Исследовательская работа на тему "Функционирование глагола touch в свете теории когнитивной метафоры (на материале современного английского языка)"
методическая разработка по английскому языку на тему

Введение

Настоящая работа посвящена функционированию глагола touch в современном английском языке.

Предмет исследования - семантика глагола touch.

 Объектом исследования в настоящей работе являются английские глаголы, репрезентирующие тактильное ощущение на языковом уровне. Актуальность исследования обусловлена его связью с проблемами современной когнитивной и функциональной лингвистики, а именно, с изучением функционального, содержательного и формального аспектов языка. Следует отметить, что глаголы, составляющие объект данного исследования, не подвергались специальному анализу не только в когнитивном аспекте, но и в качестве единой самостоятельной группы глаголов в системе английского языка. Актуальным является также когнитивный подход к изучению формирования значения глагола touch, включающий описание его системно - языковых, когнитивных и функциональных аспектов.

Цель данной работы заключается в исследовании функционирования глагола touch в современном английском языке.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Рассмотреть глаголы тактильного ощущения в системе семантических типов глаголов;
2. Аргументировать теоретическую модель исследования;
3. Проанализировать семантическую структуру глагола touch;
4. Проанализировать метафорические модели предложений с глаголом touch;

Научная новизна работы определяется попыткой сочетания процедур гештальтного анализа к изучению семантики глаголов с общим значением тактильного ощущения, а также использованием комплекса традиционных и когнитивно - ориентированных методов исследования значений языковых единиц.  

Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что полученные результаты вносят определенный вклад в разработку проблем языковой концептуализации и категоризации с учетом особенностей национальной языковой картины мира, что может способствовать решению центральных вопросов современного языкознания, таких как соотношение языка и мышления, языка и культуры.

Практическая ценность проведенного исследования определяется тем, что полученные результаты могут быть использованы в учебном процессе с целью систематизации языкового материала - для написания учебных пособий, дипломных и магистерских работ, в лексикографической практике, а также на лекционных и практических занятиях по лексикологии, когнитивной семантике, общему языкознанию.

Структура работы определена целью и задачами исследования. Дипломная работа состоит из введения, двух глав (теоретической и практической), заключения и библиографии.

В первой главе рассматриваются глаголы тактильного ощущения в системе семантических типов глаголов, аргументируется теоретическая база работы.

Вторая глава посвящена исследованию семантической структуры глагола  touch, выделению первичных и вторичных конструкций с глаголами-предикатами тактильного ощущения, изучаются метафорические модели предложений с глаголом touch.        

В заключении излагаются общие выводы по работе.

Глава 1. Предикаты тактильного ощущения, как объект лингвистического исследования: методологические основания работы.

1. Глаголы тактильного ощущения в системе семантических

типов глаголов.

В системе глагола можно выделить группу глаголов, так или иначе номинирующих тактильное ощущение. Данная группа глаголов весьма многочисленна и разнообразна, поскольку включает не только глаголы, имеющие значение тактильного ощущения на системном уровне (такие как touch, feel, scratch, rub, caress, massage, tickle, pat, texture др.), но и те глаголы, которые приобретают его на функциональном уровне. Исследовательский интерес к глаголам, объединенным общим значением тактильного ощущения, в данной работе обусловлен тем фактом, что до сих пор данные глаголы не изучались как единая, самостоятельная группа глаголов. Однако нельзя утверждать, что данный пласт лексики полностью не изучен.

Прежде чем перейти к представлению исследуемой группы глаголов, необходимо рассмотреть некоторые факторы, релевантные для ситуации тактильного  ощущения.

Глаголы тактильного ощущения, являющиеся объектом нашего исследования, репрезентируют в языке определенную область человеческого опыта, связанного с тактильным ощущением и знаний о нем, которые влияют на функционально-семантические особенности исследуемых глаголов. Разнообразие и количество выделенных глаголов с общим значением тактильного ощущения свидетельствуют о неоднородности и разноплановости репрезентируемого действия тактильного ощущения. В тоже время при помощи одного и того же глагола возможно передать различные действия тактильного ощущения.  

 До того, как перейти к выделению и описанию функционально-семантических характеристик глаголов с общим значением тактильного ощущения, мы считаем необходимым рассмотрение базовых концептуальных структур, лежащих в их основе. Знания человека о ситуации тактильного ощущения и сопряженный с тактильным ощущением опыт с течением времени могут расширяться и изменяться. У человека на протяжении всей жизни формируется определенный «квант знаний» о ситуации тактильного ощущения, который отражает в его сознании ситуацию тактильного ощущения и при помощи соответствующих единиц репрезентирует их в языке. Этим «квантом знаний» является концепт тактильного ощущения.

Для того чтобы понять, какие факторы влияют на формирование содержания концепта тактильного ощущения, необходимо привлечь не только лингвистические данные, но и знания о тактильном ощущении, имеющиеся в исследованиях других областей науки, таких, как физиология, нейрофизиология, психология. Следует отметить, что нас интересуют не все данные этих наук относительно тактильного ощущения, а лишь те, которые фиксируются сознанием, хранятся в памяти и реализуются на языковом уровне, т.е. данные, которые имеют существенное значение для формирования концепта тактильного ощущения.

Содержание концепта тактильного ощущения объединяет в себе всю возможную информацию о ситуации тактильного ощущения, ее участниках, цели, результате, способе производства самого действия тактильного ощущения и т.д. В основе этих данных лежит общечеловеческий опыт, сопряженный с тактильным ощущением, в тоже время он дополняется индивидуальными знаниями каждого отдельного человека, его личным опытом. Ежедневно человек сталкивается с различного рода тактильными ощущениями. Таким образом, на основе чувственного опыта и предметно-практической деятельности у него формируется представление об исследуемом действии, которое на языковом уровне находит то или иное выражение.  

В психологии тактильное ощущение рассматривается как контакт какого-либо объекта с телом (человека) [PDP 1995: 805]. Дж. Миллер в своей книге «Language and Perception» трактует тактильное ощущение, как ситуацию, в которой два «дискретных» объекта расположены таким образом, что расстояние между ними сокращено до нуля[Miller, 1976: 61]. Он же полагает, что сама идея тактильного ощущения представляет собой более сложное явление, поскольку два объекта могут соприкасаться не всей своей поверхностью, а только в одной точке (в одном месте) [Miller, 1976: 64]. Обобщив приведенные факты, можно сделать вывод о том, что ситуация тактильного ощущения предполагает наличие двух объектов окружающей действительности и контакт между двумя этими объектами, который может иметь «локальный» характер. Подтверждением этому служит и определение понятия «контакт», которое трактуется Советским Энциклопедическим Словарем через понятия «соприкосновение» и «место соприкосновения» [СЭС, 1988: 622].

Соприкасаться могут не только неодушевленные объекты, но и люди, которые в процессе тактильного ощущения могут испытывать различные ощущения. Ощущения может испытывать как человек, который подвергается к тактильному ощущению, так и тот, который осуществляет это ощущение. Следовательно, тактильное ощущение имеет двойственную природу, т.е. с одной стороны оно может рассматриваться как воздействие, а с другой стороны - как ощущение. Тактильное ощущение выполняет когнитивную функцию, поскольку с точки зрения тактильного восприятия оно служит источником информации об окружающем мире (не только для незрячих людей).

Поскольку, как уже было отмечено, одним из способов формирования концепта тактильного ощущения является чувственный опыт, то логично предположить, что ситуации тактильного ощущения могут быть каким-либо образом сопряжены с переживанием определенных эмоций. Чувства и эмоции являются результатом отношения человека к тому, что его окружает. Переживание человеком тех или иных чувств и эмоций, отражается на выборе конкретной языковой единицы для репрезентации действия тактильного ощущения на языковом уровне. Следует отметить, что эмоции могут выступать мотивирующей основой деятельности человека, поэтому не только прикосновение может вызвать у человека определенные чувства и эмоции, но и переживание определенных чувств может побудить человека к действию тактильного ощущения. Данный факт находит отражение в систематизации видов тактильного ощущения, которая проводилась в психологии в рамках исследования этики тактильного ощущения. Среди выделенных Э. Смитом видов тактильного ощущения мы находим:

- случайное, непреднамеренное тактильное ощущение (например,  неожиданное столкновение во время передвижения);

- тактильное ощущение, как маркер внимания при разговоре (например, прикосновение к ладони, колену или плечу для привлечения внимания партнера);

- социальное тактильное ощущение (например, пожатие руки или легкое объятие при приветствии или прощании) и другие[Smith, 2001: 25].

Последние две разновидности тактильного ощущения имеют коммуникативную направленность, следовательно, тактильное ощущение может реализовывать не только когнитивную, но и коммуникативную функции.

Таким образом, привлечение экстралингвистических данных дает нам более полное представление о тактильном ощущении как феномене объективного мира, о знаниях и человеческом опыте, которые сопряжены с ним и которые определяют содержание концепта тактильного ощущения, одним из способов репрезентации которого в языке являются глаголы тактильного ощущения.

Человек воспринимает мир и репрезентирует повторяющиеся признаки своих представлений о предметах и явлениях реальной действительности словесными знаками, которые позволяют ему различать и узнавать предметы и их признаки речи. Формирование познавательного образа, представления, понятия о предмете и его связях в реальном мире, закрепление этого понятия за определённым элементом языка с последующей его идентификацией в речевом использовании и составляет сущность первичной конструкции. В актуальной речи предметная отнесённость и понятийная отнесённость могут не совпадать, и тогда имеет место сдвиг в его предметной отнесённости. На этой особенности словесных знаков основывается вторичная (не прямая) конструкция. Предметом нашего анализа является первичные и вторичные конструкции глаголов-предикатов тактильного ощущения в предложении.

