Конспект урока по истории России в 11 классе "В правде страха нет..." (Судьбы репрессированных земляков).
план-конспект урока по истории (11 класс) по теме

Урок по теме: «История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР»

 «В правде нет страха»

(Судьбы репрессированных земляков)

                           Класс: 11А

                           Учитель: Мышев Юрий Владимирович

.

План – конспект урока:

«В правде нет страха»

Пояснения

Урок проводится в рамках изучения темы «Советское общество в 1930-е годы» по Отечественной истории (учебник «История России и мира в ХХ веке», Н.В.Загладин, М., 2003 г.), а также темы «Большой террор» в Татарии» по истории Татарстана (учебник «История Татарстана», Б.Ф.Султанбеков, Казань, 2001 г.)

Урок основан на исследовательской работе учащихся под руководством учителя по изучению истории жизней необоснованно репрессированных людей, связанных с нашим краем. Использованы материалы местных архивов, воспоминания. Исследовательская работа учащимися проводилась как индивидуально, так и группами по 2-3 человека. На уроке ребята представляют свои исследования в форме кратких сообщений.

Из многих судеб выбраны судьбы людей, представлявших разные социальные слои, что дает учащимся возможность полнее представить масштабы репрессий,  трагизм тех лет, через конкретные судьбы понять сущность тоталитарного режима, а также позволяет сделать урок более эмоционально насыщенным. Урок способствует формированию у детей гражданственности, чувства личной ответственности за судьбу страны, неприятию ограничения личных свобод и прав людей.

Особое внимание уделяется проблеме сохранения человеческого достоинства, «человеческого в человеке», по выражению А.Д.Сахарова, в тяжелые годы репрессий.

В план-конспект урока включены сведения о жизни и деятельности людей, известных не только в нашем крае, но и в Татарстане и в России, что позволяет использовать материалы урока в работе учителей других регионов

Урок проводится в форме  устного журнала. В зависимости от изучаемой темы, учащиеся делятся на четыре группы.

Цели и задачи урока:

- на примере истории жизни репрессированных людей раскрыть трагические последствия политических репрессий в их личной судьбе и судьбе страны в целом;

- содействовать воспитанию у школьников гражданственности, уважения демократических ценностей, чувства личной ответственности за судьбу страны, критического осмысления отечественной истории, терпимости к чужому мнению;

- продолжить формирование умения работать с историческими источниками, совершенствовать навыки самостоятельной работы..

Оборудование урока: портреты и фотографии священника Варсонофия, Е.В.Молоствовой, Г.Х.Камая, Б.И.Урманче, И.М.Казакова, Е.В.Кузнецовой; исторические документы, материалы, собранные учащимися.

П л а н

Эпиграф урока: 

«Единственной истинной гарантией сохранения человеческих   ценностей…является свобода убеждений человека, его нравст-

  венная устремленность к добру».                           (А.Д.Сахаров)              

Вступительное слово учителя:

«История никого ничему не научила».  (Г.Гегель).

«История учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение».  (В.Ключевский)

Кто прав в этом споре?

Сегодня мы будем говорить о страшных событиях – репрессиях 1920-1930-х годов в нашей стране.

Общее число жертв сталинизма достигало 40 миллионов человек. В местах заключения в 1927-1938 гг. в погибло и умерло от голода и болезней около 7,9 млн.человек. Кроме того, 2 млн. человек покинули тогда пределы страны.

В 1921-1954 гг. только за так называемые контрреволюционные преступления было осуждено около 4 миллионов человек, из них расстреляно 642980. Только в 1937 году по политическим приговорам «троек», особых совещаний и военных трибуналов было расстреляно 350 тысяч человек. (Данные историка А.Л.Литвина). Постановление ЦИК и СНК от 7 апреля 1935 г. предписывало привлекать к уголовному суду с применением смертной казни несовершеннолетних, начиная с 12 лет.

В Татарстане реабилитировано более 42 тысяч человек, осужденных по разным пунктам 58-ой статьи, но во много раз больше тех, кто пострадал от насильственной коллективизации. В республике издано 18 томов со сведениями о жертвах репрессий.

Миллионы трагических судеб, а за ними трагедия отдельной семьи, отдельного человека. Репрессии коснулись многих семей и в нашем крае. Сегодня в Тетюшском районе осталось в живых 58 жителей, пострадавших от необоснованных обвинений и признанных жертвами политических репрессий. В основном это дети репрессированных родителей. Судьбы сотен людей, расстрелянных, сгинувших в сталинских лагерях, уехавших навсегда  из родных мест, остаются неизвестными до сей поры.        

 От репрессий никто не был застрахован. Арестовывали и обвиняли в ложных несуществующих преступлениях  и бывших дворян, и эсеров, и купцов, и священников, и простых людей, тех, кто искренне верил в коммунистические идеалы.

Как смогли люди вынести тяжелые испытания, как преодолевали, унижения, истязания, страх? Д.С.Лихачев писал: «Я могу повторить то, что сказал раньше: в правде нет страха. Правда и страх несовместимы».

Перед нами всего лишь несколько судеб.

Страница первая

«Среди безмолвных деревень…»

(Елизавета Владимировна Молоствова)

1 ученик:

          Наша школа была открыта в 1906 году при содействии местного помещика В.Г.Молоствова. Он жил с  женой Елизаветой Владимировной в своем поместье в селе Долгая Поляна. После революции 1917 года они могли уехать за границу, но остались, не смогли покинуть родную усадьбу, где прошли их счастливые годы.  Их жизнь сложилась драматически. Владимир Германович пытался вписаться в новую жизнь, стремился оказывать поддержку местной власти, ведь они мечтали о свободе для народа. Елизавета Владимировна переписывалась с Львом Николаевичем Толстым, разделяла его идеалы, они встречались с великим писателем гуманистом в Ясной Поляне. Но революционная молодежь, местная власть не приняли его, считали «чуждым элементом», травили его. Он умер от сердечного приступа в 1918 году, возвращаясь с очередного собрания в Тетюшах к себе домой. Не выдержало сердце. Его нашли замерзшим в поле.

           Елизавета Владимировна Молоствова осталась в родной усадьбе. Началась ее неравная борьба с властью за сохранение поместья. Ей пришлось пережить много унижений от новой власти, но она так и не покорилась. Елизавета Владимировна избежала ареста в 1930-е годы только потому, что была уже пожилой и больной и просто не дожила до страшного 1937 года, хотя уже по всему краю шли аресты «бывших». Многих из них расстреляли.

           1936 год. Последний её год. Она тяжело больна. Переживания, которые она перенесла за долгие годы после революции 1917 года, не прошли бесследно. В последние годы она жила во флигеле, рядом с усадьбой. В особняке теперь дом отдыха для писателей. На неё они смотрят с опаской: бывшая барыня, дворянка. Не раз ее пытались выселить из родового имения. К кому она только не обращалась с просьбой оставить её в Долгой Поляне, сохранить усадьбу, особняк, постройки, сады, оранжереи, аллеи. В 1919 году она обратилась за поддержкой к замнаркому труда Ногину. Ей разрешили остаться. В гражданскую войну она оказывала помощь продовольствием и фуражом Первой конной армии Буденного. В 1920 году ее назначили заведующей совхозом «Долгая Поляна», а в 1921 году признали его нерентабельным и подлежащим ликвидации. Она согласилась взять его в аренду. В 1925 году выходит декрет о лишении бывших помещиков права на землепользование и проживание в их прежних хозяйствах. Местные власти пытались ее выселить. Она обратилась во ВЦИК. Временно ее оставили в покое. В 1930 году местные власти приняли решение «о раскулачивании» Молоствовой. Из усадьбы было вывезено всё имущество: мебель, рояль,

богатая библиотека, уникальный гербарий… Всё исчезло бесследно. Но Елизавете Владимировне удалось сохранить особняк, прекрасные липовые и лиственничные аллеи, которые до сих пор радуют гостей Долгой Поляны. В противостоянии с властью она вышла победителем.

