Фольклор Алтая
занимательные факты по краеведению (9 класс) на тему

3. Тексты легенд, мифов, сказаний

Легенды и мифы Алтая

Как и в любой другой культуре мира, в алтайском народе широкое хождение получили разнообразные мифы - о сотворении мира, о природных явлениях, о злых духах... В алтайских мифах есть и свои особенности. Первая особенность в том, что алтайцы всегда одухотворяли природу, поэтому и рассказов о духах природы в алтайской мифологии предостаточно. Вторая особенность - алтайский народ все время своего существования был окружен красивейшими природными обьектами, озёрами, реками, горами... Поэтому в изобилии представлены мифы о происхождении того или иного природного объекта. Познакомьтесь с ними и Вы - мы собрали наиболее интересные мифы и каждый из них - это не выдумки экскурсоводов, а культурное наследие Алтая.

* Сартакпай - легендарный алтайский богатырь. По многочисленным легендам, Сартакпай сделал очень многое для Алтая - провёл реки, избавил алтайский народ от злых существ и т.д.

** Эрлик - владыка подземного мира. Легенды об Эрлике - это часть религиозных воззрений алтайцев.

***Алмысы - некое подобие европейских гномов. Легенды указывают на то, что это были человечки маленького роста с большими ушами, отличавшиеся злобным нравом.

ЛЕГЕНДА О ЗОЛОТОМ ОЗЕРЕ

…Однажды разгневались боги на алтайский народ; ушли звери из лесов, ушла рыба из рек и озер; засохли деревья и травы; вымер скот на пастбищах. Труженицы-пчелы, и те не запасли в тот год золотого меду. Голод пришел на алтайскую землю – нечего в котел бросить, нечего в рот положить, нечего ребенку дать…

Горевали люди; только один алтаец не горевал – был у него припрятан на черный день кусок золота, большой, с конскую голову. Вот и пришел тот черный день, кончилась вся еда в юрте, последний кусок лепешки доели, последний глоток кумыса допили. Поглядел алтаец на жену и детей, вытащил из укромного уголка кусок золота, крякнул, взвалил на плечо и пошел по окрестным стойбищам – менять золото на мясо вяленое для себя, на лепешки свежие для жены, на молоко кобылье для детей.

Долго ходил, много юрт обошел, много людей повидал. Нет у людей еды; а если и найдется у кого кусок лепешки да глоток молока – не хотят менять люди еду на золото. Красивое оно, золото, блестящее, глаз радует, сердце веселит, да только холодное и твердое; не укусишь его, не бросишь в котел, не дашь ребенку поесть. Зря ходил по юртам алтаец, зря таскал кусок золота размером с конскую голову. А когда совсем отчаялся, забрался он на гору Алтын-Ту, что над озером высится, проклял жизнь свою горькую и богов жестоких, и швырнул с размаху золото далеко в озеро. Швырнул, да и сам следом прыгнул. Плеснула волна, накатила на берега, да и успокоилась. А озеро с тех пор называют Алтын-Коль – Золотым…

ЛЕГЕНДА О ЗОЛОТОМ МЕЧЕ

…Рассказывают, что давным-давно на месте Золотого озера от гор Туалок и Алтын-ту до горы Чепту была большая-пребольшая равнина. По ней текла-переливалась река Чулышман, в которую впадали десятки других речек и ручейков с окрестных склонов. В прозрачной воде играла рыба; бродили по богатым травами лугам  несметные стада коров, отары овец, табуны лошадей; в тайге не переводилась всякая дичь. Хватало места людям в щедрой долине; на расстоянии крика стоял аил от аила.   Жило здесь племя алтайцев-скотоводов, которым правил могучий и богатый хан Теле.  Много было у него всякого добра – сытого гладкого скота и дорогих одежд, серебра и золота, добрых коней и красивой утвари. Но самым главным богатством хана был волшебный золотой меч. Покуда висел этот меч на поясе хана, не знал Теле поражений в битвах. Было и другое сокровище у хана – молодая , красивая и умная жена Чольчу. Больше других жен любил ее хан, не мог отказать ни в одной просьбе и всегда слушал ее советы.

Услышал про богатства хана Теле соседний хан Богдо. Позавидовал, собрал войско и напал на долину. Но хан Теле опоясался золотым мечом, кликнул верных воинов, вышел навстречу завоевателям и наголову разбил пришлое войско. Самого хана Богдо, связанного по рукам и ногам, привез в свой шатер.

Взмолился хан Богдо о пощаде, стал предлагать вечную дружбу, сулить дорогие подарки хану и его женам.

Польстилась на обещания избалованная  богатством Чольчу и уговорила мужа отпустить пленного врага. Не мог отказать хан Теле красавице. Свободным уехал домой хан Богдо; а через некоторое время прислал послов с богатыми дарами. Низко кланялись послы, громко восхваляли благородство и доброту хана Теле, а напоследок передали приглашение. Звал хан Богдо соседа хана Теле со всей свитой к себе в гости – закрепить начатую дружбу.