В глагольной номинации признаковые имена соотнесены с предметным рядом, наименование любому действию даётся относительно двух семантических категорий – сферы субъекта и сферы объекта, обозначаемого именем действия.

В глагольном означивании сигнификат и денотат разведены. Денотатом глагола является ситуация, в которую входят субстанция с их признаками и процессы с их характеристиками. Сигнификатом является обобщённое понятие отношения, состояние, процесса. Связь глагола с субстанцией отмечается многими лингвистами. В основу известной классификации глагольных лексем А. А. Уфимцевой также положена связь глагольного слова с субстанцией, которая выступает в двух разновидностях: как семантический субъект и как семантический объект.

А. А. Уфимцева отмечает, что номинативная и синтагматическая значимость глагольной лексемы позволяет рассматривать глагол как макет будущего предложения.

Исследователи отмечают, что наличие в значении глагола субстанциональных сем говорит о ролевых признаках участников ситуации. И. В. Сентенберг, исследуя лексическую семантику английского глагола, пришёл к выводу, что сема «семантического субъекта – носителя процесса – ингерентно присуща лексическому значению любого глагола в английском языке». У одних она очень абстрактна и почти не видна, у других – более конкретна, например: toddle - (субъект) начинающий ходить ребёнок, stride - идущий шагом человек.

Известный французский ученый П. Гиро делит семантику на лингвистическую, психологическую и логическую. Кроме того, существует так называемая общая семантика и семантическая философия. В этой книге речь пойдет о лингвистической семантике.

Предметом лингвистической семантики является языковое мыслительное содержание, т.е. содержание, заложенное в словах, морфемах, грамматических формах, синтаксических конструкциях естественного языка. Однако так широко - как семантический аспект всех уровней языка: лексики, морфологии и синтаксиса - предмет лингвистической семантики стал пониматься не так давно (начиная в основном с работ английского семасиолога Ст. Ульмана). Ранее же семантикой (семасиологией) называли главным образом учение о лексических значениях, а грамматические и словообразовательные значения изучали в грамматике (большое внимание уделялось им, например, в трудах В. Гумбольдта, Г. Штейнталя, Г. Пауля, К.С. Аксакова, А.А. Потебни, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф.Ф. Фортунатова). Термином "семантика" нередко обозначается и сам предмет лингвистической семантики как науки, т.е. языковое мыслительное содержание (языковая семантика).

В качестве самостоятельного раздела науки о языке лингвистическая семантика (семасиология) возникла в XIX в. Ее основоположниками считают обычно немецкого ученого X. Рейзига и французского языковеда М. Бреаля (им принадлежит и название этой науки: термин "семасиология" ввел Рейзиг, а термин "семантика" - Бреаль), у нас - М.М. Покровского. Это не значит, конечно, что раньше семантическим аспектом языка вовсе не занимались. Проблема значения и обозначения, в частности проблема языка, мышления и действительности, интересовала ученых и в античные времена, и в период средневековья, и в эпоху Возрождения. Но почти до конца XIX в. вопросы семантики были объектом философии, логики, риторики, грамматики и лексикографии.

1.2. Теория  когнитивной метафоры

Когнитивная метафора (син. концептуальная метафора;  cognitive/conceptual metaphor) – одна из форм концептуализации, когнитивный процесс, который выражает и формирует новые понятия и без которого невозможно получение нового знания [Телия, 1988: 25]. По своему источнику когнитивная метафора отвечает способности человека улавливать и создавать сходство между разными индивидами и классами объектов [Арутюнова, 1990: 15].

При наиболее общем подходе метафора рассматривается как видение одного объекта через другой и в этом смысле является одним из способов репрезентации знания в языковой форме. Метафора обычно относится не к отдельным изолированным объектам, а к сложным мыслительным пространствам (областям чувственного или социального опыта). В процессах познания эти сложные непосредственно наблюдаемые мыслительные пространства соотносятся через метафору с более простыми или с конкретно наблюдаемыми мыслительными пространствами (например, человеческие эмоции сравниваются с огнём, сферы экономики и политики – с играми, спортивными соревнованиями и т.д.). В подобных метафорических представлениях происходит перенос концептуализации наблюдаемого мыслительного пространства на непосредственно наблюдаемое, которое в этом процессе концептуализируется и включается в общую концептуальную систему данной языковой общности. При этом одно и то же мыслительное пространство может быть представлено посредством одной или нескольких концептуальных метафор.

Среди лексических средств, репрезентирующих концепты того или иного языка, представляется наиболее интересным выделить метафоры. В последнее время в сфере когнитивной лингвистики появляются работы, рассматривающие метафоры как результат когнитивного мышления.

Традиционно под метафорой понимается троп или механизм речи, состоящий в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений и т.п., для характеризации или наименования объекта, входящего в другой класс, либо наименования другого класса объектов, анологичного данному в каком-либо отношении. В расширительном смысле термин «метафора» применяется к любым видам употребления слов в непрямом значении.

Для большинства людей метафора – это поэтическое и риторическое выразительное средство, принадлежащее скорее к необычному языку, чем к сфере повседневного обыденного общения. Более того, метафора обычно рассматривается исключительно как принадлежность естественного языка –то, что относится к сфере мышления или действия.

В ХХ веке на фоне развития новых направлений метафора становится для лингвистики в целом некоторым объединяющим феноменом, исследование которого кладет начало развитию когнитивной науки. Однако до последних десятилетий ХХ века, когда проблема статуса метафоры в концептуальной теории стала привлекать особое внимание лингвистов, исследования на этот счет носили случайный характер и не выделялись в отдельные обоснованные теории. Детальному рассмотрению метафоры как способа мышления в рамках когнитивной лингвистики посвящена работа Э. Маккормака «Когнитивная теория метафоры», в которой он дает определение метафоре как некоему познавательному процессу. По Э. Маккормаку причиной возникновения метафоры является сопоставление семантических концептов, в значительной степени несопоставимых, человеческим разумом путем определенных организованных операций. С одной стороны, метафора предполагает наличие сходства между свойствами ее семантических референтов, поскольку она должна быть понята, а с другой стороны - несходства между ними, так как метафора призвана создать некий новый смысл.

Относя чувственно воспринимаемые признаки к отвлеченным и непосредственно не наблюдаемым объектам, когнитивная метафора выполняет гносеологическую (познавательную функцию). Она формирует область вторичных предикатов-прилагательных, глаголов, характеризующих непредметные сущности, свойства которых выделяются по аналогии с доступными восприятию признаками физических предметов и наблюдаемых явлений.

Такого рода метафоры - когнитивные - создают тонко семантически дифференцированный язык чувств и вместе с тем обнаруживают тенденцию к семантическому сближению. Например, значение «разлюбить» может быть передано следующими метафорами: «любовь потухла, угасла, умерла, смолкла»; к сильному чувству применимы такие метафоры как «буря (пожар, вихрь, кипение, накал) страстей». Образность метафоры в этом случае ослабевает, что подтверждается скрещением, контаминацией образов.

Постановка вопроса о концептуальной метафоре дала толчок исследованиям в сфере мыслительных процессов человека. Это привело исследователей к тому, что метафора - это прежде всего вербализированный прием мышления о мире. Данной проблематикой занимались такие лингвисты 70-х - 80-х годов как А. Хили, Р. Харрис, А. Ортони, Р. Рейнолде и многие другие. Наиболее четко концептуальная теория метафоры сформулирована у Дж. Лакоффа и М. Джонсона. [Лакофф, Джонсон, 1990: 45]. Они описали концептуальную метафору как пересечение знаний об одной концептуальной области в другой концептуальной области.

Современная наука ставит развитие интеллектуальных навыков, творчества и образного мышления в прямую зависимость от уровня метафорического мышления. В ходе когнитивного процесса автор исследует участки своей долговременной памяти, обнаруживает два референта (иногда часто логически несовместимых), устанавливает между ними осмысленное взаимоотношение и, наконец, создает метафору. Следовательно, форма мысли получает свое отражение в речи: автор создает метафору, т.е. языковой образ. «В общем психологи считают язык основным проявлением когнитивных процессов. Он больше, чем все другие виды человеческого поведения, отражает мышление, восприятие, память, решение задач, интеллект и научение». [Баранов, 1991: 67]. Воспринимая один и тот же объект, наблюдая одно и то же явление, разные люди получают нетождественную информацию, так как структуры сознания этих людей могут быть неодинаковыми.

Аксиологический статус устойчивых метафорических конструкций закреплен в сознании носителей языка. В случае окказионального метафорического употребления он актуализируется в соответствии со статусом языковой единицы, составляющей основу метафорической конструкции. Номинативный и предикативный статус коннотата в высказывании. В силу того что семантическое значение метафорической синтагмы не обладает линейной структурой, то есть не сводится к сумме значений составляющих ее компонентов, а определяется составляющим ее основу коннотативным образом, информативный потенциал метафорической единицы вычленяется на основе сигнификативно-количественных семантических преобразований, которые закреплены в сознании носителей языка или актуализируются в процессе ее экспликации или декодирования.

Система метафорических значений ориентирована на эмоционально-экспрессивное отражение явлений реальной действительности. Любой метафорический перенос (квантитативный или сигнификативный) тяготеет к гиперболизации, к выражению высшей степени проявления актуализирующегося с его помощью признака. Особенно ярко это проявляется в метафорических сочетаниях, раскрывающих признак в потенциально-ситуативном представлении.

Метафорические конструкции в наглядно-иллюстративной форме описывают одну из экстремально возможных ситуаций проявления признака или реакцию на этот признак со стороны окружающих. Основным функциональным значением системы средств вторичной номинации является отражение психических процессов, происходящих в человеческом сознании в ответ на соприкосновение с объективной реальностью.

