Архитектура модерна в русской литературе (в контексте урока по истории)
статья по истории

Архитектура модерна в русской литературе

Для нашей работы ценным является проблема исследования архитектуры петербургского модерна в литературе. Рассматривая петербургский модерн в оценках поэтов и писателей «серебряного века» (А. Ахматовой, О. Мандельштама, А. Блока, В. Брюсова и др.)  В.Г. Исаченко, отмечает, что для них, «Петербург – город-призрак, город «мертвых домов», «коридоров улиц», грязных захламленных дворов»^[1]. В литературе превалировало трагическое, тревожное ощущение нового, модернизирующегося  Петербурга с его быстро изменяющимся видом.

Так, у известнейшего поэта-символиста В. Брюсова отношение к модерну было сложным и противоречивым. Он одним из первых распознал и зафиксировал образы нового, капиталистического города, показав его антигуманную направленность.  В стихах поэта содержатся изображения новых сооружений и домов:

«много зданий – высоких, длинных»;

«нам страшны размеры громадные безвестной растущей тюрьмы»;

«застывшие громады домов», «теснина мертвых домов»;

«неподвижные здания»;

 «в городе я, как в могиле»;  

«недвижные дома как тысячи могил»;

«здания – хищные звери»^[2].

На рубеже столетий новая архитектура представлялась В. Брюсову, чужой и чуждой. В период строительного «бума» поэты чувствовали намного глубже, чем сами архитекторы, для них основным оставался человек. В.Я. Брюсов ходил по питерским улицам, осматривая строящиеся дома, отмечал надстройки, перестройки и трансформации фасадов старых зданий. Пересиливая личные пристрастия (главным образом, классицизм), он старался постигнуть новую, появляющуюся эстетику. Мотив зодчества ярко слышится в произведениях поэта: «Воздвиглись здания из стали и стекла, дворцы огромные, где вольно бродят взоры»^[3]. Новая архитектура как отталкивает, так и притягивает Брюсова. Он демонстрирует выразительный образ Петербурга: «Стальной, кирпичный и стеклянный, сетями проволок обвит, ты – чарователь неустанный, ты – не слабеющий магнит»^[4]. На основании своих наблюдений и размышлений, поэт заключил: «Я наблюдаю современную архитектуру. Не ей бороться с жизнью и так, пусть она подчинится. Художник, найди красоту в магазинах, в лестницах, в трубах! Не надо колонн: но пусть вывеска на твоем доме не безобразит его, а служит к его совершенству. И это возможно»^[5].

У А. Блока новый Петербург также вызывал противоречивые эмоции и чувства, одновременно был близок и враждебен. Поэт всматривался в окраины города – фабричные заставы, в бескрайне длинные линии улиц и домов, пустынных площадей, переулков: «За городом вырос пустынный квартал»^[6].  Для А. Блока Петербург – многоликий город, «пузатый паук-город», город с «серокаменным телом»^[7]. Петербург для поэта, с одной стороны – совершенно реален, с другой –  полуфантастичен.  В стихах Блока практически отсутствуют конкретные архитектурные детали, а содержится поэтический, весьма личный образ города в движении, вечном беспокойстве и волнении. Петербургский поэт в своих стихах, поэмах, цикле «Город» Блок  представил не отдельные отображения города, но целые художественные обобщения. Он показал своеобразие новых зданий их характерность. Блок  чувствовал одиночество человека в каменных лабиринтах петербургских улиц и переулков. Сергиевскую улицу (сегодня Чайковского) после реорганизаций в начале века он наименовал «непристойной». Блок абсолютно точно ощутил кризис культуры и архитектуры этого периода, преходящий характер модерна.