2 ученик:

           Молоствовы были знакомы со многими известными людьми в Казани. В частности, с поэтом Евгением Боратынским. Внук поэта Александр Боратынский после революции остался жить в родной усадьбе в Казани .Она, к счастью, сохранилась, единственная деревянная усадьба в Казани, за сохранение которой уже несколько лет борются местные краеведы. Это одно из самых красивых зданий старой Казани. 12 сентября 1918 года на  квартире Александра Боратынского был произведен обыск, а сам он арестован. На допросе в ЧК Боратынский сказал, что ему 51 год, он вдовец, до революции был членом 3-ой Государственной думы, октябристом, но после «Октябрьского переворота политической деятельностью не занимался». За его освобождение просили его сослуживцы, прислуга усадьбы сообщала, что «для бедного класса он был очень хороший». Ничего не помогло. 18 сентября следователь ЧК постановил «Боратынского, как бывшего предводителя дворянства, дворянина, сыновья которого находятся в рядах белой гвардии, расстрелять». Его сестра Ксения Боратынская опубликовала позже воспоминания. «Его расстреляли между полотном новой самарской железной дороги, Архангельским кладбищем и полуобгорелой  избушкой сторожа… В него стреляли три раза, убили выстрелом в затылок. Рабочий, сидевший с ним и выпущенный на свободу, говорил, что он вел себя твердо и гордо, когда выходили из тюрьмы. Сидел до этого в подвале темном, сыром. Людей там было много, так много, что ему пришлось сидеть, не разгибаясь на корточках всю ночь, т.к. он свою постель уступил больной татарке».

Беседа:    -  Почему, на ваш взгляд,  Молоствовы не уехали за границу, несмотря на опасность для их жизни?

                 - Каково ваше отношение к поведению Елизаветы Владимировны?

Страница вторая:

«На губах твоих холод иконки…»

(Отец Варсонофий)

Учитель:          

           Наша школа расположена на улице Ленина. Раньше она называлась Большая Троицкая, так как выходила к Троицкому собору. «Зачем дорога, если она не ведет к храму?», - было сказано в заключении фильма «Покаяние», рассказывающего о репрессиях 1930-х годов. В те годы разрушались храмы по всей России. Были разрушены две церкви и в нашем городе. На месте Крестовоздвиженской церкви и захоронениях был воздвигнут памятник Ленину. Троицкий собор уцелел чудом. Он нужен был

местным чиновникам в качестве склада. Был сброшен колокол, разрушена колокольня, растащены иконы, включая известную в крае чудотворную икону Казанской Божьей Матери. Судьба ее до сих пор неизвестна.

На улице Ленина жил когда-то отец Варсонофий. Горькая ирония судьбы. В 1918 году начались скитания священника. Он дошел пешком до Сибири. Там, в Иркутске был арестован и направлен на Соловецкие острова.  

1 ученик:

В миру священника Варсонофия звали Матвеем. Родился в 1870 году в деревне Колунец. Это старинное селение имеет интересную историю. Раньше деревня называлось Чудовка. В XVII веке в России произошел церковный раскол в результате реформ патриарха Никона. Монахи московского Чудова монастыря не приняли перемен, считая их неверными, отступлением от истинной веры. Они покинули монастырь и добрели до здешних мест. Тогда Тетюшский уезд входил в состав Казанской губернии. Здесь было немало ещё неосвоенных земель. Монахи пришли к деревне Колунец и поселились рядом на противоположном берегу речки Улемы. Так и жили рядом две деревни на виду друг у друга..

В тринадцатилетнем возрасте Матвей ушел из родной деревни вместе с приходившими по улице раифскими монахами.

В Раифской обители он сначала стал послушником, пел в хоре, потом был назначен иеромонахом, главным регентом монастыря. До закрытия Раифского монастыря Варсонофий был его игуменом. В Раифском монастыре он служил 25 лет.

Мы побывали в этом монастыре. К счастью, этот знаменитый, известный далеко за пределами нашего края монастырь, хоть и был осквернен, но не был разрушен и сохранил практически все храмы и постройки. Это редчайший для послереволюционной России случай. Расположен монастырь недалеко от города Зеленодольска, примерно в пятидесяти километрах от Казани. Монастырь является местом пребывания одной из важнейших православных святынь – иконы Грузинской Божьей Матери.

Отец Варсонофий прибыл в монастырь в трудные времена. В 1917 году произошла революция. Начались гонения на церкви и священников.

В сорока восьмилетнем возрасте в 1918 году вынужден был покинуть его. Когда красноармейцы пришли в монастырь, то его арестовали, но монахи и сбежавшие на звук набата местные крестьяне перебили красноармейцев и освободили игумена. Позднее на месте гибели красноармейцев был установлен памятник, сохранившийся до наших дней. В июле 1928 года обитель была закрыта.

С 1930 по 1954 гг. по слухам и воспоминаниям очевидцев в Раифском монастыре располагалась зона для врагов народа. В советское время на территории монастыря находилось «Специальное производственно-техническое училище». Оно являлось по существу колонией ля несовершеннолетних преступников, впоследствии реорганизованная в СПТУ, где в храмах и братских корпусах располагались производственные мастерские, клуб и столовая.

Возрождение монастыря началось с 1990 года. В 1991 году начались первые реставрационные работы, состоялось первое богослужение. Здесь постоянно бывает много посетителей, верующих.

2 ученик:

Беглый священник пешком добрался до Тетюш, разжился у сочувствующих одеждой и едой, и, переночевав, ушел дальше. Варсонофий добрался до Сибири, но и там его разыскали. Он был арестован и посажен в Иркутскую тюрьму. Затем, отсидев 10 лет в Соловецком лагере  бывший игумен вернулся в Тетюши в самый разгар гонений на веру. К нему обращались сначала знакомые. Но вскоре о нем узнали жители Тетюш и соседних деревень.

За все время ведения тайных церковных служб милиция, не раз устраивавшая рейды и облавы, так и не арестовала Варсонофия. О готовящихся мероприятиях властей верующие предупреждали его заблаговременно. К тому же для большей безопасности требы исполнялись либо поздней ночью, либо ранним утром, в 5-7 часов.

Последние двадцать лет жил и служил в Тетюшах.

Это было трудное время для верующих. Церкви закрывались, богослужения запрещались. Обряды крещения, причащения, отпевания проходили тайно, вечерами или ранним утром на рассвете. Это было самоотверженное служение Богу, верующим. Он был последней надеждой для многих. Многие старожили вспоминают, как в любое время отец Варсонофий спешил к людям, откликаясь на каждую просьбу. Шел, несмотря на угрозу для своей свободы. Трудный путь, пройденный им до этого не страшил священника. В служении людям он видел свой долг на этом свете.

О том, что он побывал в Соловецком лагере, отец Варсонофий никому не рассказывал. Слухи об этом печальном периоде его жизни жители Тетюш пересказывали друг другу полушепотом, боясь навредить  священнику. Они могли остаться без него. Только спустя много лет после его смерти, об этом рассказала ученикам пожилая жительница Тетюш Вера Дмитриевна Карасева.  

После смерти Варсонофия, похороненного в 1958 году на городском  кладбище, паства на долгие десятилетия осталась без батюшки.

В 1930-е годы по всей стране разрушались церкви. В 1939 году ключи от закрытого храма в Тетюшах были сданы в финотдел. В предвоенные годы была расхищена вся золотая и серебряная утварь, пропали иконы, среди них и чудотворная икона Казанской Божьей Матери (Тетюшской). Единственная сохранившаяся икона со времен закрытия храма – это икона Благовещания. Она и сейчас находится в Троицком соборе. Остальные иконы были собраны прихожанами по домам в городе и в окрестных селах и деревнях.

Внутреннее разграбление сопровождалось разрушениями внешними. Были сброшены и разбиты колокола, отлитые в 18 веке и содержащие большое количество серебра, меди. Главный купол, весивший 320 пудов, и его собрата поменьше – 250 пудов, вытащили на берег Волги. Там колокола с помощью специально построенной для этого «бабы» (копра) разбили на куски и увезли на барже на переплавку. В начале 40-х годов была разрушена и колокольня. Ее остатками, вместо щебенки, засыпали один из участков Ульяновской трассы. Разрушены были и находившиеся на территории церкви склепы умерших здесь священнослужителей.