Не мог отказаться хан Теле; с богатыми подарками отпустил он послов, а следом и сам собираться стал. Перед отъездом зашел к любимой жене Чольчу попрощаться. Сняла Чольчу со стену шатра золотой меч и хотела опоясать им хана, но с упреком сказал ей муж: « Не ты ли советовала мне принять дружбу хана Богдо! И сейчас я еде в гости к другу, а не в стан врага, и не нужно моим людям оружие, а мне – мой золотой меч. Вместо него возьму я золотые украшения для жен хана Богдо; вместо ножей и стрел возьмут мои люди дорогие меха и богатые одежды. Жди меня через одну луну и не трогай мой золотой меч!"

Не посмела возразить Чольчу, проводила мужа  в далекий путь. В дне пути от своих шатров встретили хана Теле сторожевые отряды хана Богдо. С почетом проводили караван до самой ханской ставки, но только лишь въехали хан Теле и его люди на гладкую площадку между шатрами, как окружило их целое войско.

Вышел сам хан Богдо, презрительно поглядел на доверчивого соседа и приказал убить всех гостей. Не было у хана Теле при себе золотого меча; не было оружия у его свиты. Недолгим был бой. Приказ хана Богдо был выполнен.

А в тот миг, когда покатилась с могучих плеч голова хана Теле, далеко в шатре, где грустила прекрасная Чольчу, сорвался со стенки золотой меч. Упал он, рассек острием землю и ушел в недра, оставив зияющую пропасть между гор, длинную и узкую. Канула в ту пропасть и плодородная долина, и бесчисленные стада, и богатые шатры. Одна Чольчу осталась стоять на скале над громадной расселиной. Поняла она, что не вернется больше хан Теле, не приласкает жену, не осыплет дорогими подарками, что навсегда кончилась прежняя беззаботная жизнь ханской жены. Из черных глаз ее потекли слезы и струились так долго, что заполнили всю расселину, образовав огромное озеро. А сама Чольчу превратилась в горную речку и шумит теперь вечно, оплакивая мужа и жалуясь на свою несчастную судьбу.

Золотым называется озеро, потому что упал в этом месте золотой меч, и только в очень холодные зимы замерзает оно, потому что горячи слезы Чольчу, до сих пор льющиеся по горным склонам…

ЛЕГЕНДА О ЗОЛОТЫХ УКРАШЕНИЯХ

…Давно это было. Уходило от злых врагов алтайское племя. Быстро уходило, врасплох застали враги алтайцев, много их было, не справиться. Ничего не успели взять с собой люди, никакого добра. Детей на руки взяли. Нож за пояс заткнули. Котомку с лепешкой схватили. Ничего больше, все, что нажито за годы было, в юртах бросили. Одно осталось. Женщины племени, красавицы и умницы, первым делом по утрам золотые украшения надевали, бежали в речку смотреться, на красоту свою любоваться. Подвески золотые, браслеты гнутые, ожерелья тяжелые – все на женщинах осталось. Много было золотых украшений. Хорошо жили люди.

Давно это было. Так давно, что и не помнит уже никто, что за враг стронул с места в одночасье целое племя: то ли степные конники, то ли воины с Джумгара, то ли соседям места мало сделалось. Ладно, неважно. Уходило племя, быстро уходило, по лесным тропкам хоронилось, за скалами пряталось. Погоню слышали, торопились. До ночи шли, погоня  позади осталась. А ночью вышла тропка на берег озера, по скалам у самой воды повела. Остановились люди перед открытым местом. Никто не знает, далеко ли погоня. А вдруг близко? А вдруг уже впереди? Пошли по тропке мужчины, быстро пошли, тихо. Прошли берегом, снова в лес зашли. Нет погони, не увидели, не услышали враги

Стоят женщины перед открытым местом. Никто не знает, где погоня. А вдруг совсем рядом? Как из леса выйти? Заблестят в звездном свете тяжелые ожерелья. Зазвенят золотые подвески. О камни стукнут гнутые браслеты. Увидят, услышат враги.

Сняли женщины золотые украшения. Пояски развязали, веревку сделали. Длинную, прочную. Связали все золото, со скалы в озеро опустили. Тихо, без плеска, без шума. Глубоко под скалой, на самое дно ушло золото, веревку за собой утянуло.

Пошли по тропке женщины. Быстро пошли, тихо. Не блеснули тяжелые ожерелья, не звякнули подвески, не стукнули браслеты. Не увидела, не услышала погоня. Совсем отстала.

На новое место люди пришли. Юрты поставили. Скот завели. Жить начали. Тяжело жить было, скудно. Состарились, подурнели от тяжелой работы женщины. Не смотрятся в воду, украшения не примеряют. Да и примерять нечего.

Прошло время. Обжились люди на новом месте. Дети выросли. Добро в юртах завелось. По утрам дочки, красавицы и умницы, только встанут – золотые ожерелья надевают, подвесками звенят, гнутые браслеты на руки меряют. К озеру бегут – на красоту свою любоваться.  Блестит вода, живет племя.

Давно это было... А озеро, в которое женщины свои украшения бросили, до сих пор Золотым называют.