Обратимся к теории метафоры Джорджа Лакоффа, которая проиллюстрированна на примере реализации перекрестного концепта Love is a journey (любовь это путешествие): ученый наглядно продемонстрировал, как понятийное поле «путешествия» в результате определенных когнитивных процессов, которые он называл mapping, накладывается на понятийное поле любви.

В понимании Джорджа Лакоффа, метафора прежде всего явление концептуального свойства, что он демонстрирует на примере следующих выражений, принадлежащих к разговорной речи: Наши отношения зашли в тупик; Посмотри как мы далеко зашли; Это был длинный и неровный путь; Мы никак не можем повернуть назад. В данном случае концепт любви представлен как концепт путешествия, со всеми поверхностными маркерами (локативами) этого концепта: использования глаголов движения, локативов, характеризующих пространство (тупик, долгий путь и т. д), структурных локативов. Джордж Лакофф подчеркивает, что аналогия концептов любви и путешествия зиждется не на грамматических и лексических соответствиях, а на концептуальных. Для пояснения концептуальных соответствий Джордж Лакофф вводит термин метафорический сценарий. [Лакофф, Джонсон, 1990: 62].

В качестве исходного пункта Джордж Лакофф перечисляет несколько традиционных утверждений о метафоре, которые он считает ложными, а именно:

1) Любой предмет можно понимать буквально, без метафоры.

2) Самое распространенное употребление метафоры - в поэзии.

3) Метафоры - только языковые выражения.

4) Метафорические выражения по своей сущности не правдивы. Только буквальный язык может быть правдивым. [Лакофф, Джонсон, 1990: 64].

Дж. Лакофф и М. Джонсон приводят примеры из повседневного языка, чтобы оспорить эти утверждения, и делают следующие выводы.

- Метафора - важный механизм, при помощи которого мы понимаем абстрактные понятия и рассуждаем о них.

- Метафора по природе - не языковое, а концептуальное явление (имеется в виду принципиальное для Лакоффа и Джонсона понятие концептов как принципов, организующих человеческое восприятие).

- Метафорическое понятие основано на неметафорическом понятии, т. е. на нашем сенсомоторном опыте.

- Система общепринятых концептуальных метафор главным образом неосознаваема, автоматична и употребляется без заметного усилия. То есть, когда мы говорим, что кто-либо в плохом настроении, мы не думаем сознательно о состоянии человека (настроении) как вместилище.

- Метафора основана скорее на соответствиях в нашем опыте, чем на логическом сходстве. «Область-источник» и «область-цель» не связаны по своему существу.

- Система метафор играет большую роль как в лексиконе, так и в грамматике языка.

- Метафора в поэзии - это, большей частью, расширение нашей общепринятой системы метафорического мышления. [Лакофф, Джонсон, 1990: 66].

Метафору можно понимать, как перенос из области-источника (в данном случае «путешествие») в область-мишень (в данном случае «любовь»). По сравнению с областью-мишенью область-источник обычно:

- интуитивно понятнее,

- конкретнее,

- известна скорее всего через непосредственный физический опыт (некоторые области более центральны в нашем опыте, например, восприятие пространства),

- легче передается одним человеком другому (легче указывать на окружающие физические предметы, чем на абстрактные сущности). Там же.

Можно сказать, что метафоры представляют собой мост от знакомого к незнакомому, от очевидного к менее очевидному.

Важно заметить, что, согласно данной теории, метафоры могут быть выражены разными способами - не только языком, но и жестами, и культурными обычаями. Изучение метафор поэтому может пролить свет на более широкую тему связи между языком и культурой.

Современная когнитивная лингвистика считает метафору не тропом, призванным украсить речь и сделать образ более понятным, а формой мышления. В коммуникативной деятельности метафора - важное средство воздействия на интеллект, чувства и волю адресата. Соответственно для ученого анализ метафорических образов - это способ изучения ментальных процессов и постижения индивидуального, группового (партийного, классового и др.) и национального самосознания.

Рассматривая когнитивные аспекты использования метафор, следует отметить, что метафора обычно рассматривается как видение одного объекта через другой. В когнитивных процессах сложные непосредственно ненаблюдаемые мыслительные пространства соотносятся через метафору с более простыми, хорошо знакомыми мыслительными пространствами (например, экономические и политические события сравниваются с играми, спортивными соревнованиями, производственные конфликты с войной и т. д., а любовь - с болезнью, путешествием, отравой, пожаром и др.).

Целый ряд универсальных объяснительных схем отражается в когнитивных метафорах. Результаты многочисленных исследований дают основания когнитологам считать, что метафора является одним из основных средств порождения нового знания. По мнению Джорджа Лакоффа, привлечение метафоры для понимания опыта - один из важнейших триумфов человеческого мышления. [Лакофф, 1995: 45]. Рациональное мышление в значительной мере опирается на метафорические модели. Любой адекватный подход к рациональности требует использования воображения, а воображение неотделимо от метафорического рассуждения.

Интересно обратиться также к мнению Р. Якобсона, который особую роль видит в индивидуальных особенностях человека, деконструирующего метафору, в частности, его когнитивная доминанта, о которой писал Р. Якобсон в статье «Два аспекта языка и два типа афатических нарушений» и в ряде других статей, где он определял различия между двумя основными типами творчества, в зависимости от преобладающей когнитивной доминанты у автора. [Якобсон, 1990: 110]. На основе данных психолингвистики, он предложил свой подход к определению различий между прозой и поэзией, между романтическим и реалистическим типом творчества, взяв за основу структурные различия между метафорой и метонимией. Хотя, по мнению Якобсона, в каждой метонимии есть следы метафоры, а в каждой метафоре - следы метонимии, они различны по своей грамматической структуре. Данные психолингвистики показывают, что основой метафоры является номинация и замещение, а в основе метонимии - предикативные отношения, конструирование связного текста. [Якобсон, 1989: 195].

Джордж Лакофф в своей книге «Метафоры, которыми мы живем» подчеркивает, что метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Своим утверждением, что наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути, он подчеркивает когнитивную роль метафоры [Лакофф, 1990: 45]. Понятия, управляющие мышлением, вовсе не замыкаются в сфере интеллекта. Они управляют также нашей повседневной деятельностью, включая самые обыденные, земные ее детали. Эти понятия упорядочивают воспринимаемую человеком реальность, способы его поведения в мире и его контакты с людьми.  Понятийная система играет, таким образом, центральную роль в определении повседневной реальности. Соответственно, понятийная система человека носит преимущественно метафорический характер и мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловливаются метафорой.

Однако понятийная система отнюдь не всегда осознается человеком. В повседневной деятельности мы чаще всего думаем и действуем более или менее автоматически, в соответствии с определенными схемами. Что представляют собой эти схемы, для человека совсем не очевидно. Один из способов их выявления состоит в обращении к естественному языку. Поскольку естественно- языковое общение базируется на той же понятийной системе, которую человек использует в мышлении и деятельности, язык выступает как важный источник данных о том, что эта система понятии собой представляет. Благодаря языку мы получаем доступ к метафорам, структурирующим наше восприятие, наше мышление, наши действия.

Например, рассмотрим понятие «argumen» и понятийную метафору «argument is war». Эта метафора представлена в многочисленных и разнообразных выражениях обыденного языка:

He attacked every weak points in my argument.

His criticism were right on target.

I demolished his argument.

I’ve never won on argument with him.

You disagree? Okay shoot?

If you use that strategy, he will wipe you out.

He shot down all of my arguments.

Крайне важно иметь в виду, что мы не просто говорим о спорах в терминах войны. Мы можем реально побеждать или проигрывать в споре. Лицо, с которым спорим, мы воспринимаем как противника. Мы атакуем его позиции и защищаем собственные. Многое из того, что мы реально делаем в спорах, частично осмысливается в понятийных терминах войны. В споре нет физического сражения, зато происходит словесная битва, и это отражается в структуре спора: атака, защита, контратака и т.п. Именно в этом смысле метафора СПОР – ЭТО ВОЙНА принадлежит к числу тех метафор, которыми мы «живем» в нашей культуре: она упорядочивает наши действия, которые мы совершаем в споре.

Соответственно, сущность метафоры состоит в осмыслении и переживании явлений одного рода в терминах явлений другого рода. Тем самым понятие упорядочивается метафорически, и, следовательно, язык тоже упорядочивается метафорически. Более того, речь идет об обыденном способе ведения спора и его выражения в языке. В основе того, что мы говорим о спорах, лежит метафора, которую мы едва ли осознаем. Эта метафора проявляется не только в том, как мы говорим о споре, но и в том, как мы его понимаем. Язык спора не является ни поэтическим, ни фантастическим, ни риторическим: это язык буквальных смыслов. Мы говорим о спорах так, а не иначе потому, что именно таково наше понятие спора, и мы действуем в соответствии с нашим осмыслением соответствующих явлений.

Наиболее важный вывод из сказанного выше состоит в том, что метафора не ограничивается одной лишь сферой языка, т.е. сферой слов: сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Именно это имеется в виду, когда говорится о том, что понятийная система человека упорядочивается и определяется метафорически. Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека.

Таким образом, центральный тезис Джорджа Лакоффа состоит в том, что метафоры облегчают процесс мышления, предоставляя нам эмпирические рамки, внутри которых мы можем осваивать новоприобретенные абстрактные концепты [Лакофф, 1990: 35].

