Литературная гостиная "Душа, не знающая меры"
методическая разработка (11 класс) на тему

« Душа, не знающая меры …»

Вечер в литературной гостиной, посвященный

поэтическому творчеству   М. И. Цветаевой

Цель: познакомиться с биографией и творчеством М. И. Цветаевой , проникнуть в поэтический мир женской души.

Форма проведения: возможен вариант моноспектакля или композиция из нескольких исполнительниц, каждая выступает в роли М.Цветаевой в разные периоды её жизни

                                                                  Ход вечера

1 исполнительница. Трудно говорить о такой безмерности, как  поэт. Откуда начать? Чем закончить?   «Вся моя жизнь – роман с собственной душой. Мне ничего не нужно, кроме своей души!»

                                                          МОЛИТВА

                               Христос и Бог! Я жажду чуда

                               Теперь, сейчас в начале дня!

                               О, дай мне умереть, покуда

                               Вся жизнь как книга для меня.

                               Ты мудрый, ты не скажешь строго:

                               «Терпи, ещё не кончен срок».

                               Ты сам мне подал – слишком много!

                               Я жажду сразу – всех дорог!

                                Всего хочу: с душой цыгана

                                Идти под песни на разбой,

                                За всех страдать под звук органа

                                И амазонкой мчаться в бой;

                                Гадать по звёздам в чёрной башне,

                                Вести детей вперёд, сквозь тень…

                                Чтоб был легендой – день вчерашний,

                                                  Чтоб был безумьем – каждый день.

                                Люблю и крест, и шёлк, и краски,

                                                  Моя душа мгновений след…

                                Ты дал мне детство – лучше сказки

                                И дай мне смерть – в семнадцать лет!

(Звучит фонограмма песни на стихи М.И.Цветаевой «Хочу у зеркала»)

  1 ведущая.  Из книги М.Цветаевой «Мой Пушкин»

                                           Тайна Красной комнаты.

В красной комнате был тайный шкаф. Запретный шкаф. Запретный плод. Этот плод – том, огромный сине-лиловый том с золотой надписью вкось – «Собрание сочинений А.С. Пушкина».

Но до тайного шкафа было другое, была картина в спальне матери «Дуэль». Снег, чёрные прутья деревец, двое чёрных людей проводят третьего, под мышки, к саням – а ещё один, другой, спиной отходит. Уводимый – Пушкин, отходящий – Дантес… Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз.

Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта – убили. С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова – убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали всё моё младенчество, детство, юность – я поделила мир на поэта – и всех, и выбрала – поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать поэта – от всех, как бы все эти ни одевались и ни назывались.

Пушкин меня заразил любовью. С л о в о м – л ю б о в ь …

2 ведущая. «… Мне было шесть лет, и это был мой первый музыкальный год в музыкальной школе Зограф – Плаксиной, в Мерзляковском переулке, был, как это тогда называлось, публичный вечер – рождественский. Давали сцену из «Русалки», потом Рогнеду – и:

                                         Теперь мы в сад перелетим,

                                         Где встретилась Татьяна с ним.

Скамейка. На скамейке – Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садится, а она встаёт.  Оба стоят. И говорит только он, всё время, долго, а она не говорит ни слова.

И тут я понимаю: что рыжий кот, Августа Ивановна, куклы – не любовь, что – это любовь. Когда скамейка, на скамейке она, потом приходит он и всё время говорит, а она не говорит ни слова.

                                (Чтение по ролям двумя ведущими)

МАТЬ: Что же, Муся, тебе больше всего понравилось?

МАРИНА: Татьяна и Онегин.

МАТЬ: Что? Не «Русалка», где мельница, и князь, и леший? Не Рогнеда?

МАРИНА: Татьяна и Онегин.

МАТЬ: Но как же это может быть?.. Ты же там ничего не поняла. Ну, что ты там могла понять?

МАРИНА: Молчу…

МАТЬ (торжествующе): Ага, ни слова не поняла, как я и думала. В шесть лет. Ну, что же там могло понравиться?

МАРИНА: Татьяна и Онегин.

МАТЬ: Ты совершенная дура и упрямее десяти ослов. Я её знаю, теперь будет всю дорогу на извозчике на все мои вопросы повторять: Татьяна и Онегин. Прямо не рада, что взяла … Ну, почему, Татьяна и Онегин?

