Статья на тему: "Социально-экономическое и общественное развитие Ростова-на-Дону в конце XIX – начале XX вв"
статья по краеведению (9 класс)

Статья на тему: «Социально-экономическое и общественное развитие Ростова-на-Дону в конце XIX – начале XX вв.»

Говоря о развитии Ростова-на-Дону в данный хронологический период, мы можем с уверенностью утверждать, что к этому моменту он уже превратился в один из крупнейших и наиболее промышленно-развитых городов России. Ростову принадлежало первое место по производству промышленных товаров и торговле в крае. Большие капиталы здесь имели предприниматели братья Парамоновы, Пустовойтов, Асмолов, Кушнарев. В Таганроге находились котельные, чугуннои меднолитейные, кожевенные заводы.

Росла и крепла местная торгово-промышленная буржуазия. В 60-80 годы она на более чем 70 % состояла из казаков. К 1890 году, благодаря тому, что развитие предпринимательства в среде казаков сдерживалось целенаправленной политикой военного министерства и войсковой администрации, положение изменилось, и в среде предпринимателей и торговцев число казаков снизилось до 53 %. Это не исключало, однако, появления таких капиталистов-казаков, как С. Кошкин, Е. Парамонов, Я. Васильев. Но в целом роль казачьего капитала в экономике области быстро уменьшалась. Уже в 1898 г., по данным Донского статистического комитета, на его долю приходилось 6,5 % общего коммерческого оборота в неземледельческом хозяйстве области^[1]. Почти в 10 раз больше была в нем доля отечественного не войскового капитала (64, 8 %) на передний план выдвигались акционеры и купцы. Более чем в 4 раза был выше и удельный вес иностранного, в основном франко-бельгийского, капитала (28, 7 %).

В начале XX века Ростов насчитывал в общей сложности 120 тысяч жителей. Из них дворян и чиновников – 4189 человек, духовенства – 267, мещан – 53956, крестьян – 51892, казаков – 2919, иностранцев – 2258. Третье, купеческое сословие, составляло 1693 человека. Но именно купцы создавали и формировали в городе социальную, экономическую, культурную структуру. Положение купцов в экономике города было ведущим. Им принадлежали 92 промышленных предприятия, около 3000 ремесленных заведений, на которых работало примерно 15 тысяч рабочих^[2].

В начале прошлого века Ростов потреблял 3100 квт электроэнергии (первая электростанция была на улице Николаевской), имел 66 верст водопровода, несколько трамвайных веток, 1800 абонентов телефона, 22 процента домовладений пользовались канализацией. В городе действовало 20 больниц и приемных покоев, которые ежегодно обслуживали 20 тысяч больных.

Особого внимания заслуживает вопрос о темпах строительства на территории Ростова.  Как показывают статистические данные, в 1874 году в городе насчитывалось шесть площадей, до 30 улиц и 20 переулков, домов каменных — 446, деревянных на каменном фундаменте 509, деревянных, обложенных кирпичом — 503, деревянных — 1608. В целом же, на 1874 год в Ростове насчитывалось— 3066 домов. Однако данное число продолжало неуклонно расти. Так, уже в 1884 году число всех домов, расположенных в Ростове выросло до 5000, а в 1885 году оно составило уже 5258 домов^[3]. На 1886 г. число зданий расположенных в Ростове достигало уже 6189, при этом в данное число входили:

1. Церкви, из которых православных храмов насчитывалось 9 каменных и один деревянный. Также в городе была одна католическая церковь, одна лютеранская и две синагоги (все каменной постройки)

2. Дома, из которых каменных было 1750, деревянных 3508. Среди нежилых зданий было 313 каменных и 605 деревянных; а их общее количество составляло 2075 каменных и 4114 деревянных зданий.

3. Вне города, на ростовской земле располагалось 16 каменных и 32 деревянных здания^[4].

