"Педагогика для всех"
материал

Симон Львович Соловейчик    «Педагогика для всех»

(выступление на семинаре педагогов дополнительного образования)

Езеев Руслан Хасанович

Педагог дополнительного образования

МКУ ДО СЮН Дигорского района РСО-Алания

Не тот учитель, кто получает воспитание

и образование учителя, а тот, у кого есть

внутренняя уверенность в том, что он

есть, должен быть и не может быть иным

(Л.Н. Толстой)

Учитель. Гордое и славное звание. Из зерен добра и справедливости выращивает учитель детскую душу, из кирпичиков знаний складывает детский разум.

     Чему учат учителя? Математике. Физике, географии, литературе. Они развивают у детей внимание, память, воображение. Они помогают им найти свой путь в жизни. А главное – своими делами и своим словом преподают самую трудную на свете науку – быть людьми.

     Есть такое слово – подвижник. В нем сочетаются два очень важных понятия: «движение» и «подвиг». Они – то и выражают самую суть труда учителя, человека, который ведет ребят сквозь годы детства, отрочества, юности, совершает каждодневный, незаметный подчас подвиг – отдает ученикам свои знания, вкладывает в каждого из них частицу своего сердца.

     Великое счастье встретить Учителя, который учит доброте, справедливости. Честности, ответственности. Учит быть Человеком. Великое счастье – стать учителем…

     Минуют года, века. Неузнаваемой станет жизнь, исчезнут многие сегодняшние профессии, но, пока существует человечество, сохранится на Земле высокое звание – Учитель.

Вероника Тушнова

Если б не было учителя,
То и не было б, наверное,
Ни поэта, ни мыслителя,
Ни Шекспира, ни Коперника.
И поныне бы, наверное,
Если б не было учителя,
Неоткрытые Америки
Оставались неоткрытыми.
И не быть бы нам Икарами,
Никогда б не взмыли в небо мы,
Если б в нас его стараньями
Крылья выращены не были.
Без его бы сердца доброго
Не был мир так удивителен.
Потому нам очень дорого
Имя нашего учителя!

Успех педагогической деятельности во многом зависит от коммуникативных способностей учителя, от его умения наладить правильные взаимоотношения с детьми. Педагогическая деятельность требует от человека и определенных волевых качеств: выдержки, терпения, последовательности, настойчивости, самообладания. Он обязан контролировать свое поведение, управлять им. Учительская профессия в самом высшем смысле гуманистична. Труд учителя тем ценен и велик, что он формирует природу самого человека. Гордость учителя – самая высокая, самая бескорыстная гордость на Земле. Это гордость тех, кто отдает, кто счастлив, отдавая, и отдавая, обогащается.

Сегодняшнее время в школе – жесткое и во многом прагматическое.

Общее настроение: не говорите о высоком, не призывайте к идеалам – дайте методику, научите, подскажите, объясните.

Этому есть свои причины: к школе предъявляют другие, чем прежде, требования, и дети стали другими, и родители – школа не может оставаться в стороне от общего духа времени.

Но тем более важно понимать, что в основании воспитания и образования лежат ценности, которые – непреходящи. И дело школы во все времена свершалось именно тем, насколько эти ценности определяли педагогическое кредо учителя и становились действенной силой школьной жизни.

Свобода, идеалы, внутренний мир человека – не отвлеченные понятия, а та духовная действительность, с которой имеет дело учитель.

И на Чтениях мы пытаемся понять: как совместить требования времени – и неотменимые законы педагогики, законы становления человека, которые исследовал и о которых писал Симон Соловейчик. (Слайды 1-3)

«Не жалуйтесь, — говорил Соловейчик, — но вдумайтесь в то, как вы взаимодействуете с ребенком, и как он воспринимает вас и ваши уроки». Этой простой мыслью начинается главная тема писателя и единственный ответ на родительские и учительские сомнения — педагогика должна быть педагогикой сотрудничества, основывающаяся не на классическом принципе «делай, как я сказал», а на «делай, как я»

Идейным вдохновителем педагогики сотрудничества являлся Симон Львович Соловейчик.

Соловейчик настаивал: нельзя научить ни трудолюбию, ни мужеству, ни доброте, ни патриотизму. Можно помочь вырасти личности, одаренной такими качествами, которые обеспечат и эти, и многие другие свойства, а главное — активное отношение к жизни.

(Слайд 4)

Он говорил, что детей нужно просто любить;

он писал, что главное — это уважение к достоинству, а не искоренение недостатков;

его идея состояла в том, что детей нельзя обижать и нельзя на них обижаться (сердиться и негодовать можно, а обижаться — нельзя).

Самостоятельность и достоинство — вместо послушания, сотрудничество и личный пример — вместо повелительности и авторитарности.

Тридцать пять лет — с начала шестидесятых до начала перестройки — Соловейчик отстаивал в своей публицистической деятельности эти тезисы и, главное, защищал и поддерживал педагогов, которые шли путем педагогики сотрудничества, творя собственные гениальные методики, добиваясь неслыханных результатов в обучении и вызывая раздражение начальства.

Веселый и очень серьезный, верный товарищ, друг, всегда спешащий на помощь. Но при этом очень деликатный.

Он был словно рожден для защиты детей и детства.

Главная работа жизни Симона Львовича Соловейчика — книга Педагогика Для Всех (1977—1986), где он изложил философские взгляды на цели, средства, и условия воспитания детей; показал как воспитывается сердце, ум и дух свободного человека и показал недостатки традиционного воспитания детей.