Помимо структурных метафор, т.е. тех случаев, когда одно понятие структурно метафорически упорядочивается в терминах другого, существует и другой тип метафорического понятия, когда нет структурного упорядочивания одного понятия в терминах другого, но есть организация целой системы, понятий по образцу некоторой другой системы. Такой тип метафор Джордж Лакофф называет ориентационными метафорами, так как большинство подобных понятий связано с пространственной ориентацией, с противопоставлениями типа «верх - низ», «внутри – снаружи», «передняя сторона – задняя сторона», «глубокий – мелкий», «центральный – периферийный». Ориентационные метафоры придают понятию пространственную ориентацию: например, Happy is up «счастье есть верх» [Лакофф, 1990: 24]. Подобные метафорические ориентации отнюдь не произвольны – они опираются на наш физический и культурный опыт. Хотя полярные оппозиции «верх - низ», «внутри – снаружи» и т.п. имеют физическую природу, основанные на них ориентационные метафоры могут варьировать от культуры к культуре. Например, в одних культурах будущее находится впереди нас, а в других – позади нас. Степень, в какой конкретные ориентационные метафоры пропитывают наш язык, иллюстрирует особенности представления мира в наших когнитивных типологиях. Например, метафоры, использующие направление «вверх – вниз» (например, хорошее – вверху, плохое – внизу; радость – вверху, печаль – внизу) гораздо более распространены, чем метафоры «вперед – назад» (например, будущее – впереди, прошлое – позади), но и они в свою очередь распространены более, чем метафоры «левое – правое» (например, хорошее – справа, плохое – слева). С объективистской позиции каждое пространственное измерение должно обладать одной и той же описательной силой. Но с субъективной позиции мы замечаем, что малая распространенность метафор «левое – правое» связана с общей симметрией человеческого тела в этих направлениях. Поскольку левое и правое направления настолько топологически похожи, в эгоцентрической модели мира это измерение используется гораздо меньше. Но такого рода симметрия отсутствует в направлениях «вперед - назад» и «вверх - вниз». Пространственные ориентационные шкалы типа «верх - низ», «внутри – снаружи», «центр - периферия» составляют богатую основу для осмысления понятий в ориентационных терминах. Однако опыт восприятия физических объектов и вещества человеком составляет другую основу для осмысления понятий, выходящую за пределы простой ориентации [Лакофф, 1990: 27].

Осмысление нашего опыта в терминах объектов и веществ позволяет нам вычленять некоторые части нашего опыта и трактовать их как дискретные сущности или вещества некоторого единого типа. Это дает нам возможность ссылаться на них, объединять в категории, классифицировать и определять их количество, тем самым мы можем рассуждать о них. Если объекты недискретны или не обладают четкими контурами, например, горы, перекрестки, живые изгороди и т.д., мы все же зачисляем их в соответствующие категории. Подобный способ трактовки явлений физического мира необходим для удовлетворения определенных целей – установления местоположения гор, назначения встреч на перекрестках улиц и т.д. Такие цели требуют от нас наложения искусственных границ на физические явления для придания им дискретности, каковой обладаем мы сами как физические объекты, ограниченные некоторой поверхностью. Подобно тому, как данные человеческого опыта по пространственной ориентации порождают ориентационные метафоры, данные нашего опыта, связанные с физическими объектами (в особенности с нашим собственным телом), составляют основу для онтологических метафор, т.е. способов трактовки событий, действий, эмоций, идей и т.п. как предметов и веществ. Как и в случае ориентационных метафор, носители языка даже не замечают метафоричности выражений. Это отчасти объясняется тем, что онтологические метафоры, подобно ориентационным, имеют крайне узкий диапазон использования – способ обозначения явления, его количественную характеристику и т.п.

Существуют разные типы онтологических метафор, которые различаются в зависимости от типов целей [Лакофф, 1990: 29]. Например, метафоры, связанные с вместилищами, обозначают как правило ограниченные пространства. Мы представляем собой физические существа, ограниченные в определенном пространстве и отделенные от остального мира поверхностью нашей кожи и воспринимаем остальной мир как находящийся вне нас. Каждый из нас есть вместилище, ограниченное поверхностью тела и наделенное способностью ориентации типа «внутри - извне». Эту ориентацию мы мысленно переносим на другие физические объекты, ограниченные поверхностями. И тем самым рассматриваем их как вместилища, обладающие внутренним пространством и отделенные от внешнего мира. К явным вместилищам относятся комнаты и дома. Переходить из комнаты в комнату – значит перемещаться из одного вместилища в другое, т.е. переходить из одной комнаты внутрь другой. Мы налагаем эту ориентацию на окружающую нас естественную среду. Например, лесная поляна воспринимается нами как замкнутое пространство, и можем мыслить себя внутри поляны (на поляне) или вне поляны, в лесу или вне леса. Лесная поляна действительно имеет нечто, что мы можем воспринимать как естественную границу, а именно нечеткую область, в которой идут на убыль деревья и начинается нечеткое пространство. Но даже там, где нет естественной физической границы, которую можно было бы воспринимать как замыкающую пространство некоторого вместилища, мы налагаем свои искусственные границы, отделяя территорию с ее собственным искусственным пространством и ограничивающей поверхностью, будь то стена, забор или некоторая воображаемая линия или плоскость. Немногие человеческие инстинкты имеют более базисную природу, чем чувство пространства. Ограничение некоторой территории, наложение границы вокруг нее представляет собой акт количественной характеристики. Ограниченные объекты, будь то люди, камни или территории, обладают размерами. В силу этого их можно характеризовать по количеству образующей их или содержащейся в них субстанции. Например, Канзас есть ограниченная область, а значит – Вместилище, и поэтому мы можем сказать: There’s a lot of land in Kansas (в Канзасе –обширная территория)

Таким образом, когнитивная метафора является важным фактором развития сознания человека. Когнитивная метафора имеет ряд характерных свойств, учет которых позволяет осуществлять их верные интерпретации.

1. Когнитивная метафора носит системный характер. Дж. Лакофф и М. Джонсон считали, что метафорические репрезентации концептов носят системный характер. В этой связи они определили целый ряд когнитивных метафор, моделей, действующих в человеческом сознании (любовь - путешествие).

2. Когнитивная метафора позволяет осмыслить концепты, отстоящие сколь угодно далеко от исходно принятых.

3. Когнитивная метафора позволяет осмыслить одни концепты с опорой на другие, служащие эталоном. М. Минский утверждает, что аналогии, основанные на когнитивной метафоре, «дают нам возможность увидеть какой-либо предмет или идею как бы в свете другого предмета или идеи, что позволяет применить знание и опыт, приобретенный в одной области, для решения проблемы в другой области».

В истории лингвистики существовало несколько трактовок вопроса классификации метафор. Разные исследователи выделяли их в определенные типы, разрабатывали различные подходы и критерии, в соответствии с которыми распределяли затем метафоры по разным классам.

В рамках метонимической (основанной на смежности понятий) стратегии намечаются два варианта: метонимическая феноменологическая стратегия и метонимическая ноуменологическая стратегия. Первая задает концептуализацию через примеры, образцы или просто через отдельные проявления. Например, любовь можно концептуализировать через примеры влюбленных пар - Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Мастер и Маргарита - или через проявления любви: «Любовь - это поцелуи, свидания, волнения».

Вторая стратегия использует гиперонимы. Это классическое определение через род и видовую специфику: «Любовь -- чувство, возникающее между мужчиной и женщиной». В основе обеих стратегий лежат отношения смежности. Одно явление определяется через другое, гомогенное ему. Связь между явлениями присутствует в реальности.

В рамках метафорической (основанной на сходстве) стратегии тоже можно выделить два подхода: ноуменологический - связанный с гетерогенной метафорой, и феноменологический - связанный с гомогенной метафорой, или символом. Гетерогенная метафора, например «любовь - священная болезнь», построена на том, что какое-то явление концептуализируется через уподобление другому, как правило, понимаемому более плоско и обедненно.

Обедненность достигается именно гетерогенностью, принадлежностью к совершенно иной, нежели определяемое явление, природе и позволяет метафоре осуществить функцию когнитивного предиката. Называя любовь «болезнью», мы рассматриваем концепт болезни как нечто схематичное и простое.

Однако метафора преображается в символ, если включает в себя гомогенный элемент. Символ любви Купидон держит в руках лук и стрелы (гетерогенный компонент - метафора: любовь поражает человека, как стрела), но сам он изображается в виде обнаженного младенца (гомогенный компонент: дети - атрибут любви).

Гомогенные компоненты - проявления метонимичности (смежности) на фоне метафорической стратегии (сходства). С этими проявлениями в метафору входит феноменальный мир, она перестает быть произвольным домысливанием к явлению иноприродной реальности, возникает мотив, привязывающий ее к действительности, ограничивающий степень свободы метафорического поиска. На ось селекции накладываются ограничения комбинаторного характера.

Наличие гомогенных компонентов в гетерогенной метафоре создает бесконечную семантическую перспективу. В обыкновенной метафоре компонент сравнения за вычетом общих свойств элиминируется. В символе зона уподобления незамкнута. Отсюда та неисчерпаемость символа, которая неизменно подчеркивается в эстетике.

В основе выделенных четырех стратегий лежит презумпция метафоры, и символ толкуется как метафора, осложненная отношениями смежности. Но можно представить и другой путь: феноменологическая метафорическая стратегия может быть осложнена отношениями сходства, что также даст символ. Это особенно заметно в социальном бытовании такого тропа, как антономасия. Выше понятие любви иллюстрировалось примерами таких пар, как Ромео и Джульетта. Объясняя его ребенку, можно было бы прибегнуть не к культурно значимым, а к бытовым примерам: «Это как у дяди Пети с тетей Аней».