Таким образом, в конце XIX века Ростов переживал бурный этап расширения и активной застройки, который в целом характерен для стремительно развивающихся торговых и промышленных городов. О том сколь стремительным было такое развитие Ростова, свидетельствую и архивные материалы, относящиеся к деятельности Ростовской городской думы. Так, опись доходов и расходов в рамках распланированной сметы на 1895 год показывает, что именно за счет все более повышающихся доходов с аренды земли и наблюдался наибольший рост городского бюджета. В тоже время, он же вызывал и повышенные расходы на содержание зданий, о чем городская администрация также говорила, но эти расходы не шли в сравнение с той огромной прибылью, которую она получала от аренды данных построек.

Подробные сведения о развитии Ростова могут дать данные из росписи доходов  расходов на 1895 год. Как отмечается в данном документе, только со сдачи жилплощади в аренду городская администрация планировала получить 1 млн. 465 тыс. рублей, что в свою очередь на 40 тысяч превышало прошлогодний показатель. Однако то еще более примечательно, в дальнейшем, городская дума повысила планку планируемого по этой статье дохода еще на 9 тыс. (т.е. до 49 тыс. рублей). Таким образом, именно аренда зданий составляла ключевую статью дохода администрации. Впрочем, это отнюдь не означает, что другие статьи дохода были незначительны. На втором месте после арендной платы, закономерно стоят доходы от рыночной торговли и кредитных операций, которые также приносили значительный доход. В частности, за этот год доход от них возрос на 4955 рублей. Рос доход и от портовой торговли, которая также развивалась. В целом же, профицит бюджета Ростова был достаточно высок и составлял почти 17 тыс. рублей^[5].

Немалую роль в культурном и экономическом развитии города в те времена сыграли купцы. Именно благодаря купеческому сословию в Ростове появилась большая часть крупных предприятий, которые по сей день служат на благо ростовчан.

Именно благодаря купцам в городе развивалось искусство и просвещение. Так, в 1897 году грамотных людей было 74132 человека, примерно 70% населения (общая цифра грамотности по России в то время составляла менее 15%). К началу XX века в Ростове было открыто множество учебных заведений различных типов, среди которых были коммерческие, художественные и мореходные училища, в развитие которых ростовское купечество вкладывало крупные суммы денег. В дальнейшем, именно крупные успехи достигнутые на экономическом поприще и высокая финансовая поддержка учебных заведений позволили Ростову получить право принять у себя Варшавский университет, а вслед за ним и консерваторию и политехникум, эвакуированные из Киева^[6].

С 1863 по 1887 годы в Ростове издавались 36 газет и журналов. В 1909 году открылся городской музей. С середины 18 века в городе существовал театр, в котором выступала труппа Н.Н.Синельникова. В городе работали библиотеки, в том числе – народные, бесплатные.

На свои средства купцы устанавливали исторические памятники, строили храмы. В те времена было воздвигнуто 18 соборов и церквей, два католических храма, один протестантский, синагога, мечеть.

Купцы выделяли деньги на благоустройство города. Вся архитектура в старой части города была создана на деньги купцов. Купец Яшин подарил городу свой парк (Городской сад). Платон Михайлович Троянкин, живший в своем доме на Таганрогском проспекте (ныне пр. Буденовский) около гостиницы «Астория» (ныне гостиница «Ростов»), все свое состояние завещал городу. Ростовские купцы всегда помогали тем, кто в них нуждался, жертвовали пострадавшим от засух, землетрясений, помогали семьям погибших на войнах, как в Ростове, так и по всей России^[7].

Размаху благотворительности купцов поражались и соотечественники, и иностранцы. И дело здесь вовсе не в том, что у купцов было много денег. Жертвование было частью купеческой морали. Благотворительность была для них естественной и привычной. По ее размерам судили и о масштабе личности благотворителя.

К началу прошлого века в ростовское купечество пришло второе, а в некоторых династиях третье и четвертое поколения. Это были люди, стремящиеся к интеллектуальному и культурному развитию. Они искали и создавали образованную и талантливую среду, интересовались литературой, наукой, искусством^[8].

В связи с этим интересна судьба крупных предпринимателей Ростова-на-Дону конца XIX — начала XX века Максимовых, которые активно участвовали в экономической и общественной жизни города. Именно из этой купеческой семьи вышел первый ростовский миллионер — Петр Романович Максимов. Купцы Максимовы вели дела по всей России от Урала до Черного моря, а штаб-квартира семейной фирмы находилась как раз в Ростове. Родоначальником одного из самых влиятельных промышленно–торговых кланов, был один из пионеров ростовского промышленного купечества Роман Андреевич Максимов.