Я молча, полными словами:

- Потому что – ЛЮБОВЬ!

1 ведущая. Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь… И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись, одновременно в двух (в неё немножко больше), ни в них двух, а в их ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ… Скамейка, на которой они не сидели, оказалась предопределяющей.

        (Чтение стихотворения М.Цветаевой «Книги в красном переплёте»)

Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда – когда расставались, никогда, когда садились, всегда – когда расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он НЕ любил (я это поняла), потому и не сел, любила ОНА, потому и встала, они ни минуты не были вместе… он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушёл, она осталась. Так, что если поднять занавес она одна стоит, а может быть опять сидит, потому что стояла она, только потому, что он стоял. А потом рухнула, и так будет сидеть вечно. Татьяна на той скамейке  сидит вечно.

Эта первая моя любовная сцена предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь обрекла.

                            Одна половинка окна растворилась.

                            Одна половинка души показалась.

                            Давай-ка откроем – и ту половинку

                            И ту половинку окна!

2 ведущая. В 1910 году, ещё не сняв гимназической формы, тайком от семьи, выпустила первый поэтический сборник «Вечерний альбом».

                    (Чтение по ролям двумя ведущими)

«Он предстал мне впервые в дверях нашего дома в ТРЁХПРУДНОМ. Звонок. Открываю. На пороге цилиндр. Из-под цилиндра непомерное лицо в оправе вьющейся недлинной бороды. Вкрадчивый голос.

ВОЛОШИН: Можно мне видеть Марину Цветаеву?

МАРИНА: Я.

ВОЛОШИН: А я Макс Волошин. К вам можно?

МАРИНА: Очень.

Прошли наверх, в детские комнаты.

ВОЛОШИН: Вы читали мою статью о вас?

МАРИНА: Нет.

ВОЛОШИН: Я так и думал и потому вам её принёс.

/Вся статья – самый беззаветный гимн женскому творчеству и семнадцатилетию/.

ВОЛОШИН: Она давно появилась, больше месяца назад, неужели вам никто не сказал?

МАРИНА: Я газет не читаю и никого не вижу. Мой отец до сих пор не знает, то я

         выпустила книгу. Может быть, знает, но молчит. И в гимназии молчат.

ВОЛОШИН: А вы в гимназии? Да, вы ведь в форме. А что вы делаете в гимназии?

МАРИНА: Пишу стихи.

1 ведущая. И вот беседа – о том, что пишу, как пишу, что люблю, как люблю полная отдача другому, вникание, проникновение, глаз не сводя с лица и души другого…

Какая бесконечная прелесть в словах: «Помяни… того, кто уходя, унёс, свой чёрный посох и оставил тебе эти золотые листья! Разве не вся мудрость в этом; уносить чёрное, а оставлять золотое».

2 исполнительница. (читает на фоне музыки К.Сен-Санса)

                                                    ДУША И ИМЯ

                                    Пока огнями смеется бал.

                                    Душа не уснёт в покое.

                                    Но имя Бог мне иное дал:

                                    Морское оно, морское!

                                    В круженье вальса, под нежный вздох

                                    Забыть не могу тоски я.

                                    Мечты иные мне подал Бог:

                                    Морские они, морские!

                                    Поёт огнями манящий зал,

                                    Поёт и зовёт, сверкая.

                                    Но душу Бог мне иную дал:

                                    Морская она, морская!

                «Слёзы: непроливающиеся, в счёт не идущие»

                «Как билась в своём плену

                 От скрученности и скрюченности…

                                   И к имени моему

                 МАРИНА – прибавьте: мученица».

2 ведущая. «Одно из жизненных призваний Волошина было сводить людей, творить встречи и судьбы. Убедившись сейчас… как люди на друзей скупы… насколько все и всех хотят для себя, ничего для другого, насколько страх потерять в людях сильнее радости дать, не могу не настаивать на этом врождённом Максимом свойстве: щедрости на самое дорогое.  Спасибо тебе, Макс, за Серёжу – за 1911 год. Коктебель. 1911 год – счастливый год моей жизни».

