Дополнительный материал к уроку истории России 9 класс «СССР в 1930-е гг. Культурная революция»
статья по истории по теме

Дополнительный материал к уроку истории России 9 класс «СССР в 1930-е гг. Культурная революция»

 Ликвидация неграмотности среди взрослого населения

В Северной Осетии. (региональный компонент)

Успехи и достижения в создании и развитии новой общедоступной системы образования в стране были неразрывно связаны с проблемой ликвидации неграмотности и малограмотности среди взрослого населения. Она являлась одной из важнейших задач культурного строительства.

Проблема низкого уровня грамотности населения заставляла партийные и советские организации принимать решительные меры по изменению такой ситуации. Ликвидация неграмотности здесь осуществлялась согласно декрету за подписью В.И. Ленина «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» от 25 декабря 1919 года. В соответствии с этим декретом создавались школы, кружки ликбеза, где обучались дети, взрослые.

        19 июля 1920 г. СНК РСФСР создал Всероссийскую чрезвычайную комиссию по ликвидации неграмотности (ВЧК л/б), в структуре которого состояла секция национальных меньшинств.

Первые школы ликбеза, главная цель которых – ликвидация неграмотности населения, появились в Северной Осетии еще в первой половине 1920 года: «Все неграмотные и малограмотные члены профсоюзов обязаны посещать открытые школы грамоты, уделяя 2 часа рабочего времени ежедневно, не теряя заработка»^[1]. Повсеместно открылись школы грамоты: на Шалдоне, на Малоканской, Курской слободках, в школе при Братской церкви, в реальном училище^[2].

К апрелю 1920 года в 55 школах обучалось 1500 человек. Следует подчеркнуть, что занятия велись бесплатно. 18 июля 1921 года было издано «Обязательное постановление о ликвидации неграмотности» СНК ГАССР. По нему все граждане ГАССР в возрасте от 14 до 30 лет обязывались обучаться грамоте на родном и русском языке в порядке государственного принуждения: «Лица, уклоняющиеся от установленного декрета СНК обязательного обучения, как равно и те, которые будут препятствовать посещению неграмотности школ, привлекать к уголовной ответственности по всем строгостям революционного суда»^[3]. Обучение начиналось с 1 сентября 1921 года^[4]. Срок обязательного обучения рассчитывался на 2 года.         Для обучающихся, занятых производственным трудом, создавались определенные условия обучения: в течение 1921-1922 годов неграмотные за 2 часа до окончания работы освобождались от нее. При этом сохранялось содержание.

Борьба с неграмотными коснулась всех слоев населения. Не только работники просвещения были мобилизованы на эту борьбу. Все более или менее грамотные граждане от 18 лет привлекались к этому делу: «В целях скорейшей ликвидации безграмотности надлежит привлечь к этому делу все интеллигентные силы данного пункта, взяв их предварительно на учет»^[5].  Участники ликвидации неграмотности освобождались от других работ в порядке трудовой повинности. В ликвидации неграмотности принимали участие красноармейцы, совхозные рабочие, члены профсоюзов, работающие комсомольцы. Такая массовая молодежная организация как горский комсомол приняла активное участие в ликвидации неграмотности. Роль комсомола была важна еще и потому, что многие аулы и села Северной Осетии не имели партийных ячеек, поэтому организацию обязательного обучения брали на себя комсомольцы. Важной инициативой обкома РКСМ Северной Осетии стало решение создания в 1922 году школ ликбеза. В области было открыто 47 таких школ. Причем комсомольская организация обеспечила их содержание и режим работы^[6].

Эти слои населения стали основным источником средств для ликвидации неграмотности в силу того, что их было легко контролировать со стороны государства.

Переход к нэпу повлиял не лучшим образом на процесс культурной революции. Временное признание частной собственности в переходный период привело к сокращению средств, которые государство выделяло на нужды образования. Функционировавшие в стране культурно-просветительские учреждения были переведены на скудный баланс местных бюджетов.         Доля народного просвещения, составлявшая в бюджете страны в 1920 г. 10%, сократилась в 1922 году до 2-3%.