Автору принадлежит афоризм: «Детей не надо воспитывать – с детьми нужно дружить». Собственно, в этом и заключена суть этой глубокой и доброй книги.

Ребенка надо не воспитывать, а любить. И любить не месяц, не год, не два, а до конца. И тогда случается чудо. История с гадким утенком классическая, она происходит всегда, если только ребенка не убедят, что он пожизненно гадкий утенок. Потому что если убедят, то, даже став лебедем, он будет жить с ощущением, что он по-прежнему гадкий.

Вот некоторые из тезисов Соловейчика: (слайды 5-6 )

Воспитание зависит от трех переменных: взрослые, дети и отношения между ними.

Нам всем приходится воспитывать друг друга, потому что мы не умеем воспитывать маленьких детей.

Счастье человека или несчастье - в детях. Чем старше становишься, тем больше это понимаешь.

Давайте больше заниматься обыкновенными детьми - будет меньше трудных.

Даже дети знают, откуда берутся дети; но откуда берутся хорошие дети?

Сын не судья своему отцу, но совесть отца - в его детях. Они каким-то образом связаны с нами, и если мы поступаем дурно, то это сказывается на них. Может быть, чувство вины остается в наших глазах и дети его улавливают?

Чего мы ждем от детей? Да радости, конечно, чего же еще. Из одних лишь надежд на будущее или из одного только сознания общественного долга мало кто стал бы обзаводиться детьми.

У каждого из нас, даже если мы об этом не знаем, живет в голове образ Идеального Ребенка, и мы незаметно для себя стараемся подвести реального нашего ребенка под этот идеальный образ. Что бы ни сделал, что бы ни сказал малыш, мы автоматически сличаем его поступок и слово с образом Ребенка в голове, и если сходится - то мы хвалим сына, если расходится - осуждаем.

И первое разочарование нас ожидает, когда оказывается, что, несмотря на все наши старания и усилия, живой мальчик никак не хочет отвечать образу Идеального Ребенка, нисколько на него не похож.

Первая цель воспитания, явная и бесспорная, заключается в самостоятельности. Человек - хозяин собственной жизни.

Но образование оказывается почти бесполезным и не ведет к самостоятельности, если не вырабатывается у человека внутренняя самостоятельность, не укрепляется тот жизненный хребет, от которого зависят все другие качества.

Для духовно развитого свобода - крылья, для неразвитого - бремя. Поскорее сбросить его с себя, взвалить на плечи другого!

Когда мы наказываем ребенка, мы не усложняем его жизнь, как думают, а облегчаем, и притом опасно облегчаем. Мы берем выбор на себя. Мы освобождаем его совесть от необходимости выбирать и нести ответственность, мы перехватываем у жизни право наказания, мы ставим заглушку на источник самостоятельности. И если мы постоянно наказываем, осуждаем, делаем замечания, то вырастают люди, которые боятся самостоятельности, боятся свободы.

По всем представлениям человек должен бы стремиться к свободе - но нет, он стремится прочь от нее, бежит от самостоятельности. Это, так сказать, восьмой смертный грех: конформизм. Человек не хочет быть свободным даже в мыслях! Ему показывают бумажную полоску в десять сантиметров, но все окружающие, сговорившись, утверждают, что в ней только шесть или семь сантиметров, и человек в руках психолога-экспериментатора, заикаясь и смущаясь, говорит не то, что видит, а то, что люди говорят. Он несамостоятелен, он как все, он конформист.

Но отчего одни дети и подростки, имея свободу, раскованны, а другие распущенны?

Разница в том, как пришла к ним свобода. К ответственности ведет не та свобода, что дана или подарена, а та, что добыта собственным усилием. Ребенка и подростка развивает не свобода, как иногда думают, а собственное действие по добыванию свободы, самоосвобождение. Достичь подлинной самостоятельности можно только самоосвобождением. Ребенок и на свет появляется сам - самоосвобождением.

Как Чехов, по капле выдавливай из себя раба - вот самовоспитание.

(Слайд 7)

Первый шаг ребенка к свободе - рождение. Ребенок вырывается на свет. Сам!

Второй шаг к освобождению: ребенок выходит из колыбели. Если его не спустить на пол вовремя, то он сам шагнет через решетку кровати, и хорошо еще, если не вниз головой.

Кто не захотел мучиться с мальчиком от двух до пяти, а вышколил его, сделал удобным для воспитания, тот почти наверняка хлебнет с ним горя в его пятнадцать-шестнадцать лет, если, конечно, не родился какой-то особый, может быть, даже флегматичный ребенок, из тех, про которых мамы говорят: "А мой такой - посадишь его, он и сидит". В старину говорили: нянчитесь с маленьким ребенком, не придется нянчиться со взрослым.

Третий шаг еще более значительный: ребенок, освоив дом, выходит во двор (или в детский сад). Теперь он вступает в долгий период полусвободы- полунадзора, и начинается обучение ответственности.

Дом должен быть норкой для маленького ребенка и берлогой для большого, для подростка. Когда бы и откуда ни вернулся сын домой, встретим его с радостью. Из многих и многих воспитательных мер я не знаю более сильной, более значительной по влиянию на судьбу, чем радость родных, когда человек входит в свой дом. Все дети, видимо, делятся на тех, кого встречают с радостью, и на тех, кого встречают безразлично, хмуро, сердито. С выговорами и нотациями.