ЛЕГЕНДА О КРАСАВИЦЕ И ДВУХ БОГАТЫРЯХ

Рассказывают, что в стародавние времена на месте Телецкого озера лежала узкая и глубокая долина. По обеим сторонам на склонах гор жили два батыра-богатыря, и каждый хотел долиной владеть. Не раз, не два затевали они кровавую сечу, да одолеть друг друга никак не могли.

Разгневались духи-хранители гор и вод, что своими стычками, шумом да гамом нарушают батыры покой этих прекрасных мест. Позвали богатырей к себе и сказали: «Мы сами решим ваш спор. Вот вам наше слово: кто из вас первым произнесет «женщина», тот на веки вечные потеряет право долиной владеть».

На том и порешили. Разошлись богатыри по своим склонам, сидят, молчат, друг на друга не смотрят, чтобы случайно, в споре, в разговоре слова ненужного не сказать. Долго так продолжалось.

Но вот однажды утром, когда солнце на небосвод выкатилось, увидели богатыри, что внизу, в долине вдоль ручья, идет женщина. Да какая! Луноликая красавица, брови – как соболя, глаза – как агаты черные, ноги – как самые стройные ветви. И вся облита золотым солнечным светом, как будто золотое изваяние ожило и к людям спустилось.

Потрясенные красотой золотой девушки, одновременно воскликнули богатыри «О, как прекрасна эта женщина!»

Едва запретное слово прозвучало, как со скал камни посыпались, черные тучи набежали, гром загремел, молнии заиграли. На дне долины густой молочный туман заклубился, и пропала в нем прекрасная женщина.

Долго гудела земля и гремело небо, а когда все успокоилось и снова выглянуло солнце, разогнав туман, увидели богатыри на месте долины глубокое озеро, по которому ходили высокие волны. Все глаза проглядели батыры, пытаясь рассмотреть сквозь прозрачную-прозрачную воду золотую женщину, но красавица так и не появилась. Побродили богатыри по берегам, да и разошлись каждый в свою сторону. Много времени прошло с тех пор, наверное, уже и прах их костей ветер развеял.

Говорят, однако, что насовсем та женщина из озера не ушла. Бывало, пропадали в ближайших селах молодые охотники, которые к берегам спускались; пригожие рыбаки, в одиночку на рыбалку вышедшие. Это золотая красавица их очаровывала и увлекала в пучину, к себе на дно. Однако и помогала она людям часто, рыбу подгоняла в сети, и особенно тех, у кого семья большая, застигнутых штормовой волной, от смерти спасала.

Теперь только все реже и реже видят ее люди, но говорят, что еще живет в Золотом озере золотая красавица.

ЛЕГЕНДА О КАТУНИ И БИИ

…Жил некогда богатый хан Алтай, и самым главным его богатством была дочь – красавица и умница Катунь. Много батыров добивалось ее руки, но всех отвергала красавица. Никто не знал, что она тайно любила простого пастуха Бия. Но узнал однажды секрет дочери хан Алтай, разгневался неописуемо, и сказал:

- Выдам тебя за того, за кого я пожелаю!

Не покорилась отцу Катунь, а в глухую темную ночь сбежала к любимому. Утром, обнаружив пропажу, хан Алтай собрал своих воинов и пообещал строптивую Катунь в жены тому, кто ее догонит и вернет. Бросились в погоню воины, но Катунь обернулась стремительной рекой и помчалась, пробивая себе дорогу среди камней, громко зовя Бия. Услышал голос любимой пастух, бросил стада и тоже быстрым потоком понесся навстречу Катуни. Не догнали воины беглянку. Встретились Бий и Катунь, бросились друг другу в объятия да так и побежали дальше, образовав великую сибирскую реку Обь.

В страшном гневе превратил хан всех своих слуг в валуны, скалы и камни, и сам навеки застыл величественной Белухой. Дальше всех успел убежать за Катунью самый быстроногий из воинов Бабырган, и теперь стоит на равнине вдали от гор.

СКАЗКА О ЛЮБОПЫТНОМ ДУХЕ

…Были времена, когда не родились еще ни люди, ни боги. А Телецкое озеро уже тогда было, только звали его по-другому. А как именно – никто не знает. Почему? Да потому, что жили в нем одни духи, они-то и назвали озеро – надо же как-то звать место, в котором живешь! Сами знали, а сказать никому не могли – потому как духи разговаривать не умеют, организм у них для этого не приспособлен.

Ну вот, жили себе и жили духи в озере. Тысячу лет, другую, третью… Скучно им стало – горы да вода, никаких культурных развлечений. Все зверье в лесах пересчитали, каждую птицу по одному перу узнать могли, каждую травинку наизусть помнили. Да и что они – звери: на охоту, на водопой, и под елку, жир нагуливать. И птицы не лучше – полетали, поклевали, яйца отложили, птенцов вывели. Трава и вовсе на одном месте растет; пока цветок распустится, ждать замучаешься. Изо дня в день, из века в век одно и то же . Скучно!