Естественно, что местным бюджетам было просто не по силам справиться с такой нагрузкой. Поэтому властями решено, что местное население должно само содержать органы народного образования для спасения дела борьбы с неграмотностью. Так, из 18 владикавказских школ 9 финансировались Горской ЧК л/б, остальные содержались союзами и заинтересованными предприятиями.^[7] 

Летом 1921 года процесс работы с неграмотным населением продолжался. В селах, аулах, станицах и городах при помощи партийных и советских органов организовывались школы и пункты по ликвидации неграмотности. Для обучения в них подбирались и готовились специальные кадры, а также руководители. Выявление неграмотного населения происходило постоянно. Так, в 1922 г. по Владикавказу было зарегистрировано 4004 неграмотных, в том числе: русских -1349, осетин -1098, грузин -612, персов -455, армян -260, греков -203, ингушей -44, евреев -12, немцев -12^[8].

 «Ликвидаторы» пытались разнообразить работу. С целью ликвидации неграмотности проводились «Недели просвещения», добровольные сборы письменных принадлежностей и учебников для школ грамоты^[9].

Деятельность по ликвидации неграмотности привела к некоторым положительным результатам. По отдельным направлениям наметились реальные сдвиги. Так, к концу 1922 года в Северной Осетии занимались обучением неграмотных 61 школа и более 150 пунктов неграмотности. Эти школы контролировались Чрезвычайной комиссией. А во Владикавказе в том же году начали работать школы грамоты повышенного типа. Они были открыты при специальных учреждениях и в воинских частях^[10].

Учреждение и организация Всероссийского «Общества долой неграмотность» (ОДН) в 1923 году стало следующим важным шагом на пути решения проблемы неграмотности в стране, в том числе и в Горской республике. Общество создавалось в целях ускорения процесса ликвидации неграмотности путем оказания эффективной помощи местным партийным и советским организациям, органам народного образования.

Неадекватное планирование темпов ликвидации неграмотности было характерно и для высшего звена управления. Яркое тому свидетельство – проект пятилетнего плана ликвидации неграмотности, разработанный в 1923 году Главполитпросветом. По этому плану к 10-ой годовщине советской власти предусматривалось ликвидировать неграмотность среди взрослых граждан до 35-летнего возраста. 14 августа 1923 года вышел специальный Декрет ВЦИК и СНК СССР по этому поводу^[11].

Однако этому декрету так и не суждено было быть выполненным. Реальные дела не соответствовали задуманному. Основная причина невыполнения, на наш взгляд, острая нехватка финансовых средств и необходимых подготовленных кадров преподавателей. Цели, которые ставило перед собой советское государство в плане борьбы с неграмотностью, были огромного масштаба.

Для ускоренного роста промышленности и сельского хозяйства требовались грамотные ресурсы рабочих и других трудящихся. А их в стране не хватало. Поэтому так необходимо было решить проблему ликвидации неграмотности в короткие сроки. Задача оказалась настолько сложной и трудновыполнимой, что обучение пришлось проводить выборочно. Отсюда и возрастные ограничения – обучение до 35 лет. Оглянувшись назад, подвергнув анализу весь предыдущий период масштабной работы с неграмотным населением, власти не могли не видеть ошибки и просчеты этого фронта борьбы за начальное образование. Необходимость совершенствования предпринимаемых мер была налицо.

Промежуточные итоги истинно титанической борьбы за грамотность были подведены 1-й Всесоюзной переписью населения, которая состоялась в конце 1926 года. Властям понадобились точные сведения о гражданах, которые теперь стали проживать в новом государстве. Перепись преследовала больше государственные цели. Помимо другой важной информации результаты переписи в очередной раз убедили власти в том, что в государстве со вновь создаваемой экономикой, с формирующимися структурами нового типа необходимо принимать срочные меры по проведению ликвидации неграмотности путем обязательного регулярного обучения с помощью профессионалов.