Но вот и следующий шаг: ребенок выходит со двора в школу. Теперь родительский надзор практически невозможен, на контроль нечего надеяться; теперь затаись, не дыши и старайся дать сыну или дочери побольше домашнего тепла. Он ведь как на передовой сейчас, маленький первоклассник, еще не умеющий открыть свой собственный ранец, а мы - тыл, тыловая служба. Горе мальчику, если на него наступают в школе и предают в тылу, если на него обрушиваются со всех сторон!

Следующий шаг невидимый: выход из детства.

С наступлением отрочества освобождается стопор сжатой прежде пружины полового развития, девочка постепенно превращается в девушку, мальчик - в юношу.

Выход в жизнь, выход из колыбели, выход из дома, выход со двора, выход из детства, выход из школы, выход из семьи - вот семь главных периодов на пути от рождения до рождения. А там - жизнь и, наконец, абсолютная свобода от всякой ответственности - смерть.

Чтобы от выросших детей была радость, они должны быть полностью независимы от нас материально - и полностью связаны с нами душевно. Чтобы навсегда сохранялось тепло отношений.

В исследовании, проведенном психологами, когда испытуемым предложили список из пяти качеств, важных для человека, большинство поставили слово "доброта" на первое место. Мы все мечтаем о добром окружении.

Но когда этим же самым людям предложили такой же точно список - но для себя, то слово "добрый" было сброшено с чемпионской первой ступени на третье-четвертое место. "Вы, пожалуйста, будьте подобрее ко мне, а у меня доброты хватит" - так это нужно понимать.

Каждый из нас кажется себе очень добрым; отчего же в мире так не хватает доброты? Каждый склонен ждать добра от другого, а не от себя.

Любовь и совесть правят миром людей. Мы не всегда это замечаем, как не чувствуем воздуха, которым дышим, но испытываем удушье, когда его не хватает.

Но в предложении "Любовь и совесть правят миром" главное слово - "и". Союз. Соединение. Слияние. Содействие. Сосуществование. Здесь главная нервная точка всей нравственной жизни, здесь единый центр бесконечного числа кругов, описывающих всю нашу жизнь, все наши поступки, все наши отношения, - в этом маленьком, как и подобает быть точке, "и".

Совесть охраняет доброту, добро очищает совесть. Совесть наступает, требуя справедливости, любовь прощает и позволяет отступить. Совесть непримирима, любовь мирит. Совесть будоражит, миролюбие успокаивает. Совесть разводит людей, миролюбие, любовь сводят их. Совесть требует казни, любовь призывает к милосердию.

Одной лишь любовью, без правды, без совести, ребенка не вырастишь. Одной лишь ответственностью, без любви и великодушия, ребенка погубишь.

Если наши дети будут совестливы и добры, этого достаточно, все остальное приложится. Из школы, из жизни они сами будут выбирать и вбирать в себя все доброе и честное. Они будут воспитуемы, как говорил Сухомлинский. Будет основа - и серьезное воспитание во всех его видах и направлениях пойдет им впрок.

Любимый вопрос родителей: "Как подготовить ребенка к школе?"

Учителя и психологи отвечают: приучайте его к аккуратности, учите быть внимательным и так далее - как будто в школе только уроки, учение, учитель. Но в школе класс, другие дети, товарищи! Подготовим маленького к самостоятельной жизни среди сверстников, попытаемся научить его простым правилам детского общежития.  (Слайды 8-10)

Не отнимай чужого, но и не все свое отдавай.

Попросили - дай, пытаются отнять - старайся защититься.

Не дерись без обиды.

Не обижайся без дела.

Сам ни к кому не приставай.

Зовут играть - иди, не зовут - попросись, это не стыдно.

Не дразни, не канючь, не выпрашивай ничего. Никого два раза ни о чем не проси.

Из-за отметок не плачь, будь гордым. С учителем за отметки не спорь и на учителя за отметки не обижайся. Делай уроки, а какие будут отметки, такие и будут.

Не ябедничай за спиной у товарищей.

Не будь грязнулей, дети грязнуль не любят, не будь и чистюлей, дети не любят и чистюль.

Почаще говори: давай дружить, давай играть, давай водиться, давай вместе домой пойдем.

И не выставляйся! Ты не лучше всех, ты не хуже всех, ты мой любимый. Иди в школу, и пусть она тебе будет в радость, а я буду ждать и думать о тебе. Дорогу переходи внимательно, не торопись!

Для того чтобы воспитать счастливых детей, возбудить у них стремление к счастью, наш дом может быть и бедным, и богатым, и каким угодно, но необходимо, чтобы хоть кто-нибудь в окружении ребенка был счастлив, заражал его желанием счастья и поддерживал веру в его возможность.

Приходит мама, жалуется на десятилетнего сына, спрашивает, что ей делать. Но чем ей поможешь? Смотрю на нее и вижу, что она глубоко несчастна - скорее всего оттого, что всю жизнь посвятила воспитанию сына, от всего отказалась ради мальчика и теперь глубоко уязвлена его неблагодарностью. Пройдет еще три-четыре года, и в ответ на ее упрек: "Я все ради тебя отдала!" - он поразит ее сердце небрежно-холодным: "А кто тебя просил об этом?" Маме кажется, что если она все отдает - то, значит, она все дает. В действительности же мальчик обделен, ему недодано главное: у него нет счастливой матери, в его окружении нет счастливого человека.

