Слуга царю, отец солдатам
статья по истории (10 класс) по теме

Всероссийский конкурс для педагогов и учащихся

«Недаром помнит вся Россия»

Номинация: Статья

Слуга царю,

        отец солдатам

Автор: Курганская Светлана .Валерьевна,  учитель истории и обществознания

Муниципального бюджетного общеобразовательного  учреждения

 «Родинская средняя

общеобразовательная школа  №1»  

с.Родино

2012

Слуга царю, отец солдатам

Обратить внимание на одного из многих участников Бородинского сражения и заграничного похода русской армии генерал-адъютанта графа Воронцова побудили несколько причин. И прежде всего поступок после сражения, о котором пишет в своих записках о 1812 годе А.Я.Булгаков, впервые опубликованных в 1843 году во второй книге второго номера журнала «Москвитянин». Булгаков описывает, как будучи привезенным после  сражения раненым в Москву, Воронцов «нашел в доме своем в Немецкой слободе множество подвод, высланных из подмосковной его для отвоза в дальние деревни всех бывших в доме пожитков, как-то: картин, библиотеки, бронз и других драгоценностей…»^[1]. Граф приказал освободить от этого груза подводы, загрузить их ранеными офицерами и солдатами и отправить их в его село Андреевское. Село было превращено в госпиталь, где находилось  «до 50 раненых генералов, штаб- и обер-офицеров и более 300 человек рядовых»^[2]. Поступок в высшей степени благородный, большинство аристократов бежали из Москвы не думая о раненых солдатах и офицерах, а стремясь побольше вывезти своего добра, здесь же человек их же круга поступил иначе. И не только пожертвовал своим имуществом,  но и все вывезенные в его усадьбу раненые воины обеспечивались попечением и пропитанием «из денег его собственных», - пишет А.Я.Булгаков.^[3] Граф Воронцов широко более известен, к сожалению, не этим поступком, а благодаря злой и едкой пушкинской эпиграмме:

Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, но есть невежда,

Что будет полным наконец.^[4] 

Воронцов в ту пору являлся Новороссийским генерал-губернатором, а Пушкин служил в его канцелярии. Так каким же был Михаил Семенович Воронцов, каким мы должны знать его? Тем, который пожертвовал своим имуществом ради спасения русских воинов, или тем, каким его изобразил Пушкин?

На портрете художника Д.Доу, написанном для военной галереи Зимнего дворца, перед зрителем моложавый генерал-красавец, убеленный благородной сединой, со множеством орденов на мундире. В их числе ордена СВ. Андрея Первозванного с алмазами и Св. Александра Невского с алмазами, Св. Георгия 2-го класса, Св. Владимира 1-й степени, Св. Анны 1-й степени с алмазами. Ордена и чины им заслужены в многочисленных боях и походах, годами службы на административном поприще.

Первой награды – ордена Св. Георгия 4-й степени Воронцов был удостоен за отличие при взятии Эривани 28 августа 1804 года, сражаясь волонтером с горцами и иранскими войсками на Кавказе. В 1807 году Воронцов произведен в полковники, в 1810-м – в генерал-майоры - за   храбрость при штурме Базарджика. За взятие Виддина 10 марта 1812 года удостоен ордена Св. Георгия 3-й степени. Как видим, в штабах по паркету граф ногами не шоркал, а служил и сражался, получая за то чины и награды.

В 1812 году, командуя 2-й сводно-гренадерской дивизией, генерал-майор  М.С.Воронцов в армии П.И.Багратиона сражался под Салтановкой, Смоленском и Бородином, где был ранен пулей в ногу. Выздоровев, командует авангардом 3-й Западной армии, 8 февраля 1813 года его жалуют званием генерал-лейтенанта. Участвуя в Заграничном походе, сражался под Гросс-Беереном, Денневицем, Лейпцигом, Касселем, за отличие под Краоном получает орден Св. Георгия 2-й степени.^[5] 

В битве под Краоном, уже вблизи Парижа, генерал-лейтенант Воронцов самостоятельно действовал против войск, руководимых лично Наполеоном. «Таковые подвиги в виду всех, покрыв пехоту нашу славою и устранив неприятеля, удостоверяют, что ничего нет для нас невозможного», — писал в приказе после сражения Воронцов, отмечая заслуги всех: рядовых и генералов. Но и те, и другие воочию были свидетелями огромного личного мужества своего командира: несмотря на незажившую рану, Воронцов постоянно был в бою, брал на себя команду над частями, начальники которых пали. Недаром военный историк М.Богдановский в своем исследовании, посвященном этой одной из последних кровопролитных битв с Наполеоном, особо отмечал Михаила Семеновича: «Военное поприще графа Воронцова озарилось в день Краонского боя блеском славы, возвышенной скромностью, обычною спутницей истинного достоинства»^[6] 

