Трансформация религиозного сознания советского крестьянства в эпоху НЭП
статья по истории (11 класс)

(Исторические науки и археология)

Елисеева М. А.

Трансформация религиозного сознания советского крестьянства в эпоху НЭП

К началу 1920-х гг. относится проведение масштабной кампании по насаждению атеистического мировоззрения. Антирелигиозная пропаганда проникла в массовое сознание народа и формировала иные, советские ценностные ориентиры. Равнодушие и безразличие по отношению к церкви и религии, прежде всего, утверждалось среди молодого поколения. Однако ревнителям атеизма было весьма непросто опрокинуть складывавшиеся веками устои. По словам русского философа и писателя А.А. Зиновьева, который вырос в крестьянской семье, вера и неверие уживались друг с другом в отдельных людях. Традиции повседневной жизни деревни были сильны, несмотря на сомнения, вызванные антирелигиозной пропагандой.

Особенно ярко противоречивость отношения крестьян к религии прослеживается среди тех, кто был вовлечен впервые годы революции в новые формы производственного коллективного хозяйства, которые включали в себя новые формы социального общежития. Революция поменяла уклад жизни, но крестьяне не могли с такой, же легкостью и быстротой отказаться от духовного опыта предков. Например, а Мало-Азяськой коммуне Краснослободского уезда Пензинской губернии «почти все женщины» ходят по праздникам в церковь, крестят младенцев, хоронят умерших по церковному обряду, во время тяжелых заболеваний вызывают к себе на дом и причащаются». У крестьян сохранялся обычай приводить лошадь к храму в день святого Фрола и Лавра, считавшимися покровителями животных. «Считалось, что с лошадью, будут потом сказывать и укорять, что сдохла она потому, что к церкви ее не подводил...».

Попытки насаждения новых культовых мероприятий имели непостоянный успех. В своей работе Л.В. Лебедева приводят содержание письма о праздновании восьмой годовщины Октября: «Вторым планом говорилось о выборе, который пришлось сделать крестьянам. Проводившиеся советские торжества совпадали с обедней. Крестьяне, посетив школу, убранную к празднику, в большинстве своем ушли в церковь».

Также имеются сведения о том, что крестьяне Саратовской губернии решили отпраздновать День революции и почтить память павших «борцов за свободу», отслужив панихиду в местной церкви. Все участники демонстрации шли с пением революционных песен и похоронного гимна.

Но народная религиозность на данной стадии означает лишь сохранение остаточных явлений в виде обрядности привычек. Религия в крестьянстве заметно падает, нет религии, а есть обычай.

По данным, которые приводятся в работе Д.В. Поспеловского, начиная с 1923г. Происходит постепенный подъем религиозности в стране. Общее количество религиозных общин в российской деревне продолжало возрастать до 1929 г. Обеспокоенные этим процессом власти перешли к политике массового закрытия церквей. За период с 1 января 1925г. общая численность православных религиозных общин увеличилась на 9%, а старообрядческих - на 10%. В 1927-1928 гг. количество сельских религиозных общин продолжало расти. Также наблюдались определенные изменения в сторону увеличения удельного веса православия в общей конфессиональной структуре.

Принимая во внимание материалы информотдела ЦК ВКП (б), «можно отметить некоторое оживление религиозного движения и увеличение активности духовенства. Из неурожайных губерний, а также из губерний, пораженных недородом, поступают сведения, указывающие на связь происходящего здесь религиозного движения с неурожаем. Эту связь поддерживают и те формы, которые здесь религиозные движения принимает».

В подтверждение этому, административный отдел исполнительного комитета Пензиского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов получил немало ходатайства из епархиального правления о совершении крестных ходов, паломничества, для проведения собраний приходских общин. Высоким был и процент выступлений крестьянства, вызванных религиозными мотивами.

Начало XX. Было время усиленного посещения различных святых мест и особо массовых паломничеств к святым источникам. В сводках информаотдела ЦК ВКП (б), ОГПУ говорилось: «В селе Зачинщикове Наровчатского уезда в роднике начались молебны при стечении большого количества верующих». В апреле 1928г. газета «Безбожник» сообщала о «святом колодце», который располагался в Пензентской губернии и являлся место стечения многих тысяч паломников из окрестных и отдельных селений.