Хронической, неизлечимой болезнью несчастья ребенок заболевает не от несчастных обстоятельств, а от людей, его окружающих. Несчастные люди не могут воспитывать счастливых, это невозможно. Не получается.

Детство - школа, в которой учат читать, писать, считать, находить реки и города на карте. Но если не станет детство школой радости, школой счастья, то к чему все другие науки?

Мы хотим вырастить человека долга? Значит, нам нельзя пользоваться словами "долг", "должен" для попрека и принуждения. Говорить ребенку: "Ты должен, ты обязан, это твой долг, мало ли, что тебе не хочется, в жизни многое не хочется, а надо делать, мне, может быть, тоже не хочется на работу ходить" - это все равно что охаживать его ремнем и приговаривать: "Будь счастлив, сколько раз тебе повторять, чтобы ты был счастливым!" 

Это самое страшное, что только может произойти с нашими детьми - если в их сознании долг разойдется с радостью и счастьем, если им будет казаться, что работа, долг - это одно, а радость жизни - это другое.

если мы будем помогать детям выполнить свой долг так, чтобы он никогда не был им обузой, то постепенно чувство долга само вызреет в душах детей.

Никогда не говорю: "Хватит тебе играть, ты уже не маленький!" Конечно, он не маленький, дети для себя никогда не бывают маленькими, дети всегда, со второго дня жизни, "уже большие", но коль скоро играет - то и хорошо, значит, это ему нужно, значит, детство еще не ушло из него, и великая глупость изгонять детство из ребенка и ребенка из детства.

И всюду детей туркают, швыряют, толкают, бранят, как будто дети мешают нам.

Наш долг перед детьми - дать им детство, сохранить его.

Ленинградский ученый М.Мелик-Парсаданов пишет: "Стрессовые недуги" - этим общим названием определяют сейчас специалисты целый круг различных заболеваний, в основе которых лежит одна и та же причина: отрицательные эмоции. По мнению ученых, риск возникновения таких недугов, как инфаркт, гипертония, диабет, язвенная болезнь, даже рак и кариес зубов, в значительной мере определяется реакцией человеческого организма на стрессовые ситуации".

Домашняя мораль для маленьких: послушный - непослушный, хорошо кушает - плохо кушает, убрал за собой игрушки - не убрал за собой игрушки.

Дворовая мораль гораздо шире и жестче. (Слайд 11)

Дома ребенку лучший кусок, а во дворе делись со всеми. "Жадина-говядина, турецкий барабан, кто на нем играет, тот - таракан".

Дома радуются, что ребенок хорошо ест и быстро поправляется, а здесь учитывается, что лишний вес опасен. Толстых не любят, толстый - значит, богатый, жадный, обжора, ленив, неповоротлив, одним словом: "Толстый, жирный, поезд пассажирный!"

Дома, когда заплакал, утешают, а здесь умей вытерпеть боль и обиду, "Плакса, вакса, гуталин, на носу горячий блин!" 

И злым быть нельзя: "Злючка-колючка".

В этом мире от основания его и до наших дней уважают лишь тех, кто естествен, кто выглядит таким, каков он есть на самом деле.

(Слайд 12)

Чтобы ребенок вырос естественно добрым и честным человеком, чтобы он не старался казаться лучше, чем он есть, приходится исключить принуждение из арсенала воспитательных средств. Принуждая, мы заставляем ребенка делать нечто такое, что не отвечает его сущности, - иначе его и не пришлось бы принуждать.

Однако хорошо растить без принуждения детей, которые и сами по себе отличники в учебе, и пример в поведении. А если двойки да прогулы? И отлетают от нас благие намерения, кончается терпение, нам мерещится ужасное будущее детей.

Мы боимся, что наших детей обманут и обидят, мы учим "давать сдачу", родители чуть ли не младенцами записывают детей в секции самбо. Но на сильного всегда найдется и посильнее, на храброго в драках - и похрабрее, на самбиста - каратист.

Никто в этом мире не защищен, кроме правдивого человека, который есть то, что он есть. У него лучшая защита - уважение людей. 

Лишь то воспитание прочно, которое приучает ребенка к правде, приучает быть самим собой. Быть, а не казаться.

Две трудные проблемы у воспитателя:

первая: как вырастить доброго и честного, правдивого человека;

вторая: когда вырастишь доброго и правдивого человека, то как ему жить? 

Предположим, я постараюсь и дам своим детям счастливое детство и они вырастут честными и добрыми людьми. Но каково им будет жить с их честностью и добротой? И что будет с моими детьми, когда они, выйдя из счастливого детства и мечтательной юности, встретятся с суровой действительностью? Разочарование, крушение идеалов, растерянность, отчаяние - вот что их ждет...

Поэтому каждому человеку для выживания вместе с совестью дана еще и антисовесть - тот внутренний голос, который утишает голос совести, опровергает его или просто заставляет замолчать.

Глава II. Условия Воспитания

В школе воспитывают учителя, отобранные при поступлении в училище или институт, отобранные учением, отобранные самой школой - кто совсем не справляется или не подходит по нравственным своим качествам, тот вынужден уйти, сменить профессию (хотя, конечно, случается всякое). Когда пишут книги для учителей, составляют учебники педагогики, то авторы и обращаются лишь к способным людям.

