Белово в годы войны
статья по краеведению

В победе была и их доля / Л. Рюмина, Г. Заводский, Н. Берсенев // Знамя коммунизма. – 1985. - № 49 (7651). – 23 апреля. – С. 2.

В ПОБЕДЕ БЫЛА И ИХ ДОЛЯ

УВАЖАЕМАЯ редакция, спасибо вам, что вспомнили о нас и обратились к нам, подросткам военных лет.

Мой отец Тимофей Степанович Сыркашев ушел на фронт в 1942 году из Горно-Алтайска, где мы тогда жили. Больше его не видели. Мама болела, жить мы там больше не могли и в 1943 году приехали в Белове. Брат Степа был годом старше меня, он поступил в ФЗО при Гурьевском заводе, а потом и работал на этом заводе. Мама устроилась в артель инвалидов, брала там шерсть, дома пряла ее, а пряжу сдавала в артель, где из нее вязали варежки для фронтовиков.

Мне тогда было всего тринадцать лет, как и многие другие подростки, я прибавила себе два года и поступила в жилищно-ремонтную контору при станции Белове.

Сначала я работала гвоздильщицей, потом слесарем скобяных изделий. В двух наших цехах (гвоздильном и слесарном) руководителем был хороший мастер, рационализатор, заботливый человек Николай Никифорович Сасов, дядя Коля, как мы его звали. У нас, например, делали вкладыши и сегменты к сенокосилкам. По шаблону чертили на металлическом листе эти детали, ручными ножницами для металла вырезали и отправляли в кузницу, где их закаливали и возвращали нам. Мы, девочки, их оттачивали, а Кеша Дранкевич зубилом насекал.

Когда подавали вагоны с металлом, их тоже разгружали мы. Особенно трудно было зимой выгружать связанное кипами железо. Рукавицы быстро рвались, работали голыми руками. Еще тяжелее было разгружать «углярки»: не хватало сил поднимать и выкладывать железо со дна вагона.

Но молодость брала свое. Ведь кроме работы у нас были и другие интересы. У нас была хорошая художественная самодеятельность: драматический, хореографический и хоровой кружки. Были свои чтецы, танцоры, певцы. Очень хорошо пел Коля Воропаев из сапожного цеха. Все наши кружковцы участвовали в клубе станции. Некоторые из нас учились в вечерней школе № 77, в третью смену. Я здесь окончила седьмой класс.

...Этот день не забуду никогда. 9 мая иду на работу к восьми утра. Навстречу уже из цеха бегут девочки, бегут и кричат:

- Ура! Не работаем! Победа!

Пляшут и кричат одно и то же. Я не поверила, пошла в цех. Что там творилось! Люди плакали, обнимались, целовались, плясали, выплескивая всю тяжесть, легшую за войну на их сердца, плечи. Я стояла, как вкопанная, не в силах сдвинуться с места. Потом словно гора с плеч свалилась, и слезы покатились из глаз.

Днем мы сфотографировались в честь Дня Победы. Я дорожу этой фотографией. На ней вместе со мной (я в шапочке) Тася Апанаева (стоит) и Фая Черданцева. Вечером ходили на площадь перед заводом «Кинап» на митинг.

Очень хотелось бы вновь встретиться со всеми теми мальчишками и девчонками, с которыми тогда вместе работали. Искренне поздравляю их с наступающим сорокалетием Великой Победы. Знаю, что многие из них и сейчас живут в Белове. Назову хотя бы некоторых из них: Шура Минаева, Вася Беспалов, Таня Вениаминова, Фая Черданцева, Маша Шмакова, Кеша Дранкевич, Ваня Михайлов, Зина Глубоких.

Мой адрес: ул. Юбилейная, 6, кв. 40.

Л. РЮМИНА».

После того, как фашистская Германия напала на нашу страну, отчим Николай Никифорович Лихачев привел меня на хозяйственный двор «Заготзерно», где сам работал в охране и ходил за лошадьми. Там я, двенадцатилетний парнишка, ста т коновозчиком на все военные годы.