Жизнь графа Воронцова связана с армией с 1801 года, когда он поступил в Преображенский полк подпоручиком и почти вся прошла в боях и походах,  и мало похож он на пушкинского полу-милорда-купца-невежду-подлеца. Подлец не стал бы, пожалуй, тратить свои средства на лечение рядовых солдат, невежда едва ли смог успешно водить войска в бой, купцом он никогда не был, ну а что касается милорда, то Воронцов был настоящим русским аристократом, что не мешало ему быть любимым солдатами и офицерами.

Да, были у Воронцова годы, когда его воспринимали более вельможей, - это период с 23 мая 1823 года по 1844-й - время его генерал-губернаторства в Новороссийском крае и Бессарабии, где и пересеклись его пути с путями ссыльного поэта.  Но именно губернатору Воронцову Новороссийский край обязан началом развития земледельческого и промышленного развития, началом пароходства по Черному морю.

В 1828-1829 годах он воюет с турками и отличается при взятии Варны. В конце 1944 года назначается главнокомандующим русскими войсками на Кавказе.

Офицеры Кавказского корпуса при приезде нового главнокомандующего увидели перед собой высокого 65-летнего красавца с изысканными манерами, который, по свидетельствам современников «подавлял окружающих обаянием своего величия, старой славы, ясностью взглядов и тем спокойствием старого воина, которые так шли его аристократическим чертам».^[7] 

Именно таким мы видим графа на дошедших до нас его портретах.

К тому времени он будет «обласкан» не только воинской славой, но и вниманием царственной особы: в 1815 году Воронцов пожалован в генерал-адъютанты, будет иметь помимо российских наград тринадцать иностранных. Однако, подчиненные не увидят в нем чопорного и недоступного сановника. 31 мая 1845 года главнокомандующий вышел к войскам и поздоровался с солдатами, как подчеркивают очевидцы, «…с врожденным добродушием и отеческим попечением»^[8]. А немногим позже он разделит со своими войсками всю тяжесть неудачного Даргинского похода.

Очевидцы описывают ночлег Воронцова во взятом 6 июля 1845 года ауле Дарго: «убеленный сединою знаменитый вождь кавказцев, едва прикрывшись буркою, отдыхал среди войск на голой земле».^[9] Воронцову в этом походе скрепя сердце пришлось выполнять план, составленный в Петербурге, войска под его командованием вынесли тяжелейшие испытания, потеряв почти половину списочного состава. По завершении похода главнокомандующий издал приказ №69, в котором благодарил всех участников похода за то, что они «твердостью, усердием и неустрашимостью исполнили трудный и славный подвиг». По поводу понесенных потерь в приказе говорилось: «Мы потеряли несколько достойных начальников и храбрых солдат; это жребий войны: истинно русский всегда готов умереть за Государя и Отечество…»^[10]. Большего Воронцов сказать не мог. Сам он всю свою жизнь посвятил службе «Государю и Отечеству», показывая во всех боях и сражениях личное мужество.  В том числе и на Бородинском поле…

В сражении на Бородинском поле граф Воронцов командовал 2-й сводно-гренадерской дивизией и был ранен. В донесении Александру I М.И.Кутузов этот эпизод сражения описал так: «… Неприятель,  построясь в несколько густых колонн, в сопровождении многочисленной кавалерии с бешенством бросился на наши укрепления. Артиллеристы, с мужественным хладнокровием выждав неприятеля на ближайший картечный выстрел, открыли по нем сильный огонь, равномерно и пехота встретила его самым пылким огнем ружейным, но поражение их колонн не удержало французов, которые стремились к своей цели и не прежде обратились в бегство, как уже граф Воронцов с сводными гренадерскими батальонами ударил на них в штыки; сильный натиск сих батальонов смешал неприятеля и он, отступая, в величайшем беспорядке, был повсюду истребляем храбрыми нашими воинами. При сем нападении граф Воронцов, получа жестокую рану, принужден был оставить свою дивизию»^[11].