Как известно, в конце 20-х годов началась разработка пятилетних планов. По замыслам руководителей страны подобные перспективные планы должны были привести к кардинальным изменениям в экономической жизни советского общества. Поднятие промышленности требовало наличия грамотных кадров. Лозунг первой пятилетки «Техника решает все!» предполагал использование новых технологий. Понятно, что без грамотного населения претворить этот лозунг в жизнь не удастся. В связи с этим перепись помимо всего прочего, имела целью выявление результатов борьбы с неграмотностью, проводившейся в предшествующий период. Значение данных переписи заключалось еще и в том, что они должны были стать социально-информативной основой для дальнейшего, более успешного проведения ликвидации неграмотности.

В погоне за большими процентами в работе с неграмотными имели место перегибы. Обучение в школах ликбеза проходило нередко принудительно, ибо часть населения отказывалась посещать занятия. За нежелание учиться грамоте дело доходило до уголовной ответственности. Осознавая стратегическую необходимость «ликвидации безграмотности» наступление по культурному фронту велось партийными органами на местах  с присущим для военного времени размахом. Так, работники просвещения и «также все грамотные граждане в возрасте от 18 лет» мобилизовались на фронт борьбы с неграмотностью. Нужно отметить, что «школьные работники по ликвидации неграмотности освобождались от трудовой повинности».^[12] Фактически обучение грамоте взрослого населения носило также характер повинности. Лица, не посещавшие занятия в ликпунктах, лишались продовольственных карточек в городах. В селах же им не выдавали продуктов по норме. Привлекались к принудительным работам, до 3-х месяцев.^[13] 

Со всей категоричностью и строгостью новая власть подходила к «уклонистам» в области народного просвещения. Случаи уклонения мобилизованных на борьбу с неграмотностью рассматривались «как трудовое дезертирство на фронте ликвидации неграмотности». Эти жесткие меры, принятые правящим режимом были в сложившихся условиях необходимостью.

В итоге, из-за массовости подобных неоправданно жестких мер, государство вынуждено было вмешаться. 15 марта 1926 года вышло специальное Постановление Президиума ВЦИК об утверждении циркуляра местным органам власти о недопустимости принудительных мер по привлечению населения на ликпнкты в целях борьбы с неграмотностью^[14]. 

Оценивая значение результатов переписи 1926 года, следует признать, что она стала рубежом в борьбе с неграмотностью. Полученные данные предоставили возможность объективно оценить всю ту сложную работу по борьбе с неграмотностью, которая до этого проделана.

Данные переписи дают информацию о разрыве между городом и деревней по самым разным основаниям. Перепись 1926 года стала еще одним подтверждением такого положения. Оказалось, что грамотность городских жителей составила 65,8%, в то время как сельских – 35,5%. В итоге получалось, что к 1926 году около 59,770 тыс.человек по РСФСР оставались неграмотными (учитывались оба пола)^[15]. Это было следствием целого ряда факторов. Ликбезработа в сельских населенных пунктах сталкивалась с серьезными трудностями. Несмотря на усилия властей, общественных организаций, все же не хватало материальных средств. Сказывался и недостаток культурных сил. Мешали ликбезработе и условия труда, образ жизни крестьян. Ведь сельский труд в основном носил сезонный характер. Работы заканчивались поздней осенью. Только тогда школы грамоты начинали функционировать. Учеба продолжалась недолго, до ранней весны, так как в это время года открывался сезонно сева и пахоты. Поэтому многие ученики, едва научившись зимой каким-то основам знаний, за летний период теряли приобретенные навыки.

Другая причина связана с организацией обучения. В городах условия обучения отличались большей благоприятностью. К примеру, для женщин, вынужденных посещать занятия с детьми, при ликпунктах создавались детские комнаты. Следует подчеркнуть, что партийные органы обращали серьезное внимание общественности на положение женщин.

В начале 20-х годов участие крестьянок в ликвидации неграмотности было весьма невелико. Женское население деревни продолжало оставаться в значительной части неграмотным и от этого, безусловно, задерживалось хозяйственное развитие деревни: от роста ее знаний, участия зависело состояние многих отраслей сельского хозяйства - животноводства, птицеводства, огородничества. В целом ряде губерний и областей России сельскохозяйственными работами главным образом занимались крестьянки.

