Дети войны. Литературно-музыкальная композиция
материал

Дети войны

Литературно-музыкальная композиция

Звучит в записи «Прощание  славянки»

Чтец.  Мирное небо над крепостью Бреста.

           В тесной квартире счастливые лица.

           А за окном красота новолунья.

           Шепчутся с Бугом плакучие ивы.

           Год сорок первый, начало июня –

           Все еще живы… Все еще живы…

На экране фрагменты о днях войне.

Ведущий. Каждому человеку ясно: дети – это святое, они не воюют, они не вооружены. Они беззащитны и никакой опасности для германского рейха не представляют. Однако фашизм их зверски уничтожал. Уничтожал с бОльшим садизмом и жестокостью, чем взрослых.

                 Враги зверски расправлялись с мирным населением оккупированных территорий, а истребление детей было еще более страшным преступление гитлеровцев. Детей, родившихся в лагерях, эсэсовцы отбирали у матерей и умерщвляли. В случае сопротивления направляли в газовую камеру. Большей жестокости не знала наша планета, чудовищней зверства не бывает на свете. Разве можно такое предать забвению?..

Чтец. 

Стихотворение Мусы Джалиля «Варварство».

Они их собрали

Спокойно до боли

Детишек и женщин и выгнали в поле.

И яму себе эти женщины рыли…

Фашисты стояли, смотрели, шутили.

Потом возле ямы поставили в ряд

Детишек и женщин, и хилых ребят…

Поднялся наверх хищноносый майор,

На этих людей посмотрел он в упор.

А день был дождливый:

Касалися луга свинцовые тучи, толкая друг друга.

Своими ушами я слышал тогда, как реки рыдали,

Как выла вода,

Журчали ручьи, словно малые дети…

Я этого дня не забуду до смерти!

И в ужасе дети прижались в подолы,

Но звук автомата сумел вдруг прервать проклятье,

Что бросила извергам мать.

У сына дрожали ручонки и губки,

Он плакал в подол её выцветшей юбки.

Всю душу её на куски разрывая,

Сын будто кричал, уже всё понимая:

• Стреляют! Укрой! Не хочу умирать!

Нагнувшись, взяла его на руки мать,

Прижала к груди:

• Ну, не бойся. Сейчас не будет на свете, мой маленький, нас.

Нет, больно не будет. Мгновенная смерть.

Закрой только глазки, не надо смотреть.

А то палачи закопают живьём… Нет! Лучше от пули мы вместе умрём.

Он глазки закрыл… Пуля в шею вошла.

Вдруг молния два осветила ствола

И лица упавших, белее, чем мел…

И ветер вдруг взвизгнул! И гром загремел!

Планета! Живешь миллионы ты лет,

Садам и озерам числа твоим нет,

Но видела ль ты хоть единственный раз

Позорнее случай, чем тот, что сейчас?!

Страна моя! Правда на знамени алом.

Омыто то знамя слезами немало.

Огнями той правды громи палачей!

За детскую кровь и за кровь матерей.

Чтец.

Его я узнал не из книжки –

Жестокое слово – война!

Прожекторов яростной вспышкой

К нам в детство врывалась она.

Смертельными тоннами стали,

Сиреной тревоги ночной.

В те дни мы в войну не играли –

Мы просто дышали войной.

Ведущий.

Дети встретили войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохой, кто-то подростком. Кто-то был на пороге юности. Война застала их в столичных городах и маленьких деревеньках, дома и в гостях у бабушки, в загородном лагере, на переднем крае и в глубоком тылу.

Раздаются звуки взрывов, затем звучит первый куплет песни «Священная война». В это время на сцену выходят участники «дневниковых записей».

Ведущий.

Перед нами фрагменты дневниковых записей и воспоминаний о своем военном детстве инженеров, военных, рабочих, врачей, ученых…

Ученица.

В начале войны мне было 12 лет. Моя семья из Москвы не эвакуировалась. В первый год войны школы не работали, но мы не сидели сложа руки. Мы собирали медицинские пузырьки и сдавали их в госпитали. А весной и летом нас вывозили на сбор крапивы, из которой в госпиталях варили щи. Мы, дети, во время бомбежек дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы. (Т.С. Ивлева, полиграфист.)

Ученица.