Возил уголь для нужд «Заготзерно», рабочим и семьям фронтовиков, весной вместе с Васей Скрынниковым на четырех лошадях в два плуга пахали землю под огороды, когда поспевала трава - занимались сенокосом. Приходилось косить сено косилкой, грести сено граблями. Вначале лошадей запрягал нам отчим, а когда научились, стали справляться сами. И пахота, и работа на сенокосилке — труд тяжелый, не детский, но мы не жаловались. А вот зимние морозы были уже не по нам. Но кроме нас работать на лошадях было некому.

Уголь возили с шахты «Сигнал», которая в 12 километрах от города. Пока съездишь зимой в ветхой фуфайчонке туда и обратно, продрогнешь до костей. Однажды в такой день, выезжая из-под бункера, я не справился с лошадью, дуга задела за бункер и лопнула. Что делать, где взять дугу? К счастью, попался добрый человек, пожалел меня — дал мне дугу. Домой приехал поздно, сильно перемерз. Завхоз Ефим Ильич Ивлев уже поехал меня искать.

Когда же приходили эшелоны с ранеными, я на оборудованных для этого дрожках возил тяжелораненых в госпитали, размещавшихся в 76 и 80-й школах. День Победы мы встретили с Васей в поле, на пахоте. К нам приехал мой отчим и обрадовал нас. Мы уже были постарше. Отчим остался в поле, а мы сели на лошадей верхом и — в город, на площадь, где стояла трибуна (сейчас на этом месте городской сад).

Еще год я работал коновозчиком. В августе 1946 года меня через военкомат направили в г. Новокузнецк в ФЗО. За шесть месяцев я получил специальность газосварщика-сантехника и остался верен ей всю жизнь.

Г. ЗАВОДСКИЙ.

От редакции. Хотелось бы сказать еще несколько слов об авторах этих писем.

После войны Людмила Тимофеевна Рюмина (по отцу Сыркашева) поступила на рабфак в Горно-Алтайске, по окончании которого несколько лет учительствовала в школах Горно-Алтайской автономной области. Потом училась в пединституте, в 1962 году окончила его и вернулась в Белово. Восемь лет отработала в методкабинете и библиотеке училища. Последние семь лет Людмила Тимофеевна на пенсии. У Рюминых хорошая, дружная семья. Николай Михайлович, муж Людмилы Тимофеевны, работает старшим следователем в железнодорожном отделении милиции. Старшая дочь — инженер, сын - студент. Есть и общее увлечение: все они страстные книголюбы.

Да, специальностью газосварщика Геннадий Митолитович Заводский овладел на всю жизнь. Вся его трудовая биография уместилась в пяти основных записях в трудовой книжке. После окончания ФЗО он семь лет работал на цинковом заводе и 27 лет в СМП-660. Для сведений о работе места в книжке хватило, а для записей поощрений понадобился вкладыш. Только в СМП-660 он получил 23 денежные премии, две Почетные грамоты, несколько благодарностей. В 1980 году ему было присвоено звание «Ударник коммунистического труда», в 1981 году - звание «Лучший по профессии», в 1983 году Геннадию Митолитовичу вручена медаль ветерана труда.

Н. БЕРСЕНЕВ.

ветеран войны и труда.

На снимке, сделанном 9 мая 1945 года, юные бойцы трудового фронта.

Георгиев, М. Вынесет женщина все, что господь ни пошлет // Беловский вестник. 2006. № 36. 9 мая. С. 13.

ВЫНЕСЕТ ЖЕНЩИНА ВСЁ, ЧТО ГОСПОДЬ НИ ПОШЛЁТ

Ей посчастливилось родиться в известном украинском поселке, где Алексей Стаханов, как и все поселковые подростки, уходил в темноту забоев шахты «Ирмино-Центральная», чтобы при свете карбидной лампочки, на ослепшей лошади из подземной конюшни, возить на склад лоснящиеся черным блеском куски угля. Валентина Ермоленко с малых лет знала о шахтерском труде и гордилась своими земляками. Когда ей исполнилось пять лет, их поселок прогремел на всю страну. Двадцатилетний забойщик шахты «Ирмино-Центральная» Алексей Стаханов установил мировой рекорд по добыче угля.

Прошло еще пять лет, и на Украину упали первые фашистские бомбы. Отец Валентины ушел на фронт. Вскоре в Донбасс нагрянули немцы.