Но ведь еще ни у одной будущей мамы, когда она ночью постучалась в родильный дом, не спросили справки о ее педагогических способностях, о ее пригодности к той работе, к которой она приступает с рождением ребенка...

Наша педагогическая вера сложилась в те времена, когда считалось необходимым бить ребенка за дурное поведение и непослушание.

Родителям не только разрешали бить детей, а принуждали, заставляли бить: "Учи ребенка, пока он поперек лавки лежит". Но лежащий поперек лавки ребенок слов не понимает.

По всем представлениям прошлого, человек (и ребенок) настолько зол, что его необходимо держать в страхе, иначе он будет считать, что ему "все дозволено".

Из такого представления естественно вытекала необходимость устрашающего наказания. Если бы мы узнали, что в такой-то школе учителя бьют детей, мы постарались бы отдать сына в другое заведение. А сто лет назад крестьяне поначалу не отдавали детей в яснополянскую школу Л.Н.Толстого именно по той причине, что в ней не бьют детей - и, значит, не смогут научить.

Мальчик плохо учится. Надо пораньше приходить с работы, заниматься с ним, развивать его, читать с ним и читать ему; надо подыскать ему кружок поинтереснее; надо хвалить его, когда хотелось бы отругать, терпеливо, изо дня в день сидеть с ним, когда он делает уроки. Но у нас нет желания возиться с сыном, и нет терпения ждать результатов годами, и нет умения помочь. Мы умеем одно - накричать! Наорать! "В следующий раз выпорю!" - вот и все воспитание.

Глава III.        Средства воспитания

Не верить в ребенка - значит посягать на него, убивать его. Это преступление.

Но немногие из нас понимают, что за свою веру в человека надо бороться, что мы отвечаем за веру и неверие и что мы обязаны непременно верить в человека, которого мы воспитываем.

Есть известный психологический эксперимент. Психологи пришли в третий класс и стали изучать учеников. Приборы, тесты, расспросы - чуть не полгода работали. В конце концов они сказали учительнице, что, по результатам их исследования, такие-то три ученика в классе покажут в будущем году заметный сдвиг в развитии. Прошел следующий год, и предсказания ученых полностью оправдались.

Но эксперимент состоял в том, что эти три имени были выбраны по таблице случайных чисел. История с опросами и приборами была спектаклем для одного зрителя - для учительницы. Учительница верила в науку, поверила в трех учеников, случайно выбранных, - и они действительно стали лучше учиться.

Вера в человека улучшает человека.

Поэтому когда приходят родители и начинают жаловаться на сына: "Он такой-то и такой-то, он то-то и то-то, ну отчего это? Что мне делать?" - то ответ всегда ясен. Он такой-то и такой-то, ваш сын, потому что вы способны жаловаться на него без конца - от одного этого дети портятся! Когда я жалуюсь, что у меня плохой сын, я все больше уверяюсь в этом, я все меньше верю в него - и он становится все хуже и хуже.

Что делать? Ходите и рассказывайте, какой ваш сын хороший!

Особенно страшно для детской души подозрение.

Не смейте подозревать ребенка в дурном! Даже если для подозрения есть основания.

-Прошу считать меня человеком - прошу надеяться на меня!

Чем больше мы желаем идеального в ребенке, тем меньше ребенок удовлетворяет это желание, тем труднее принять ребенка, найти общий язык с ним.

Когда слышишь: "У меня такая необыкновенная девочка, такая необыкновенная!" - жалко и маму, и девочку. Пройдет немного времени, девочка окажется вполне обыкновенной, и она же будет виноватой за это в глазах мамы: не оправдала надежд. Все дети - чудо, и потому - обыкновенное чудо.

Еще хуже получается, когда в ребенке видят потенциального преступника. Мы читаем в газетах ужасные истории о подростках, мы видим нагловатых ребят в подворотнях, мы слышим: "Украл... Ограбил.. Нахулиганил... Посадили!" И мы боимся, чтобы и наш не украл и не нахулиганил. Но именно эти страхи и приводят к беде. Мы теряем разум, у нас остается одно: не пропустить, с детства застращать, чтобы неповадно было.

И уходит любовь, исчезает великодушие, рвется душевная связь с детьми. Их место полностью занимает страх перед будущей ужасной участью ребенка. Вся педагогика заменяется двумя фразами: "как бы чего не вышло" и "кто будет отвечать" - и не мы руководим ребенком, а он своими проступками руководит нами, и мы едва успеваем реагировать да принимать меры. Мы, родители, становимся марионетками в руках мальчишки, а он заставляет нас дергаться. И на каждом шагу: "Ну что из тебя вырастет?" 

Да откуда нам знать, что из него вырастет? Из чего следует, что мальчишка, укравший в детском саду лопатку, неминуемо станет вором?

Ребенок вырастает человеком там, где царит надежда на лучшее, а не страх перед худшим.

Дети - наше будущее, это верно, но они и наше настоящее. Мы верим в жизнь. Верим и в детей. Мы надеемся на жизнь, надеемся и на детей.

-Прошу считать меня человеком... Поймите меня! Любите меня!