Можно также остановиться на соотношении метафоры и сравнения. «Метафорическая конструкция не является простым замещением сравнения или любой другой разновидности прямого утверждения, оно обладает своими собственными возможностями и преимуществами». Метафора формирует сходство, предлагая новые перспективы и направления для сопоставления, в то время как сравнение актуализирует в нашем сознании существующие стереотипы восприятия действительности. Однако в ряде случае «нет сомнения в том, что граница, существующая между некоторыми метафорами и некоторыми сравнениями, не так очевидна». Вопрос о природе метафорического переноса и сравнения и о соотношении между этими структурами является крайне неоднозначным и противоречивым.

Н. Д. Арутюнова при рассмотрении разницы между синтаксическими формами воплощения переноса значений приходит к выводу, что именно метафора «статична; она отражает остановившийся, лишенный внутренней динамики мир - мир сущностей», а «сравнение-уподобление подвижно и измеримо». [Арутюнова, 1988: 70]. 

Когнитивная метафора, состоящая в переносе признака предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идеи, теории концепции и другими абстрактынми понятиями, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, цельнонаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и пр.

Метафорическая предикация имеет место в том случае, если в предложении в качестве предиката употребляется лексема, соотносимая с субъектом не прямо, а опосредованно, через вспомогательный субъект, обладающий в сознании носителей языка значением типового образа - носителя данной предикативной характеристики.

Как и другие разновидности метафорического переноса, метафорическая предикация возникает на основе субъективно-авторского восприятия действительности и вместе с тем, как правило, не выходит за рамки имеющихся в языке базовых, типовых, значений. Метафорический перенос ориентирован на адресата, поэтому при его использовании субъект речи должен быть уверен в том, что его реальный или потенциальный слушатель, используя хранящиеся в его памяти наглядно-чувственные образы, раскроет скрытое за метафорической оболочкой значение точно в соответствии с его замыслом.

В качестве главного субъекта при метафорической предикации часто выступают лексемы с абстрактно-отвлеченным значением. Соотношение с конкретным образом, представленным через метафорический предикат, апеллируя к наглядно-чувственному восприятию действительности, дает возможность раскрыть абстрактное содержание понятия, так как наряду с художественно-эстетической функцией метафорическая предикация обладает и эвристической функцией. Отсутствие эксплицитно представленного вспомогательного субъекта в структуре метафорического переноса позволяет сделать акцент на сопоставлении предикативных значений, подчеркнуть наиболее существенные ситуативные или вневременные характеристики главного субъекта.

Генитивные метафоры, структура которых в обязательном порядке включает в себя основной и вспомогательный субъекты, по формальным показателям сближаются с метафорическими приложениями и метафорической предикацией с существительным в именительном падеже в позиции предиката, однако, с точки зрения семантических значений, обладают существенными отличиями. С помощью метафорических приложений и предикатов говорящий, как правило, дает общую характеристику предмета сообщения, тогда как в генитивных метафорических конструкциях он характеризуется по одному или нескольким из свойственных ему предикативных признаков: по размеру - песчинки звезд, океан мрака; по форме - гроздья гнева, клочки туч; по температуре - лёд руки, жар сердца; по цвету - золото волос, медь листвы; по структуре - бархат кожи, хвост поезда; по длине - грабли рук; по ширине - река времени, ручеёк сострадания; по характеру движения - водопад событий, маятник судьбы; по способности к преломлению лучей света - бриллианты росы и т.д. Генитивные метафоры ориентированы на описание объективных показателей с точки зрения субъективного их восприятия, поэтому они в меньшей степени, чем остальные структуры, выражают отношение к описываемым фактам с аксиологических оценочных позиций по шкале «хорошо/плохо». [Глазунова, 2000: 57]. 

Атрибутивные и адвербиально-атрибутивные метафорические конструкции составляют наиболее продуктивную разновидность метафорических переносов, в силу того, что их структура предназначена для реализации самых разнообразных оттенков метафорического значения. Среди данных метафорических структур по частотности употребления заметно выделяется группа атрибутивных словосочетаний, основу которых составляют прилагательные, предложно-падежные формы существительных и наречия, обладающие метафорическим значением: малиновый звон, деревянная походка, серебряная прядь, закат в крови (А.Блок), мёртво-бледная, ходить по-медвежьи, на душе снежно и холодно (А.Герцен). [Глазунова, 2000: 59].

Вторую группу атрибутивных конструкций образуют словосочетания с деепричастиями и деепричастными оборотами, обладающими метафорическим значением: «Ораторствовал здесь, знания свои выставлял, да и ушел, хвост поджав» (Ф.Достоевский). В третью группу - группу субстантивных словосочетаний - входят конструкции с причастиями и причастными оборотами: «За ним с совершенно опрокинутою и свирепою физиономией ... вошел стыдящийся Разумихин; «Вдруг, точно пронзённая, она вздрогнула» (Ф.Достоевский). Особенностью последней группы атрибутивных конструкций является то, что носитель признака указывает на реальный предмет сообщения, а лексема с атрибутивным значением используется метафорически.

Вторую разновидность метафорических структур составляют атрибутивные конструкции, в которых вспомогательный субъект представлен существительным в метафорическом значении, выступающим в функции определяемого слова, а основной субъект (объект референции) - относительным прилагательным (звёздная пыль, небесная сфера, снежный водоворот): «И над толпою голос колокольный, как утешенье вещее, звучал» (А.Ахматова); «И ветер ночи нам донес Впервые - слезы грозовые» (А.Блок). По частотности употребления атрибутивные конструкции с существительными-метафорами значительно уступают конструкциям с метафорически выраженными определениями.

В качестве вывода следует отметить, что в классификации когнитивных метафор существует несколько подходов. В рамках метонимической (основанной на смежности понятий) стратегии намечаются два варианта: метонимическая феноменологическая стратегия и метонимическая ноуменологическая стратегия. Н. Д. Арутюнова разделяет на несколько групп глагольные предикаты, употребляемые при существительных, означающих эмоции в самом широком спектре; критерием такого разделения выступает способность изменять его значение.

Глава 2. Функционирование глагола touch в свете теории когнитивной метафоры

2.1 Семантическая структура глагола  touch

Глаголы группы touch в силу широты и обобщённости признакового понятия обладают самыми разнообразными валентностно – конструктивными потенциями.

Конструкции с глаголами – предикатами touch можно рассматривать, опираясь на концепцию Е. Куриловича о первичных и вторичных формах и значениях (Курилович, 1962). В синтаксисе её можно сформулировать так: всякая семантическая структура предложения имеет первичную форму своего выражения (которая для него и предназначена) и вторичные; всякая синтаксическая конструкция имеет первичную семантическую структуру (для выражения которой она специально и создана) и вторичные. Объединение первичной семантической структуры с первичной конструкцией даёт базисную структуру (САЯ, 1997: 297).

Всякий представитель ЛСГ глаголов touch, будь это глагол эмоционального состояния, восприятия или мыслительной деятельности, имеет семантическую валентность на Субъект, того, кто чувствует, ощущает, воспринимает или думает, и на Объект, то, что этот Субъект чувствует, ощущает, воспринимает и о чём думает.

Семантика языка исследуется различными методическими приемами. Одним из проверенных и классических признан метод компонентного анализа, который позволяет выявить когнитивные признаки лингвистического явления исходя из конкретных обрабатываемых данных, обобщить их, проанализировать и попытаться смоделировать единицу личностного, социального, национального сознания.

Лексико-семантическое поле перемещения объекта в русском и английском языках частично представлено глаголами трогать и to touch соответственно. Ни в коей мере не приходится говорить об их семно-семемном соответствии, более того, одно и то же явление в русском языке вербализовано одной из семем, а в английском языке - отдельной самостоятельной лексемой.

Семантическая структура глагола “touch” включает такие значения как:

• to put your hand on someone or something
• to allow a part of  the body, as the hands, to feel or come into contact with
• to come in contact with, especially with the hand or fingers
• if you touch something, they come into contact
  

Из всех английских глаголов, приближенным по значению к русским лексемам трогать (to grasp, to embrace, to feel, to contact), наиболее близким можно считать глагол to touch.

Словарь A.S. Hornby Oxford Students Dictionary of Current English (Oxford University Press, 1983) трактует первое значение рассматриваемого глагола как "put (one’s) hand on; bring into contact with".

Англо-русский словарь под редакцией В.КМюллера определяет глагол to touch в первом значении как "трогать, осязать".

2.2. Лексико-семантическая группа глаголов тактильного ощущения

В современной семасиологии значение слова рассматривается с двух точек зрения – как элемент языковой компетенции, и как факт коммуникации. Представление о лексическом значении как структуре привело к созданию методики компонентного анализа, которая способствовала открытию семного уровня лексического значения слова. Семный анализ позволяет структурирование отдельных компонентов лексического значения. Описание значения слова в коммуникативном аспекте требует применения к значению слова понятия «семантический компонент». При помощи понятия «семантический компонент» значение может быть представлено как объект, образуемый определенным числом дискретных элементов. Значение слова расчленяется на элементарные смыслы, представляется как совокупность семантических признаков, имеющее определенную структуру. Каждая сема включает в себя понятие семантического признака и семного конкретизатора. Под семантическим признаком понимается часть семы, общая с несколькими другими семами. Семантическими признаками, например, будут «форма» в семах «круглый», «овальный», «квадратный». Семный конкретизатор – это часть семы, которая уточняет семантический признак. Семный состав многозначного слова делится на ядерные и периферийные. Ядерные семы составляют основные лексические значения, а периферийные – потенциальные употребления слова в условиях контекста.

Лексико–семантические группы (ЛСГ), считающиеся одним из проявлений системности языка, представляют собой единства взаимосвязанных и взаимодействующих элементов. Объединение слов в ЛСГ осуществляется на основании определенного сходства или различия. Это сходство или различие базируется на вполне конкретных (хотя не всегда очевидных) семантических признаках, сочетания которых и образуют лексические значения слов.