В Тетюшах была разрушена и Крестовоздвиженская церковь в центре Тетюш. На ее месте был поставлен памятник Ленину. Когда земля оседала, образовывались провалы и виднелись склепы. Там были захоронения тетюшских купцов, жертвовавших средства на содержание церкви.

Собор пострадал уже в первые годы гражданской войны. В сентябре 1918 года, во время боев собор был разграблен красноармейцами. Он был закрыт в начале 1930-х годов. Позднее была снесена колокольня, разрушена апсида.

В 1934 году был арестован чекистами и расстрелян в Дубках в лесу священник Агатицкий. Некоторое время службу нести было некому. Не могли подобрать кандидатуру, устраивавшую власти.

Выбор остановился на отце Федоре (Богоносцеве). Он и являлся настоятелем храма, вплоть до его закрытия в 1939 году. Церковь закрыли безо всяких предупреждений, даже не дали верующим забрать хотя бы иконы и церковную утварь. Отца Федора не трогали. Некоторое время он проживал в Тетюшах, а затем, получив приход в одной из глухих деревень в Закамье, вместе с женой перебрался на новое место. Об этих событиях рассказала внучка отца Федора – Нина Александровна Куренцова.

Только через 32 года, 30 сентября 1990 года после восстановительных работ был открыт и освящен архиепископом Казанским и Марийским Анастасием храм Пресвятой Троицы в Тетюшах.

Беседа с учащимися: - Можно ли определить поведение отца Варсонофия как нравственный подвиг?  Современен ли он?    

                                            - Что помогало ему сохранить свои убеждения?

                                    Страница третья:

«У нас отобрали всё…»

(Кузнецова Екатерина Васильевна)

1 ученик:

Учащиеся нашего класса несколько раз встречались и беседовали с Кузнецовой Екатериной Васильевной, проживающей в Тетюшах. Она  родилась 24 ноября 1927 года.  Жила в деревне до 1940 года.

Сменили два дома. Первый домишко был похож на баню. В семье было 6 человек. Четыре брата, мама и папа. Училась в школе до 4 класса. После того как закончила четыре класса, никуда больше не пошла.

Все эти четыре года училась на «отлично». После за нейй домой приходили учителя, уговаривали продолжить учебу дальше, но она отказалась, так как надо было помогать по дому, смотреть за братьями.

Вот как рассказывает Екатерина Васильевна о 1930-х гг:    

«Репрессировали нас летом 1935 года.

Сидим мы с братьями дома. Мама с папой были на работе. Пришли к нам какие-то мужики. Сломали дверь, выдрав ломом пробои, и выгнали нас на улицу, в чем были одеты.

Забрали всё: и лошадь, и корову. И одежду.

Сидим вечером мы вчетвером – я да три моих братика, один совсем ещё младенец, перед домом на завалинке. А дом-то уже не наш, все забрали. Дверь с петел сняли. Забрали все – корову, лошадь продали. Рожь мы на огороде спрятали. Нашли её, забрали, даже тыквы взяли.

Вернувшись с работы мама увидела нас полураздетыми возле дома.

Дядя Петя кричал: «Ходок, где будем жить теперь!». Тот, кто раскулачивал отвечал: «Меня заставили, что я могу сделать?»

Отнимали даже пальто. Братик отдавать не хотел. Его держали за руки, чтобы снять пальто, а он руки кусал тому, кто держал его. Мужик кричали: «Оставь ему пальто, ему же нынче в школу. В чем он пойдет?»

Другой брат мой пальто свое спрятал в галанку.

У меня было тогда воспаление легких, я и не знала раньше об этом, потом тетя рассказала. Давали мне молока, да пряник, а мне хуже стало, до сих пор пряники есть не могу.

Раскулачили нас за то, что мы не пошли в колхоз.

Отца куда-то угнали. Никто не знал куда. Но благодаря Ивану Максимовичу Малкину, работавшему в городском Совете, справедливость восторжествовала. Он собирал документы, искал доказательства, что отца ни за что угнали.

В 1940 году его отпустили. Он вернулся в Колунец. И в этот же год мы уехали в Тетюши».

Отец – Василий Иванович Сумочкин родился в 1894 году в деревне Колунец. Мать – Вера Даниловна, 1899 года рождения. Родом из села Пролей-Каша. Её дед был купцом. Была в селе Рождественская церковь, построенная её прадедом. После революции его разорили, искали золото. Дом тети матери подожгли. У неё все лицо было обгорелым. Фамилия их Шуваловы. Её потом племянница взяла к себе в Магнитогорск, там и умерла.

Помог семье очень Иван Максимович Малкин, работавший в горсовете. Хороший был человек. Жена его – мать Петра Ивановича Малкина, известного участника Великой Отечественной войны, полного кавалера ордена Славы, была крестной матери Екатерины Васильевны. Иван

Максимович предупреждал отца: «Уезжай из Тетюш, вас раскулачивать будут». Но мать не послушалась.

Петр воевал под Ленинградом, брали высотку. В Ленинграде в госпитале пролежал 5 месяцев, умер от голода. Погиб Николай. В войну оказался подо Львовом, там сильно бомбили.

Мама потом побывала в Пролей-Кашах. Ей сказали: «Неправильно вас раскулачили, берите, амбар ваш». А что там осталось?

Дом наш привезли в Тетюши, сохранился. На улице Свердлова, его перестроили, сделали шатровым, там Гришины жили.

Дядя потом на Соловки попал. Петр Данилович Шулаев, он был купцом в Пролей-Кашах. Его разорили. Семья в разные стороны попала.

Брат оказался в Магнитогорске. Рассказывал, что высадили их на голом месте, в поле. Лабаз поставили, железные бочки стояли, семьи занавесками отгородили. Мужики топили бочки, чтобы согреться в стужу. 65 тысяч таких работников там находилось, раскулаченных. И мы туда попали, водил нас дядя по стройке, в тяжелых условиях там они жили. Землю твердую копали лопатами в глубину до двух с половиной метров. Отца ночью в Магнитогорске взяли.

Получили письмо с Соловков от дяди. Писал, что нечего есть, пришлите хоть пару сухариков». Послали ему. Пришло известие, что получено, а оказалось, что уже умер, не дождался».

 Григорий - он единственный брат остался, живет на улице Калинина.

В Тетюши мы приехали в 1940 году, в декабре. Жили на Пролетарке. Хозяева уехали, нам дом оставили. Там была одна печка да стены неоклеенные. Младший братик заболел. Мы сами все делали. С мамой лепили кирпичи из глины и песка. Сушили – сырец. Печник старый помогал. Наверху не мог кирпичи класть, я сама докладывала. Потом хозяева вернулись и мы жили в другом доме на улице Свердлова 9 лет.

В 1952 году замуж вышла. Муж был хороший. Жили сначала внизу, там земля болотистая. Потом дали место. Два раза строились. Однажды милиция явилась: «Где брали бревна?» А мы их в Волге ловили с плота. Муж Николай однажды едва не утонул, упал в холодную воду, бронхитом заболел».

Екатерина Васильевна труженица тыла. В войну работала в заготконторе. Сушили картошку, лук солили в бочках, потом отправляли на фронт. Могла даже весы починить, к ней часто обращались. Работали и малолетки по 12 часов. Там сушили картошку. Однажды задремала от усталости и печь подо мной горячая, одежда загорелась, обожглась. Бригадир тогда обрадовался: «Слава Богу, ты обгорела, а не картошка, а то бы меня судили сгоревшую картошку».

В 1944 перевелась в швеи. По 12 часов работали. Шили вещи для фронта. Начинали работать в четыре утра и заканчивали в шесть вечера, а то и позднее..

Муж работал в промкомбинате, он больной был, на фронт не попал.

Работала Екатерина Васильевна старательно. Не раз в партию предлагали вступать. Даже тянули. Но она отвечала: «Партия меня разорила, не буду вступать». Секретарь даже возмущался, пугал: «Как партия разорила, ты что говоришь?» Но она так и не уступила.

