Система воспитания в Германии глазами русского классного руководителя.
статья (6, 7 класс) по теме

Система воспитания в Германии глазами  русского классного руководителя.

В моей жизни есть интересный и необычный опыт: мне довелось поработать классным руководителем в Немецкой школе Санкт-Петербурга, основанной консульством Германии для немецких детей, чьи родители работают в России. Я уверен, что любые встречи, состоявшиеся на нашем профессиональном пути, обогащают наш опыт, способствуют нашему профессиональному росту, выкристаллизовывают нашу жизненную позицию.

Сразу хочу оговориться, что цель моей статьи поделиться глубоко личными впечатлениями, а не провести содержательный сравнительный анализ. Думаю, что время для такого анализа еще не настало, но момент, когда я смогу проанализировать, обобщить и, придерживаясь принципа беспристрастности, сравнить свой «немецкий» и «российский» опыт классного руководства обязательно настанет.

Как вы, наверное, догадываетесь, мне часто приходится  отвечать на вопросы моих родных, друзей, коллег: «Ну, как тебе немецкие дети?», «Есть сходство с нашими подростками?», «Кого учить и воспитывать проще?». Это еще один повод, помимо личной заинтересованности, сравнивать свои впечатления от немецких детей и опыта работы с ними с моей нынешней работой.

Дети есть дети. В какой бы стране они ни родились, на каком языке бы ни говорили, и первое мое впечатление от маленьких немцев не сильно отличалось от того, какими я увидел наших детей. Различия между российскими и немецкими школьниками начинают проявляться в средней школе, и «виновата» в этом как раз школьная система и школьные традиции. Молодежь  Германии другая, их с одной стороны воспитывают на довольно жестких, не во всем близких мне ценностных ориентирах:  где одноклассник – это соперник, немецкий учитель – авторитет, западный мир – лучший. С другой стороны ребятам  Германии предоставлена большая свобода, отсутствуют рамки дозволенного, нет почти никакого этического воспитания, отсутствует сама возможность ответственности  за проступок, о дисциплине речи вообще не идет.

Когда я приступал к работе с немецкими детьми, также как недавно, когда я приступал к работе с российскими, я считал необходимым делиться с ними, без навязчивости, моими ценностями и жизненными ориентирами, потому что уверен, что процесс воспитания может быть только личностным.

Но этот мой  подход к сожалению мало соответствовал воспитательной политике немецкой гимназии. Ситуации, которые нам могут показаться смешными и абсурдными, в немецкой школе выступали серьёзным поводом для диалога с руководством, и  оборачивались полным непониманием между нами. Мне запрещали рассказывать моим детям на классных часах  о блокаде Ленинграда и Великой победе советского народа. Дважды меня вызывали к директору школы за то, что я положительно оценивал работу Уго Чавеса и российской авиации. Кроме того, мне запрещалось воспитывать детей в духе нашего образования, традиций воспитания. Например, нужно было всячески поощрять, а не наказывать детей за доносы, проявления эгоизма, соперничества.

 В результате этих запретов и ограничений, я для своих детей становился каким-то урезанным и фрагментированным воспитателем, я не мог влиять на них личностно, и должен был оставаться в  узких и формальных должностных рамках.  Это совершенно, не соответствовало моему представлению  о  работе классного руководителя как о непрерывном процессе взаимодействия, личностной включенности в мир воспитанников, не знающем выходных и праздников.

Я учил этих детей с первого класса, и воспринимал такие ограничения очень болезненно. Позднее многие меня спрашивали, почему я решил уйти из немецкой школы и вернуться в российское образование. Ответ прост: наступил момент, когда я  не мог больше смотреть, как меняются «мои» дети под влиянием политически корректного и личностно отстраненного воспитания в немецкой школе. Более того я не мог и не хотел соответствовать подобным требованиям к воспитанию.

Возможно именно в результате этой отстраненности между взрослыми и детьми, отсутствия личного тепла и участия со стороны взрослых по отношению к детям, а также непомерно раздутым правам детей, без осознания ими своих обязанностей  молодежь Германии становится старше намного раньше нашей, и пятнадцатилетний немецкий школьник выглядит равнодушным и опытным взрослым если мысленно поставить его рядом с нашим пятнадцатилетним мальчишкой. Однако цена за такой ускоренный рост – потеря доброты, чистоты разума и дисциплины.

Перейдя в русскую гимназию, я не пожалел ни минуты о своем выборе. В российской школе у меня есть право и обязанность делать то, чего мне так не хватало все эти годы, а именно возможность воспитывать моих детей нравственно и культурно, прививать им не только любовь к Родине и нашей истории, но и привычку самостоятельно анализировать происходящее в современном мире, обсуждать с друг с другом и со мной социальные, политические и экономические проблемы, мыслить непредвзято, опираясь прежде всего на свои знания и опыт, а не на лозунги пропаганды. А главное в российской школе у меня есть возможность быть собой, устанавливать дружеские и теплые отношения с детьми,  искренне заботиться о их личностном развитии и становлении, быть полноценным организатором воспитательного процесса чутко реагируя на обратную связь прежде всего от своих детей.