Брат Володя, совсем еще мальчишка, ушел к партизанам. В украинской мазанке остались Валентина с мамой и трехлетним братишкой.

Немцы первым делом обследовали стайки. Оттуда слышались предсмертный визг поросят и кудахтанье кур. Потом дело дошло до погребов. Вскоре все, пригодное в пищу, было конфисковано в пользу германской армии, и народ стал голодать. Чтобы раздобыть съестное, мать, собрав самое ценное в доме, пошла по окрестным селам, обменивать вещи на продукты. Переходя из села в село, она оказалась за линией фронта. Дети ждали ее, а чтобы не умереть с голоду, питались лебедой.

- Разобью, бывало, бочку из-под солонины, - вспоминает она, - порублю досочку на щепки, проварю хорошо в чугуне, чтобы вода была соленой, натолкаю в него лебеды и готовлю похлебку. Считала за удачу, когда немцы доверяли мне мыть свою посуду. Собирала недоеденную ими лапшу, приносила домой, промывала и снова варила. Тем и живы были. Мама вернулась из-за линии фронта только через два месяца. Принесла две бутылки подсолнечного масла и мешок горелой муки.

Перед ноябрьскими праздниками в 1942 году в поселке открыли школу, сюда Валя пошла учиться. В одном классе занимались оставшиеся в оккупации поселковые ребятишки с первого по шестой класс. Учительница на всех была одна. Когда немцы отмечали свое Рождество, школьникам выдали по одной кукурузной лепешке. Мальчишки от них отказались, а девочки по одной взяли.

- В начале 1943 года, перед отступлением, немцы решили вывезти нас в Германию, - вспоминает Валентина Федоровна Ермоленко. - К школе подогнали фургоны, в которые приготовились нас грузить, а чтобы мы не разбежались, учительница забаррикадировала партами входную дверь. Только зря она старалась. Мы выпрыгивали через окна и прятались в укромных местах.

Потом пришли советские солдаты. Отца оставили с семьей и мы переехали жить сначала в Краснодон, а потом в Донецк.

Город был разрушен почти до основания. Целыми оставались лишь два десятка кирпичных зданий. Отец стал работать в шахте забойщиком, а брат слесарем, я снова пошла во второй класс, закончила семь классов и поступила в строительный техникум, чтобы стать строителем. После его окончания, в 1953 году, меня направили работать в Кузбасс, строить поселок Краснобродский.

Здесь было несколько домов, но в основном поселок состоял из палаток. Меня назначили мастером, потом - прорабом. Работать приходилось с разными людьми, в это время мне самой было чуть больше двадцати лет. Тогда мы рано взрослели.

В поселке открылось строительное горно-промышленное училище. Директором назначили педагога, абсолютно не разбирающегося в строительстве, поэтому меня уговорили стать заведующей учебной частью.

Вначале было трудно и непривычно. Если раньше мне приходилось руководить взрослыми людьми да заботиться о строительных материалах, то теперь - еще и воспитывать подростков.

Справилась и с новой работой, благо жизнь меня уже многому научила. Потом строительное училище перевели в микрорайон Чертинский, а на базе нашего создали сельскохозяйственное училище.

Я ушла на стройку и отработала на одном строительном участке 35 лет. На пенсию ушла с должности начальника строительного участка. Помню, перед 40-й годовщиной Победы нам поручили строительство памятника погибшим во время Великой Отечественной войны воинам - краснобродцам. Пришлось поднапрячься. Памятник мы сделали. За 29 дней!

Как и у любой женщины, у Валентины Федоровны есть семья, которой она очень дорожит. Муж, Николай Павлович, тоже в свое время окончил строительный техникум. Теперь он на заслуженном отдыхе. Но на предприятии его нередко вспоминают как хорошего хозяйственника и организатора, последние несколько лет он работал в качестве заместителя директора разреза по капитальному строительству. Труд и активная жизненная позиция нашей героини не раз были отмечены наградами. В ее активе есть Почетная грамота ЦК профсоюза угольной промышленности, знак «Почетный работник угольной промышленности».