Образование – 4 класса, но всегда во всем разбиралась, доверяли важные должности.

2 ученик:

На вопрос: «А как сложилась судьба у тех, кто раскулачивал вас?» Екатерина Васильевна ответила:

 «Отец  не был мстительным человеком, помогал всем. И мы этому у него научились. Помогали соседям – татарам. Помню дали муки им. Дядя Галей муку взял в ладони и по лицу провел, нюхал её: «Мука. Хлебушко…» А кто раскулачивал – помню. И как звали, помню хорошо: Сергей Трофимович Емельянов. Голодала семья его сильно. А у нас тогда коза была. Раз привез он нам траву. Возьми, говорит, Василий, у вас ведь коза. Сказал отец жене: «Дай ему хлеба». Радешенек был. «Неужели, -говорит, ты зла на меня не держишь? Ведь я вас раскулачивал…»  Умерли они от голода. А жили плохо, поджигали их, разоряли.

Голод – страшное дело. Помню случай один. Мужик какой-то остановился на лошади перед домом, а я одна дома была. Дал он немного муки ржаной. Я ее спрятала в сарайчике в ботве, чтобы не нашел никто. А потом пришли взрослые, а есть нечего. А я радостно говорю: «А у меня мучка есть…» Все удивились: «Откуда?!» Пошла я в сарай, принесла, сделали затирку ржаную. Нас все жалели, помогали.

Работала и председателем месткома, и зав.ателье. Однажды премии нас лишили. Я отказалась договор принять. Мы план всегда перевыполняли и нам поставили высокие цифры. Не можем  мы такой план выполнить, не реальный. Не подписала, нас и лишили премии. Я за рабочих переживала. Пошла к прокурору, стала доказывать. Прихожу на работу, а мои работники уже премию получили: «Спасибо!» - говорят. А однажды пропало пальто, когда меня в ателье не было. Работу пришлось сменить. Работала бракёром. Всегда за рабочих заступалась. Однажды даже голос повысила на нашего начальник Петра Петровича Рокина. Он потом вызвал к себе: «Ты чего на меня при рабочих кричишь?» Но стал меня опасаться. Однажды был у нас конфликт с одним начальником, так Петр Петрович, узнав, что это со мной он поспорил, сказал ему: «С ней не спорь лучше…» Справедливый был человек.

Хожу в церковь. Пока ноги держат, буду ходить. Побывала в Раифском монастыре, в Дивеево. Там служат молодые люди. Поинтересовалась, кто они? Оказалось, «афганцы». Их 75 человек. «В миру не нашли справедливости», - говорят.

В беседе с Екатериной Васильевной Кузнецовой неожиданно выяснилось, что она хорошо знала отца Варсонофия. Она тоже родом из Колунца, как и священник. Жители этого селения были набожны,

 религиозность к ним перешла от прибывших в семнадцатом веке сюда монахов Чудова монастыря. Но они были староверами, отказались признать реформы патриарха Никона, поэтому жители окрестных сел и деревень относились к ним настороженно. Этим объясняется, почему перед въездом в Чудовку был поставлен черный крест. Но на самом деле и монахи, и жители последующих лет были доброжелательны и гостеприимны, всегда приветливо встречали путников, готовы были предоставить кров и еду.

В Тетюшах отец Варсонофий жил, по словам Е.В.Кузнецовой, в угловом здании рядом со средней школой № 1. Была у него сестра, жившая со своим мужем. Это был добрый приветливый человек, никому не отказывал в просьбах. Так церковь  к тому времени была закрыта, обряды религиозные он тайно совершал на дому. Обычно ночью около двенадцати часов. За ним следила милиция, могла в любое время арестовать, поэтому службы проходили по ночам или под утро. Никогда не брал деньги. А если люди все же оставляли ему – он помогал нуждающимся. Екатерина Васильевна помнит хорошо, что он давал деньги и их семье, когда была нужда. А ещё помнит хорошо, как в 1952 году священник тайно обвенчал её с мужем.

Верующие до сих пор чтят священника, на его могиле ежегодно проходит служба, собирается немало людей.

О своей трудной судьбе, о Соловках отец Варсонофий никому не рассказывал, но люди откуда-то узнавали об этом и шепотом друг другу пересказывали. Так случилось, что и дядя Екатерины Васильевны попал на Соловки и находился там приблизительно в одно время с отцом Варсонофием. Возможно, они могли там случайно и встречаться. Теперь уже вряд ли когда это выяснится.

Беседа с учащимися:  

 -  Каковы ваши впечатления от воспоминаний Екатерины Васильевны?

 -  Известны ли вам схожие судьбы? Были ли подобные события в истории вашей семьи?                                            

Страница четвертая:

«И тогда я подписал всё…»

(Гильм Хайревич Камай)

1 ученик:

       Наша Тетюшская средняя школа № 1 в довоенные годы носила имя ученого химика  Камая. Почему об этом никто не вспоминал, и это имя с названия школы было снято?          

           Это произошло после его ареста и ложного обвинения в шпионаже. Его имя оказалось под запретом.

            …Хранительница Национального архива Республики Татарстан в Казани на улице Декабристов принесла пожелтевшую папку с редкими документами и фотографиями. Вот ещё совсем молодой, улыбающийся Муса

Джалиль, в будущем знаменитый поэт. Он один из моих любимых поэтов, я восхищаюсь его мужеством. Его «Моабитские тетради», написанные в фашистском плену обессмертили его имя. Правда, пришлось долго после войны бороться за возвращение ему честного имени. Тех, кто был в плену, не жаловали тогда. Теперь документы выдающегося поэта хранятся рядом с документами других людей, пострадавших от репрессий в 1930-е годы. Гильм Хайревич Камай называл Мусу Джалиля «славой и гордостью татарского народа».

            Вот помятые выцветшие листы бумаги с убористым почерком. Протоколы допросов арестованных «врагов народа» драматурга Карима Тинчурина, политического деятеля Шамиля Усманова… Обращаю внимание на бурые пятна внизу одного листа. «Что это?» - спрашиваю. «Пятна крови. Арестованного подвергали пыткам, - отвечает женщина.- Почему они не стерли следы своего преступления?» «Были уверены в своей безнаказанности, что никто и никогда не узнает об этом».      

            Протоколы допросов – перечеркнутые жизни, судьбы, мечты.

            Среди этих документов – протоколы допросов выдающегося ученого химика, первого профессора из татар Гильма Хайревича Камая. Они были знакомы с Шамилем Усмановым, который погиб в застенках НКВД.

            Жизнь Гильма Хайревича Камая началась в нашем городке Тетюши в самом начале ХХ века. Он посещал занятия в русско-татарской школе. Эту школу в Тетюшах называли «Казаковской», потому что она была основана Исхаком Мустафиевичем Казаковым, известным местным педагогом, в 1900 году.  У Казакова была схожая со многими революционерами судьба. Сидел сначала  в царской тюрьме, а потом в советской.

          Есть в Казани место, называемое казанцами Черное озеро. Оно оказалось для многих жителей республики во времена сталинских репрессий действительно черным. На его берегу находилось здание республиканского НКВД, в подвалах которого замучили немало невинных людей. На койке тюремной больницы умер в 1939 году И.Казаков, обвиненный в «троцкизме», «национализме» и прочих несуществующих преступлениях.  По воспоминаниям некоторых жертв репрессий, он умер на той же койке, что и известный татарский писатель Галимжан Ибрагимов, жизнь которого тоже связано с Тетюшами (в книгах он писал о событиях гражданской войны, используя факты из истории нашего района). За что он был арестован?

Когда-то был левым эсером. Этого ему не забыли. Тоже был обвинен в принадлежности к «троцкистско-националистической организации». (Статья 58.УК РСФСР0.  Его доставили сотрудники НКВД из Ялты, где он до того был прооперирован и находился на лечении от туберкулеза легких и почек, в казанскую тюрьму.