Работа по ликвидации неграмотности среди работниц и крестьянок считалась главным условием, без которого невозможно было бы привлечь женщин к общественно полезному труду, участию в управлении государством. В тесной связи с развитием социально-политической активности трудящихся женщин В.И. Ленин рассматривал задачи преодоления вопиющей культурной отсталости работниц и крестьянок: достижение всеобщей грамотности женщин, освобождение их от религиозного дурмана, утверждение пролетарской идеологии, овладение передовым культурным наследием. Без всего этого женщина не могла заниматься государственной и общественной деятельностью, не могла плодотворно трудиться в производстве.

Сами работницы по этому поводу писали: «Теперь, когда нам самим надо строить свою жизнь, мы ясно чувствуем, как плохо быть неграмотными, много нам надо учиться, многое знать. Какое дело ни возьми - везде грамотному гораздо богаче, чем неграмотному... Нам надо учиться».^[16] 

Учитывая то положение, что женщине-крестьянке, занятой детьми и хозяйством, трудно отлучаться из дома для посещения школы, женотделы совместно с ликпунктами организовали обучение крестьянок одиночками и группами на дому. Районные женорганизаторы вели постоянную агитацию среди крестьянок, выступали на сельских сходах, конференциях и женских собраниях, пользуясь всяким случаем, чтобы внушить неграмотным крестьянкам мысль о необходимости учиться. Охват крестьянок ликвидацией неграмотности в различных областях Северной Осетии был разный, в зависимости от того, какое внимание уделяли этому местные организации^[17]. В 1924-1925 гг. свыше 500 женщин учились в пунктах ликвидации неграмотности. На Кавказе учеба считалась делом мужчин. Поэтому нередко было так, что женщины не допускались в школу: «Желающих поступить в школу села Кадгарон явилось более 60-и человек, из коих по жребию принято только 15 мальчиков, а остальным более 45 новичкам, в том числе и женщинам, за неимением мест было отказано в приеме. Трудно поверить, что многие, вынув пустой жребий, рыдали».^[18]

В первую очередь рекомендовалось привлечь в ликпункты наиболее организованные массы, делегаток, сгруппированных вокруг женотделов, а во вторую - проводить обучение в остальных слоях населения. Многие делегатки, становясь сами грамотными, призывали других работниц идти в школы.

Вместе с восстановлением народного хозяйства и накоплением в руках государства необходимых средств появилась возможность расширять сеть культурно-просветительных учреждений и, опираясь на инициативу и самостоятельность масс, вовлекать большое количество трудящихся в эту работу.^[19] 

Большую работу по вовлечению женщин в кружки проводили и женотделы, которые строили свою работу на основе добровольного членства и опирались на массы трудящихся.

К концу 1925 г. процент женщин в школах ликбеза по Российской Федерации увеличился. Число учащихся ликпунктов составляло 76,5 тыс., из них женщин - 59,4%. К 1926 г. неграмотных женщин по стране осталось 37,1%.^[20] Поэтому и в дальнейшем развитии нашего общества предстояло много работы, как в продолжение начатого дела по ликвидации неграмотности, так и в создании более широкой сети культурно-просветительных учреждений.

Но в то же время, как показывает изученный материал, вести эту работу было трудно не только потому, что женщины составляли большинство неграмотных, но и потому, что женщина была привязана к дому, она была политически более отсталой и значительно менее втянута в общественную жизнь. Кроме этого, женщина, желающая ликвидировать собственную неграмотность, зачастую не находила поддержки со стороны мужчин своей семьи.^[21] Нередко мужское население недоброжелательно относиться к женщинам, занимающимся на ликпунктах, были случаи, когда в тех местах, где шли занятия, разбивали окна. Девушки просили не оглашать фамилий занимающихся, так как их осмеивают парни.^[22] 

Если в Центральных районах РСФСР решение вопроса о ликвидации неграмотности решался более удачно вследствие многочисленности рабочего класса, то в Северной Осетии рабочий класс был малочислен, и что важно, в значительной степени неграмотен. Вследствие этого он не мог оказать существенную помощь крестьянству в обучении, особенно в первые годы строительства нового государства. В этом, мы видим, одну из особенностей борьбы с неграмотностью в Осетии, и в частности в обучении женщин грамоте. 