Насколько ребенку труднее живется, чем взрослому! Его постоянно оценивают. Он получает отметки за каждый шаг не только в школе, но и дома. Что бы он ни сделал - хорошо, хороший мальчик. Или - плохо, плохой мальчик. Мы все время гадаем: хороший, плохой, способный, неспособный? Примерьте такую жизнь на себя - да выдержим ли мы? Потому мы все и тянемся к родным, любящим, близким людям: они не оценивают, они принимают нас такими, какие мы есть. Нельзя, чтобы жизнь ребенка превращалась в вечный экзамен, а мы, родители, были вечными экзаменаторами.

Ребенка надо принимать таким, какой он есть, обуздывая свою педагогическую страсть, свое постоянное желание переделывать его во что-то другое.

Волны воспитания - это любовные волны, они идут не по умственному каналу "понимаю - не понимаю", а по душевному каналу "принимаю - не принимаю". Понимают - умом, принимают - душой. Чувствуешь, что к тебе хорошо относятся, и любое замечание стерпишь. Не любят тебя - и слушать не хочу, всегда готов к отпору. Даже справедливое не доходит до разума, не может преодолеть фильтр защиты. Поэтому речи одного человека доходят до нас, другого - нет.

Если мы, родители, источник напряжения, неудобств, неудовольствия, опасности, ребенок загораживается от нас и ни одно наше слово не доходит. Мы - как радиостанция, которую никто не ловит, хотя она тратит огромную энергию.

Я принимаю ребенка таким, какой он есть, и чем ужаснее его недостатки, тем больше нуждается он в том, чтобы его недостатки и любили. Ничто другое его не излечит. Принимая его, я снимаю озлобление, из-за которого и происходят пороки. Если же я не принимаю его, если его пороки и проступки вызывают одно лишь негодование, то ребенок никогда не услышит меня. И он пропал, и я вместе с ним пропал.

В детском доме Януша Корчака при разборе проступков выносили одно из двух определений: или признать невиновным, или простить. 

Причем те, кого прощали, еще и сердились: все-таки их признали виноватыми.

Перебираю в уме все возможные детские прегрешения: какое из них нельзя простить? Не простишь, когда маленькие дети выбегают играть на проезжую часть дороги, когда спички берут... Вот, пожалуй, и все! Остальное можно принять, понять, простить.

Полное, бескорыстное, безусловное прощение трогает самое зачерствелое сердце и действует куда сильнее, чем наказание. Оно часто бывает и шоком: чем глубже вина ребенка, тем большее впечатление производит на него наше помилование.

Высший идеал человечества, всепрощение, не может быть воплощен в жизнь взрослых, до этого еще очень далеко. Но этот идеал должен быть воплощен в наших отношениях с детьми. Вырастут - научатся и наказывать, и мстить; но детство должно быть идеальным. Только в идеале истинная сила духа и источник мужества.

(Слайд 13)

- Прошу считать меня человеком и не пользоваться мною в своих целях.

Бескорыстие. Воспитание ребенка - это подвиг бескорыстия, только у бескорыстных людей вырастают хорошие дети.

- Прошу считать меня человеком и терпеть меня...

Вера, надежда, любовь, бескорыстие, риск и терпение! Терпение! Воспитание - это терпение.

В самом деле: понимать, принимать, терпеть - это один узел. Где не хватает терпения - надо бы постараться понять, где не понимаю - постараюсь вытерпеть, и всегда я принимаю ребенка, всегда люблю.

Старый, вечный педагогический грех: мы ждем от ребенка все и сейчас. Мы требуем немедленной отдачи от наших усилий, иногда мы даже получаем ее, но при этом и не подозреваем, сколько потеряли. Нам нужно, чтобы ребенок сегодня хорошо учился, мы заставляем его, он учится - но становится зубрилой и ненавидит учение. Нам кажется, что если он сегодня, в третьем классе, плохо учится, то так будет всегда - "как сегодня, так и всегда". Да нет же! Вспомните, сколько историй вокруг: не учился, не учился и вдруг взялся за ум. Поздно? Но лучше поздно, да самому, чем раньше, но из-под палки.

В воспитании, как и в романе, тоже есть всевозможные "вдруг", не учитываемые педагогикой.

"Канцелярия премьер-министра Японии подготовила доклад о сравнительном изучении поведения детей шести стран: Англии, Франции, США, Таиланда, Южной Кореи и Японии. Опрашивали детей в возрасте 10-15 лет и их матерей. Выяснилось, что японские дети самые балованные и непослушные. Лишь 27% из них заявили, что подчиняются родителям, в то время как в других странах "индекс послушания" составляет 60-80%".

Не удивительно ли? В стране, которая на весь мир славится дисциплиной труда, дисциплиной семейных отношений, уважением к старшим, - самый высокий индекс непослушания среди детей. Подумаем над этим парадоксом. Отчего самые балованные в мире дети вырастают самыми дисциплинированными работниками в мире? Да оттого, что балованные дети видят вокруг себя очень дисциплинированных взрослых. Вырастая, дети естественно входят в их круг и также начинают ценить дисциплину.

Мы дергаем детей лишь потому, что сами мы, взрослые, недостаточно дисциплинированны.

Если бы не было этих чудесных гостей на земле - детей, то мир погиб бы не от старости, нет, еще прежде - от бездуховности своей.

- Прошу считать меня человеком!

Только и всего? В сущности, как мало нужно для хорошего воспитания! Надо лишь понять, что нет двух отношений к ребенку - человеческого и педагогического. Есть одно, одно и только одно: человеческое.