            Тяжелейшее состояние здоровья не спасло писателя от ареста. В следственном деле Г.Ибрагимова сохранились врачебные справки, но нет протоколов допросов. Он умер и был «схоронен в общем порядке, средствами больницы…» Полтора месяца он находился в следственном изоляторе, а затем несколько месяцев в тюремной больнице.

           На него выбивали показания из других заключенных, готовили тщательно компромат. Правда, все это не понадобилось, писатель умер.

2 ученик:

            Камай родился в Тетюшах  в семье неграмотного грузчика в 1901 году. Детство Камая было нелегким. Светлана Гильмовна вспоминает: «Отец рассказывал часто о своем детстве в Тетюшах, он любил этот край. Вспоминал свое детство, маленький домик, осевший по самые окна в землю. В домике коротал долгие зимние месяцы: не в чем было пойти на улицу. Говорил: «Сидишь на нарах и смотришь, как мать обливается потом над господским бельем».

          Отец Камая умер в возрасте 42 лет. Он мечтал увидеть своего сына грамотным, отдать его в школу, не случайно он дал имя сыну Гильм – знание». Так звали друга отца, который был грамотным. Видеть грамотным хотел отец и своего сына, поэтому и дал ему такое имя. Гильм очень хотел оправдать надежды отца, но первым делом надо было думать о выживании. Пошел на Тетюшскую пристань.

           «Тетюшские университеты» помогли шестнадцатилетнему пареньку обучиться грамоте и обучиться жизни.

Камай вспоминал позже, что читать он научился по названиям пароходов, а также по обрывкам старых газет и конфетным оберткам. Не сразу научился читать названия пароходов слитно. Первое название запомнил: «Фортуна». Прочитав его впервые, кричал это название от радости в полный голос. Название парохода оказалось для Камая пророческим.

Потом его направили на учебу в Томский университет. После защиты диплома Камаю предложили остаться на кафедре аспирантом

Весной 1926 года Камай защитил  дипломную работу на тему: «О скорости реакции нитрования». Он был оставлен аспирантом у своего учителя профессора Б.В.Тронова, крупного химика и замечательного человека. Он увлек Камая органической химией и приобщил его к своему научному направлению.

В декабре 1926 года ученый был переведен  в Казанский Государственный университет.

Разрешение было получено, и Камай уехал в Казань.

Г.Х.Камай работал в лаборатории органической химии под руководством всемирно известного ученого А.Е.Арбузова.  

После успешного окончания аспирантуры в 1929 году он был направлен в Германию, в известный Тюбингенский университет к немецкому химику, профессору Якобу Мейзенгеймеру. Там в Германии в маленькой лабораторной комнате с табличкой «Опасно для жизни. Яд!» Камай проработал полтора года, синтезируя мышьякорганические соединения. Работа с токсичными веществами требовала мужества, эксперименты были рискованными. Впоследствии эта работа принесла ему известность одного из основателей целого направления элементоорганической химии – химии мышьякорганических соединений.

Тогда Камай привёз немецкому ученому в Германию подарок от академика А.Е.Арбузова – оттиски работ и стеклянную колбу в виде вытянутой шеи гуся, «выдутую» самим академиком. Гильма Хайревич и представить тогда не мог, что этот невинный подарок сыграет печальную роль в его жизни.

После возвращения из-за границы в 1931 году Г.Х.Камай избирается

заведующим кафедрой, а затем профессором Казанского химико-технологического института и Казанского университета. С этого времени начинается интенсивная педагогическая и научная деятельность ученого.  

В 1935 году Камай назначается ректором Казанского университета. Он стал первым в истории университета ректором коренной национальности.

Камай проработал в должности ректора университета всего два года. В официальной биографии Камая ничего не говорилось, почему в 1937 году он лишился должности ректора университета.

Только в конце жизни Г.Х.Камай решился приоткрыть закрытую для других прежде печальную страницу своей жизни. Об этом рассказал казанский историк Булат Файзрахманович  Султанбеков:

«Мой собеседник сделал паузу, встал из-за стола, отвернулся, подошел к окну, а потом, очевидно, взяв себя в руки, сказал резко, как будто споря с кем-то: «И тогда я подписал все, что было отпечатано. Мне уже было все равно. Хотелось лечь и не проснуться!»

«Одну-то ночь выдержать легко, - вспоминал Камай, - а вот пять дней и ночей на ногах… и когда тебя бьют наотмашь в лицо, а затем ногами по наиболее болезненным местам».

Дочь Камая Светлана Гильмовна рассказала мне о том тяжелом периоде в жизни ученого. «В тюрьме его жестоко избивали. Все зубы были выбиты. Он болел цингой. Питание, конечно, было плохое. Не давали спать. Выбивали показания. Сидел он в тюрьме, которую казанцы называли «Черным озером». Там находилось здание НКВД, а в подвалах были камеры, в которых пытали заключенных. Сейчас там другая организация, но люди пожилые до сих пор с опаской проходят мимо него».

К осени 1937 года процесс репрессий в Татарии шел полным ходом. Подвал Черного озера (казанский вариант Лубянки) и тюрьмы поглощали сотни людей.

 Камай был «подходящей» для НКВД фигурой: учился в Германии и состоял в «фашистском химическом обществе», один из его родственников -  в Харбине, да еще, говорят, помог устроиться на учебу в КХТИ сестре Султан-Галиева. Своим выступлением на партийном собрании университета осенью 1936 года пытался скрыть лицо врага народа Векслина и оттянул его разоблачение.

Такие мотивы были приведены в единогласном решении парткома КГУ об исключении его из партии. 3 августа 1937 года Г.Х.Камай был снят с должности директора КГУ, а в сентябре арестован.  Обвинения стандартны: учился в Германии – значит агент гестапо, да ещё по просьбе профессора А.Е.Арбузова передал во время командировки немецкому ученому собственноручно в качестве сувенира «выдутую» маститым химиком колбу и

оттиски работ, а это уже квалифицировалось как передача секретного прибора и документов.

Именно такой прибор – стеклянного «гуся», изготовленного академиком, привез Г.Х.Камай в 1929 году в Германию. Подарок немецкому химику профессору Якобу Мейзенгеймеру от А.Е.Арбузова. Подарок, который потом в 1937 году стал основным аргументом в обвинении Камая «в передаче секретных материалов за границу»

Для убедительности была даже назначена экспертиза – химпрактик одного из заводов и доцент вуза послушно подтвердили, что эта злополучная колба может быть использована в военных целях, и укрепить мощь фашистской Германии. Признание выбивалось по опробованному методу.

Взялись за активное формирование «шпионско-диверсионной» группы ученых-химиков. Арестовали В.Разумова, Б.Арбузова, несколько преподавателей и аспирантов-выпускников КХТИ. Всего 18 человек. Были получены и «признания» и свидетельские показания.

Два года ада в подвале тюрьмы на Чёрном озере, бессонные ночи, побои. А самое тяжелое – отсутствие вины. Это особенно мучило, не давало покоя.

Но дело затормозилось из-за событий внутри высшего руководства НКВД. Размах репрессий стал, видимо, слишком разрушительным для страны и Сталин вместе с новым шефом госбезопасности Берией приняли решение несколько замедлить темпы, а вину за беззакония свалить на прежнее руководство.  

Из заключения Камай был освобожден в мае 1939 года. С него взяли подписку «о неразглашении». 7 июня он был восстановлен в должности профессора кафедры органической химии.

В университет он не вернулся, давили тяжелые воспоминания. Было постоянное ощущение, что кошмар ареста может повториться.

Черное озеро находится рядом со старым зданием университета.  Нужно только спуститься вниз, где начинается красивый сквер. На этом месте когда-то было озеро. Перед входом в сквер установлен памятник  великому химику А.М.Бутлерову, основателю знаменитой казанской  химической школы. А справа, за его спиной находилось здание НКВД.  До конца жизни Камай работал в КХТИ. Он был награжден орденами, отмечался почетными званиями. Но вот Академия наук СССР, в состав которой он неоднократно выдвигался, так и не удостоила его принятием в свои ряды. Он оказался в положении «неугодного».

          После 1937 года местные  чиновники не решились восстановить имя Камая в названии нашей школы.