Радуют Валентину Федоровну дети. Дочь Наталья окончила строительный институт, сейчас получает второе высшее образование - экономиста. Сын Александр получил специальность электрика.

Не зря, наверное, удивляются иностранцы русским женщинам. Они, вроде, такие же как все, - хлопочут по хозяйству, растят детей. Но если бы изнеженной жительнице экономически благополучной страны, да судьбу бывшей девчонки из шахтерского поселка Ирмино-Центрального, то неизвестно, какой бы она стала в 74 года? А вот у Валентины Федоровны Ермоленко до сих пор в глазах светится юношеский огонь. Что ж, пусть они нам завидуют и восхищаются продолжательницами русского рода.

М. ГЕОРГИЕВ.

Фото Л. Колмогоровой.

Зорина Л. Годы, опаленные войной // Знамя коммунизма. – 1985. - № 46 (7648). – 16 апреля. – С. 3.

ГОДЫ, ОПАЛЕННЫЕ ВОЙНОЙ

Валерий Александрович Незяев работает на шахте «Пионерка» девять лет, возглавляет отдел технического контроля предприятия. Он ветеран труда, участник Великой Отечественной войны. При этом нужно заметить, что в списке участников войны, работающих и работавших на шахте, он самый молодой. Его год рождения 1930-й. Ошибка? Нет...

ПОЕЗД шел на восток, увозя от страшного, пожирающего все на своем пути, дыхания войны женщин, детей, стариков, тех, кому было поручено ковать победу в тылу. Но, как бы быстро ни стучали колеса, война гналась за людьми по пятам, настигала и обрушивалась с ужасающей силой.

Он и сейчас не спутал бы ни с чем этот ужасающий гул самолетов, летящих над головой, и пронзительный звук падающей бомбы. В ужасе бежали люди от горящего эшелона, падали на землю все, но вставали с нее немногие.

Их семье повезло — в живых остались и отец, и мать, и он, Валерка, в тот момент еще одиннадцатилетний мальчик. Но крутые виражи войны тут же раскидали их в разные стороны. В невообразимой сутолоке и сумятице, царившей на станции, они сели в разные поезда. Родители поехали в сторону тыла, а сын — в сторону фронта. Слова «глубокий тыл», «эвакуация» так и остались ничего не значащими в его жизни.

А эти месяцы, разделившие окончание пятого класса калужской школы и момент, когда «приблудился» он к войсковой части, в памяти остались единым комом, страшным, неопределенным, без остатка поглотившим его детство.

«Сын полка» — сегодня слова эти звучат для нас необычно, носят в себе какой-то трагически-романтический оттенок. Для Валерия Александровича не было в них в то время ничего особенного. Ведь вольно или невольно мы представляем на его месте современного одиннадцатилетнего паренька. А ведь он был иным. Он тоже стал солдатом. Так же, как они, учился стрелять, месил грязь в трудных переходах, так же, как они, мучительно боялся не попасть по врагу. Разве что чуточку больше было в нем бесшабашности да побольнее вздрагивало самолюбие от «обидных» солдатских шуточек.

СВОИХ детей растил, определенное время работал в профессиональном училище, к детям знакомых приглядывался, но до сих пор не нашел разгадки на этот удивительный, совершенно непостижимый феномен военных лет. Как удавалось людям самых мирных, таких далеких от войны профессий осваивать, и причем осваивать отлично, в самые короткие сроки, сложнейшие солдатские специальности: в тонкостях постигать снайперскую стрельбу, владеть несколькими видами оружия, осваивать танки, самолеты, радиодело?

Один год войны по количеству приобретенного опыта шел за два, за три, за пять... Он сам, и года не прошло, а уже стрелял из винтовки, пистолета, как связной штаба гонял по проселочным дорогам на мотоцикле. Это на тринадцатом году!

Он был солдатом, таким взрослым и в то же время таким маленьким. Думаете, не страшно, ночью в темноте разыскивать нужное подразделение? А фронт в то время был таким неустойчивым. Глянешь на карту: сплошные языки. И, направляясь к своим, можно было попасть неизвестно куда. Сегодня, думая об этом, вспоминая минувшие годы, Валерий Александрович признает, что больше всего боялся он в то время оторваться от своих.