Книга II.        Человек в человеке

Глава I. Воспитание сердца

У каждого из нас естественная тяга к наведению порядка. Задралось покрывало на тахте - надо поправить. Течет кран - надо починить. Сломались часы - надо отнести в мастерскую. Постепенно начинает казаться, что это правило распространяется и на людей: будто и в человеке все поправимо и подлежит исправлению, надо лишь приложить старание. Отстающие часы и не сказавший "спасибо" сын - это, кажется нам, явления одного рода.

Но человек, но ребенок не вещь, не покрывало и не часы, он принципиально не поддается исправлению. Семья - не бюро ремонта природного брака, а школа - не бюро ремонта семейного брака. Нельзя смотреть на детей как на изделия, подлежащие ремонту.

"Как исправить?" - спрашивают родители, но на все эти вопросы один, и всегда один ответ: "Никак. Оставьте ребенка в покое. Давайте поговорим о том, как сделать, чтобы ничего в ребенке не пришлось исправлять".

Будем воспитывать нашего ребенка - сколько бы ему ни было сейчас, хоть шестнадцать, хоть восемнадцать - так, чтобы он не нуждался в педагогическом ремонте.

Выражение "никогда не поздно", редко приложимое к вещам, является абсолютной правдой в приложении к детям: никогда не поздно.

Глава II. Воспитание духа

Глава III. Воспитание ума

Наш ребенок плох не потому, что он плох, а потому, что мы его видим плохим. И чем хуже он в наших глазах, тем хуже он в своих собственных глазах, тем хуже он ведет себя. У нас плохое зрение, а расплачивается за это ребенок.

Запретим себе бранить ребенка хоть неделю, и, если хватит выдержки, мы с удивлением увидим, насколько мягче, добрее, послушнее, веселее и лучше станет наш сын. Это покажется чудом, но чуда нет - просто мы на неделю сошли с ложного пути воспитания и стали на истинный, и эффект не замедлил сказаться. Мы только одну неделю поддерживали честь и достоинство ребенка, охраняли честь в его глазах - и ребенок воспрял. В наших отношениях появилась правда.

И в народной педагогике живет убеждение - человек ведет себя в зависимости от того, каково его представление о себе: "Говори человеку "свинья", "свинья", он и захрюкает".

Мы скупы на похвалы, мы "честные", мы боимся испортить ребенка, мы раздражены житейскими неприятностями. Ребенок нас огорчает своим неумением, своими капризами, своей неряшливостью, своей медлительностью, своим непослушанием: И пошли холодные взгляды, замечания, одергивания, брань - не так, не так, не так, не так ты все делаешь, не умеешь ты ничего, дурной ребенок, глупый, хуже других детей.

Интимнейшая тайна воспитания! Когда ребенок попадает к хорошему учителю, то он, мальчик, поворачивается к нему лучшей своей стороной - по закону заслуженного собеседника. При долгом общении эти лучшие его свойства закрепляются, становятся прочными, и он сам превращается в лучшего человека наподобие своего учителя. И сам он, по тому же закону заслуженного собеседника, начинает видеть людей лучшими. Так распространяется добро в мире.

Увидеть человека прекрасным - значит и сделать его реально прекрасным. Тут нет хитрости, нет обмана, это происходит на каждом шагу, и каждый это знает.

Мы развиваем ребенка, помогаем ему учиться, мы приводим его к реальным успехам и улучшаем его представление о себе как о достойном человеке.

Трудный ребенок? Непослушный? Неподдающийся? Вот единственный способ исправить его: надо увидеть его хорошим и дождаться, пока он сам не станет стремиться к хорошему. Тогда он реально изменится к лучшему.

Нам кажется важным доказать ребенку, что он все делает не так: не туда пошел, не то взял, не так ест, не так, не так... Нам кажется, будто мы вкладываем ему свой ум, а на самом деле мы разрушаем его способность думать. Если ребенок примет все эти "не так", он будет смят, разрушен, подавлен, его ум замрет. Но он спасается. Он закрывается от нас. И все слова - как горох об стенку.

И всегда лучшие учителя и лучшие родители справлялись с недостатками детей одним и только одним способом: внушая им веру в себя, возбуждая желание стать лучше.

Когда же он не верит в справедливость отметок ("Учи не учи, все равно больше тройки не поставят"), то он перестает заниматься - и не потому, что он лентяй, а потому, что это противно человеческой природе: уверенность, равная нулю, уничтожает возможность волевого усилия.

Чтобы ум и умственные способности развивались, ребенок должен верить в успех своих занятий или хотя бы в справедливость учителя.

Книга III. Человек и человек

Глава I. Воспитание общением

Глава II. Воспитание сотрудничеством 

Хорошее правило: не дожидаться, пока ребенок начнет требовать. Мы учим детей общаться, сотрудничать, а не подчинять себе других.

Глава III Воспитание сотворчеством

Соподчинение, сообщничество, сотрудничество... Но есть и более высокий тип отношений между людьми, между родителями и детьми - сотворчество. Счастливейшее состояние духа! В сотворчестве человек испытывает такой же подъем, что и художник. Мы не всегда вольны выбирать тип отношений с детьми, но пусть общение перерастает в сотрудничество, а сотрудничество - в сотворчество.

С любознательным ребенком интереснее, его все любят. Поэтому, пересиливая себя, будем хвалить ребенка за всякий интерес, за всякий вопрос, за всякую попытку исследовать мир, даже если это исследование дорого нам обходится.