Еще одна далеко не маловажная особенность, которая в «условиях быта горской жизни», а также в сохранившихся «феодально-родовых пережитках прошлого, и как логическое следствие, «в высоком проценте безграмотности среди горцев».

Ликвидация неграмотности среди женщин-горянок носила необычайно острый характер, так как была непосредственно связана с бытовыми и семейными условиями жизни, на которые еще влияли остатки патриархальности в сознании населения.

К 1924 году ликвидация неграмотности среди взрослых женщин успешно проводится только в городах. По отдельным же селениям, в силу векового предрассудка очень трудно привлечь женщину в школу.^[23] Всего вовлечено было в школы грамоты 198 женщин, из них 31 персианка, 16 горянок, остальные других национальностей. Кроме того, часть женщин занималась в школах грамоты по предприятиям.^[24]

Однако все попытки новой власти как-то повлиять на процесс скорейшего поднятия хотя бы начального образовательного уровня населения страны, в том числе Северной Осетии, не давали ожидаемого результата. Ликвидация неграмотности шла медленно, ее темпы были способны удовлетворить потребности вновь созданного государства в грамотных кадрах. Причины были разными. Одна из основных – это непрерывное движение, миграция неграмотного населения из деревни в город в поисках работы, улучшения условий жизни. Таким образом, ряды неграмотных граждан постоянно пополнялись. Рост неграмотности за счет этой категории молодежи приравнивался росту ежегодного выпуска из ликпунктов для взрослого населения.

В стране, где помимо всего прочего, отсутствовало вообще начальное образование, ситуацию ухудшал недостаток школьных мест. Имели место причины и материального порядка. Это нехватка букварей, методических пособий, преподавателей.        Из-за недостатка денежных средств число годичных ликпунктов в 1926-1927 и 1927-1928 учебных годах резко сократилось. Такая тенденция продолжалась и в последующие годы. Естественно, это отрицательно сказалось на работе с малограмотными.

Мешала процессу обучения и низкая посещаемость занятий. В силу различных причин учащиеся не всегда могли присутствовать в школах и ликпунктах, что отрицательно сказывалось на результатах ликбезработы. С нарушителями проводилась определенная работа. Они подвергались критике на собраниях, в стенгазетах. Предпринимались также попытки стимулировать учащихся. Особенно отличившимся выдавались премии, абонементы в театр, некоторым даже предоставлялось внеочередное обслуживание в поликлиниках. Но такая практика поощрений привела к негативным последствиям. В среде рабочих стали проявляться признаки антагонизма. Вследствие этого подобные нестандартные меры были в скором времени отменены решениями центральных профсоюзных органов. Но отдельные формы морального поощрения были все же сохранены.

Время показало, что темпы ликвидации неграмотности в стране и в Северной Осетии не соответствовали ранее намеченным. К концу 1927 года стал очевидным тот факт, что запланированные вначале новой властью результаты не могут быть достигнуты. Причины были налицо. Масштабность объявленных задач в области ликбезработы не соответствовала силам и средствам государства. Партийные и советские органы стали искать выход из создавшегося положения. Требовались более эффективные методы ликбезработы, более действенные формы ее организации. Такие методы нашлись. Владикавказский обком разработал комплекс мероприятий. И одной из главных его инициатив стал культпоход «Борьба за грамотность, за новый быт».

Это была очень масштабная акция. Отличительная особенность данного движения состояла в том, что теперь в борьбу за грамотность включились, помимо общественных организаций страны, добровольцы. Ими были миллионы граждан, владеющих грамотой и ставших обучать неграмотных на добровольных началах. Такое практиковалось впервые. Добровольцы руководствовались высокими идеями и были проникнуты энтузиазмом. Ведь плату за свою деятельность они не получали. В итоге, ликвидаторы неграмотности состояли из двух категорий: штатные учителя грамоты, которые теперь составляли значительно меньшую часть ликвидаторов и труд которых оплачивался, и культармейцы – добровольцы, обучавшие неграмотных бесплатно.

