Рассказы по краеведению "Пуночки", "Морж". Автор Коваль Ирина Николаевна.
книга по краеведению на тему

                                                  «Пуночки»

Светла весна наша заполярная, но весьма сдержанна и скромна. Зальет снежные сопки долгожданным солнечным светом, а тепла еще ждать – пождать. День постепенно нарастает, но большие снега начнут таять еще не скоро.

То морозец ударит всерьез, то пурга расправит белые крылья. Когда оно прийдет это тепло? Когда, наконец, разбудит северную природу?

За долгую полярную ночь так успеешь соскучиться по свежей зелени травы, щебету птиц и запаху цветов, что восторгаешься перед любым проявлением весны. И вот в одно прекрасное апрельское утро просыпаешься от задорного чириканья под окном.

 - Чьюрк! Чьюрк! Чьюирк!

Пуночки! Прилетели! Какие расстояния пришлось им преодолеть, чтобы вернуться в наши студеные края? И вот уже перелетают с крыши на крышу, прыгают по обочинам дорог, внимательно высматривают на снегу что-нибудь съедобное.

Но земля надежно укрыта твердой коркой ледяного наста. Разве разобьешь ее меленьким клювом и слабыми коготками?

Лишь щетина прошлогодних злаков желтеет кое-где, да и они промерзли за зиму, растеряли на ветру свои семена. Голодно. Трудно прокормиться пернатым, которые прилетают на Север первыми. Вот и летят стайки чернокрылых «разведчиков» поближе к жилью человека. Первые дни они пугливы и осторожны, готовы упорхнуть от любого шороха. Пока-то привыкнут!

Выходя на улицу невольно начинаешь прислушиваться и присматриваться. Где они? Вот на потемневшем снегу знак их присутствия – строчки следов – крестиков. Как они  идут? В цепочку или в две параллельные линии? Либо скачет пичужка на обеих ногах, либо переставляет  их по очереди? Интересно все же!

А весна задает свой ритм. Люди становятся активнее, разговорчивее, повсюду носятся снегоходы, лают собаки, смеются дети. И уже, как бы между прочим, говоря о работе, о погоде и делах насущных, человек замечает. «Пуночки прилетели!»

 Утром просыпаешься пораньше и не забываешь о горсти пшена, которую непременно нужно бросить за окно. Вот вам!

Ерунда какая, мелочь повседневной жизни, но этот нехитрый ритуал повторяется каждую весну.

Дочка радуется, увидев так близко суетливых пуночек, прилетевших под окно за привычным угощеньем.

 - Тихо! Не спугни!

Белоснежные комочки с глазами – бусинками, юркие, вёрткие и боевые. Ни на секунду не прекращают склевывать предложенный им корм.

Среди самцов начинают появляться самочки. В их оперении есть серая нотка. Кто поскромнее – тот поодаль, самые бравые вступают в потасовку с сородичами за крошку зерна. Как ни странно, но и у птиц есть свой темперамент, весьма заметный в характере поведения.

 - Как ты думаешь, кто сильнее, человек или птица?

 - Думаю человек. Хотя…

Мы сидим в теплой комнате у светлого окна с пестрой геранью, а они там, на улице… Переживают наши полярные ветродуи, с невероятным трудом отыскивают спасительную кроху пропитания, что дает им силы жить. Удивительно! Легчайшие перышки накладываясь друг на друга образуют плотный покров, позволяющий сохранять тепло в тридцатиградусные морозы.

 - Так кто же сильнее и выносливее? Человек или птица?

 - Не знаю… Им труднее, но ведь это их привычная, пусть и суровая, среда обитания.

Орнитолог, наверное, скажет: « Небольшая птица, массой 30 граммов с белым оперением, имеющим черный контраст на спине, хвосте и крыльях. Типичный представитель из семейства овсянковых. Распространена на участках каменистой тундры, иногда встречается в селениях человека…».

И только великий романтик произнесёт несколько иначе: «Скромный северный воробышек, маленькая вестница пробуждения природы». Откуда ей знать, что эта непостижимая тонкая материя земного бытия объединяет нас на волне весенней радости. И совсем неважно кто сильнее. Да, только человек способен представить, предсказать, предвосхитить обозримое будущее, благодаря незначительным признакам окружающей среды. Но признаком этим, пресловутым фактором, может явиться именно она, перелетная птичка, которая своим чириканьем возвещает об очередном весеннем перевороте.