В порту и на складах Максимовых в «высокий сезон» трудились сотни рабочих. Как правило, пришлых из близлежащих станиц и деревень Великороссии (Нижний Новгород, Симбирск, Тамбов, Воронеж) к началу навигации во второй половине марта. Кстати, не так, просто было достать выгодную, хоть и тяжкую работу в порту. Артели грузчиков специально договаривались о расценках с судовладельцами и вполне могли спекулировать на срочности груза. В порядке вещей были и скоротечные забастовки на складах.

Блистательный ростовский краевед Сергей Швецов так описал работу на максимовских складах: «Зато весной и летом порт кипел авральным трудом. Глядеть сверху — точь-в-точь муравейник. «Носаки» в опорках и невообразимой рванине на плечах, согнувшиеся под пятериками на спинах и все-таки спешащие — из трюмов под весы, а от них на вершины хлебных «бунтов». Могучая вислоплечая «качура», пробегающая иноходью с тачками, на каждую из которых взвален десятипудовый груз (на всякий случай — более полутора центнеров у дяди). Орущие, командующие с вершин хлебных пирамид приказчики. Оборванные квасники, подвязанные мешками вместо фартуков, с плещущейся в кувшинах бурой жидкостью, рассчитанной на небрезгливых. Цепочки поднимающихся вверх и спускающихся вниз подвод. Движущиеся по железной дороге составы вагонов. И все это кричало, шумело, ругалось, свистело, лязгало, грохотало сотнями голосов по 14 часов в сутки»^[9].

К началу XX века в ростовском порту ежегодно разгружались более 300 отечественных и столько же иностранных пароходов, барж, парусников и бесчисленное число мелких баркасов, барок, мокшан, белян и др. Главным образом через него экспортировалось зерно, уголь, лес, пенька. По своему грузообороту (400 млн. рублей в год) он опережал все морские порты России — Петербург, Одессу, Херсон, Новороссийск, став основными «судоходными воротами» империи.

По объему хлебного экспорта это был главный российский порт. Отсюда шла пшеница в Голландию, Англию, Италию, Грецию, Францию, Испанию, ячмень — в Германию. Разросшийся порт с городом был связан не сплошной прибрежной улицей, а лишь своими многочисленными спусками. Деревянные бараки, пакгаузы и склады для облегчения работы грузчиков местами доходили до самой воды и наглухо блокировали сквозной проезд. Однако в порту склады, амбары и пакгаузы различного предназначения строили не только пароходчики, но и купцы, нуждающиеся в экспорте своей продукции за дальние пределы Донской области. Интересно, что останки сохранившихся по сей день амбаров братьев Максимовых, своего флота не имевших, в Ростове упорно продолжают называть Парамоновскими складами. Сейчас в порту сохранились руины одиннадцати строений: всего два из них принадлежали купцам Парамоновым, а  большинство находилось в собственности купцов Максимовых^[10].

Купцы Максимовы играли видную роль в общественной жизни города Ростова-на-Дону в конце XIX – в начале XX веков. Они активно участвовали во многих городских планах и проектах, внесли большой вклад в развитие ростовской городской инфраструктуры.

Петр Романович Максимов дважды избирался на пост городского головы (1866-1869, 1871-1873). 1 ноября 1871 года в Ростове впервые были проведены выборы по новому Городовому положению. Петр Максимов (первый ростовский миллионер) стал городским головой во второй раз, с жалованьем от управы в шесть тысяч рублей в год^[11]. Миллионеру Максимову подобная сумма корысти не составляла, зато он получил возможность помочь городу, который сделал его одним из самых богатых людей на юге России. Петр Романович был почётным мировым судьёй, председателем Ростовского отделения Российского коммерческого совета, Ростовского комитета торговли и мануфактур, почётным попечителем Петровского реального училища, членом попечительских советов ряда общественных учреждений, благотворительных обществ, правлений ряда коммерческих банков. Петр Максимов не жалел средств на народное образование и устанавливал именные стипендии^[12].