А как теплело сердце мальчишки от добрых, участливых слов пожилых солдат (молодые-то все больше подшучивали). Тяжелые бои, напряженная жизнь не давала забыться в своем горе, а боль об утраченной семье (он и не надеялся, что родители живы) глубоко в сердце затаилась.

Сын полка. Сын ли? Или просто самый маленький солдат в танковой бригаде? И обязанности у него такие же были, и тягот выпадало на долю полная мера.

Лишь в одном он счастливее своих однополчан. Чуть-чуть быстрее оттаяла от горя войны его мальчишеская память. Но зато сегодня, возвращая в минуты раздумий те события, те эпизоды, вновь рождает она в его сердце ненависть к страшному, противоестественному для жизни человеческой слову «война». И бегут, бегут перед глазами сожженные деревни, где только печки уцелели, пылающий город Орел, десятки, сотни погибших на глазах людей... ЕГО ВОИНА, ТА, КОТОРУЮ ОН ЗАПОМНИЛ НА ВСЮ ЖИЗНЬ.

ПАЦАНОВ в суворовское училище собрали разных. Кого из партизанского отряда, кого из «сынов полка», кого из детского дома. Одежонка на всех была худоватая, потрепанная, в большинстве своем грязная. И Валера Незяев выглядел в этом числе чуть ли не франтом. Формочка подогнана, сапожки по ноге, на гимнастерке две медали: «За отвагу» и «За оборону Москвы», за поясом штык, в кобуре пистолет.

После бани и обмундировки мальчишки сравнялись. Одинаковая форма, одинаково синеватые, бритые «под нуль» головы, одинаковая печать перенесенных страданий на лицах. И далеко-далеко в самых уголочках глаз ностальгическая тоска по родным, по дому, которого большинство из них лишились.

Теперь у них был общий дом, один на всех — суворовское училище. Домом этим, несмотря на невероятно тяжелое положение, обеспечила их страна. Это был 1943 год. Еще впереди были многие трудные километры войны, еще впереди была Великая Победа над ненавистным врагом, еще впереди были дни, когда всем наконец-то хватило хлеба. А Родина уже собирала по дорогам войны своих растерявшихся птенцов, пусть пока в одно гнездо. Заботливо лечила соколятам их обожженные войной крылышки и думала, мечтала, как высоко взлетят они в завтрашнем мирном дне.

Все это они поняли уже годы спустя. А тогда, умытые, накормленные, ворочаясь на чистых постелях, мальчишки считали себя обделенными виноватыми от того, что их боевые товарищи дерутся на полях сражений, бьют ненавистного врага, а они здесь учатся правильно ходить и держать ложку, заправлять кровати и танцевать. И мальчишки бежали на фронт. Валера Незяев бегал три раза и три раза его возвращали назад.

В конце концов он смирился, втянулся в учебу и теперь вспоминает годы, проведенные в училище, как лучшие годы своей юности.

ОН НЕОСОБЕННО любит выступать с рассказами о фронтовой биографии. Что ни говори, а годы, когда наши войска решительно наступали, салютуя то одной, то другой победе, он провел уже в училище. Но разве скроешься от вездесущих следопытов. Как-то завалились в дом целой гурьбой!

Усадил их чай пить — три самовара осилили. И все выспрашивали: как? что? почему? Ребята - народ конкретный, им цифры подавай. Сколько фрицев уничтожил? Сколько танков подбил? За что медалями награжден?

...Машины мчались по дороге. Направление, казалось, выбрано точно и до цели уже оставалось совсем немного. Но вдруг впереди показались светящиеся точки. Немцы! Отряд мотоциклистов, а за ними танки. Резко, на полном ходу развернулись. Валерий ехал на первой машине, которая в итоге оказалась последней. Они первые стояли под ударом, им пришлось, прикрывать отступление. Вместе со всеми стрелял по врагам и маленький солдат. Из вражеского окружения они все же вырвались. И только благодаря тому, что не дрогнули, не струсили, действовали четко и оперативно. Многих участников того боя представили к наградам. Был в их числе и Валерий Незяев.