        ЛСГ предикатов тактильного ощущения была рассмотрена нами при помощи метода компонентного анализа словарных дефиниций (ступенчатой идентификации – разработанного Э.В. Кузнецовой) по данным статей английских толковых словарей.

         При анализе смыслового содержания лексических единиц с помощью метода компонентного анализа мы исходим из различительного характера знаков, т.е. из того, что каждое слово – член определенного парадигматического ряда – отличается по своему значению от любого другого слова, по крайней мере, по одному из семантических признаков. В результате сопоставления выявляются все семантические признаки, позволяющие отграничивать значения одного слова от значений других слов в пределах данной совокупности (дифференциальные признаки).

        В семантическом содержании слов одного парадигматического ряда имеется, по крайней мере, один семантический признак, общий для всех лексических единиц данной ЛСГ, который служит основанием для объединения и сопоставления значений данных слов. Признаки этого типа принято называть интегральными. Интегральные семантические признаки могут быть выделены при описании смыслового содержания любой семантической группы, где они служат не только основанием для сопоставления частично сходных лексических единиц, но также выступают как своего рода фильтры, определяющие возможность включения той или иной лексической единицы в состав данной группы.

Одна из актуальных задач семантики – восстановление единства слова. Современные методы исследования требуют разделения слова на отдельные лексемы и постулирования многозначности, которой говорящие иногда даже не осознают – она возникает в значительной мере как следствие несовершенства нашего языка описания.

Есть два пути «преодоления» многозначности – выявление общего значения по Якобсону или исходного значения по Куриловичу (Якобсон, 1998; Курилович, 1962) Мы будем ориентироваться на второй из этих путей, который естественно связан с понятием деривации и описанием производных значений через исходное.

Язык является системной сущностью, все единицы в ней находятся во взаимоотношениях разного рода: парадигматических, синтагматических, иерархических, и т.д. Лексико – семантические группы (ЛСГ), являясь проявлением системности языка, образуют единства взаимосвязанных и взаимодействующих элементов (Ахманова, 1966: 26). В настоящее время считается общепризнанным, что любую ЛСГ составляют слова одной части речи (в отличие от семантического поля, куда могут входить разные части речи), лексическое значение которых включает как минимум одну общую сему (САЯ, 1997: 190). Общей или интегральной семой для предикатов ЛСГ touch является признак «touch» - трогать. На основе критерия существования данного признака можно сформировать приблизительный состав ЛСГ предикатов со значением touch. В результате анализа словарных дефиниций к ЛСГ предикатов со значением  touch можно отнести предикаты touch, rub, scratch, stroke, pat, tickle, caress, texture, feel, brush, bury, catch, close, dig, cup, drop, lean, lock, rest, run, take, tighten.

В ходе работы мы рассмотрели словарные определения следующих глаголов с целью обнаружения в них идентификатора (интегрального признака) и конкретизаторов (элементы толкования, отражающие дифференциальные признаки значения).

Touch – to put your hand on someone or something (LDEA);

            - to allow a part of  the body, as the hands, to feel or come into contact with (WD);

 - to come in contact with, especially with the hand or fingers (MED);

 - if you touch something, they come into contact (CED);

Feel – to touch something in order to find out how hard, soft, hot, (LDEA);

          - to examine, explore, or perceive through the sense of touch (WD);

          - to perceive or explore by the touch (MED);

           - if you feel an emotion or a sensation, you experience it or become aware of it (CED);

Rub – to move your hands or fingers quickly backwards and forwards over part of your body, while pressing down, especially in order to make a painless severe (LDEA);

          - to move over a surface with friction and pressure; to cause to become worn or frayed (WD);

          - to move (a hand, cloth, etc) over the surface of with pressure (MED);

          - if you rub something, you move your hand or a cloth backwards and forwards over it (CED);

Scratch – to rub your finger nails hard on part of your skin, for example because it feels paintful or uncomfortable (LDEA);

           - to mark or make a slight cut on; to mark with the fingernails (WD);

           - to mark with a sharp point to scrape with the nails or claws (MED);

            - if you scratch or scratch yourself, you rub your skin with your fingernails because it is itching (CED);

Stroke – to move your hand or fingers over part of someone’s body in a gentle, loving way (LDCE);

           - to pass the hand over gently (WD);

           - to caress; to do so as a sign of affection (MED);

            - if you stroke something, you move your hand smoothly and gently over it (CED);

Pat – to touch someone lightly several times with the flat part of your hand, in order to comfort them or to show them that you are pleased (LDEA);

           - to lap lightly with something flat (WD)

           - to strike gently with the palm of the hand or a flat object (MED);

           - if you pat something, you tap it lightly with your hand held flat(CED);

Tickle – to move your fingers quickly and gently over a sensitive part of someone’s body in order to make them laugh (LDEA);

           -to stroke lightly so as to cause laughter; to amuse or delight (WD);

           - to touch lightly to provoke pleasure or laughter; to pleasure or delight (MED);

            - when you tickle someone, you move your fingers lightly over their body in order to make them laugh (CED);

Caress – to move your hand or fingers gently over part of someone’s body in a loving (LDEA);

            - to gently show affection by touching or stroking (WD);

            - to touch or stroke lovingly (MED);

Texture – the way a surface, material, or substance feels when you touch it, especially how rough or smooth it feels (LDEA);

            - the look, surface, or feel of something (WD);

             - the characteristic appearance, arrangement or feel of a thing; the way in which threads in a material are interwoven (MED);

При изучении словарных статей были выявлены дифференциальные признаки, относящиеся к: соматической сфере человека, эмоциональной сфере человека, мыслительной деятельности человека и к восприятию.

Принцип наличия интегрального семантического признака сводится к отысканию слова – идентификатора, которое выражает понятие, основную идею рассматриваемой лексической группы в наиболее общей, абстрактной и нейтральной форме.

Проанализировав дефиниции, мы, наряду с идентификатором «touch», «трогать», «осязать», выявили различные конкретизаторы, в соответствии с которыми всю ЛСГ можно разбить на следующие подгруппы:    

1. Предикаты с семой осязания (touch);
2. Предикаты с семой отрицательного прикосновения (scratch, rub, pat)
3. Предикаты с семой положительного прикосновения (stroke, tickle, caress)
4. Предикат с семой интуиция (feel)

Как уже было сказано выше, в каждой системе, подсистеме, группе, подгруппе единицы находятся под определёнными иерархичными отношениями. В каждой ЛСГ существует доминанта, ядро и периферия. Состав ЛСГ был нами определён при помощи компонентного анализа словарных дефиниций.

В ЛСГ предикатов осязания предикат touch обладает наиболее широким диапазоном семантических характеристик, поэтому он составляет ядро ЛСГ.

Семантической доминантой группы, определённой в лингвистическом словаре как член ЛСГ, избираемый в качестве представителя главного значения, подчиняющей все дополнительные и господствующий над ними (Ахманова, 1966: 47), является глагол touch на следующем основании:

1.  Предикат touch семантически нейтральный;
2. Способен передавать все семантические характеристики;
3. Может замещать в предложении любой из предикатов, включенных в ЛСГ;

Периферию ЛСГ предикатов тактильного ощущения формируют предикаты rub, scratch, stroke, pat, tickle, caress, texture, feel, brush, bury, catch, close, dig, cup, drop, lean, lock, rest, run, take, tighten и др.

2.3. Первичные и вторичные конструкции с глаголами-предикатами  touch

Так как ядро ЛСГ предикатов тактильного ощущения составляет предикат touch, рассмотрим его семантико – синтаксические особенности с целью выявления различия между ними. В данном исследовании мы берем за основу пособие ИГЛУ «Современный английский язык: слово и предложение».

        Одной из задач современной семантики, поставленной еще Л.В. Щербой, является создание адекватных действительности словарей и грамматик. Причем Л.В. Щерба отмечал, что семантическое описание отдельного слова «должно быть предметом научной монографии»

        Подобные тщательные и достоверные описания значений как отдельных слов, так и группы лексических единиц, по мысли О.Н. Селиверстовой, приобретают общенаучную важность частных теорий и в рамках общих теорий, поскольку за раскрытием значения каждого отдельного слова стоит своего рода открытие частного научного закона. Такое понимание задач и результатов семантического исследования во многом снимает противопоставление между теоретическими и практическими исследованиями в лингвистике.

        Выбор для исследования данного предиката обусловлен тем, что данный предикат представляет ядро ЛСГ предикатов тактильного ощущения.    

        Исходя из принципов вербоцентрической теории, рассмотрим первичную и вторичную конструкции для предикатов тактильного ощущения.

        Вербоцентрическая теория предложения тесно связана с учением о валентности глагольной лексемы, которые бурно развивалось в 60 – 70 годы.

        Валентность – это потенция к сочетаемости и, следовательно, она принадлежит слову и сопровождает его в любом его употреблении (кто – то любит кого – то, кто – то, любящий кого - то). Более того, недостающий в формальном плане элемент обязателен в содержательном плане (help! Значит “help me /her / him и т.д.”). Из этого следует, что семантическая валентность является обязательной (облигаторной), а уж ее реализация зависит от конкретной синтаксической модели, в которой данный глагол является сказуемым. (Ковалёва)

        Сначала валентность определяли как способность слова сочетаться только со словами. Так, С.Д. Кацнельсон назвал валентностью «потенциальную способность определенных разрядов слов сочетаться с другими разрядами»; у Теньера это – «чисто актантов, которыми способен управлять глагол».

