внеурочное мероприятие ко дню снятия блокады
методическая разработка (1 класс)

День освобождения Ленинграда от фашистской блокады

Звучит вой сирены.

Опять война,
Опять блокада, -
А может, нам о них забыть?

Я слышу иногда:
"Не надо,
Не надо раны бередить.
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне.
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне".

И может показаться:
Правы
И убедительны слова.
Но даже если это правда, Такая правда
Не права!

Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память - наша совесть.
Она, как сила, нам нужна.

22 июня 1941 года началась ВОВ. Уже 5 июля фашистские захватчики вторглись в пределы ленинградской области, а 8 сентября наш город оказался в осаде. Вражеские войска отрезали от Ленинграда все железные дороги, в город перестало поступать продовольствие. От пожара сгорели продовольственные Бадаевские склады. Начался голод. Первая блокадная зима выдалась лютой. От обстрелов и морозов вышли из строя отопление и водопровод. Наши бабушки и дедушки умирали от голода, холода и бомб, но не сдавались. Они жили, выживали, верили в Победу. Блокада длилась 900 дней, почти три года. Это самая героическая и трагическая страница в истории нашего города. 27 января 1944 года Блокада была снята. Годовщине этой даты и посвящена наша встреча.

Двадцать седьмого вспомнит блокаду
Наша страна.
У ветеранов в памяти вечно
Эта война.
Годы голодные, годы блокадные,
Страшные дни,
Те, что вписали когда-то в историю
Кровью они.

Сытым сегодня нам трудно представить
Голод, беду,
Как тяжело выживать приходилось Вам
В этом аду.

Сколько Вам раз приходилось оплакивать
Близких своих!..
Как бы хотелось стать нам достойными
Памяти их.

С первых дней блокады начались страшные обстрелы города. Гитлер хотел стереть Ленинград с лица земли. Бомбёжки шли практически беспрерывно. 10-12 объявлений тревоги и обстрелов за день. Бессонные ночи, постоянный страх за детей, тесные и душные бомбоубежища. Люди не знали, увидят ли они свой дом после отбоя тревоги или на его месте будут лишь развалины!

Вот как вспоминает об этом один из свидетелей тех дней, тогда пятилетний ребёнок.

«На всю свою жизнь я запомнил невероятно громкий, отвратительный по звуковой гамме вой сирены — знак начала очередного налета немецких бомбардировщиков и несущийся из черного репродуктора громовой мужской голос, от которого и сейчас, если закрою глаза и «включу» свою дальнюю память и воображение, становится жутко: «Воздушная тревога! Воздушная тревога!». Сирена воет, голос громыхает, люди сломя голову несутся в бомбоубежище, дети плачут. Бомбоубежище тесное, плотно набито человеческими телами. Душно. Пахнет сырым бетоном. Много детей и стариков. Полутемно. Потом все затихают — слушают, что происходит там, наверху. Тишина в бомбоубежище прерывается то детским плачем, то чьим-то стоном или шепотом. Где-то громыхает. Иногда совсем близко, так, что мы чувствует сотрясение земли. Время тянется тревожно и долго… Сколько? Не знаю. И вот все стихает. Что значит эта тишина наверху? Налет закончен или это просто перерыв перед новой волной атаки? Томительное ожидание… Наконец тот же мужской голос, уже другим, не страшным тоном, извещает: «Отбой воздушной тревоги! Отбой воздушной тревоги!..». Люди с облегчением от страха пережитого расходятся по квартирам, чтобы вскоре, иногда через час, снова услышать жуткий вой сирены и голос: «Воздушная тревога!..». В некоторые дни тревога объявлялась пять, шесть, восемь, а то и десять раз.

Мама рассказывала, что потом, привыкнув, многие уже не прятались в бомбоубежищах: кто-то играл со смертью от храбрости или отчаяния, а многие потому, что просто не было сил бегать туда-сюда. Голод делал свое дело: люди таяли на глазах, их просто с каждым днем становилось все меньше и меньше.»

Блокадный метроном. Что это? Радио у жителей блокадного Ленинграда было включено постоянно, чтобы вовремя услышать сигнал тревоги. В короткие периоды затишья звучал метроном. Это символ тревожного ожидания, отсчитывание секунд до следующего обстрела. (звучит метроном)

Сегодня и вы можете услышать звуки блокадного Ленинграда, и увидеть всю историю нашего города в кольце блокады. Увидеть, чтобы помнить, сострадать, гордиться мужеством наших бабушек и дедушек, радоваться их победе. (видео ролик 900 дней)

В блокадном Ленинграде не только взрослые, но и дети пережили все ужасы войны: страшный голод, холод, смерть близких.