ПАРАД Победы. Ярчайшее, одно из самых грандиозных событий его жизни. Накануне курсантам училища, тем, кто принимал непосредственное участие в боевых действиях, были вручены медали «За победу над Германией». Четко печатая шаг, шли они на параде в сводном полку суворовцев, а грудь переполняло невообразимое чувство гордости за свою Родину, за ее подвиг и за свою причастность к этому подвигу.

И сегодня Валерий Александрович не может без волнения видеть эти кадры кинохроники: маршал Жуков на белом коне, брошенные к подножию Мавзолея знамена вражеских дивизий.., идущий по площади полк суворовских училищ. Он все пытается разглядеть себя в третьем ряду, но кадры кинохроники мелькают быстро.

Счастье, как и беда, видно, тоже в одиночку не ходит. После окончания войны нашлись его родители, они оба воевали, дошли до Берлина, и тогда же узнал он о гибели старшего брата.

Шесть лет училища. А потом бывшие курсанты избирали для себя военные профессии. Путь Валерия Незяева лежал в институт иностранных языков Советской Армии. Переводчик-референт — так называлась его будущая специальность, которой так и не суждено было стать настоящей... Война настигла его через семь лет после окончания. И холод, и голод, и огромные нагрузки, которым подвергался неокрепший детский организм, дали о себе знать. Ввиду тяжелой болезни он был вынужден оставить институт. Однако молодость взяла свое. Встав на ноги, он не отказался от мысли об учебе. Закончил горный факультет Дальневосточного политехнического института, а спустя еще несколько лет заочно осилил математический факультет Новокузнецкого педагогического института. Однако горному делу, шахте остался верен до сих пор.

ЕСЛИ б не было войны... Это очень печальная тема для фантазии, еще раз подчеркивающая то, как много было отнято у советских людей, как много они потеряли, сколько жизней, сколько планов было разбито и растоптано.

- А я, наверное, стал бы музыкантом, — говорит Валерий Александрович. Кстати, с музыкой он не расставался ни на фронте, ни в училище, ни в институте. Но сделать музыку делом своей жизни не решился, слишком многое было потеряно.

Посеребрили годы голову. Был мальчишка, стал ветеран, отец солдата (младший сын служит сейчас в рядах Советской Армии).

Но с годами Валерий Александрович Незяев все чаще вспоминает себя юным, в третьем ряду сводного полка суворовских училищ на Параде Победы. Ведь именно этот парад гарантировал самые добрые перемены в его жизни, счастливое детство его детям и миллионам других детей.

Л. ЗОРИНА.

Кулебакина О. Из школы № 4 сообщают // Знамя коммунизма. – 1984. - № 151 (7597). – 18 декабря. – С. 3.

ИЗ ШКОЛЫ № 4 СООБЩАЮТ

Нашей школе 45 лет. Она начала работать с 1939 года и была одной из первых средних школ в Бабанакове.

Наши ребята, пионеры и комсомольцы, ведут летопись школы. Следопыты и поисковые отряды часто встречаются с выпускниками и учителями школы, переписываются с теми, кто учился у нас, а теперь живет далеко отсюда.

Недавно мы встретились с выпускницей 1943 года, ныне учителем начальных классов Е.М. Семеновой. Она нам рассказала, как учились ребята военных лет, что интересного и важного делали.

Ребята в те годы все делали для того, чтобы приблизить победу. После уроков два раза в неделю трудились на шахте «Пионерка»: перебирали уголь, грузили лес, работали в подсобных хозяйствах, сажали деревья. Все лето проводили в колхозах Беловского района. Жали серпами пшеницу, вязали снопы, сортировали зерно, копали картофель. Каждый вязал до 700 снопов в день. Работали бесплатно, в пользу обороны страны.

— Не забывали мы и о семьях фронтовиков, особенно многодетных, - говорит пионерка военных лет М. Г. Лютенко. — Помогали по хозяйству: кололи дрова, носили воду, пололи овощи, присматривали за детьми.

Красные следопыты продолжают собирать бесценный материал о бывших учащихся нашей школы, записывают их воспоминания.

Оля КУЛЕБАКИНА,

член совета дружины,

ответственная за поисковую работу.

Данилова Г. Суровая молодость наша // Беловский вестник. 2006. 23 мая. С. 6.