Но тут духам счастье привалило: люди у озера появились. А человек – существо суматошное, непоседливое, никогда не знаешь, куда пойдет, что сделает. Весело стало духам: целыми днями в воздухе висят, на людей смотрят. Развлекаются. Благо, самих не видно, потому как духи – они все невидимые.

Всем довольны духи, одним недовольны. Как ночь наступает, ложатся люди, глаза закрывают и до утра лежат, даже почти не шевелятся. Никуда не идут, ничего не делают. Снова скучно!

А среди этих духов был один самый проказливый. Нет, не злой – они все были ни злые, ни добрые, - а так, любопытный. Однажды ночью решил он поближе на человека посмотреть – чего это он лежит и не шевелится? Подобрался вплотную, и вдруг видит – у человека над головой словно маленькое облачко висит, немного колышется, но не улетает, словно за ниточку привязано. Сунул дух любопытный нос – или как это там у духов называется? – внутрь облачка, а там..! Люди громадные – по три метра ростом – на таких же громадных зверей охотятся; по траве невиданной бегают; на небе солнце и луна одновременно светят… Сон, значит, человек видит.

Ох, и понравилось же это духу! Повадился он каждую ночь в людские сны подсматривать, а дальше – больше: если какой сон ему особо приглянется, он облачко сгребет, дернет тихонечко, словно ниточку обрывая, и с собой утащит. Человек дальше без снов спит, а дух облачко в шарик скатает и в озеро нырнет. Там, на дне, в самом глубоком месте, напротив нынешней речки Корбу, очень удобная ямка есть: вода стоит как мертвая, не колыхнется, никакое течение не пошевелит, никакая озерная живность не потревожит. Туда и складывал дух ворованные сны; надо еще сказать, что вода в самой глубине озера ледяная, а при такой температуре сны особенно хорошо сохраняются.

Ну вот, натаскал себе дух-проказник снов целую кучу. Станет ему скучно – он шарик достанет, в облачко растряхнет, нос внутрь сунет – и смотрит в свое удовольствие. Вот, оказывается, когда первые видеофильмы появились!

Так бы и дальше все было, но развлекался наш дух все в одиночку. Не потому что жадным был; он бы и поделился опытом с соседями-духами, да как поделишься – говорить-то не умеет, он же дух!

А рядом с любопытным духом жил другой – мрачный. И вот однажды ночью подглядел он, как любопытный дух развлекается, сны людские смотрит. Половины не понял, но все равно обидно стало: соседу весело, а тут со скуки хоть на луну вой! Помрачнел мрачный дух. Дождался, пока сосед по своим духовским делам улетит, вытащил кучу снов-шариков из глубокой ямки, да и раскидал их по всему озеру – собирай теперь, тысячу лет не соберешь!

Вернулся вскоре любопытный дух и очень расстроился. Так расстроился, что даже не стал пытаться свою коллекцию собрать, а махнул рукой, вздохнул горестно и улетел из озера. Совсем. Другое искать полетел, наверное.

Так вышло, что следом за ним и остальные духи кто куда потянулись. Ведь если один улетел и не возвращается, значит, он где-то в другом месте теперь есть, правильно? А вдруг там веселее?

Даже мрачные дух, и тот из озера выбрался, хотя по мрачности своей и не надеялся веселые места найти. Но совсем одному оставаться кому хочется?

А сны-шарики так и разбросаны с тех пор по всему озеру. Иногда по ночам волна выносит шарик на берег, он на свежем воздухе тут же разворачивается в облачко, и если поблизости человек спит без собственных сновидений, то чужой сон подлетает к нему и начинает сниться. Работа у снов такая.

Так что ночью на берегу Телецкого озера можно случайно увидеть чужой сон – может быть, человека, который тысячу лет назад жил, а может быть, того, кто еще и не родился. Духи эти, говорят, со временем разные интересные штуки умели делать, и для них что вчера, что завтра – все одно сегодня было…

СКАЗКА О ЗЛЫХ АЛМЫСАХ и ХИТРОМ МАЛЬЧИКЕ

…Давным-давно на белом Алтае жили два брата. Старшего звали Телезек, младшего – Кобегеш. Вот пошли они однажды зимой на охоту. Дичи настреляли, уже домой собрались, когда выскочила на сверкающее инеем ребро горы теке – горная коза. Телезек стрелу пустил – не попал. Кобегеш стрелу пустил – чуть по копытцу задел. Вскинулась белая коза, поскакала по горному склону. Кобегеш за ней бросился, да поскользнулся, упал и сломал ногу. Тут метель поднялась, ветер завыл, снег посыпал. Телезек нашел на склоне пещеру, перенес туда брата, сам за брошенной дичью пошел.

Ждет Кобегеш целый день – нет брата. А когда край неба погас, вошла в пещеру женщина. Ее лицо как луна блестит, брови бархатно-черные, волосы в шестьдесят кос заплетены. Махнула она правой рукой – котел на треногу встал. Махнула левой рукой – под котлом огонь загорелся. Из одного рукава воды налила, из другого мясо достала, в котел бросила. Подошла к Кобегешу, ногу погладила – сломанные кости тут же срослись.