Вот они дети блокадного Ленинграда. (фотографии)

Многие дети выжили, прежде всего, потому, что взрослые (матери и отцы, дедушки и бабушки) в каждой семье спасали в первую очередь детей. Особенно женщины — матери, бабушки. Свою мизерную пайку хлеба и последние крохи любой еды они отдавали малышам.

Так было и в нашей семье. …Помню, как мама, когда она еще ходила, положив на стол три кусочка хлеба, резала каждый из них на три части и говорила: «Это — завтрак, это — обед, это — ужин». Кусочки были маленькие, а когда их делили на три части, становились совсем крошечными. Мама учила меня, что хлеб нельзя откусывать, его надо отщипывать по крошке, класть в рот и не глотать сразу, а сосать. Теперь я думаю, что ей казалось, будто так наступает ощущение сытости. Завтрак, обед и ужин происходили в строго определенное время, ожидание которого, наверное, и составляло смысл всей моей детской жизни.  …Помню, как наша семья встречала Новый, 1942 год… С нами был наш папа. Помню это как факт, который, видимо, очень поразил меня: наконец-то за долгие месяцы я увидел своего папу. Хотя лицо его знаю только по фотографии. И никаких ощущений от его объятий или поцелуев, никаких слов и запахов. Зато помню, что в тот раз он принес большой кусок «дуранды» (подсолнечный жмых), из которого сделал какую-то кашу, и она стояла на столе в штампованной алюминиевой тарелке, принесенной им с завода. Тарелка эта потом еще долго существовала в нашей семье.

…Помню, как однажды я почему-то зашел в одну из квартир нашего дома, дверь в которую оказалась открытой. Как потом сказала мама, там жил очень добрый человек, врач по профессии. В первой комнате было очень холодно и пусто. В следующей комнате на кровати лежали два старых человека — мужчина и женщина. Я подошел и потрогал их. Они не шевелились и не дышали. Мертвые.

…Помню, как человек, который жил в смежной с нами квартире, однажды начал стучать нам в стенку и страшным голосом кричать: «Дайте хлеба! Дайте хлеба! Дайте хлеба!..» Я и Ирина громко плакали. Мама тихим голосом пыталась успокоить нас и плакала сама. Человек кричал долго. Сначала громко, потом все тише, тише… На следующий день я зашел в эту комнату. Человек был мертв.

Главное мое ощущение, которое я вынес из блокады, — не проходящее ни на минуту острое чувство голода.

…Помню: однажды в детском саду нас усаживали обедать. Точно помню, что на столах стояли блюдечки с налитым в них тонюсеньким слоем подсолнечным (мама всегда говорила «постным») маслом, а рядом лежал кусочек хлеба. Такой обед бывал уже не раз. Мне очень нравился запах «постного» масла, нравилось макать хлеб в масло и есть… Непередаваемое наслаждение, от которого кружилась голова… Мы еще только рассаживались по местам, как взревела сирена: «Воздушная тревога!..». Нас стали быстро-быстро уводить в бомбоубежище. Но я куда-то спрятался. И как только все ушли, подбежал к столу, буквально проглотил свой хлеб, выпил масло, вылизал блюдце, схватил чей-то кусочек хлеба и бросился бежать из «очага» домой — к маме.

Я помню то безумное чувство радости, которое охватило меня от мысли, что я не просто бегу домой и скоро увижу маму, но что в этот раз я несу ей хлеб, что на вопрос: «Почему ты опять сбежал?..» — я скажу ей: «Мама, я принес тебе хлеба!», что она обрадуется и не прогонит меня обратно в «очаг». Я бежал, зажав хлеб в кулачке, но вскоре запыхался и пошел шагом.

Бомбежка еще не началась. Навстречу мне изредка попадались люди. Какой-то человек, уже пройдя мимо, окликнул меня: «Мальчик!» Я остановился. Человек (это был мужчина) спросил: «А что это у тебя?» — «Я несу маме хлеб!» — ответил я. «А ну-ка покажи», — сказал человек. Я разжал кулак. Человек выхватил мой хлеб, в одно мгновение съел его и стал быстро уходить. Я бежал за ним, кричал и плакал, а потом, видимо, поняв бессмысленность этого, с ревом побежал домой. Я влетел в квартиру, кинулся к маме и долго-долго кричал и плакал у нее на груди, прежде чем сумел рассказать о том, что же произошло. Обессилевшей рукой мама гладила меня по голове и тихо плакала вместе со мной.