СУРОВАЯ МОЛОДОСТЬ НАША

- Родилась я 7 ноября 1925 года в Новосибирской области - вспоминает Анна Егоровна Атапина.

В 1941 году окончила семь классов и поступила в техникум на отделение «механизация сельского хозяйства».

Но нормальной учебе помешала война, пришлось приобретать специальность более ускоренным способом.

Так я оказалась на двухмесячных курсах треста "Кузбассуглеразведка" А в 1943 году, в неполные восемнадцать лет, я уже работала сменным буровым мастером. В смене со мной трудились еще две девушки такого же возраста. Мы выполняли тяжелую мужскую работу - бурили скважины глубиной 200-300 метров.

Воду для бурения подвозили на лошадях, а вот мы до рабочего места всегда добирались пешком.

В 1943 году бригаду, где я работала, направили во вновь организованную Беловскую геологоразведочную партию. Разместились мы на Бачатском участке, на колхозном кульстане, где была небольшая печка, да нары с соломой. Кругом поля, березовые околки да снег. Но мы с ответственностью выполняли порученное дело. Работали на будущее, вели разведку новых угольных месторождений. Уже ближе к концу войны меня направили учиться в горный техникум. Здесь я и встретила День Победы.

Радость от этого незабываемого торжества до сих пор живет в моей душе.

После окончания техникума меня вновь направили в Белово, а в геологоразведочной партии поставили старшей по строительству электролиний, приходилось и самой лазить на столбы, крепить изоляторы и натягивать провода. Особенно тяжело приходилось во время монтажа и демонтажа буровых вышек. Практически вся нагрузка ложилась на женские плечи, и только когда с фронта стали возвращаться мужчины (ведь многие из них после войны еще несколько лет служили в армии), нам стало немного легче.

Анна Егоровна с тепло той вспоминает людей, с которыми делила все трудности суровых лет.

Иван Григорьевич Кузнецов, Иван Фомич Петайкин, Тимофей Афанасьева Пономарев, Георгий Степанович Хворостин, Татьяне Ивановна Ткачева...

Позже Анне Егоровне пришлось поработать буровым мастером, техником-геологом, нормировщиком. Медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Ветеран труда», юбилейными наградами отмечен труд и вклад в Победу этой замечательной женщины.

Г. ДАНИЛОВА,

председатель ветеранской организации «Запсибгеология»

На снимке:

А.Е. Атапина

Георгиев М. Сибирянка // Беловский вестник. – 2005. - № 49 – 29 апреля. – С. 2.

СИБИРЯНКА

В селе Соловьивка Брусиловского района Житомирской области, семью Лизогубенко, переселившуюся сюда из села Вишневка Новосибирской области, местные старожилы скрепили "сибирянцами". Они приехали весной 1941 года без главы семьи. Федора задержали в сибирском колхозе на время весенне-полевых работ. Он надеялся, что его четверых детей и беременную жену приютят родственники, пока не приедет к ним сам.

Его дочке Любаше в это время исполнилось десять лет, но она и два ее брата, которые были постарше, уже были настоящей опорой матери. Не прошло и трех месяцев с тех пор, как сибиряки с украинской фамилией появились в Соловьивке - грянула война. Село с поэтическим названием после жестоких боев, когда части Красной Армии то отступали, то вновь отбивали его у фашистов, почти обезлюдело. Многие местные жители, побросав свои хаты, разбрелись по другим местам, а семье Лизогубенко уходить было некуда.

- Помню, - говорит Любовь Федоровна, - вокруг идет стрельба, рвутся снаряды и к нам подбегает какой-то красноармеец и кричит: "Прячьтесь в подвал рядом с вон той хатой, а то погибнете!" Мы гурьбой бросились прятаться. Хата оказалась пустой и, когда немцы пришли надолго, мы поселились в ней. Немцы колхозов распускать не стали. Мы трудились на полях. Убирали пшеницу, ухаживали за свекольными плантациями и подсолнечником. Причем, каждой семье выделялось поле, которое она должна была пахать, засевать, обрабатывать и убирать. Особенно было тяжело работать на свекольных полях. Все, что мы выращивали, вывозилось в Германию. Не знаю, как мы тогда и выжили. Вскоре началась вывозка молодежи в Германию. Немцы забрали обоих моих старших братьев. Самый старший так и сгинул на неметчине, а второго, сильно избитого, все же отпустили домой. Было очень страшно работать в поле. Налетят немецкие или наши самолеты - и начинают бомбить. Кого ранит, а кого и вовсе убьет. Нашу маму тоже ранило, когда она вязала снопы.