И вдруг война, страшная война. А мне – 14 лет, жизнь только начиналась. Снаряды, бомбы, трупы, кровь, плен, тогда и смерти в глаза не раз смотрела. Почти три года была узницей фашистских лагерей, а шла война, и так хотелось мстить за всех погибших и за слезы матерей, детей. Я испытывала страх и ужас, в плену прошла моя юность. (Ю.Н. Никитина.)

Ученик.

Война застала нашу семью, семью военного врача под Брестом 22 июня 1941 года. На моих глазах погибли мать и сестра. Мне было девять с половиной лет. Я был подобран двумя солдатами, и мы стали выходить из окружения, пробираясь к своим. Мы перешли фронт, и меня зачислили воспитанником, сыном полка, в специальную разведроту при штабе 4-ой армии. Я выполнял задания по разведке, но в начале 42-ого года попал под обстрел, был ранен и слегка контужен. Меня отправили на лечение в тыл… (Ю.Г. Подтыкайлов, инженер-механик.)

Ведущий.

Страшная зима 1941 года. Блокада Ленинграда. В уголке булочной стоит маленькая девочка лет семи. Люди, едва державшиеся на ногах, все до единого, проходя мимо девочки, отламывали от своего скудного пайка маленький кусочек хлеба, по пять-десять граммов, - хотя для каждого это был кусочек жизни. Они думали, что девочка начнет его тут же жадно есть, но этого не случилось. Она рассказала, что вчера умерла мама, а дома осталась маленькая сестренка. Она плачет и просит есть. Этот хлеб – для нее.

В осажденном городе работало 39 школ. Местом учебы стали и некоторые бомбоубежища. В жутких условиях, когда многим не хватало еды, воды, дров, тепла и одежды, многие ленинградские дети учились. Многие шатались от голода, сильно болели. Случалось, что ученики умирали – не только дома, по дороге в школу, но и в классе.

Звучит трагичная мелодия.

Чтец.

Девчушка руку протянула

И головой – на край стола.

Сначала думали – уснула.

А оказалось – умерла.

Никто не обронил ни слова,

Лишь хрипло, сквозь метельный стон

Учитель выдавил, что снова

Уроки после похорон.

Ведущий.

Погибали дети не только на фронтах, но и в оккупированных фашистами городах, и в блокадном Ленинграде. Что чувствовали и переживали эти дети? Об этом расскажут записи лениградской девочки Тани Савичевой.

Ученица.

«Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года. Лена умерла 17 марта в 6 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи 1942 года. Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра1942 года. Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня…»

Ведущий.

Это написано одиннадцатилетней школьницей, которая ненамного пережила своих близких. А вот воспоминания тех, кто выжил.

Ученица.

Я родилась в Ленинграде, поэтому и блокада Ленинграда была мне предначертана судьбой. Зимой 1941-1942 года не стало отопления, света, воды, и стены дома промерзли на 20-30 сантиметров. В ту пору на окнах была светомаскировка, которая скрывала свет иногда горевшей свечи и помогала маме убедить меня, ребенка, что это ночь (даже если это день), а ночью никто не кушает, надо терпеть. Блокадный паёк – 120 граммов хлеба из смеси опилок и муки. А есть очень хотелось, и чувство голода – это одно из устойчивых воспоминаний моего детства… (Л.Т. Шепелева, профессор, доктор исторических наук.)

Звучит музыка, все ученики становятся на заднем плане, выходят по очереди.

Ведущий .

Они прикрыли жизнь собою,

Жизнь начинавшие едва.

Чтоб было небо голубое,

Была зеленая трава.

И вновь – весна… И солнце светит ясно.

Вот детский смех послышался вдали…

Но кто сказал, что жили вы напрасно?

Но кто сказал, что зря боролись вы?

Кто так сказал, не знал, наверно, горя

И не видал он материнских слез,

Не видел он могил и после боя

Не видел тех, кто это перенес.

3 ученика.

Чтоб снова на земной планете

Не повторилась  той беды,

Нам нужно,

Чтобы наши дети

Об этом помнили,

Как мы!

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война:

Ведь эта память – наша совесть

Она

Как сила нам нужна…

Сегодня праздник входит в каждый дом,

И радость к людям с ним приходит следом.

Мы поздравляем вас с великим днем,

С днем нашей славы!

С Днем Победы!

Звучит песня «День победы». Импровизированный салют из  хлопушек.