Осталась женщина в пещере. Вокруг пещеры лес вырос непроходимый, никому ни туда, ни оттуда не пробраться. Через год родила женщина Кобегешу сына. Захотел он жену свежей дичиной порадовать, вышел за порог, да вспомнил, что колчан со стрелами оставил. Обернулся, дверь отворил и видит – вокруг очага белая коза-теке прыгает-скачет. Глянула коза на Кобегеша, мимо него через порог перескочила и в горы убежала. А Кобегеш понял, что целый год прожил с алмыской-оборотнем. Тут надо сказать, что алмысы – это зловредные злые духи в виде маленьких белых человечков. А вот алмыски могут оборачиваться красивыми женщинами, и особого вреда от них нет; завлекая человека, они не убивают и не съедают его, а, как правило, уединенно живут с ним в любви и согласии.

Как убежала коза, лес вокруг пещеры пропал, Кобегеш голос брата услышал. Телезек его целый год искал, исхудал весь, через лес пробиться не мог. Теперь зашел в пещеру, увидел Кобегеша, обрадовался. Смотрит, а рядом с братом младенец по шкурам ползает.

Рассказал брату обо всем Кобегеш. Назвали они мальчика Алмыдак, в память о матери-алмыске. В свой аил взяли, человеком вырастили. Метким охотником стал Алмыдак. Только одна беда была: как ни выберет он себе коня в табуне, конь той же ночью умчится неведомо куда, вернется весь в пене и мыле, падет на передние ноги и уже не встанет.

Решили братья посмотреть, кто ночами коней гоняет. Намазали конскую спину смолой и оставили на ночь, а утром смотрят – к смоле белые, как зайцы, алмысы прилипли.

Взмолились алмысы: «Сынок Алмыдак, зять Кобегеш, шурин Телезек! Не губите нас! Мы навсегда отсюда уйдем, людям жить мешать не будем!»

Сказал Телезек: «Небом клянитесь!»

Сказал Кобегеш: «Землей клянитесь!»

Сказал Алмыдак: «Огнем и водой клянитесь!»

Поклялись алмысы небом и землей, водой и огнем. Быстрее зайцев убежали. Никто их больше возле стойбища не видел. А Алмыдак богатырского коня себе завел, на охоту ездил.

…Конь, хоть и богатырский, но когда-нибудь падет, ведь он не золотой. Человек хоть и герой, когда-нибудь умрет, ведь он не вечный. Давным-давно состарились и умерли братья Тебезек и Кобегеш. Давно на другой, подземный Алтай ушел сын алмыски Алмыдак. От их аила даже щепки не осталось, от стойбиша даже пепла не осталось. Только долгими осенними вечерами поют старики-сказители эту сказку своим непоседливым внукам…

С той поры, о которой в сказке говорится, прошли столетия. Духов-алмысов в здешних местах действительно не встречали; сначала люди еще остерегались, уходя в горы, а затем и верить почти перестали, что были когда-то такие зловредные существа – алмысы.

…Но вот не так давно – может, десять лет назад, может, пять, все по-разному говорят – пошли пятеро мальчуганов осенью в Пыжинскую тайгу за кедровыми шишками.. Забрались мальчики на склон горы, шишки сбивали, в кучи складывали. И вдруг из-за деревьев появились маленькие людишки, как белки зацокали, как птицы засвистели. Мальчики швырнули в них кедровыми шишками. Человечки своими когтистыми пальцами быстро-быстро вылущили из них орехи, вместе со скорлупой сгрызли.

Мальчики смеялись, человечки прыгали и кувыркались. Так, забавляясь все вместе, подошли ко входу в черную пещеру.

«Тебя как зовут?» – спросили человечки одного мальчика. –«Чопош!»

«А, Чопош!» – обрадовались человечки и потащили мальчика в пещеру.

«А тебя как зовут?» – спросили второго. «Итлаш!»

«Иди-ка и ты к нам!» – утащили и второго, уже тянут лапы к третьему: «Назови свое имя!»

А третий мальчуган, хоть и был до смерти напуган, вспомнил вдруг старую сказку, которую вечерами дед пел. И закричалалмысам: «Имя мое Телезек! Вы небом клялись!»

Алмысы все, как один, лицами в землю упали: «Чего изволите, шурин наш Телезек?» - «Сейчас же отдайте двух мальчиков!»

Алмысы тут же вернули двоих детей, а сами лезут к четвертому: «Как тебя зовут?» И тот мальчишка не растерялся: «Я Кобегеш! Вы землей клялись!»

«Что угодно, зять наш Кобегеш?» – поклонились и ему алмысы. - «Из шишек орехи выщелкайте и в сумки сложите!»

Не успели мальчики оглянуться, как алмысы полные сумки чистых орехов насыпали. И тащат за воротник последнего мальчугана: «Ты кто?» Тот, конечно, отвечает: «Имя мое Алмыдак! Вы огнем и водой клялись!»

Алмысы два раза посинели, два раза почернели, совсем серыми сделались и чуть слышно молвили: «Что прикажешь, сынок Алмыдак?» - «Войдите в пещеру, померните зеленый холм и навсегда закройте вход и выход. Не гулять вам, алмысам, больше по земле!»

