Посещение станции

                  юных  туристов.

         Экскурсия «Русская изба».

                      Экскурсия

             «Русское чаепитие».

                       3 класс б

            Учитель Квасова Н.В.

РУССКОЕ ЧАЕПИТИЕ

Известно: русскому человеку без чая жить невозможно. И сегодня, в 21 веке, семьи собираются за общим столом не для обеда или ужина, а для чаепития. Русские пьют по любому поводу и без оного.

Русская традиция чаепития - старейшая и самая сильная в континентальной Европе. Русские познакомились с чаем примерно тогда же, когда и англичане - в первой половине XVII века. Но по-настоящему любимым этот напиток начал становиться только в конце XVIII века.

Чай пили несколько раз в день. Именно с него день и начинался, будь то дворец в Царском Селе или провинциальная усадьба с ее размеренным и неторопливым бытом. По воспоминаниям приближенных, государь Александр 1 весной и летом в 7-м часу утра "кушал чай, всегда зеленый, с густым сливками и поджаренными гренками и белым хлебом". "Кушал чай" он также в 9-м часу вечера.

Подобный распорядок сохранялся и в дворянском быту на протяжени нескольких десятилетий. По воспоминаниям Н.В. Давыдова о Москве пятидесятых и шестидесятых годов Х1Х столетия, "домашняя жизнь московской интеллигентной семьи, обладающей известным достатком, внешне протекала в строго определенном порядке, который редко нарушался. Рано утром, пока господа почивали, в сенях у "черного хода" или в кухне ставился самовар, а в столовой накрывался стол для утреннего чая. К 8 часам вся младшая часть семьи в сопровождении педагогического персонала обязательно собиралась за чайным столом, и тут происходили пререкания и раздоры из-за права на ручку калача и пенки от сливок. В 9 часов вечера сервировался в столовой чай, затем дети шли спать, а кроме того, гостей, приходивших в семейные дома "запросто, "на огонек", угощение полагалось самое простое: яблоки, иногда апельсины и домашние сладости, впрочем, фигурировали и конфеты от входившего в моду Эйнема, пряники от Педотти (кондитера с Тверской) и "les quatre mendiants" ("четыре нищих") - изюм, чернослив, фисташки и миндаль".

Сервированный к чаю стол накрывался тонкой крахмальной скатертью. До конца ХУШ века они делались из голландского полотна. С начала Х1Х века вошли в обиход льняные скатерти русского производства, особенно популярными были ярославские скатерти и салфетки, часто голубые с белым. На стол рядом с самоваром, как правило, серебряным, ставился серебряный или фарфоровый чайник с ситечком, сахарница со щипчиками. Предпочитался сахар-рафинад, поскольку песок делал чай мутным. Обязательно ставилась чайница (часто хрустальная в серебряной оправе) и рядом клалась особой формы ложечка для чая, так как чай заваривался прямо за столом. Чай пили из стеклянных стаканов с блюдцами. Постепенно стаканы стали заменяться фарфоровыми чашками, но традиция чаепития из стаканов долго сохранялась в Москве, перейдя затем в обычную сервировку трактирного чайного стола.

На чайный стол ставилась корзина с булочками-бриошами, сухариками, калачами. Кроме этого обязательно подавалось несколько сортов варенья и сливки. Сливками в то время называли загустевшее молоко, подвергшееся выпариванию и состоявшее из пенок.

С конца ХУШ века в употребление вошел чай с ромом. Е.В. Лаврентьева приводит следующий анекдот, относящийся к этому времени: "Известный Барков, придя к Ивану Ивановичу Шувалову, угащиваем был от него чаем, причем приказал генерал своему майордому подать целую бутылку настоящего ямайского рому, за великие деньги от торговавшего тогда некоторого английского купца купленную. Разбавляя же оным чай и помалу отливая да опять разбавляя, усидел Барков всю бутылку, а потом стакан на блюдце испрокинувши, приносил за чай свое его превосходительству благодарение. Почему, намеряясь над оным сострить, предложил ему сей вельможа еще чаю. На сие Барков: "Извините, ваше превосходительство, ибо я более одного стакана никогда не употребляю".

В этот цитате мы знакомимся с обычаем переворачивать стакан и чашку в конце чаепития. Перевернутая вверх дном или прикрытая блюдцем чашка означала, что больше наливать чай не следует. Постепенно этот обычай изменился - с Запада пришла манера класть в чашку ложку - именно это стало знаком окончания чаепития.