Ребенок в возрасте "почемучки" задает в день чуть ли сотни вопросов (кто-то насчитал более четырехсот). Многие из них малоценны: пятилетний просто хочет привлечь внимание. Вопросы тоже могут быть механическими, так что наше раздражение понятно и простительно. Надоедает. Но будем на страже, не пропустим среди пустяковых вопросов - ценный. Тут нужно определенное напряжение, внимание.

Будем без конца удивляться его острому глазу, быстрому уму, тогда, быть может, нам и вправду удастся раскачать тяжелый маховик нелюбознательности.

В семье Ульяновых был порядок: все должны были вовремя приходить к столу. Уважительной причиной для опозданий считалось лишь одно: зачитался или заигрался. Заигрался! А в иных семьях мальчика или девочку еще бы и наказали: "Тебе бы все играть и играть..." Или: "Не наиграешься..."

Прекрасно, когда мальчик выучил уроки и получил "пять". А не выучил уроки, но получил "пять"? Ловкач или молодец? Не будем торопиться с осуждением. Выучить все уроки можно лишь в школе; в жизни все уроки не выучишь; в жизни чаще всего приходится исхитряться. Если ребенок привыкнет отвечать лишь тогда, когда он знает урок назубок, - он пропал. "А ты сообрази", - говорим мы сыну вместо нравоучительного: "Надо было делать уроки!" Конечно, надо было. Но надо быть и находчивым, надо быть и творческим человеком!

Дети на ошибках не учатся, дети учатся не на ошибках, а на своих успехах, достижениях. Дети развиваются прибавлением положительного, а не вычитанием отрицательного. Знака "минус" в педагогической арифметике нет, в ней только "плюс", "умножить" да еще "разделить" - разделить с детьми их тревоги и трудности.

 Дети - благодарный народ, дети - народ неблагодарный.

Родители мучают ребенка, чуть не силой заставляют его учиться - ничего, потом скажет спасибо.

Но если "спасибо" отложено на годы, ребенок растет, не зная благодарности, и душа его как в темноте - много ли толку от поздней деловой благодарности?

Школа — это клубок противоречий. Принципиально неразрешимых.

Школа должна быть зоной безопасности, но, ставя отметки, учитель нарушает чувство безопасности у большого числа детей.

Учителя должны относиться к детям по законам любви и всепрощения — и они должны поддерживать справедливость в классе.

Учитель дает знания детям разных способностей, в классе всегда будут менее успевающие дети, и их достоинство будет уязвлено.

Чтобы вырасти свободным, ребенок с детства должен видеть рядом с собой свободных людей, и в первую очередь – свободного учителя.

Воспитание свободного человека посильно каждому из нас, каждому отдельному учителю. Вот то поле, где один – воин, где один может все. Потому что дети тянутся к свободным людям, доверяют им, восхищаются ими, благодарны им.

В мире много очень строгих элитных школ с традиционными порядками. Однако в таких авторитарных школах далеко не все дети вырастают свободными. У некоторых, слабейших, талант свободы заглушается, школа ломает их.
Подлинно свободная школа та, в которую дети идут с радостью. Именно в такой школе дети обретают смысл жизни. Они научаются думать свободно, держаться свободно, жить свободно и ценить свободу – свою и каждого человека.

Свобода умирает там, где появляется страх. Путь к воспитанию свободных – возможно, полное избавление от страха. Учитель не боится детей, но и дети не боятся учителя – и свобода сама собой приходит в класс.
Освобождение от страха – первый шаг на пути к свободе в школе.

Не у каждого из нас такое сердце, чтобы его хотелось пересадить себе, не каждый умеет любить детей, даже своих собственных, не каждый из нас достаточно разумен, не каждый умеет контролировать свое поведение, не каждый умеет не вспылить, удержаться. В большинстве своем мы усталы и раздражительны. Но дети сами смягчают наши сердца - своим существованием, смехом, шалостями; нам остается лишь не трусить, не бояться доброты в своем сердце, не поддаваться страхам типа "как бы чего не вышло!".

(Слайд 14)

 Мы не можем стать лучше, чем мы есть, мы не можем стать сильнее, чем мы есть, мы не можем любить ребенка больше, чем мы его любим, не можем изменить свою волю, характер, но мы можем изменить взгляд на ребенка, свое представление о нем, образ Ребенка, и у нас постепенно выработается другое, новое, лучшее отношение к нему. Тут мой шанс. Это единственный шанс для слабого, неспособного, несовершенного воспитателя.

Человек - для человека, жизнь - для жизни. В конечном счете все сводится к тому, чтобы найти свою цель жизни и честно служить ей, исполняя свой долг.

Молодая учительница сказала мне:

- Я счастливый человек: я делаю свое дело.

Почти все проблемы снимаются у человека, нашедшего дело своей жизни - свое дело.

(Слайд 15)

...Каждое утро взываю к тому лучшему, что есть во мне: "Мне послан ребенок; это дорогой мой гость; я благодарен ему за то, что он есть. Он - человек, и не будущий человек, а сегодняшний.  Я принимаю его, я охраняю его детство, я понимаю, терплю, принимаю, прощаю. Я не применяю силу к нему. Не угнетаю его своей силой, потому что я его люблю. Я люблю его, и я благодарен ему за то, что он есть, и за то, что я могу его любить, и тем самым я возвышаюсь в духе своем".