Горько плача, исполнили приказ алмысы. Так и сидят с тех пор под землей. А мальчишки с полными сумками орехов вернулись домой, да только в их рассказы никто не поверил – мало ли что дети насочиняют!

И вы можете не верить. Но на всякий случай запомните, как звали героев этой сказки. И если когда-нибудь в укромном местечке среди древних гор к вам пристанут маленькие вредные человечки, вы будете знать, как с ними разговаривать…

СКАЗКА О ТОМ, КАК ОХОТНИК С АЛМЫСАМИ СПОРИЛ

Рассказывают, что на белом, на синем Алтае жил молодой удачливый охотник-мерген. Вот собрался он однажды на несколько дней на свою охотничью стоянку. Приехал, шалаш поправил, днем охотится, на ночь коня к коновязи привязывает. И начал примечать через день-другой охотник: утром конь его не отдохнувший, а взмыленный стоит, словно всю ночь скакал – бежал. Набрал охотник сосновой смолы, намазал вечером коню хребет, сам спать лег.

Смотрит утром – а к смоле белые, как зайцы, алмысы прилипли. «Вот, значит, кто моего коня ночами гоняет!» – говорит охотник. Отвалил от скалы камень, собрал за шкирки алмысов, да и собрался их в расщелину швырнуть, сверху камнем придавить. Взмолились алмысы: «Не губи нас, человек! Мы же твоего коня не съели, только поиграли-покатались!» «Нет, - отвечает охотник, вредные вы, злые, на моей земле без вас чище будет!»

Все, конец алмысам приходит, трясутся от страха, а вырваться не могут – крепко держит охотник. Тут самый хитрый из них и говорит: «Погоди, человек! Давай поспорим! Ты выспоришь – мы сами в землю уйдем и больше на свет не покажемся; а проспоришь – отпустишь нас восвояси!»

Охотник-мерген, на свою беду, еще и любопытным был. Интересно ему стало. «А о чем спор-то будет?» – спрашивает алмысов. Те еще и сами не придумали; помирать боятся, время тянут. Первое, что в ушастые головы пришло, сказали: «Видишь эту высокую гору? Спорим, что если ты с самой вершины крикнешь, мы внизу твой крик услышим! У нас уши самые длинные, самые чуткие!»

Посмотрел охотник на гору: высокая! Посмотрел на уши алмысов: да, на человечьи не похожи и мохнатые, но уж не такие и длинные. «Да не может быть, чтоб человечий голос на такое расстояние долетел, а вы его услышали!» «Может, может!» – пищат алмысы. «Уговорили, спорим!» - сказал любопытный охотник.

Связал алмысов, как зайцев, за все четыре лапы, на дерево подвесил. Сам в гору пошел. Долго шел; но вот поднялся на самую вершину. Подножия уже и не видно; встал охотник в самом высоком месте и закричал: «Эй, алмысы-хвастуны! Сейчас спущусь с горы и брошу вас под камень; только сначала вы моего коня от смолы отчистите-отскребете, гриву расчешете да напоите! А то сам я притомился, по горам лазая, с вами споря!» И пошел обратно.

Внизу связанные алмысы совсем пригорюнились. Не слышали они ничего, да и где ж так далеко услышать! Не спор выиграть хотели – смертушку свою отсрочить! Летит мимо сорока; видит – алмысы связкой на ветке висят. Спустилась посмотреть, что за диво; села на крышу шалаша, хвостом трясет, на алмысов косится. «Эй, сорока! – кричат ей алмысы, - нам помирать скоро, расскажи напоследок, что в лесу, в горах делается! Ты всюду летаешь, все знаешь!» Ну как же! – любимое сорочье занятие – новости рассказывать! Вот и затрещала она: «Медведь косулю задрал, у реки столетний кедр свалился, за дальней горой осыпь речку запрудила, а на вершине горы стоит человек и орет на весь лес, что ему алмысы будут коня чистить, гриву чесать, водой поить. Сам он притомился, мол, по горам лазая!»

Тут и охотник спустился; снял с дерева алмысов, хотел развязать парочку, да раздумал: «Ничего, сам коня почищу!» Так и поволок связанных к камню.

«Эй, охотник, а кто же тебе коня от смолы отчистит?» – пищит один алмыс. «А кто ему гриву расчешет?» – спрашивает второй. «И напоить, напоить-то коня надо!» – кричит третий. «Ты же сам устал, по горам лазая!» – тихонько говорит четвертый. От неожиданности остановился охотник, чуть связку алмысов не выронил: слово в слово повторили они его крик на горе! «Так вы что же, и вправду все слышали?» – изумился охотник. «Слышали, слышали!» – радостно заверещали алмысы.

Огорчился охотник; больно уж неохота ему нечисть всякую на волю отпускать. Но что делать! Проспорил – слово держи! Развязал он алмысов, отпустил восвояси; напоследок не сдержался – каждого за уши хорошенько оттрепал, может, слышать хуже будут! «И больше мне не попадайтесь, в следующий раз даже слушать вас не буду, прибью сразу!»