Правила хорошего тона указывали также, что нельзя дуть на чай и наливать его в блюдце. Русская традиция чаепития предполагала употребление этого напитка с сахаром, сладостями и едой. Известна история о встрече в 1802 году в одной из мюнхенских гостиниц князя Шаховского с Гете. Поэт пригласил князя на чай. Тот, не увидев на столе ничего, кроме чая, без церемоний заказал бутерброды и что-то сдобное. Вечер прошел очень приятно, в беседах о германской и русской литературе. К удивлению Шаховского, на следующий день он получил счет за все съеденное, который Гете отказался оплатить, поскольку приглашал князя только на чай.

В знатных домах Москвы и Петербурга чай подавали самых лучших сортов - черных, желтых, зеленых. Высоко ценились цветочные чаи, под которыми имелись ввиду не ароматизированные, наподобие китайского жасминного, а сорта, приготовленные из верхушечных почек чайного куста ("пекое"). Такой чай отличался особо тонким и изысканным ароматом. Попадали на русские столы, например - в петербургском доме известного гастронома П.Д. Дурново, и редчайшие сорта желтого чая, в том числе ценнейший "мандаринский" сорт, до Западной Европы практически не доходивший.

Большое значение имели и способы заварки. Ценился хорошо заваренный, но не слишком крепкий и не прокипяченный чай с правильным соотношением заварки и воды. Вот какова была реакция писателя И.А. Гончарова ("Фрегат Паллада") на непривычно крепкий чай: "Да чай это или кофе?" ... "Tea, tea"..."Не может быть, отчего же он такой черный?". Попробовал - в самом деле та же черная микстура, которую я, под видом чая, принимал в Лондоне".

Вплоть до середины Х1Х века чай, оставаясь дворянским напитком, приобретал все большую популярность в других социальных слоях, в первую очередь в купеческой, а затем и в самых широких городских кругах. При этом он, однако, никогда не отдавал завоеванных позиций, продолжая быть незаменимым напитком в самых привилегированных кругах. Вот как описывает летние народные гулянья в Москве уже упоминавшийся мемуарист Н.В. Давыдов: они проводились "сперва в Марьиной роще, а потом в Сокольниках, обходились без балаганов, но зато на траве, в тени деревьев устанавливались столики с тут же ставившимися и приятно дымившимися на свежем воздухе самоварами, и происходило усиленное чаепитие. (...) Элегантная публика, съезжавшаяся из Москвы по вечерам в Петровский парк, когда было поменьше пыли, каталась там по аллеям верхом и в экипажах, а затем у круга, недалеко от Петровского дворца, рассаживалась на садовые скамейки и на стулья за столики, наблюдая друг за другом, и пила тоже, но уже хорошо сервированный чай".

Необычайная популярность чая в купеческой среде порождала и новые обычаи. И.А. Белоусов в своих воспоминаниях о Москве последних десятилетий Х1Х века рассказывает об одном из них: "На другой день после благословения жених приезжал к невесте с гостинцами; он привозил голову сахару, фунт чаю и самых разнообразных гостинцев - конфет, орехов, пряников, и все это привозилось в довольно большом количестве целыми кульками; делалось это потому, что невеста все предсвадебное время приглашала гостить к себе подруг, которые помогали готовить приданое: все мелкие вещи, начиная с носовых платков, салфеток и пр., надо было переметить уже новыми инициалами - с фамилией жениха. После этого жених становился своим человеком в доме невесты: он ездил к ней почти каждый день, привозил с собой своих товарищей, и тогда устраивались вечеринки с пением, танцами, играми".

         Проникнув в среду ремесленников, чай к концу Х1Х века занял не последнее место в их образе жизни. Как вспоминал И.А.Белоусов, работа в мастерских начиналась в 5-6 часов утра. Хозяин вставал раньше всех, выходил в мастерскую и начинал будить мастеров. "Проснувшись и умывшись, мастера уходили в трактир пить чай, а ученики прибирали мастерскую - чая им не полагалось. Утренний чай был на хозяйский счет, но некоторые хозяева поили мастеров чаем дома".