        Различают два вида валентности: 1) семантическую, или содержательную (после глагола to smoke должно быть слово, обозначающее курево; после глагола to hear должна быть единица, обозначающая звука, и т.д.);

2) синтаксическую, или формальную валентность (после глагола to intend употребляется инфинитив с to, после help – инфинитив без to, после глагола to look – существительное с предлогом at). Очевидно, что первая валентность носит более универсальный характер и совпадает во многих языках, а вторая – более специфична, и ее изучение доставляет много хлопот.

        Приведенное выше определение валентности охватывает предикаты, после которых может употребляться существительное при первичных конструкциях – the season touched him with gentle feeling.

        Содержательная валентность, следовательно, образует семантическую основу всего предложения, его макет: «предикат touch + Субъект восприятия, Объект восприятия». Эту формулу называют валентно – актантной схемой (ВАС) предложения, она сохраняется у глагола всегда и лежит в основе значения предложения.

        Актанты, выраженные именем, давно известны в языкознании именем ролей и функций. Это Агенс, Объект, или Патиенс, Инструмент и др.

        Актанты, которые выражены инфинитивными, причастными, герундиальными оборотами, а также придаточными предложениями, стали называть предикатными, поскольку в их составе есть предикатная единица; событийными, поскольку они обозначают событие; пропозитивными, поскольку они содержательно восходят к пропозиции (к предложению). В английской литературе их называют sententional noun phrases, infinitival complement clauses.

        В современной лингвистике широкое распространение получил термин «предикатный актант», понимаемый как семантический «актант с предикатным значением», который выражается «преимущественно глагольными словами (различными глагольными формами, отглагольными существительными и т.п.) или зависимыми предложениями». При этом в одном ряду оказались актанты, выраженные самым различным способом: John remembered Mary; John remembered doing it; John remembered having done it; John remembered that he had done it; John did not remember to do it.

Следует сказать, что английской грамматике легче было принять такой взгляд на различные обороты с неличными формами глагола как на единый предикатный актант, нежели, скажем, русской грамматике. Дело в том, что английские грамматисты опирались на понятие сложного дополнения. Сложным дополнением считался так называемый оборот «инфинитив с аккузативом» после некоторых глаголов: I saw him come. В свете всего выше сказанного этот оборот рассматривается как единое целое, то есть как предикатный актант.

        Вербоцентрический подход к организации предложения влияет на всю теорию членов предложения. На смену понятиям главных и второстепенных членов приходят понятия актантов и сирконстантов: актанты обозначают участников ситуации и прямо зависят от глагола, они дополняют его содержательно. Это обязательные, облигаторные члены предложения, причем подлежащее и дополнение равноправны по отношению к глаголу.

        Сирконстанты обозначают обстоятельства ситуации и от глагола не зависят: John bought a toy for his son today in the morning in a big shop in the Main street. Если количество актантов предсказывается глаголом, то количество сирконстантов теоретически бесконечно (где, когда, почему, зачем и т.д.), все эти сирконстанты глаголом не предсказываются и свободно могут быть добавлены к вышеприведенному предложению в большом количестве.

Валентностно – актантная схема предложения составляет семантический инвариант предложения. Семантическая структура принадлежит конкретному предложению, здесь актант имеет определенный признак. Например, следующим трём предложениям соответствуют три разных семантических структуры:

1. John heard the bell.
2. The bell was heard.
3. John heard.

В первом – и Субъект, и Объект восприятия определённые; во втором – Объект восприятия определённый, а Субъект восприятия и обобщённый Объект.

Всякая семантическая структура предложения имеет первичную форму своего выражения и вторичные; всякая синтаксическая конструкция имеет первичную семантическую структуру и вторичные. Объединение первичной семантической структуры с первичной конструкцией дает базисную структуру. Эта конструкция возглавляет парадигматический ряд.

Выделяются следующие признаки базисной структур:

1. В ней реализованы все обязательные содержательные валентности;
2. В ней каждому актанту соответствует в реальной ситуации свой  референт (по этому признаку возвратная конструкция не может быть базисной структурой);
3. В ней иерархия грамматических единиц соответствует иерархии семантических актантов, то есть подлежащее соответствует субъекту, а дополнение – объекту (этот признак исключает из базисных все пассивные конструкции);
4. В базисной структуре информация выражена эксплицитна и самым экономным образом.  

         В данном исследовании нам необходимо: а) из множества ситуаций восприятия выделить прототипическую ситуацию тактильного ощущения, б) прототипическую конструкцию, которая эту ситуацию концептуализирует.

        Для нашего исследования важными являются следующие черты: а) «способность различать прототипическую и непрототипическую ситуацию использования данного концепта, б) способность объяснения концептов, являющихся по самой своей природе необъективными, например, концептов, связанными с человеческим восприятием. Эти особенности важны, поскольку мы рассматриваем прототипическую и непрототипическую ситуацию восприятия. Прототипическая ситуация – репрезентативный случай, представление ее в форме ИКМ с определенным набором компонентов позволит отличить ее от нерепрезентативных (непрототипических) случаев и указать, в каком отношении они являются нерепрезентативными (непрототипическими).

        Глаголы – предикаты тактильного ощущения первично сочетаются с восприятием осязания:  

        Итак, рассмотрим примеры с употреблением предиката тактильного ощущения – to touch– в первичных конструкциях:

1. They wiped their fingers on their chair. – предикат выступает в качестве сказуемого, Past Simple Tense.
2. We took a fancy to one another. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense и означает, что они увлекались.
3. The Stricklands ‘owed’ dinners to a number of person, whom they took no interest in. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense.
4. Strickland took his place between the K.C. – предикат выступает в роли сказуемого, Past Simple Tense.
5. I imagined that my arrival had taken them by surprise. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Perfect Tense.
6.  I felt so shy that I could think of nothing to say. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense , который показывает сильную эмоциональную бозбуждённость.  
7.  I took no notice. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense.
8. He took no notice of me. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense.
9.  Mrs Strickland clasped her hands. – предикат выступает в роли сказуемого в Past Simple Tense.
10.  I was taken aback by her assumption that I knew all about her domestic misfortune.
11.  He did not take my hand. – предикат выступает в качестве сказуемого в  Present Simple.
12.  I was taken aback. – предикат выступает в роли сказуемого и показывает состояние человека.
13.  I held my tongue. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense и показывает состояние человека.
14.  I saw him come into the room, holding it between finger and thumb. – предикат выступает в роли причастного оборота.
15.  I was extraordinarily touched. – предикат выступает в качестве сказуемого, Past Simple Tense.
16.  I felt indignant at Strickland’s cold cruelty. – предикат выступает в роли сказуемого в Past Simple Tense и показывает эмоцию.
17. Take a pew. – предикат выступает в роли сказуемого в повелительном наклонении.
18.  I was prepared to be persuasive, touching and hortatory.
19.  Mrs MacAndrew tightened her lips. – предикат выступает в роли сказуемого в Past Simple Tense.
20.  But the season touched him with gentle feeling. – предикат выступает в роли сказуемого в Past Simple Tense.
21.  I felt his pulse. – предикат выступает в качестве сказуемого, показывающего эмоцию.
22.  His grab of owe suggested that he had lost in one catastrophe every relation he had in the world. – предикат выступает в роли имени существительного.
23.  But he felt thirsty, and went into the kitchen to get himself some water.
24.   The picture. It was work of art. I couldn’t touch it. – предикат выступает в роли сказуемого в Present Simple Tense.

Теперь рассмотрим употребление предикатов тактильного ощущения во вторичных конструкциях:

1. It was better to go to one who gave handsome royalties or to another who pushed a book for all it was worth. – предикат выступает в роли сказуемого, Past Simple Tense.
2. We took a fancy to one another. – предикат выступает в качестве сказуемого в Past Simple Tense и означает, что они увлекались.
3. And you felt sure that she was an admirable mother. – предикат выступает в роли сказуемого в Past Simple Tense и объясняет, что он удостоверяется в том, что она была хорошей матерью.
4. Miss Waterford certainly felt that she could not do her subject justice on the kerb of Jermyn Street. – предикат выступает в роли сказуемого и показывает её уверенность.
5. I felt that I was not carrying out my embassy with any great skill. – предикат выступает в роли  сказуемого в Past Simple Tense.
6.  I haven’t for any particular feeling for them. – предикат выступает в роли существительного «чувство»

2.4. Метафорические модели предложений с глаголом touch

Языковые единицы, репрезентирующие категорию ощущений человека, отличаются осложнённой семантикой и многозначностью. Как отмечает М.В. Малинович, «внутренний» мир человека – замкнутая в себе семиосфера, трудно поддающаяся непосредственному наблюдению и верификации. «Человек – самый неизведанный мир виртуальной реальности» [Малинович, М.В., 2007: 399]. Ему сложно вербализовать свои внутренние ощущения, чувства и эмоции. Часто они выражены метафорически, причём предикаты ощущений чаще всего выступают «источниками  метафоры», выражающими более сложные процессы, относящиеся к эмоциональной и рациональной сфере. По мнению исследователей в области когнитивной теории, наше мышление во многом метафорично [Лакофф, Джонсон, 2004: 9]. Метафора позволяет понимать довольно абстрактные и неструктурированные сущности в более конкретных терминах. Так как ощущения в большей степени, чем чувства и мышление связаны с объективным миром, будучи прямым следствием взаимодействия с ним, являются наиболее понятными и объяснимыми для человека. Поэтому предикаты ощущения являются самыми продуктивными источниками метафоры, при помощи которой человек репрезентирует сложные психические процессы. Исходя из этой гипотезы, рассмотрим некоторые репрезентативные фрагменты языкового материала.

I was seized by remorse and the sense of guilt, which hurried me away to a hell of intense tortures, such as no language can describe (Shelley, 70).