Обрадовались свободе алмысы; на радостях вычистили охотнику-мергену коня, расчесали, напоили. Да и ушли навсегда из этих мест куда подальше; не каждый раз так удачно человека обмануть удается, встретит еще раз – и впрямь пришибет!

Гора же, с которой охотник алмысам кричал, с тех пор так и называется: Чакырык, то есть расстояние, на которое человеческий крик слышен.

СКАЗКА ПРО КАПРИЗНУЮ КРАСАВИЦУ, ИЛИ ТЫРКО-ЧАЧ – ШЕЛКОВЫЕ КОСЫ

Вернулся как-то алтаец с охоты. Добычу богатую привез. Зашел в свою юрту, смотрит – пусто в юрте, неуютно. Очаг погасший, казан немытый, постель холодная. Не с кем слово молвить, некому добычей похвастать.

«Э-э, жениться мне надо, однако! - подумал алтаец, - жену взять красавицу, чтоб как солнышко юрту освещала!» Решил – сделал. Объехал все окрестные  аилы, всех невест пересмотрел, красавицы не нашел. Все-то ему нехороши: то глаза не черны, то волосы не чесаны… Сел алтаец на валежину, пригорюнился.

Идет мимо старик: спину годы согнули, на лице морщины, как горы с ущельями, пролегли. Вскочил алтаец, поздоровался почтительно. «Ты много видел, абай, подскажи, где мне найти жену? Да чтоб была такая красавица, как солнышко юрту освещала! Нет таких среди наших девушек!»

Говорит ему старик: «Э-э, тебе, однако, нужна Тырко-Чач – Шелковые косы! Она за рекой в дальнем аиле живет; лицо у нее как луна, глаза как черные ягоды, а волосы как блестящий шелк. С утра до вечера она их расчесывает, жениха поджидает!»

Поклонился алтаец старику и поехал в чужой аил, за реку. Увидел Тырко-Чач – Шелковые косы, и ум потерял. Волосы ее как шелк стелятся, до колен спускаются. Посватался охотник, сговорился, много соболей отдал, повез невесту к себе в юрту. Едут на белом коне, в гриву ленты вплетены, черные косы Тырко-Чач  на солнце блестят. Доехали до реки, сели отдохнуть. Достала Тырко-Чач костяной резной гребень, косы расплела, стала расчесывать. Любуется охотник – не налюбуется.

Вот дальше ехать надо; сели на белого коня, переправились через реку.  «Ой-ей, - кричит Тырко-Чач, - я гребень на том берегу оставила, поедем обратно!»

Говорит ей алтаец: «Я тебе новый гребень подарю!»

Отвечает Тырко-Чач: « Мой гребень лучший мастер аила делал, резной вязью украшал, каждый зубчик вытачивал! Только он моих кос достоен, не нужны мне твои подарки; поехали назад!»

Что делать; переправились обратно. Подобрала девушка свой гребень, снова через реку перебрались. На полет стрелы отъехали, кричит Тырко-Чач: «Ой-ей, я шпильки свои на  том берегу оставила, поедем обратно!»

«Я тебе новые подарю!» - говорит ей жених.

Только фыркнула Тырко-Чач: «Мои шпильки из розового кедра точены, у них головки яшмовые, только они моих кос достойны! Не хочу твоих подарков, поехали назад!»

И еще раз перешел реку белый конь. Взяла Тырко-Чач шпильки, на коня с алтайцем села, снова переправились. На два полета стрелы отъехали, кричит девушка: « Ой-ей, я ленту на том берегу оставила! Она лучшей мастерицей аила сделана, семь цветов радуги в ней переливаются, только она моих кос достойна! Вернемся обратно!»

Промолчал алтаец, повернул лошадь. Третий раз вошел в воду белый конь; нашла на том берегу Тырко-Чач свою ленту. Говорит ей жених: «Ты отдохни немного, а я пока коня напою!» Сел на своего верного аргамака, да и перемахнул реку обратно в третий раз. «А я?! Ты меня забыл!» – кричит ему вслед Тырко-Чач с другого берега. Отвечает ей алтаец: «Не нужна мне жена, для которой своя красота дороже подарков мужа! Уж больно ты капризная, однако!»

Так сказал и ускакал в свой аил. Нашел девушку, женился. Не такая красавица, правда, алтайцу досталась, как Тырко-Чач – Шелковые косы, но зато послушная и работящая. Мужа с охоты ждет, огонь в очаге поддерживает, еду готовит, напевает тихонько. Как солнышко, освещает юрту. Доволен алтаец.

А Тырко-Чач – Шелковые косы, говорят, до сих пор на берегу реки сидит, расчесывает свои косы и плачет. Далеко по воде разносится ее жалобный голосок; но горе охотнику или чабану, что повернет коня,  подъедет посмотреть, кто же это так горько плачет. Завлечет его Тырко-Чач своей красотой, опутает шелковыми волосами, до смерти капризами замучает. Не вернется никогда парень в родной аил.