Пришло время восстановить справедливость.

Беседа с учащимися:       - Почему Г.Х.Камай, даже пострадав от репрессий продолжал верить в коммунизм, писал о «выдающейся роли партии»?

                                             - Что помогло ему не пасть духом после ареста?                                        

Страница пятая:

«Власть не советская, а соловецкая»

 (Баки Идрисович Урманче)

1 ученик:

Татарский писатель и ученый Наки Исанбет писал об Урманче: « Баки Урманче – патриарх нашего изобразительного искусства, голова, аксакал. Тукай-основоположник татарской литературы, Сайдашев-основоположник татарской музыки. Когда нас спрашивают: кто основоположник татарского изобразительного искусства, мы отвечаем: Баки Урманче».

Баки Урманче родился 23 февраля 1897 года в обычной татарской деревне Куль-Черкене Тетюшского уезда (ныне Буинского района) в семье учителя. Деревня известна была ткачеством, пряжей. Дед его был красителем тканей. Может отсюда увлечение будущего художника красками? Много испытаний пришлось пройти Урманче. Работал шахтером в Донбассе, на Урале, учителем на Тамбовщине. В первую мировую войну служил в Средней Азии.

В 1919 году поступил в Казанскую художественную школу, переименованную в Государственные свободные мастерские. Был первым студентом из татар. В том же году оказался в Красной армии, служил в Центральной Мусульманской коллегии. Учился затем в Москве.

В 1926 году возвратился в Казань. Работал завучем и преподавателем Художественной школы. В 1930-е годы жил в Москве. Во время Великой Отечественной войны жил и работал в Алма-Ате. В 1949-1952 годах в Самарканде. Время, в котором жил художник, отразилось и на его творчестве. Им были созданы скульптурные портреты Ленина, бронзовый памятник Ульяновой в Кокушкино. Но, в основном, его творчество было посвящено культуре своего народа, родным местам, близким людям.

Он был инженером, столяром, играл на скрипке – даже сам ее мастерил. Был хорошим певцом, обладал приятным баритоном. Не зря говорят: талантливый человек талантлив во всем.

В конце 1920-х годов режиму Сталина требовалось усилить «идеологическое обеспечение» крупномасштабных насильственных акций, связанных с индустриализацией, коллективизацией, первыми пятилетками, начать новый виток борьбы за «чистоту рядов», удар обрушился не только на производственников, «кулаков», «вредителей» и «диверсантов», но в очередной раз на творческую интеллигенцию. На этот раз круг таких людей расширился за счет национальных кадров многих союзных и автономных республик в связи с подозрениями о возможности пробуждения национального самосознания, в котором решающая роль всегда принадлежала интеллигенции.

Арестовали Баки Идрисовича 13 августа 1929 года прямо в его мастерской в художественном техникуме. Потом сотрудники «органов» на бричке повезли арестованного на его квартиру, для проведения обыска. В качестве понятой взяли жившую рядом артистку татарского театра Нафигу Арапову, послужившую художнику моделью для картины «Женщина у сепаратора». Обыск, естественно, не дал результатов – ничего запрещенного у Баки Идрисовича не было и быть не могло Тем не менее у него изъяли письма, документы, бумаги, а самого художника увезли на «Черное озеро».

Все это было неожиданно и страшно. В один момент рухнула прежняя жизнь с отчетливыми целями и стремлениями, с возможностью заниматься любимым делом, с первыми достижениями в искусстве. Не зная за собой вины, Урманче не мог понять и принять сердцем жесткого удара судьбы. После допросов в Казани, которые не прояснили характера интереса «органов» к подследственному, Урманче был отправлен в Москву, в Бутырскую тюрьму, где допросы были продолжены.

Как рассказывал Баки Идрисович, никаких конкретных обвинений ему предъявлено не было. Не был он ознакомлен и с обвинительным заключением.

Следователи интересовались всем – с кем и когда встречался Урманче, какие разговоры вел с тем-то и тогда-то, зачем ездил в тот или другой город, что из себя  представляют друзья и знакомые, как складывались отношения в техникуме с преподавателями и студентами. И так до бесконечности. По ряду признаков и нюансов ведения допросов Урманче понял, что из него хотят сделать «ярого националиста».

2 ученик:

К аресту, как думал Баки Идрисович, привели его стремление к быстрейшей подготовке национальных художественных кадров и предпочтение, которое он отдавал татарской молодежи при приеме в

 техникум, активное отношение к реформе татарского алфавита, подписание так называемого «Письма 82-х» III Пленуму ОК ВКП (б) Татарской республики», в котором выражалось отрицательное отношение к языковой реформе, переводу арабской графики  на латынь. Авторы  письма полагали, что Сталин, узнав о сложившейся ситуации, поправит этот «перегиб».

Пленум обкома отреагировал на письмо однозначно – один из пунктов постановления гласил: «Факт подачи подобного заявления является показателем роста активности буржуазно-националистических элементов, направленной против ВКП».  

Но были и стандартные поводы для репрессированных мер против Урманче.

Дело в том, что незадолго до ареста самого Баки Идрисовича был арестован его младший брат Ади. Он был коммунистом и по роду своей деятельности имел контакты с М.Султан-Галиевым – человеком, первым выступившим против сталинской национальной политики и пытавшемся помешать становлению ранжированной федерации, ущемляющей права наций и народов. После ареста Султан-Галиева была объявлена беспощадная борьба с «султангалиевщиной» - репрессиям подвергались все, кто хоть как-то был связан с борцом за равноправие народов. Ади Урманче «получил» десять лет лагерей и в Соловках был направлен в самое страшное место – на Секирную гору, где внедрялись наиболее бесчеловечные условия содержания заключенных.

Б.И.Урманче неоднократно пытался выяснить судьбу брата после ареста, но ответ на свои запросы получил только в 1990 году. В нем сообщалось, что брат был расстрелян на «Секирке» в 1938 году.

На Секирной горе находился карцер для всего лагеря. Там существовали все виды истязаний. Сидение на жердочке и избиение являлись самыми легкими наказаниями. С Секирной горы редко кто возвращался обратно. «Чудный вид с Секирной горы» - это было последнее, что видели, уходя из этого мира, приговоренные к высшей мере.  Секирная церковь стала символом страданий заключенный Соловецких лагерей.

 В конце концов, следствие было закончено. Так и не предъявив определенного обвинения, его приговорили к пяти годам заключения.

В Бутырках вместе с Урманче находилось много – человек двадцать – его знакомых, арестованных в то же время. С некоторыми из них он учился в Москве, с другими был знаком по Казани. После вынесения приговора все они в зарешеченном пульмановском вагоне были отправлены на Соловки.

3 ученик: 

Поздней осенью 1929 года ступил Урманче на территорию Соловецкого лагеря особого назначения.

Соловецкий монастырь находится  среди бурных волн Белого моря на пустынном Соловецком острове. Он виден уже издали, когда путник плывет по Белому морю от Архангельска. Он выплывает в тумане навстречу множеством огромных зданий, глав и островерхих башен.

До Полярного круга от Соловков – всего лишь 165 км. При этом архипелаг славится своим особенным микроклиматом. Зима здесь мягкая, на холоднее осени, лето прохладное. На острове можно увидеть тундру, лесотундру, тайгу, озера и болота. Само Белое море зимой не замерзает, но вокруг архипелага зимой образуется полоса льда шириной около 6 км. Поэтому с ноября по май Соловки многие века были полностью отрезаны от остального мира. Сейчас сообщение в это время возможно только самолетом.

Первые русские колонисты поселились на архипелаге в XII – XIII вв. Преподобный старец Савватий был первым иноком, в начале XV века поселившемся на острове, а старец Зосима признается основателем и благоустроителем Соловецкой обители.

У Тетюш находился Никольский монастырь носивший имена преподобных Савватия и Зосимы.  Какая связь существовала между Соловецкими старцами и здешним монастырем? Возможно, кто-то из бывших обитателей Соловецкого монастыря прибыл в наши края. Образ святого Николая Чудотворца висит над Никольскими воротами Соловецкого монастыря. На Соловках побывали несколько выходцев из нашего края, включая отца Варсонофия, который совершал моления на месте Никольского монастыря под Тетюшами. В этом есть какая-то мистика.