А.П.Ермолов в своих «Записках» также уделил внимание этому эпизоду сражения: «Полки наступающие, разрушаемые губительным огнем наших батарей и пехоты, шли бестрепетно вперед.  Дивизии графа Воронцова и Неверовского встретили их штыками, и любимое оружие русского солдата одно могло продлить сопротивление. Из рук в руки переходили батареи: потеря с нашей стороны выше вероятия и граф Воронцов ранен»^[12]. Об этом же читаем у авторитетного исследователя Отечественной войны 1812 года академика Е.В.Тарле: «…Гренадерские полки М.С.Воронцова, которые продолжали умирать, долго не уступая ни шагу, после того как их начальник и весь его штаб были либо перебиты, либо изранены в штыковом бою»^[13]. А вот как описывает этот же эпизод Воронцов в своих «Воспоминания»: «Находясь в центре и видя, что один из редутов на моем левом фланге потерян, я взял батальон 2-й гренадерской дивизии и повел его в штыки, чтобы вернуть редут обратно. Там я был ранен, а этот батальон почти уничтожен. Было почти 8 часов утра…

Мне выпала судьба быть первым в длинном списке генералов, выбывших из строя в этот ужасный день…»^[14] 

Чем больше узнаешь о личности графа Воронцова, тем менее и менее он походит на полу-милорда и пр. и пр. Подробное объяснение столь нелестной пушкинской характеристики находим в книге  П.К.Губерта «Дон-жуанский список Пушкина»,  после чего становится ясным холодное и даже неприязненное отношение генерал-губернатора к Пушкину. Причина более, чем серьезная, с точки зрения морали – увлечение поэта женой графа^[15]. Пушкин посвятил графу Воноцову  еще несколько эпиграмм и после отъезда из Одессы следил за деятельностью Воронцова и отмечал в письмах и дневниках все предосудительное о графе^[16]. Однако, считаю, нельзя в характеристике героя Бородина и Отечественной войны 1812 года графа М.С.Воронцова целиком и полностью полагаться на мнение о нем Пушкина. В дошедших до нас воспоминаниях современников мы можем найти разные, даже крайне противоположные, высказывания о Воронцове и чаще всего это зависит от времени издании того или иного источника. Например, в первом томе книги^[17] «Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками» (М., издательство «Правда», 1987) в главе «Воронцов – вандал, придворный хам и мелкий эгоист» мы не найдем ничего положительного о личности Воронцова. Но даже приводимые там такие черты, характеризующие графа, как любовь к строгой исполнительности по службе, холодность, «дипломатическую обточенность», его английское воспитание едва ли можно однозначно отнести к отрицательным и требующим презрительного отношения к Михаилу Семеновичу Воронцову. Граф – типичный представитель высшего аристократического общества своей эпохи, однако, в полной мере, на мой взгляд,  соответствует лермонтовским словам: «слуга царю, отец солдатам». Среди солдат в русских войсках на Кавказе ходили рассказы о простоте и доступности верховного наместника. После смерти князя там возникла поговорка: «До Бога высоко, до царя далеко, а Воронцов умер».

Подвиг 2-й сводно-гренадерской дивизии генерала М.С.Воронцова увековечен на поле Бородинской битвы памятником: на высоком шестигранном гранитном основании с белокаменным круглым цоколем возвышается обелиск черного гранита. Венчает его двуглавый орел с распростертыми крыльями. На лицевой грани обелиска сияет золотом православный крест и даты «1812-1912» и строка знаменитого стихотворения М.Ю.Лермонтова: «…И клятву верности сдержали мы в Бородинский бой».

По данным строевого рапорта, после сражения во 2-й сводно-гренадерской дивизии из 4000 нижних чинов уцелело лишь 300, из 18 штаб-офицеров только трое.

Воронцов по поводу потерь своей дивизии в воспоминаниях написал: «Сопротивление не могло быть продолжительным, но оно кончилось, так сказать, с окончанием существования моей дивизии».^[18]

 Воронцов умер 6 ноября 1856 года в Одессе. Ему воздвигнуты памятники в Тифлисе (на средства, собранные от добровольных пожертвований населения города), Одессе и Бердянске. 27 апреля 1867 года 3-му пехотному Нарвскому, а 19 июля 1903 года 79-му пехотному Куринскому полкам в честь заслуг покойного было пожаловано его имя. Это ли не признание заслуг Воронцова при защите Отечества, которые превыше многих   приписываемых ему недостатков.

Приложение №1