В тех же мемуарах рассказывается о том, что во время Великого поста на базаре можно было увидеть торговцев баранками, которые "над своими возами укрепляли на длинном шесте вместо вывесок огромную, в несколько фунтов, баранку. У этих торговцев и в продаже имелись такие крупные баранки. Какой-нибудь мастеровой покупал большую баранку, надевал ее на плечи и гулял с нею по базару, а потом шел в трактир и пил с этой баранкой чай". Чай во время поста "подавали с постным сахаром, с медом или изюмом и даже, по желанию, с миндальным молоком".

Трактиры к концу Х1Х века стали играть огромную роль в деловой жизни Москвы. Их количество постоянно росло. Больше всего их возникало вблизи от торгового центра, располагавшегося между улицами Никольской, Ильинкой Варваркой. В романе П.Д. Боборыкина "Китай-город" эти трактиры как бы символизировали бурно развивающуюся экономическую жизнь. "Куда ни взглянешь, везде воздвинуты хоромины для необъятного чрева всех "хозяев", приказчиков, артельщиков, молодцов. Сплошная стена, идущая до угла Театральной площади, - вся в трактирах... Рядом с громадиной "Московского" - "Большой Патрикеевский". А подальше, на перекрестке Тверской и Охотного ряда, - опять каменная многоэтажная глыба, недавно отстроенная: "Большой новомосковский трактир". А в Охотном - свой, благочестивый трактир, где в общей зале не курят...".

Русская изба

Русское жилище как и жилище любого народа имеет много разных типов. Но есть общие черты, который характерны для жилья разных слоев общества и разных времен. Прежде всего русское жилище - это не отдельный дом, а огражденный двор, в котором сооружалось несколько строений, как жилых, так и хозяйственных. Жилые носили наименования: избы, горницы, повалуши, сенники. Изба было общее название жилого строения. Горница, как показывает само слово, было строение горнее, или верхнее, надстроенное над нижним, и обыкновенно чистое и светлое, служившее для приема гостей. Название повалуши характерно для восточных губерний, и значило кладовую, обыкновенно холодную. В старину, хотя повалуши и служили для хранения вещей, но были также и жилыми покоями. Сенником называлась комната холодная, часто надстроенная над конюшней или амбаром, служившая летним жилым помещением.

Еще в 17 веке в Москве двор даже знатного человека представлял собой территорию, обнесенную каменным забором, застроенную несколькими каменными зданиями, между которыми торчали деревянные здания, избы, горницы, светлицы и множество изб людских и служебных, многие из которых были соединены крытыми переходами.

У простолюдинов избы были черные, т.е. курные, без труб; дым выходил в маленькое волоковое окно; при собственно так называемых избах были пристройки, называемые комнатами. “В этом пространстве жил бедный русский мужик ... часто вместе со своими курами, свиньями, гусями и телками, посреди невыносимой вони. Печь служила логовищем целому семейству, а от печи поверху под потолок приделывались полати. К избам приделывались разные пристенки и прирубки. У зажиточных крестьян, кроме изб, были горницы на подклети с комнатами, т.е. двухэтажные домики. Курные избы были не только в городах, но и в посадах и в 16 веке и в самой Москве. Случалось, что в одном и том же дворе находились и курные избы, называемые черными, или поземными, и белые с трубами, и горницы на нижних этажах”.

Крестьянское жилище обычно представляло собой комплекс построек, обслуживавший различные нужды крестьянской семьи, причем на первый план чаще выступают не бытовые, а хозяйственные ее потребности, хотя в реальной жизни отделить одни от других  весьма затруднительно. Следовательно, историческое развитие крестьянских построек тесно переплетено с историей развития крестьянского хозяйства, с технологией процессов, развитием орудий труда.

Как правило, жилища богатых и бедных крестьян в деревнях практически отличались добротностью и количеством построек, качеством отделки, но состояли из одних и тех же элементов. Все постройки в буквальном смысле слова рубились топором от начала до конца строительства, хотя в уездных городах, с которыми крестьянские хозяйства поддерживали рыночные связи, были известны и применялись и продольные и поперечные пилы. Эта приверженность традициям видна и в том, что еще в 18 веке большая часть населения предпочитала отапливать жилища “по-черному”, т.е. печи в избах ставились без печных труб. Этот консерватизм прослеживается и в организации самого комплекса крестьянских жилых и хозяйственных построек.