Приграничное положение и опасность военного вторжения из-за рубежей заставили игумена Филиппа (управлявшего монастырем восемнадцать лет) в середине XVI века строить фактически крепость. Общая протяженность стен Соловецкой крепости 1200 метров, толщина у основания 7 метров, высота до 10 метров, высота башен до 17 метров.

История Соловецких лагерей ведет свой отсчет с мая 1920 года, когда на островах было организовано одно из отделений Северных лагерей принудительных работ. 2 ноября 1923 года было принято секретное постановление советского правительства «Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ».

В 1928 году на Соловецком острове было свыше десяти тысяч заключенных, среди них представители всех национальностей СССР.

Какие условия были в лагере?

Подъем в четыре утра. Одежда не успевала просохнуть за ночь. В темноте люди соскакивают с нар, гремят котелками, мисками, бегут на кухню. Некоторые берут в пригорошни снег, размазывают им грязь по щекам. Затем около часа в мороз длится развод. Влажная одежда твердеет, становится жестяной. Люди разбиваются на партии, получают топоры и пилы и строем по два бредут на работу. В лесу валят толстые деревья. Многие задыхаются – раньше таким трудом никто не занимался. Выбиваются из сил. Вся одежда мокрая. Плохо работающий или поругавшийся с десятником заключенный должен раздеться и встать на пень, замерзая на ветру. Конвоир сидит у костра. Или могут посадить в сруб у барака на ночь, тоже в одном белье. Летом ставили по горло в воду на несколько часов. Весной, когда сходит          снег, в Соловецком лесу обнаруживается много

 трупов замерзших, застреленных конвоем или убитых десятниками заключенных. Часов в девять валятся на нары, не замечая ни мокрого белья, ни смрада от скученных в бараке двухсот человек, ни укусов клопов и вшей. В четыре снова повторение вчерашнего…Это было похоже на ад.

Если не выполнялся план, то виноватого раздевали догола и ставили на пенек. Тело облеплялось комарами и мошкой так, что человек умирал. У него не оставалось живого куска кожи, чтобы дышать. Бывало что заключенные отрубали себе пальцы, кончали самоубийством, сходили с ума, замерзали на морозе, умирали от голода, от сыпного тифа, от непосильной работы. Например, заключенных заставляли перетаскивать большие валуны с места на место, перекладывать бревна.

«Место, где юноши даже седеют…» - писала заключенная на Соловках Ольга Второва-Яфа. Среди заключенных были академик Д.Лихачев, актер Вацлав Дворжецкий, историк Анцифиров, филолог Ильинский, академик Тулайков, депутат IV Думы Александр Эрн, философ, богослов Павел Флоренский.

«…По пустым помещениям хлопают разбитые форточки, завывают от вторжений ветра. Доносятся тревожные крики чаек. И всем существом ощущаю ничтожество человека, его дел, его усилий…», - писал в письме жене в 1937 году П.Флоренский.

Соловецкий лагерь сокращенно называли СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения.

4 ученик:

В заключении Баки Идрисовичу приходилось работать в разных бригадах, на различных производствах. Одно время он был занят на лесозаготовках, об условиях которых было сказано выше. Потом он попал в казахское землячество, которое направили на участок по производству детских игрушек, - здесь он занимался изготовлением деревянных машинок, тележек, колясок.

Среди заключенных встречались земляки. Они помогали друг другу в трудную минуту. Когда собирались вместе, вспоминали родину, делились сокровенными мыслями, пели татарские песни. Выживали, как могли. Земляки помогли Урманче устроиться на работу в питомник чернобурых лисиц. Зверькам, в отличие от людей, полагались твердые рационы разнообразных кормов. Кое-что перепадало и обслуживающему персоналу – витамины, овощи, мясо. Позднее Урманче работал на откорме кроликов.

Несмотря на тяготы заключения, подневольный труд, у Баки Идрисовича не пропало стремление к духовному развитию. Люди на Соловках встречались интереснейшие – известные писатели и актеры, видные историки и обществоведы, знаменитые философы и богословы, прекрасные инженеры и организаторы производства, военачальники и дипломаты… В живой разговорной практике Урманче совершенствовал знание языков, как тюркских, так и западных. С помощью азербайджанца Юсуф-заде он выучил немало турецких стихов, общаясь с казахами и

 узбеками, стал свободно говорить на этих языках. В английском он практиковался штудируя руководство по офортному делу лондонского издания, которое ему удалось взять с собой в лагерь.

Конечно, бывали минуты тоски, беспросветного отчаяния, когда казалось, что жизнь кончена, что человек – песчинка в этом мире, искра, гаснущая на лету. В такие минуты Урманче уходил в себя, старался вызвать в памяти образы родных и близких людей, думать о добром, светлом, вечном, ради чего стоило жить. Опорой ему служили и истины восточной философии, мудрой поэзии. Баки Идрисович и сам начал слагать стихи, в которых выражал свое внутреннее состояние, чувства, размышления о жизни, ее смысле, смерти и бессмертии. Ему удалось сохранить в себе человеческое.

Приходилось Урманче работать и в редакции газеты «Голос перековки» и в качестве художника. «Наглядная агитация» была любимым детищем администрации лагеря, и художникам из числа заключенных приходилось делать невероятное количество лозунгов, плакатов, панно, стенгазет. Помимо этого, когда удавалось, Баки Идрисович рисовал «для себя». За годы пребывания в неволе накопилось большое число рисунков: портретов товарищей по несчастью, зарисовок архитектурных достопримечательностей Соловков, набросков природы, неспокойного моря. К сожалению, все они были потеряны. Корзина с рисунками, стихами и нехитрым скарбом пропала уже перед самой Казанью, когда художник возвращался домой. В память о днях Соловецких у него сохранилось только две фотографии.

Урманче повезло: из заключения он был освобожден досрочно. Вероятно, сработала система зачетов – вместо пяти лет он пробыл в лагере четыре. Но та статья, по которой он получил срок, была проклятием художника, тяжесть которого он чувствовал на протяжении всей своей последующей жизни. Она создавала вокруг его имени атмосферу недоверия, подозрительности, ограничивала его в выборе места жительства. И только открытость, подвижнический многолетний труд вернули художнику доброе имя.

А в конце 1933 года Урманче получил возможность вернуться к творчеству. По существу, все надо было начинать заново. На короткое время он заезжает в Казань. Большинство его работ за годы отсутствия безвозвратно пропали. Некоторые были расхищены, некоторые уничтожены. С болью узнавал Урманче о том, что некоторые его картины были записаны другими художниками, использовавшими их как холст для своих работ.

Умер он в 1990 году. Сейчас его картины выставлены в музее Казанского Кремля.

Беседа с учащимися:- Чем особенно поразила вас история Соловков?

                                   - Возможно ли сохранить человеческое достоинство в нечеловеческих условиях?

Страница заключительная:

«Уроки прошлого»

Ученик:

«Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе, шла,

В темной горнице плакали дети,

У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки,

Смертный пот на челе… Не забыть!..»

                   (Анна Ахматова, 1935)

            В Тетюшах жил и учился известный политический деятель А.К.Маликов. С его именем связан период установления советской власти в крае.

Работал в Мусульманском социалистическом комитете под руководством М.Вахитова и М.Султан-Галиева. В гражданскую войну  воевал. По поручению М.Вахитова участвовал в вооруженной ликвидации 5-

контрреволюционного восстания в Тетюшах. После гражданской войны с 1927 по 1931 годы работал военным атташе в Иране, в 1934-1936 годах – советником в Западном Китае.

Маликов был арестован 19 июня 1938 года. Обвинительное заключение военного трибунала Приволжского военного округа 21 мая 1939 года инкриминировало ему участие в «контрреволюционной правотроцкистской националистической организации», которая была «создана» в казанском гарнизоне в 1931 году.