Этот случай я помню с фотографической точностью, до мелочей. Думаю, это одно из самых сильных потрясений, которое я испытал за всю свою жизнь.

Одна из ленинградских детей -  Таня Савичева – двенадцатилетняя девочка. (Фото Тани Савичевой)

В 1941 году, бросив в бой огромные силы, фашисты подошли к Ленинграду, отрезали его от всей страны. Началась блокада - страшные дни Ленинграда. Голод смертью идёт по городу. Не вмещают погибших ленинградские кладбища. Люди умирают у станков. Умирают на улицах. Ночью ложатся спать, а утром не просыпаются. Более 600 тысяч человек скончалось от голода в Ленинграде.
Среди ленинградских домов поднимался и этот дом. Это дом Савичевых. Над листками записной книжки склонилась девочка. Зовут её Таня. Таня Савичева ведёт дневник.
Записная книжка с алфавитом. Таня открывает страничку с буквой «Ж». Пишет: «Женя умерла 28 декабря в 12:30 час. Утра. 1941.»
Женя - это сестра Тани.
Вскоре Таня снова садится за свой дневник. Открывает страничку с буквой «Б». Пишет: «Бабушка умерла 25 янв. 3ч. Дня 1942 г.»
Новая страничка из Таниного дневника. Страница с буквой «Л» . Читаем: «Лека умер 17марта в 5 ч. Утра 1942 г.»
Лека - это брат Тани.
Ещё одна страница из дневника Тани. Страница на букву «В» читаем: «Дядя Вася умер 13 апр. В 2ч. Ночи. 1942 г.»

Ещё одна страничка. Тоже на «Л». Но на оборотной стороне листка: «Дядя Леша умер. 10мая в 4 ч. Утра 1942.»

Следующая страница: «Мама в 13 мая в 7-30 утра»,
Долго сидит над дневником Таня. Затем открывает страницу с буквой «С». Пишет: «Савичевы умерли»
Открывает страницу на букву «У». Уточняет: « Умерли все.»
Посидела. Посмотрела на дневник. Открыла страницу на букву «О». Написала : «Осталась одна Таня».
Таню спасли от голодной смерти. Вывезли девочку из Ленинграда.
Но недолго прожила Таня.
От голода, стужи, потери близких подорвалось её здоровье. Не стало и Тани Савичевой.
Скончалась Таня. Дневник остался.
-Смерть фашистам! – кричит дневник.

Она начала вести свой дневник зимой 1941 года, в самую голодную и страшную блокадную пору. И погибла девочка, не дождавшись Победы: в июле 1944. Ленинградская девочка Таня Савичева - символ блокадного ада. Она вела дневник, отмечая даты смертей своих близких. «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня». Нет человека, не знающего этих слов. Всего 9 маленьких листочков - 42 строки - потрясающе передают страшную сущность войны. «Дневник Тани Савичевой» не был издан, в нем всего 7 страшных записей о гибели ее большой семьи в блокадном Ленинграде. Сегодня «Дневник Тани Савичевой» выставлен в Музее истории Ленинграда (Санкт-Петербург), его копия - в витрине мемориала Пискаревского кладбища, где покоятся 570 тысяч жителей города, умерших во время 900-дневной фашистской блокады (1941-1943 гг.), и на Поклонной горе в Москве. Детская рука, теряющая силы от голода, писала неровно, скупо. Хрупкая душа, пораженная невыносимыми страданиями, была уже не способна на живые эмоции. Таня просто фиксировала реальные факты своего бытия - трагические «визиты смерти» в родной дом. И когда читаешь это, цепенеешь.

Она была дочерью пекаря и белошвейки, младшей в семье, всеми любимой. Большие серые глаза под русой челкой, кофточка-матроска, чистый, звонкий «ангельский» голос, обещавший певческое будущее. Савичевы все были музыкально одарены. И мать, Мария Игнатьевна, даже создала небольшой семейный ансамбль: два брата, Лека и Миша, играли на гитаре, мандолине и банджо, Таня пела, остальные поддерживали хором. Отец, Николай Родионович, рано умер, и мать крутилась юлой, чтобы поднять на ноги пятерых детей. Лето 1941-го года Савичевы собирались провести в деревне у Чудского озера, но уехать успел только Миша. Утро 22-го июня, принесшее войну, изменило планы. Сплоченная семья Савичевых решила остаться в Ленинграде, держаться вместе, помогать фронту. Мать - шила обмундирование для бойцов. Лека, из-за плохого зрения, в армию не попал и работал строгальщиком на Адмиралтейском заводе, сестра Женя точила корпуса для мин, Нина была мобилизована на оборонные работы. Василий и Алексей Савичевы, два дяди Тани, несли службу в ПВО (противовоздушной обороны)

Таня тоже не сидела, сложа руки. Вместе с другими ребятами она помогала взрослым тушить «зажигалки», рыть траншеи. Но кольцо блокады быстро сжималось - по плану Гитлера, Ленинград следовало «задушить голодом и сровнять с лицом земли». Однажды не вернулась с работы Нина. В этот день был сильный обстрел, дома беспокоились и ждали. Но когда прошли все сроки, мать отдала Тане, в память о сестре, ее маленькую записную книжку, в которой девочка и стала делать свои записи.