Исследуя проблему ликвидации неграмотности, мы обратили внимание на то, что власти, пропагандируя среди неграмотного населения необходимость обучения, овладения хотя бы азами грамоты, старались привлечь его разнообразными формами культурно-массовой работы, особенно распространенной среди горожан. В этих целях организовывалось чтение лекций на интересные темы, экскурсии, посещение кино, работали детские комнаты в помощь родителям, посещавшим ликпункты с детьми. Таким образом, ликпункты становились как центром образования, так и центром проведения досуга. Это были попытки сохранения контингента слушателей.

Мы заметили также еще одну особенность работы по ликвидации неграмотности. Это ее военный уклон в отдельных случаях. Имели место культтревоги, культштурмы, работали культроты, культотряды, совершались «налеты» на предприятия с целью контроля за работой по ликбезу и т.д. Подобные военизированные формы борьбы с ликвидацией неграмотности применялись как в целом по стране, так и в Северной Осетии. Причем иногда методы работы отличались жестокостью, например, известны случаи угроз по отношению к лицам пожилого возраста, не желавшим записываться в ликпункты. Тем не менее, такие факты не перекрывают положительных результатов, которые были получены в ходе использования подобных военизированных форм работы. Налицо было реальное повышение культурного уровня населения. В результате глубокой идеологизации общества власти добились небывалого энтузиазма народа, особенно культармейцев. Борцы за грамотность бескорыстно служили делу просвещения.

Еще одним методом повышения уровня образования стал культурный поход в население.  Он возник в 1928 году. История и сущность культпохода достаточно широко изучена в отечественной научной литературе. До известного времени все эти исследования, рассматривая явления того периода через призму советского восприятия действительности, показали только положительные стороны культпохода. Справедливости ради отметим, что положительное значение этой масштабной акции не вызывает сомнения. Однако сейчас мы смотрим на это явление с другой стороны.

Скорость при минимальных затратах – вот две основные задачи, которые должен был решить культпоход. Культпоход задумали, главным образом, для того, чтобы миллионы грамотных обучили миллионы безграмотных бесплатно, на добровольных началах.

Отметим, что в документах устанавливаются конкретные сроки ликвидации неграмотности, причем разные для различных слоев населения, в зависимости от социальной принадлежности: для промышленных рабочих – в годичный срок, для рабочих совхозов и колхозов – двухгодичный срок. Устанавливался также и возрастной критерий. По решению, грамоте должны быть обучены все рабочие в возрасте до 50 лет. Значение данного Постановления заключается еще и в том, что в нем особое внимание уделяется образованию женщин. Указывается на необходимость ликвидации неграмотности среди работниц и колхозниц.

Интересным является тот факт, что в Постановлении впервые дается установка на выделение из общего ряда неграмотных в первую очередь женщин – активисток различного уровня. Это записано отдельной строкой: «…особенно женщин делегаток, членов советов, актива профессиональных союзов и кооперации»^[25]. Решение этой задачи виделось в создании специальной сети ликбзпунктов при женских делегатских собраниях, в активном использовании индивидуально-группового метода обучения, во внедрении элементов профессионализации в работу школ грамоты и д.д.

Борьба за ликвидацию неграмотности привела к невероятному подъему общественного движения. Но государство, с одной стороны, видело в этом опасность бесконтрольности. Власть не могла допустить самостоятельности в деятельности общественных организаций. Данное Постановление показывает, как стремительно стала развиваться система управления государством общественными движениями. В результате все общественные организации были поставлены под контроль. При этом отметим следующий факт. Чтобы поставить под свой контроль ОДН (это было первое общественное движение по ликвидации неграмотности) понадобилось около 5 лет. Для осуществления руководства движением культурного похода потребовалось менее одного года. Подобная практика действовала в отношении остальных общественных организаций. Причем это были общественные движения в других сферах жизни.

Целенаправленное давление государства на общественные движения в ближайшее время принесло свои плоды.

К началу 1930 года происходит отчуждение народа от участия в культпоходе. Это проявилось и в потере всякого интереса простых людей и в полном отсутствии освещения в печати, и в том, что ликвидация безграмотности приобрела классовый характер. На первое место встало повышение уровня грамотности в первую очередь рабочих, колхозников, батраков и бедняков, что стало следствием Постановления ЦК ВКП (б) от 17 мая 1929 года.