                                                         «Морж»

… Он лежал у скал, на серой песчаной полосе, которую полностью покрывает вода во время прилива. Тучное, грузное тело ластоногого животного издалека напоминало огромный камень о который с шумом разбивается пенистая волна.

Старый самец – секач был неподвижен и тяжело вбирал в себя холодный морской воздух, раздувая округлые ноздри.

Он ушел от своих  сородичей сюда, на побережье Карского моря, к самому подножью черных скал, где начинается Уральский хребет. Такой же могучий и древний , как и сам морж. Ушел, чтобы умереть в одиночестве.

Прожив всю свою жизнь морского млекопитающего  в обществе себе подобных, сражаясь с такими же как он силачами за самку и оставив не одно поколение моржат, он уходит из этого мира совсем один. Гордо и достойно.

Шум моря заглушает глухое отрывистое мычание. Все, что ему нужно – это спокойно закрыть газа под звуки бушующей осенним штормом стихии.

Но вдруг, он скорее почуял, чем  увидел, чье-то приближение.

Странные двуногие фигуры  подошли совсем близко и остановились.

Какое-то время они смотрели друг на друга в упор, пытаясь оценить намерения и возможности. Морж напрягся, всем своим телом выразил беспокойство, попытался сдвинуться с места, но морщинистые ласты увязли в мокром песке, не найдя жесткой каменистой опоры.

А двуногих одолевало любопытство. Они несомненно поняли, что морж-одиночка умирает здесь от болезней и старости. Они прикинули, каков будет его вес, на сколько сантиметров выступают его желтоватые бивни так ли уж он опасен, не смотря на внушительные размеры. Удивлялись, обмениваясь информацией, сравнивали его с коровой и со слоном, показывали пальцем в сторону моржа и подходили все ближе и ближе. Старались дотянуться до шишковатой шеи моржа палкой и что-то оживленно кричали.

Еще никогда морж не видел этих существ так близко. Их запах был резким и незнакомым, а голоса вызывали волнение. Сильное животное не привыкло испытывать страх. От опасности его всегда спасало море. Погрузивши в соленую пучину свое тело он не чувствовал его тяжести. Ловко орудуя ластами морж мог развить большую скорость, спасаясь от врагов, гораздо более сильных и приспособленных, нежели эти двуногие.

Морж собрал последние силы, дрогнул, еще раз попытался сдвинуться в сторону воды, но ему удалось лишь приподнять переднюю часть туловища, запрокинуть голову и издать громкий, раздирающий рев.

Двуногие отпрянули и насторожились. А он вновь опустился на песок, чувствуя как волна лижет его грубую серую бочину, не в силах помочь.

Свинцовые тучи нависли совсем низко, волны яростно налетали на выступы скал и бессильно отступали назад.

Нет уже никогда не сможет этот прекрасный морской исполин вернуться назад, туда, где на сине-зеленой льдине нежатся под лучами арктического солнца важные моржихи со своими детенышами. Никогда его крепкие бивни не опустятся в вязкое дно, чтобы добыть нежных моллюсков.

На серой шкуре остались глубокие рубцы – знак прежних побед в брачных турнирах за подругу. Над мясистой верхней губой солидно выступали жесткие усы – вибриссы. Небольшие глаза прикрыты веками. Весь его вид внушал бесконечную тоску. Тоску от разлуки с привычным миром, со знакомыми звуками, запахами и игрой света. Велением природы он ушел встречать свой смертный час  в одиночестве, как поступали все самые сильные особи его вида.

А умнейшие от природы существа подошли совсем близко. Они толкали моржа в спину  резиновыми сапогами, пытались палкой открыть ему рот и посмотреть на зубы, держали за усы и, вскрикивали от восторга, когда морж приоткрывал глаза. Кто-то из них, осмелев, даже попытался взобраться на темную громадину и встать с победоносным видом. Щелкали вспышки фотоаппарата, раздавались звуки ликования.

Но морж мог понять только крики больших серых чаек, что кружили поодаль. Он ждал спасительной волны вечернего прилива, чтобы с шумом вдохнуть холодный воздух и, закрыв глаза, навсегда погрузиться в море.

Он не нуждался ни в чьей помощи, он не мог причинить никакого вреда окружающим. Но он не мог и скрыться от этих двуногих, уйти от их бесцеремонного вторжения, защитить свое право под этим небом пусть не на жизнь, но на спокойную, достойную смерть…