Сестра Женя умерла прямо на заводе. Работала по 2 смены, а потом еще сдавала кровь, и сил не хватило. Скоро отвезли на Пискаревское кладбище и бабушку – сердце не выдержало. В «Истории Адмиралтейского завода» есть такие строки: «Леонид Савичев работал очень старательно, хотя и был истощен. Однажды он не пришел на смену - в цех сообщили, что он умер…».

Таня все чаще открывала свою записную книжку – один за другим ушли из жизни ее дяди, а потом и мама. Однажды девочка подведет страшный итог: «Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

Таню же, потерявшую сознание от голода, обнаружили служащие специальных санитарных команд, обходившие ленинградские дома. Жизнь едва теплилась в ней. Вместе со 140 другими истощенными голодом ленинградскими детьми девочку эвакуировали в Горьковскую (ныне – Нижегородская) область, в поселок Шатки. От города на Неве рабочий поселок Шатки отделяют 1300 километров по железной дороге. Шесть десятилетий назад там, в глубоком тылу, располагались госпитали и детские дома с эвакуированными с захваченных фашистами территорий детьми. От берегов Ладоги до горьковской глубинки поезд, в котором ехала Таня Савичева, добирался несколько дней.

- Встречать этот эшелон к станции вышло очень много народа, - рассказывает создатель шаткинского музея, посвященного Тане Савичевой, преподаватель истории Ирина Николаева. - Раненых в Шатки привозили постоянно, но на этот раз людей предупредили, что в одном из вагонов будут находиться дети из блокадного Ленинграда. Поезд остановился, однако из открывшейся двери большого вагона так никто и не вышел. Большая часть ребятишек попросту не могла встать с кроватей. Те, кто решился заглянуть внутрь, долго не могли прийти в себя. Вид детей был страшен - кости, кожа и дикая тоска в огромных глазах. Женщины подняли невероятный крик. «Они же живые еще!» - успокаивали их сотрудники НКВД, сопровождавшие поезд. Практически сразу люди стали нести к тому вагону продукты, отдавали последнее. В результате в помещение, подготовленное для детского дома, детей отправили под конвоем. Человеческая доброта и самый маленький кусок хлеба с голодухи запросто могли убить их.

Дети приходили в себя очень медленно. Постепенно некоторые из них стали вставать и выходить на улицу. Местных жителей шокировало то, что ленинградские дети ели траву. Их много раз пытались остановить, но это не помогало.

Врачи в течение 2-х лет сражались за жизнь юной ленинградки – Тани Савичевой -, но гибельные процессы в ее организме оказались необратимыми. У Тани тряслись руки и ноги, ее мучили страшные головные боли. 1 июля 1944 года Таня Савичева скончалась. Ее похоронили на поселковом кладбище, где она и покоится под мраморным надгробием. (фото могилы Тани Савичевой )Рядом - стела с барельефом девочки и страничками из ее дневника. Танины записи вырезаны и на сером камне памятника «Цветок жизни», под Санкт-Петербургом, на 3-ем километре блокадной «Дороги Жизни».

Прошло 65 лет со снятия блокады, но каждый житель нашего города и всей страны помнит и чтит память Тани. У её могилы всегда живые цветы, стоят люди у страниц её дневника, приходят к дому, где он был написан, дети рисуют её портреты (показ презентации). Помните и вы! Помните всегда!!!

Те, кто был ребёнком в блокадном Ленинграде, сейчас живут, трудятся, растят внуков и правнуков. Но те годы им не забыть никогда. В нашей школе работают жители блокадного Ленинграда – Лариса Владимировна, Кира Александровна. с вами детскими воспоминаниями.

Завтра 65-я годовщина освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Завтра в семь часов вечера в память о погибших зажгутся в окнах горожан свечи! Зажгите и вы свою свечу! Помните в каком героическом, замечательном и красивом городе вы живёте. Какими сильными, смелыми и мужественными были ваши бабушки и дедушки!