Поэт, прозаик А.Белый  продемонстрировала сходное отношение к городу модерна.  В своем эпическом романе «Петербург» он говорит о домах-кубах, квадратах, параллелепипедах, всевозможных коробках, мрачных стенах, среди которых – «дом огромный и серый»^[8]. А. Белый отмечал запущенность, отсутствие элементарного благоустройства.
Старые домики были сменены «каменными великанами». Поэт подчеркивает, что эти великаны-дома имеют «взгляды каменные, злобные, холодные», а люди как тени, призраки. Образ города у А. Белого будто ненастоящий, искусственный, он предназначен только для избранных. Белый, как и Блок, замечает «высоковерхий бок дома», «двух египтян», которые «на руках возносили балкон», «подъезды, кариатиды, карнизы кирпичных балконов», «песочного цвета дома о пяти этажах»^[9]. Дом – «громадина», подавляющая, порабощающая и мучащие человека. Поэт указывает на социальные контрасты, как элементы капиталистического города.

А.М. Ремизов в романе «Крестовые сестры» (1910) создал образ дома нового Петербурга. «Бурков дом» – символ времени, со своими богатыми и бедными жильцами, большими и маленькими квартирами, своим несообразным бытом: «Бурков дом –  весь Петербург!», «Бурков дом – сущая Вязьма!»^[10]. В произведениях писателя  Петербург – «подновляющийся и подстраивающийся» – реальный и мистический^[11].

А.И. Куприн так же не принимал облик нового, буржуазного Петербурга. Он хорошо понимал, какую роль новая архитектура играет в формировании города, и что он чужд многим людям. А.И. Куприн четко противополагал классический Петербург и «холодный», «чиновный» город начала ХХ  столетия^[12]. «Русские писатели, как никто, поняли и показали этот трагизм. С одной стороны, архитектура модерна являлась выражением протеста против мещанства, всего костного, отжившего, с другой, олицетворяла крайний индивидуализм, «уход в себя». Двойственная природа явления очевидна – романтический протест и потакание тем же буржуазным (а значит, и мещанским) вкусам»^[13].

Упоминания об архитектуре модерна звучат в стихах А. Ахматовой, где она дает резкую оценку эту направлению: «…Но, впрочем, город мало изменился. / Не я одна, но и другие тоже / Заметили, что он подчас умеет / Казаться литографией старинной, / Не первоклассной, но вполне пристойной, / Семидесятых, кажется, годов. / Особенно зимой, перед рассветом, Иль в сумерки - тогда за воротами / Темнеет жесткий и прямой Литейный, / Еще не опозоренный модерном, / И визави меня живут – Некрасов / И Салтыков…»^[14].

Е.И. Замятин создал выразительный, запоминающийся образ дома периода модерна создал: «Одиноким шестиэтажным миром несется корабль по каменным волнам среди других одиноких шестиэтажных миров, огнями бесчисленных кают сверкает корабль в разбушевавшемся каменном океане улиц»^[15].

Образ Петроград у поэта Саши Черного – очень мрачен: «дом сумасшедших», где «громады стен с утра влекут к бессилью, твердя глазам: мы ничего не ждем». Поэт говорит о «сером люке двора» и о том, как «все черней и неверней уходит стена»^[16].

В творчестве В. Маяковского новый Петербург и его архитектура  занимали важное место. Он ощущал характерность новой архитектуры в ее бесчеловечности. «Последняя Петербургская сказка» Маяковского, говорит о том, что человеку одиноко и тоскливо в городе, где «под пьяные клики строится гостиница «Астория»». В поэмах «Про это» и «Хорошо»  подчеркивается бесчеловечность города начала века: «Здесь город был. Бессмысленный город»^[17].

Остро и выразительно в своих стихах представляет Петербург Н. А Заболоцкий, восхищаясь и иронизируя: «Огромный дом, виляя задом, летит в пространство бытия»^[18]. Поэт  изобразил Обводный канал, Дом книги, над башней которого «рвался шар крылатый», как «замки» заводские корпуса, Народный дом – «курятник радости, амбар волшебного житья»^[19].

Итак,  термин «модерн» в начале XX столетия широко использовался в науке при рассмотрении художественных явлений мировой культуры рубежа веков. В последствие данный термин интерпретировался как знак отрицательного качества в изобразительном искусстве и архитектуре. В 60-е –70-е гг. XX века происходит перелом в оценке стиля модерн – этот термин перестал носить негативную окраску, получил широкое применение.