Если говорить о благотворительной деятельности купцов Максимовых, необходимо сказать о прагматической стороне этого вопроса. Она заключается в том, что предприниматель непосредственно получает практические выгоды от своей филантропии, которые не сводятся только к общественному признанию.

Следует признать, что самая щедрая филантропическая помощь не решает целиком проблему снижения уровня бедности в обществе. Она только несколько смягчает социальную напряженность в обществе, порождая взамен иждивенческие настроения, когда чем щедрее становятся благодетели, тем больше их обвиняют в скупости и эгоизме. Дореволюционная публицистика полна примеров, когда благородные поступки меценатов и филантропов объяснялись их склонностью к мелкому тщеславию, к навязчивому желанию прославиться. Вот как, например, отреагировала  ростовская общественность в начале ХХ века на смерть крупного донского предпринимателя П.Р. Максимова. Подводя итог его жизненного пути, один местный журналист рассуждал: «Русский богач, за редкими исключениями, даже если и тратит когда – либо деньги на дела благотворительные, то не потому, что находит в этом нравственное удовлетворение, а с целью дать пищу своему тщеславию. Умирая, он отказывает обыкновенно некоторую сумму на колокол или в монастырь на поминовение собственной души, точно этот богач спешит умилостивить Бога, чтобы он простил ему его жалкую и бесполезную жизнь..»^[13]. Это в адрес человека, внесшего большой вклад в развитие городского хозяйства, пожертвовавшего несколько тысяч рублей (по тем временам большая сумма) на постройку Дома трудолюбия и на учреждение пяти студенческих стипендий.

В свете того что мы затронули деятельность ростовских купцов и их участие в развитии города, следует также кратко остановиться и на вопросе о купеческих организациях, создававшихся ростовским купечеством в данный период. Данный вопрос важен для нас по ряду причин. Во-первых, такие организации составляли важную часть экономической жизни города. Во-вторых, наличие таких организаций, как правило, свидетельствует о стремлении купечества (или иной социальной группы, создающей похожие структуры) повлиять на политику государства в целях продвижения своих интересов, а это уже является важным элементом развития гражданского общества, что напрямую связано с тематикой данного исследования. Как показывает практика, именно некоммерческие или полугосударственные организации, которые при этом связаны с крупным бизнесом, выступают главным средством лоббирования интересов купечества. И к началу XX века организации такого типа в Ростове действительно существовали. К ним относились Ростовский-на-Дону комитет Торговли и Мануфактур, Ростовский-на-Дону Биржевой комитет, Общество Донских Торговых казаков. Более того, примеры лоббирования интересов купечества находят отражение и в документации таких организаций. Так, наиболее хаарктерный пример ведения такой деятельности представлен в ходатайстве, которое Ростовский-на-Дону Комитет Торговли и Мануфактур подал Совету Съезда Председателей биржевой торговли и сельского хозяйства. В данном документе, составленном 5 апреля 1911 года было указано что: «в некоторых пунктах Российской империи Комитеты Торговли и Мануфактур являются единственными органами защиты местных интересов торговли и промышленности, а также потому, что Биржевые комитеты затрагивают не все вопросы торговли и весьма редко интересы промышленности, как не входящие в сферу их ведомства». На основании данного документа, мы модем прийти к выводу, что подобные негосударственные или полугосударственные общественные организации, которые образовывало купечество, позиционировали себя как промежуточное звено между государством и купцами, восполняя недостатки государственной системы управления на местах.

Однако если представленный выше документ в большей степени отражает деятельность таких организаций на местах, то письмо председателя Московского Биржевого комитета, составленное 14 июня 1911 года и направленное председателю Ростовского-на-Дону Комитета Торговли и Мануфактур влияние таких объединений уже на общегосударственном уровне. В данном письме автор предлагает своему ростовскому коллеге употребить «все усилия для проведения в Государственную Думу четвертого созыва возможно большего количества лиц, или непосредственно занимающихся торгово-промышленной деятельностью, или, по крайней мере, понимающих значение развития в стране промышленности и торговли» Исходя из этого, мы можем утверждать, что купеческие объединения имели определенное влияние, по крайней мере, на местную власть и могли отстаивать интересы купечества.