Своеобразным выходом из создавшегося критического положения стало проведение шефской работы отдельных предприятий над селом.

Сложившиеся обстоятельства обусловили возникновение новых видов шефств города над селом, которые в основном  приняли формы прямого контакта через общественные организации, включая ВКП (б) и ОДН. Отдельные заводы и фабрики, через трудовые коллективы, брали  шефство над сельскими районами.

Наиболее крупным по масштабам и громким с идеологической точки зрения стало движение «двадцатипятитысячников». 25 тысяч наиболее идеологически подготовленных, грамотных молодых рабочих было мобилизовано решением пленума ЦК для оказания помощи крестьянам в организации колхозов. Одновременно перед ними была поставлена задача повышения грамотности и культуры в сельской местности.

Но наибольшую тяжесть ответственности в шефской работе нес на себе комсомол.

Одной из новых форм культпохода на село стало движение т.н. культбригад, которое было организовано Центральным штабом культпохода в 1929 г.

В составе первой культбригады были опытные агитаторы и пропагандисты. Основным направлением были избраны районы сплошной коллективизации.

Со временем Наркомпрос, ЦК профсоюзов работников совхозов и леспромхозов, ЦК профсоюзов работников просвещения ОДН и другие организации стали направлять в деревню свои культбригады. Наиболее активно культбригады работали на селе во время посевных и уборочных компаний, что является показателем явно пропагандистско-агитационного характера их деятельности. Культбригады сыграли значительную роль в деле культурного подъема села через помощь сельским библиотекам, сельским клубам. В то же время их деятельность все более принимала политико-идеологический характер, становясь одним из средств руководства страны  в проведении политики партии на селе, а конкретно – в организации колхозов.

Таким образом, движению культпохода были навязаны несвойственные им функции в стремлении распространить национализацию деревни.

Навязывание культпоходу политических функций неизбежно должно было привести к ужесточению партийно-государственного контроля за их деятельностью.

Если в начале формирования культпохода его работа контролировалась инспекторами по ликбезу, то с развитием культпохода функции  контроля культармейцев и ликвидаторов перешли к специальным штабам. Изменены и ужесточены были формы отчетности, а также сроки. Четыре раза в год отчитывались на общих собраниях направляющих организаций.

Заслугой культпохода и культбригады стало внедрение в сознание особенно деревенского населения мысли о необходимости грамоты.

В то же время разовый, кампанейский характер их деятельности привел к тому, что в погоне за количеством пострадало качество. Первыми забили тревогу учителя, которые считали себя оттесненными на задний план. Учитель – профессионал был вынужден отступать перед натиском инициативного, но малообразованного, едва овладевшего азами грамоты крестьянина-общественника.

Однако государство активно привлекало крестьян в движение культпохода, мотивируя это хорошим знанием крестьянами особенностей культармейской работы на селе. Выгодно это было и с материальной стороны, так как работа энтузиастов была бесплатной и не отягощала государственный бюджет. На общественные организации переложили и всю ответственность по материальному оборудованию даже строительству школ ликбезов. Этот процесс приобрел наиболее широкий размах после  XVI съезда ВКП (б), когда при колхозцентре и колхозсоюзах на местах стали создаваться фонды для строительства школ, клубов, изб-читален. Механизм создания подобных фондов подробно изучен и представлен в специальной литературе.

Итак, при всей значимости и важности работы по преодолению неграмотности взрослого населения Северной Осетии на первом этапе культурной революции в ней имелись и немалые трудности, нерешенные проблемы. Остро не хватало культурных сил, способных полноценно организовать это социально значимое мероприятие, учебной и учебно-методической литературы, учебных принадлежностей, финансовой поддержки со стороны государства. Часть взрослого населения, окончив учебу в ликпункте, не имея возможности систематически упражняться в чтении и письме, снова становились неграмотными. Несмотря на большие позитивные изменения и результаты, задача по ликвидации неграмотности среди взрослого населения Северной Осетии к концу первой пятилетки не была решена.

Опорный схематический конспект урока по Праву  «Гражданско-правовые отношения» 11 класс (профиль)