В данном отрывке Субъект описывает своё внутреннее состояние посредством перцептивной метафоры intense tortures – невыносимые муки (боли). Но самым примечательным в данном предложении является то, что внутренний мир человека трудно поддаётся вербализации (tortures, such as no language can describe).

Проведённый анализ позволил выделить следующие метафорические модели.

1. I was prepared to be persuasive, touching and hortatory. – в данном примере  описывается внутренние переживания, которые испытывает Субъект. Употребление слова «touching» показывает, что адресант настраивает себя на положительный лад и таким образом, сильнее подействовать на аудиторию.
2. As he said this, his countenance became expressive of a calm settled grief that touched me to the heart (Shelley, 24). - Автор, используя тактильную метафору «затронуло моё сердце», описывает сильные и глубокие чувства и эмоции, которые испытывает Субъект, перенос из сферы тактильных ощущений в сферу чувств и эмоций.
3. As he went on, I felt as if my soul were grappling with a palpable enemy, one by one the various keys were touched which formed the mechanism of my being: chord after chord was sounded, and soon my mind was filled with one thought, one conception, one purpose (Shelley, 38). – Автор описывает внутренний конфликт Субъекта как нечто физическое, осязаемое посредством метафоры «у меня было такое ощущение, как будто моя душа боролась с осязаемым врагом».  Словосочетание palpable enemy олицетворяет внутренний мир человека, который отторгается от самого Субъекта и представляется им в виде музыкального инструмента (keys – клавиши, mechanism,  chord – аккорды).
4. McAllister knew that she must truly love him, for that could be the only reason why she could allow him, a man, to touch her at all (BNC). – в данной пропозиции мы видим переход из сферы чувств в сферу тактильных ощущений. Потому что в начале предложения описываются абстрактные высокие чувства любви, а в конце слово  «touch» убивает всю возвышенность и показывает негативную сторону мужского пола.

Заключение

Проведённое нами исследование позволяет сделать следующие выводы:

1. В силу широты и разветвлённости своего признакового значения, глаголы – предикаты touch являются основными средствами выражения человеческих чувств, восприятия и мышления.
2. Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Привлечение метафоры для понимания опыта является одним из величайших триумфов человеческого мышления. По мнению Н. Д. Арутюновой, изучение метафоры становится все более интенсивным, захватывает разные области знания.
3. ЛСГ глаголов touch составляют 8 глаголов со значением touch – «трогать, осязать». Доминантой группы является глагол touch, который отвечает всем предъявляемым к доминанте требованиям. К ядру относятся глаголы с наибольшим количеством семантических характеристик (feel, rub, scratch, stroke, pat, tickle, caress, texture). К периферии относятся глаголы с наименьшим количеством семантических характеристик (catch, take). Некоторые глаголы находятся в пограничном состоянии, и могут быть соотнесены в ходе развития языка к ядру или периферии (feel, rub, scratch, stroke, pat, tickle, caress, texture).)
4. Категория глаголов тактильного ощущения включает глаголы с системным значением, а также глаголы других лексико-семантических групп, приобретающие значение тактильного ощущения на функциональном уровне.

Библиография

1. Алисова, Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка / Т.Б. Алисова // Синтаксическая и грамматическая структура простого предложения - М.: МГУ. 1971.
2. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика (синонимические средства языка) [Текст] / Ю.Д. Апресян. - М.: Языки русской культуры.  - 472с.
3. Арнольд, И.В. Стилистика. Современный английский язык [Текст] / И.В. Арнольд. -  Москва: Наука и Флинта. – 384с.
4. Арнольд, И.В. Лексикология современного английского языка [Текст] / И.В. Арнольд. - М.: Высшая школа. – 303с.
5. Арутюнова, Н.Д. Язык о языке [Текст] / Арутюнова Н.Д. - М.: Языки русской культуры.
6. Арутюнова, Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. События. Факт [Текст] / Н.Д. Арутюнова. -  М., 1988.
7. Ахманова, О.С. Курс практической стилистики современного английского языка [Текст] / О.С. Ахманова. - М.: Издательство Московского университета.
8. Ахманова, О.С. Словарь лингвистических терминов [Текст] / О.С. Ахманова. - М.: Советская энциклопедия. 1966.
9. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике язык [Текст] / А.П. Бабушкин. - Воронеж: Воронежский Государственный университет. – 120 с.
10. Баранов, А. Н. Очерк когнитивной теории метафоры // Русская политическая метафора (материалы к словарю) [Текст] / А.Н. Барабанов. - М., 1991.
11. Большой энциклопедический словарь. СПб. Норинт. – 1456 с.
12. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание [Текст] / А. Вежбицкая. – М., 1996.
13. Гак, В.Г. К проблеме синтаксической семантики (современная интерпретация «глубинных» и «поверхностных» структур) / В.Г. Гак // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. - М.: Наука, 1969.
14. Глазунова, О. И. Логика метафорических преобразований  [Текст] / О.И. Глазунова. - СПб., 2000.
15. Грамматика-60. Грамматика русского языка. М.: Наука. – 460с.
16. Грамматика-70. Грамматика современного русского литературного языка. Москва. Наука. – 542с.
17. Грамматика-82. Русская грамматика. Москва. Наука. – 556 с.
18. Денисенко, В.Н. Семантическое поле как функция [Текст] / В.Н. Денисенко. – Москва: Наука. – С. 44-46.
19. Заботкина, В.И. Новая лексика современного английского языка [Текст] / В.И. Заботкина. - М.: Высшая школа. - 126с.
20. Известия РАН. Серия литературы и языка. Наука. Том 60, номер 6. Ноябрь-декабрь 2001.
21.  Известия РАН. Серия литературы и языка. Наука. Том 60, номер 3. Май-июнь 2001.
22. Известия РАН. Серия литературы и языка. Наука. Том 59, номер 3. Май-июнь 2000.
23. Ковалёва, Л.М. О первичных и вторичных структурах в синтаксисе / Л.М. Ковалёва // Сб. науч. Тр. – М.: МГПИИЯ им. М. Тореза, 1981. – вып.170.
24. Ковалёва, Л. М. Современный английский язык (слово и предложение) [Текст] / Л. М. Ковалёва. - Иркутск.: 2-е издание, 1997.
25. Кубрякова, Е.С. Когнитивный подход к языку [Текст] / Е.С. Кубрякова. – М., 2004.
26. Курилович, Е. Очерки по лингвистике // Е. Курилович // Сб. статей. - М.: Иностр. лит-ра, 1962.
27. Лаврентьева, Е.А. Функционально-когнитивная парадигма научного текста. Вестник ИГЛУ [Текст] / Е.А. Лаврентьева – Иркутск: ИГЛУ. – С. 130-134.
28. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Большая российская энциклопедия». - 707с.
29. Маслова, В. Н.  Когнитивная лингвистика [Текст] / В.Н. Маслова. - Минск, 2-е издание,издательство «ТетраСистемс», 2005. – 256с.
30. Рахилина, Е.В. Семантика размера Москва. Выпуск 34. – 135с.
31. Селиверстов, О.Н. Труды по семантике [Текст] / О.Н. Селиверстова. -  Москва.: Языки славянской культуры. - 959с.
32. Степанов, Ю.С. Имена, предикаты, предложения. [Текст] / Ю.С. Степанов. - М.: Едиториал УРСС. - 360 с.
33. (САЯ) Современный английский язык (слово и предложение): Учеб. – метод. пособие для студентов пед. Вузов и ф –тов иностр. яз. – Иркутск, 1997. – 409с.  
34. Стернин, И.А. Очерки по когнитивной лингвистике [Текст] / И.А. Стернин. - Москва.: Истоки. – 192с.
35. Тарланов, З.К. Методы и принципы лингвистического анализа [Текст]   / З.К. Тарланов. - Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета. – 190 с.  
36. Троицкая, О.Г. Гендерные особенности коммуникации [Текст] / О.Г. Троицкая. – Иваново.: ИГХТУ. – 450с.
37. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. – 840с.
38. Храковский, В.С. Пассивные конструкции [Текст] / В.С. Храковский / Типология пассивных конструкций. Диатезы и залоги. – Л.: Наука, 1974.
39. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская Энциклопедия. – 685 стр.
40. Якобсон,  Р. Теория метафоры [Текст] / Р. Якобсон. - М.: Прогресс, 1989.
41. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г.  Краткий словарь когнитивных терминов [Текст] / Е. С. Кубрякова. -  М.: МГУ, 1995. -  400с.
42. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры [Текст] / Д. Лакофф, М. Джонсон. - М., 1990.
43. Ожегов С.И., Шведова  Н.Ю. Толковый словарь русского языка. [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - Москва.: Азбуковник. – 944с.
44. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by// G. Lakoff, M. Johnson – Chicago, London, Univ. of Chicago press, 1980.
45. Wierzbicka A. Lingua mentails / A. Werzbicka – Sydney etc.: Acad. Press, 1980.
46.  Cowell, A. P., Mackin, R., McCaig I. R. Oxford Dictionary of Current Idiomatic English. Oxford University Press, 1984.
47. Hornby A. S. Oxford Advanced learner’s Dictionary of Current English -  Oxford: Oxford University Press, 1978.
48. Longman Dictionary of Contemporary English – London: Longman Group Ltd., 1978.
49. Michela Clari. Collins Gem Cobuild English Dictionary. HarpetCollins Publishers, 1999.
50. Oxford Theasarus  second Edition CLARENDON PRESS OXFORD 1997.
51. Webster’s New Encyclopedia Dictionary – Version 1.4. For Advanced Learners. – Macmillan Publishers Ltd., 2002.