Когда село освободили от немцев, наши солдаты нас еще как-то подкармливали, а вот одежда у всех поизносилась. Однажды я увидела подбитую у села немецкую бронемашину, а на ней хорошую плащ-палатку. "Ну, думаю, принесу ее маме, а она нам с сестренкой хоть платья сошьет". Я не знала, что там было минное поле, и поэтому шла, ничего не опасаясь. Стянула эту палатку и тем же маршрутом потащила ее к своей хате. Увидел это какой-то солдат, бросился ко мне, обнял, да как закричит: "Что ж, ты, глупая, делаешь? Там же все заминировано. И как живая осталась, просто чудно! Ты больше немецкого ничего не бери. Они оставляют после себя "сюрпризы" - игрушку, ручку, часы или еще что, а они взрываются. Мало руки поотрывает, а то и жизни может лишить".

А потом я встретилась с отцом. Как началась война, мы не знали, где он и что с ним.

Было это в 1944 году. Как-то отправила меня мама в районный центр Брусилове за солью. В войну ее в селе было не достать. Районный центр находился от Соловьивки за шесть километров. Туда из нашего села на продажу возили яблоки. Положат возом на телегу, запрягут корову и едут. С таким возом пошла и я. А в Брусилове стоял госпиталь и раненые ходили на базар, чтобы купить или обменять на что-то съестное. Ну, вот пришла я туда, слышу, кричит мне какая-то женщина: "Девочка, девочка! Тут кто-то с тобой поговорить хочет". Я вначале испугалась, потому что в райцентре никого не знала. А женщина показывает мне рукой на худого солдата, который поднимался ко мне на горку на костылях. Как разглядела, так и обомлела. "Папочка! - кричу. - Папочка мой родимый!" и со всех ног бросилась ему навстречу.

Что со мной от счастья было, не помню. Помню, что посадили нас с ним под плетнем, мы о чем-то говорили, а проходящие мимо нас люди говорили: "Вот чудо-то! Смотри-ка, родного отца нашла". Потом отца посадили на телегу и повезли в Соловьивку, а я за ним шла пешком. Добрались мы до своей хаты, все радуются, а младший братишка, который родился в 1941 году, спрятался от папы и бубнит по-украински: "Ниц в мэне ни якого татку..." Потом с поля прибежала мать. Пожил отец у нас дня три и отправился в райцентр, в военкомат. Там его как раненого оставили работать при госпитале.

Когда война кончилась, мать, столько пережившая в оккупации, потребовала уехать назад в родную Вишневку, в Новосибирскую область. Немного мы пожили и там. Родители завербовались на строительство нового города Экибастуза и перевезли нас туда. Там я и познакомилась со своим первым мужем Алексеем Васильевичем Кобзевым. Но прожили мы с ним хоть счастливо, но недолго. После женитьбы переехали в Белове, где жил мой брат. Муж начал работать на шахте "Западной", но через пять лет умер. Потом вышла замуж вторично. Переехала в поселок Колмогоры, где устроилась работать техничкой в школу №37. Однако заработок был маленьким, и я, узнав, что на разрезе "Колмогоровский" нужны строители, устроилась туда работать штукатуром-маляром. Потом, когда от этого разреза открылся участок "Караканский", работала там.

Крутом еще была степь, было холодно. Но мы работали. И я горжусь, что приняла участие в строительстве почти всех его производственных зданий.

Чего бы хотела я от жизни - это возможности восстановить стаж работника тыла. По здоровью я на житомирщину попасть не могу. Как-то пыталась писать в Брусиловский район с просьбой восстановления моего стажа, но оттуда получила ответ: "Если вам это надо, приезжайте сюда сами". Я бы хотела, чтобы кто-то за меня похлопотал.

М. ГЕОРГИЕВ.