В силу того, что Ростов-на-Дону, как и Нахичевань, будучи купеческими городами развивались в пределах Области Войска Донского несколько слов следует сказать и об их взаимодействии с казачеством и о казачьей торговле и кооперации в этот период. Во второй половине XIX в. в русской армии образуются первые кооперативы (ссудо-сберегательные кассы, хозяйственные комитеты, офицерские артели, заемные капиталы, обмундировальные капиталы, офицерские собрания со столовыми и буфетами и т.п.). Однако если в армейских, гвардейских частях и на флоте военно-кооперативное (потребительное) движение развивается, начиная с 1880-х гг., то в казачьих войсках лишь к 1900 г. была предпринята попытка организовать Экономическое общество офицеров войска Донского. В регулярной армии с 1869 г. действовали офицерские вспомогательные капиталы. Члены этих объединений могли при необходимости получить заем на приемлемых условиях, а также, делая регулярные отчисления из жалованья, скопить за время нахождения на службе некоторый капитал, которым можно было бы воспользоваться при переводе или при отставке.

16 декабря 1901 года Военный Совет принял «Постановление о дополнении положения об офицерских заемных капиталах во применению сего положения к офицерам казачьих войск». Согласно статье 26 положения об офицерских заемных капиталах, для получения предельной ссуды офицеру необходимо было иметь в капитале собственный вклад не менее 10% нормы (70 руб., 50 руб., 35 руб. и 20 руб.). Офицерам казачьих войск, прибывающим со льготы в первоочередные стрелковые части, необходимо было внести в капитал части требуемую настоящей статьей сумму, т.е. 10% нормы ссуды «для получения права на позаимствование из заемного капитала ссуды в полном размере в первое же время по прибытии в часть». Это было довольно жесткое и противоречивое условие. Офицеру, нуждающемуся в деньгах, необходимо было самому для получения ссуды внести в капитал довольно крупную по тем временам сумму.

4 декабря 1903 г. Военный совет дополнил положение об офицерских заемных капиталах примечанием (к ст. 6), учитывающим специфику войск: «При перечислении казачьих офицеров из первоочередных частей на льготу и в распоряжение войскового начальства, одновременно должны перечисляться из первоочередных частей в управления военных отделов окружных атаманов и в кадры второочередных полков суммы, образовавшиеся в офицерском капитале из собственных обязательных и добровольных вкладов, а равно сообщаться сведения о количестве оставшегося долга в названный капитал, каковой долг переводится порядком, установленным ст. 40 положения об офицерских заемных капиталах». Этим же постановлением из войскового капитала войска Донского был ассигнован сверхсметный кредит в сумме 6250 руб. в виде беспроцентной ссуды на 10 лет для образования основных фондов офицерских капиталов при окружных управлениях войска, с погашением этой ссуды, начиная с 4-го года после ее выдачи. Офицерские заемные капиталы в казачьих войсках лишь в некоторой степени удовлетворяли финансовые запросы нуждающихся. Однако это не помешало Военному министерству в 1902 г. в связи со 100-летием этого ведомства отнести «образование в казачьих войсках заемных капиталов», наряду с увеличением оклада и столовых денег в 1881 г., к важным «мерам по улучшению имущественного положения офицеров казачьих войск».

К числу общественных организаций, действовавших в казачьих войсках, следует отнести Товарищество взаимопомощи офицеров и чиновников войска Донского. Его Устав был утвержден Военным советом 7 октября 1895 года. Участниками Товарищества взаимопомощи офицеров и чиновников войска Донского могли быть находящиеся на действительной службе как в пределах Области войска Донского, так и в частях, дислоцированных вне ее пределов, офицеры, военные врачи и ветеринары, классные чиновники военного ведомства в возрасте не старше 35 лет, а также их жены такого же возраста. Товарищество считалось состоявшимся, то есть дееспособным, когда число участников достигнет 1000 человек. Но в серьезной социальной поддержке нуждались не только офицеры, но и рядовые казаки, причем в значительно большей степени. Для них, как и для нижних чинов армии и флота, различные офицерские армейские и флотские экономические ассоциации были недоступны. Денежные суммы, получаемые от торговли, направлялись «ни на что другое, как на всегдашнее исправление всех потребностей к службе таких бедных казаков, которые прежде при исправлении себя на службу входили в непомерные их состоянию долги». Это было мудрое решение, позволившее сохранить систему войсковой торговли и способствовать социальной защите малоимущего слоя казачества.