Речку же, где расстались Тырко-Чач и ее жених, с тех пор так и называют: «Уч – ар» - «Три раза переправлялись».

О сотворении мира

Когда ещё не было ни неба, ни земли, был один Ульгень (Кубустан-Аакай) . Он носился и как бы трепетал над безбрежным морем, распростёршись, подобно нетопырю, и не имел твёрдого места, где бы стать. Тогда ощутил он голос внутри себя: "алдында тут, алдында тут - впереди хватай, впереди хватай" , и произнёс эти слова, а вместе с тем, простерши руку, cхватил перед собою. Попался ему камень, высунувшийся из воды. Он сел на этот камень, продолжая произносить: "алдында тут, алдында тут!" И думал, что творить и как творить. Вдруг из воды выходит Аг-эне (белая мать) и говорит: что придёт тебе на мысль творить, скажи только: "этьтым, пютьтыдеп - сделал, свершилось", так и будет; а не говори: "эткэним, пютнеры-деп, - что я делал, то бы не свершилось". Сказав это, Аг-эне скрылась и более никогда никому не являлась. Поэтому-то Ульгень, создавая людей, дал им повеление: "Бар нмены, jок-деп айтана, барды-jок тэгэнь, jок болор - о том, что есть, не говори нет"; если же скажешь: нет того, что есть, то и не будет.

Ульгень ощутил в себе мысль и произнёс: "Э! эрь пютсин, эрь пютсин! О! сотвори Землю, о, сотвори Землю!" И Земля сотворилась. Ульгень, продолжая произносить "алдында тут, алдында тут!" Взглянул вверх, произнёс: "Э! Тенгере пютсин! О! Сотвори небо!" И по слову его небо сотворилось. Ульгень всё продолжал говорить: "алдында тут, алдында тут!" И твердил эти слова до окончания создания всех тварей. И эти слова - алдында тут - впечатались в человеке.

Таким же образом Ульгень создал в море три великие рыбы и утвердил на них Землю. Две из рыб поставлены по краям, а одна в средине под землёю. Эта средняя стоит головою к северу; когда она склоняет голову к низу, тогда на севере делаются топи; если же она сильно приклонит голову, то утопит всю землю. Под жабры её захвачен крюк с арканом, которого конец протянут на небо и там завит на трёх столбах так, чтобы можно было, перепуская с одного на другой, подтягивать вверх и опускать вниз голову рыбы. Этим делом управляет богатырь Ульгеня Мангдышире. Когда он спустит конец аркана с одного столба, то Земля склоняется к северу и делаются топи, а если бы перепустил со второго, то вся Земля утонула бы, как это было при всемирном потопе.

Во всё продолжение творения мира Ульгень пребывал на золотой горе, на которой сияет солнце и луна - ай куны тийгэнь алтын ту. Эта гора с неба навесилась над землёю, и до земли не достает только на человеческое колено.

Творение мира продолжалось шесть дней. В эти дни Ульгень творил, а седьмой день спал; в восьмой день встал. Поэтому предки алтайцев ойроты в седьмой день утром совершали моление; мужчины и женщины, умыв лицо и руки, прежде начатия дела, а матери, не кормя детей грудью, вставали лицом к востоку; мужчины, преклонив оба колена и держа обе руки назади, покланялись до Земли и произносили: "Пуодоминэ бурханым", а женщины, став на левое колено и держась правою рукою за правую косу, покланялись также до земли произносили: "Теэдыминэ Кутаим!" Перед молением клали аржан на огонь и медную кадильницу (сеанг-салгыши), утверждённую на четыреножник, вышиною в пояс. Когда грамотность в народе стала исчезать, это исполняли только старшие и то не в каждой юрте; ныне же исполняется это у южных алтайцев только одни раз в году, в общем собрании, после весеннего грома, на высокой какой-нибудь горе, брызгают во все стороны коровьим молоком и кланяются.

Легенда об озере Ая

Полюбил бедный пастух дочь богатого хана, и девушка полюбила юношу всем сердцем. Но грустной была эта любовь. Пастух не мог даже надеяться на счастье. Никогда богатый хан не отдаст в жены свою дочь парню. И решила тогда девушка тайком уйти из своего родного стойбища к любимому.

Условились они с пастухом встретиться на высокой скале рядом с берегом Катуни. Радостный ждал юноша возлюбленную, счастливые песни пел он на утесе. Близился условный час. Но богатый хан, почуяв недоброе, глаз не спускал с дочери. Кое-как удалось девушке уйти со стойбища. Торопится она к скалам, но не успеть ей к назначенному часу.

Увидел юноша, солнце садится за гору, а любимой нет. Взглянул он на последний луч уходящего солнца и бросился вниз с высокой скалы. Вбежала девушка на гору и поняла, что случилось. Горькие слезы хлынули из глаз ее. Разлилось вокруг скалы глубокое озеро. «Любимый погиб, а я?».

С этим криком кинулась красавица в пучину вод. Озеро люди так и назвали: Ая. А вершина утеса, на которой должны были встретиться влюбленные, стоит теперь островом посреди озера и называется островом Любви.