В последнем слове перед трибуналом Маликов говорил: «Виноватым себя ни в чем не признаю… Я оклеветал на предварительном следствии Чанышева, Имангулова, Сайфи. Клеветать на этих лиц заставил меня следователь, он написал о них эту ложь в протоколе и заставил меня его подписать. Все показания, данные на предварительном следствии ложные. Они вынужденные, формулируемые следователем и подписаны мной под физическим насилием… В казанской внутренней тюрьме я хотел покончить жизнь самоубийством вследствие невыносимого режима, созданного органами следствия. Меня избивали, устраивали стойки и всячески оскорбляли».

Он назвал фамилии следователей и проклял своих палачей! Был ему тогда 41 год. Вышел из лагерей в 1954-м, в 57 лет. 16 лет были вырваны из жизни, в которую ему так и не суждено было вернуться. Умер в 1975 году, в Москве.

Маликова полностью реабилитировали и возвратили форму с полковничьими погонами. Но что он тогда пережил?

Маликов А.К., как  и Камай Г.Х. учился в Тетюшской русско-татарской школе. Школа эта была организована И.М.Казаковым, известным в крае педагогом, революционным деятелем, участником революционного переворота в Тетюшах, автора ряда педагогических, литературных и экономических работ. Их объединила не только школа, все они были репрессированы.

Много лет посвятил изучению теме политических репрессий казанский историк Алексей Львович Литвин.  Он не боялся рассказывать о  репрессиях тогда, когда говорить об этом было опасно. Вот что он рассказывал о своем отце Льве Вульфовиче:

«Мне шел тогда 10-й год, и я помню, как под утро (в марте рассветает рано), нас разбудили. В квартиру вошли двое – молодых, здоровых в шинелях, и дворовая доносчица (ответственная за благонадежность жителей двора) тетя Дуся. У крыльца заливался лаем наш любимый пес Тузик.

Старший из вошедших, белокурый, рослый, с шальными наглыми глазами, вытащил наган, наставил его на открывшего дверь полураздетого отца и спросил: «Оружие есть?». Получив отрицательный ответ, наган спрятал в кобуру, заставил отца поднять руки вверх, обыскал его, затем показал ордер на обыск квартиры. Я не знал, что они искали, только помню, что кровать, на которую мать собрала всех нас, четверых детей, они не обыскивали и вылезать из постели не заставили.

То, что искали, они не нашли. Забрали с собой только отца. У меня навсегда в памяти остался его прощальный взгляд: глаза, полные слез, смертельная тоска вконец измученного человека и, вместе с тем, будто просившего у нас прощения за беду, свалившуюся на всех разом. Помню ещё, что, когда он спустился с крыльца и уходил в сопровождении этих двух, завыл Тузик, словно в доме был покойник».

В чем обвиняли отца? К делу приписали, якобы антисоветские разговоры. Но главным в обвинении был рассказанный анекдот. Вот его содержание. Один бедный кавказец приехал в Москву на ишаке. Он долго ходил по Москве в поисках для ишака корма и пристанища и нигде ничего не мог найти. Тогда он решил обратиться к товарищу Сталину с просьбой помочь ему, кавказцу, накормить ишака. В ответ на это товарищ Сталин сказал, что у него 170 миллионов таких ишаков и «я один управляюсь, а ты с одним ишаком не можешь управиться».

В этом следователи увидели клевету на товарища Сталина.

Отец был приговорен к семи годам лишения свободы. Отсидел полностью свой срок. Был сослан под Норильск, рабочим на ртутные каторжные рудники. Скоро заболел, стало отказывать сердце. Если б не профессия сапожника, если б не повезло шить сапоги лагерному начальству, - погиб бы.

 Домой вернулся больным человеком. В Казани жить ему не разрешили, послали в Алексеевский район. Домой мог приезжать только на сутки».

Среди репрессированных- драматург К.Тинчурин, писатели К.Наджми, Г.Ибрагимов, Ф.Бурнаш, Л.Гильманов, Ш.Усманов, поэт Х.Туфан, писатель и историк Ф.Сайфи, ученый Г.Шараф,  и многие другие.

Беседа:

- Каковы были последствия сталинских репрессий для людей, страны?

- Учит ли историю чему-нибудь? Возможно ли в наше время или в будущем повторение политических репрессий? Как не допустить этого?

          - Как влияют обстоятельства на поведение людей? Что заставляет одних покоряться власти, а другим придает силы в борьбе за отстаивание своего достоинства, своих прав, своей свободы?             

Учитель:  История никого ничему не научила? Не хочется соглашаться с провидцем Волошиным, считавшим, что вчерашний раб быстро устанет от свободы и потребует новых цепей.

Построит вновь казармы и остроги,

Воздвигнет сломанный престол,

А сам уйдет молчать в свои берлоги,

Работать на полях, как вол.

В пьесе-сказке И.Шварца «Дракон» Ланцелот Генриху в ответ на слова: «Меня так учили» сказал: «Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?» Академик Павлов писал в 1934 году: «Но надо помнить, что человеку, происшедшему из зверей, легко падать, но трудно подниматься».

Будем верить, что прав был А.Д.Сахаров, когда писал:                «…Надеюсь, что, преодолев опасности, достигнув великого развития во всех областях жизни, человечество сумеет сохранить человеческое в человеке».                                                                            

           Это зависит от каждого из нас.

           Огонь свечи является символом веры, творчества, науки, разгоняющей мрак невежества. Это символ жизни, борьбы, свободы. Он объединяет всех людей, о которых мы сегодня говорили:  Они сохранили чувство достоинства в тяжелейшие годы репрессий. Д.С.Лихачев, отбывавший также срок на Соловках, писал о важности образа горящей свечи в романе Б.Пастернака «Доктор Живаго», бывшего долго под запретом. Как заклинание звучат строки поэта:

Мело, мело по всей земле

Во все пределы

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

Метель лепила на стекле

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе.

Свеча горела.

И всё терялось в снежной мгле

Седой и белой.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

        Осенним сумрачным вечером 1980 года горела свеча в одном из окон в Нижнем Новгороде, в котором находился в ссылке тогда А.Д.Сахаров. Чье это было окно?

        И один человек может быть светом для многих.

Список источников и литературы

1. Материалы из архива Тетюшского краеведческого музея в г. Тетюши Республики Татарстан.

2.Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ). Ф.30.оп.12.д.11. Л.1;    НАРТ.Ф.30.оп.12.д.2.Л.МО;    НАРТ. Ф.1337, оп.31, д.94;      НАРТ. Ф.  

 1337, оп. 31, д.128

3. «Опись Троицкого собора в Тетюшском уезде». Архив Троицкого собора г.Тетюши Республики Татарстан, листы 390-393

4. Воспоминания Камай Светланы Гильмовны (30 августа 2007, 16 декабря 2007 г.)

5. Воспоминания Кузнецовой Екатерины Васильевны (24 ноября 2007)

6. Баки Урманче. Живопись. Графика. Скульптура. – Казань, 1982

7. Камай Гильм . Мечте навстречу. –М., 1970

8. Литвин А.Л. Запрет на жизнь. – Казань, 1993.

9. Новицкий А. Баки Урманче. – Казань, 1994

10 Постановление Пленума ОК по заявлению «82». – Коммунист Татарии, 1990, № 3

11. Рассказы о казанских ученых. Редактор и составитель В.В. Кузьмин.-Казань, 1983

12. Рыбаков Н.И. Помни Соловки. (Книга впечатлений). – С.-Пб., 2005

13. Рахимова С.В. Научно-педагогическое наследие химической школы Г.Х.Камая и его роль в профессиональной подготовке инженеров-химиков. Автореферат. – Казань, 1999.

14. Ректоры Казанского университета, 1804 – 2004 гг.: Очерки жизни и деятельности. – Казань: Изд-во Казанск. Ун-та, 2004.

15. Султанбеков Б.Ф., Хакимзянов Р.Г. Политические репрессии в Татарстане. Законы. Исполнители. Реабилитация жертв.- Казань, 2002.

16. Султанбеков Б. Ф. Сталин и «татарский след».- Казань, 1995

17.Султанбеков Б. Письмо 82-х. – Коммунист Татарии, 1990, № 3