По данным С.Г. Струмилина, доля крестьян – мужчин, которые проигнорировали обрядовую практику в 1923г., составляла среди молодежи до 24 лет – 37,4%, а среди лиц от 25 до 39 лет – всего 28,6%. Среди обследованных мужчин старше 40 лет и женщин старше 25 лет в 1923г. вообще не было тех, кто отказался бы от исполнения религиозных обрядов.

О стойкости религиозности свидетельствуют и факты негативного отношения сельского населения к использованию церквей для хозяйственных и иных нужд. Например, Саранский отдел управления докладывал: «Население в своих религиозных учреждениях очень стойко и нужно полагать едва ли индифферентно отнесется к утилизации хотя бы одного храма». Из донесений следует: «Отношение к утилизации церквей, можно сказать, будет враждебное, так как прилегающие слобода к городу составляет крестьянское население, которое ясно будет против утилизации».

В печати периода НЭПа встречаются сообщения о том, что «еще крепко сидел в крестьянстве религиозный дурман».

По мнению О.А. Суховой, крестьянское бегство в религию начала 1920-хх. «было защитной реакцией на кризисные бытия, которая привела к укреплению общинных начал и, прежде всего, социально-регулятивной функции мирной организации. А последнее в свою очередь, предопределило возрастание значения такой системы духовно-нравственного контроля, как православие, покоившегося на безграничной вере крестьян во всемогущее Божие». Необходимо учитывать и то обстоятельство, что в условиях смягчения репрессивной политики государства в отношении Русской Православной Церкви в период НЭПа реактуализация общественного сознания. Это в большей степени способствовало оживлению церковной жизни. Эти тенденции продолжались вплоть до того времени, когда страну захлестнула новая волна гонений, связанная с начавшимся процессом коллективизации.

Крестьян требовалось научить бороться с засухой, саранчой и другими стайными бедствиями не с помощью крестных ходов и молебнов, а путем агрономических советов и правил, которые можно было привить.

В условиях НЭПа формировалось уникальное социокультурное пространство, в котором различными путями переплетались противоречивые по своей сути направления взгляды и идей. Сложность оформления собственной жизненной позиции, естественная в условиях своеобразного хаоса идей, оказала огромное влияние на идеологические и культурные ориентиры широких общественных слоев. В довольно своеобразной ситуации оказалось крестьянство. Сложность выбора мировоззренческих приоритетов объяснялась еще и социально-культурной изоляцией деревни, усиленной в годы революции и войны. Мировоззрение определенной части сельского населения была основана на религиозно-нравственных ценностях. Оно противоречило попыткам внедрения различных новшеств. Но специфика общественно-политической жизни деревни 1920-х гг. не ограничивалась только противопоставлением старых и новых взглядов. Она выражала собой целый комплекс идеологических проблем. В подобной обстановке идеологические предпочтения и жизненные приоритеты крестьянства подвергались значительным изменениям. Этому в определенной мере помогали «чары» революции, связанные с возможностями раскрепощения личности, ее освобождения от церковного, и, отчасти общинного влияния. Но, разочаровавшись в возможностях государства изменить жизнь к лучшему, крестьянство начало активно обращаться к религиозным структурам, это отчасти способствовало росту религиозного сознания на селе. Однако в то же время, попытки осуществления «модернизации» традиционного крестьянского мировоззрения активизировали решения, по крайне мере, двух задач. Первое, сохранились и даже в определенной мере укрепились основы традиционного религиозного миропонимания. Но с другой стороны, обращение к религиозным «новациям» отражало общее стремление крестьянства найти ответы на вопросы о том, как жить дальше, с чем связывать свои надежды. Решению этого способствовало терпимое отношение властных структур к существованию на местах различных языческих и сектантских групп. Таким образом, общественно-политическая ситуация 1920-х гг. обусловила уникальные возможности для развития плюрализма в религиозных взглядах и предпочтениях крестьянства.

Список используемых источников:

1. Зиновьев А.А. Русская усадьба, исповедь отщепенца. М., 1999, С. 59
2. Поспеловский Д.В. Русская православная деревня в XX в. М., 1995. С. 111-112, 200.
3. Росницкий Н. Лицо Деревни: по материалам обследования 28 волостей и 32 730 крестьянских хозяйств. М., С. 9
4. Сухова О.А. Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории социальной психологии и менталитета русского крестьянина. М.: Российская политическая энциклопедия, 2008. С. 45