В 1875 г. у казаков появилась надежда на так называемый «губернский продовольственный капитал», который должен был образоваться с введением по закону от 1 июня 1875 г. земских учреждений в Области войска Донского. Предполагалось создать его за счет отчисления 48 коп. на каждую душу из общего по Империи продовольственного капитала. На практике закон оказался невыполненным, и попытка поставить на твердую почву закона продовольственную помощь казакам окончилась неудачно. Идея и практика товарищеского кредита глубоко и прочно входила в быт казачества. Ссудные кассы облегчали пользование мелким кредитом практически всем желающим. Размер ссуды был невелик – от 5 до 60 рублей. Выдавалась ссуда на полгода, не свыше чем под 8% годовых. Не вернувший ссуду в срок, становился недоимщиком. Управление должно было потребовать уплаты долга в семидневный срок. Если сумма не погашена, взыскание таковой производилось обращением в продажу имущества неисправного заемщика, а при его несостоятельности – имущества поручителей.

 Развитию ссудных касс в немалой степени способствовал первый кооперативный съезд, проходивший в Москве 16–21 апреля 1908 г.. Тяготение донского казачества к более простым формам кредитования усматривается и в том, что в 1912 г. по ходатайству областного начальства перед Ставропольским губернским комитетом по делам мелкого кредита Донской сельский банк был преобразован в обычную общественную ссудо-сберегательную кассу. Что касается сельскохозяйственных потребительных кооперативов, то их общее число в Области войска Донского в 1912 г. не превышало 35, а на Кубани и того меньше – 7 обществ. Предпочтение, отдаваемое казачьим населением обществам мелкого кредита и потребительным кооперативам перед ссудо-сберегательными товариществами и другими подобными обществами, усиливалось с каждым годом и сохранялось до начала Первой мировой войны. Объединившись в кредитное товарищество, население Ново-Батайска, Ростовского округа начало с прессовки и поставок сена для армии. Сено закупали по 38 коп. за пуд, продавали в среднем по 54 коп. За вычетом накладных расходов (примерно 10 коп. с пуда – прессовка, проволока, доставка, погрузка, комиссионные), товарищество имело на этой операции прибыль по 5–6 коп. с пуда. В 1914 г. оно поставило для армии 100 000 пудов сена. Кроме того, товарищество вытеснило с сенного рынка скупщиков, плативших за пуд сена 15–25 коп., а продававших намного дороже.

С началом Первой мировой войны деятельность товариществ мелкого кредита в казачьих селениях, как и по всей стране, значительно оживилась. Это было вызвано необходимостью защитить себя от социально-экономических трудностей, а также возросшими потребностями армии в продуктах питания и фураже. Так, к 15 апреля 1915 г. в армейских поставках по Области войска Донского, участвовало 37 товариществ. Они поставили 274 пуда ржи, 112 пудов пшеницы, 734 пуда ячменя, 740 голов скота, 185 пудов сала и 917 тыс. пудов сена.

Тем не менее, взаимодействие казачьего капитала казачьих коопераций с городским населением находилось на довольно низком уровне. Ростов и Нахичевань, вмещавшие в себе большое количество «пришлых» людей воспринимались казачеством как угроза их традициям и привилегиям, что создавало изрядную напряженность в их отношениях. Казачьи кооперации и общественные организации также по большей части оставались закрытыми для городского купечества, что ограничивало хозяйственное развитие региона в целом, и этих городов в частности.

Таким образом, на конец XIX –начало XX века Ростов-на-Дону являлся стремительно развивающимся торговым городом, в котором большое влияния на успех дела оказывала личная предприимчивость купцов, которая в свою очередь поощряла у горожан личную инициативу и предпринимательские задатки. Все это, вкупе со стремительным темпом жизни, характерным для быстрорастущих торгово-промышленных городов значительно способствовало формированию в городе среды, благотворной для появления различных общественных организаций.