1 ведущая. СЕРГЕЙ ЭФРОН. Мы встретились 5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском, волошинском берегу. Я собирала камешки, он стал помогать мне – красивой грустной, кроткой красотой юноша… с поразительными, огромными, в пол-лица глазами.

Я загадала: если он подойдёт и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашёл тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от моих зелёных.

Нам 17 и 18 лет. Я решаю, чтобы ни было, с ним не расставаться и выхожу за него замуж.

     (Исполнение песни на стихи М.Цветаевой «Вот опять окно», музыка В.Дашкевича)

3 исполнительница                        ПСИХЕЯ

                        Не самозванка – я пришла домой,

                        И не служанка – мне не надо хлеба.

                        Я – страсть твоя, воскресный отдых твой,

                        Твой день седьмой, твоё седьмое небо.

                        Там, на земле, мне подавали грош

                        И жерновов навеша на шею.

                        - Возлюбленный! Ужель не узнаёшь?

                        Я ласточка твоя – Психея!

                        На тебе, ласковый мой, лохмотья,

                        Бывшие некогда нежной плотью.

                        Все истрепала, изорвала,

                        Только осталось, что два крыла.

                        Одень меня в своё великолепье

                        Помилуй и спаси.

                        А бедные истлевшие отрепья –

                        Ты в ризницу снеси.

2 ведущая. «Аля – Ариадна Эфрон – родилась 5 сентября 1912 года, в половине шестого утра, под звон колоколов. Я назвала её Ариадной, - вопреки Серёже, который любит русские имена, папе, который любит имена простые, друзьям, которые находят, что это салонно… Назвала от романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей жизнью».

АЛЕ: Были мы-

          Помни об этом в будущем,

                                верно, лихом!

          Я – твоим первым поэтом,

          Ты – моим лучшим стихом!

               (Ребята танцуют испанский танец под музыку из «Кармен-сюиты» Р.Щедрина)

4 исполнительница.

                                                   Ровно – полночь.                                        

                                                   Луна – как ястреб.                                      

                                                 - Что глядишь?                                            

                                                 - Так – гляжу.

                                                 - Нравлюсь? – Нет.

                                                 - Узнаешь? – Быть может.

                                                 - Дон-Жуан я.

                                                 -  А я – Кармен.                                            

                                                         КАРМЕН                                                                  1

                                        Божественно,  детски – плоско

                                        Короткое, в сборку, платье.

                                        Как стороны пирамиды,

                                        От пояса мчат бока.

                                        Какие большие кольца

                                        На маленьких тёмных пальцах!

                                        Какие большие пряжки

                                        На крохотных башмачках.

                                        А люди едят и спорят,

                                        А люди играют в карты.

                                        Не знаете, что на карту

                                        Поставили игроки?

                                       А ей – ничего не надо!

                                       А ей – ничего не надо!

                                       - Вот грудь моя. Вырви сердце.

                                       И пей мою кровь, Кармен!

                                                            2

                                       Стоит, запрокину горло.

                                       И рот закусила в кровь.

                                       А руку под грудь упёрла –

                                       Под левую – где любовь.

                                       Склоните колена – Что вам,

                                       Аббат, до моих колен?!

                                       Так кончилось – этим словом –

                                       Последняя ночь Кармен.

1 ведущая. В 1914 году Серёжа, студент 1 курса Московского университета, отправляется на фронт с санитарным поездом, курсировавшим от Москвы до Белостока и обратно, в качестве брата милосердия.

 5 исполнительница.      

                                                    В огромном городе моём – ночь.

                                  Из дома сонного иду – прочь

                                  И люди думают: жена, дочь, -

                                  А я запомнила одно: ночь.

                                  Июльский ветер метёт – путь,

                                  И где-то музыка в окне – чуть.

                                  Ах, нынче ветру до зари – дуть

                                  Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

                                   Есть чёрный тополь, и в окне – свет,

                                   И звон на башне, и в руках – цвет.

                                   И шаг вот этот – никому вслед,

                                   И тень вот эта, а меня – нет.

                                   Огни – как нити золотых бус,

                                   Ночного листика во рту – вкус.

                                   Освободите от дневных уз,

                                   Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

2 ведущая. 1917 год – 13 апреля родилась вторая дочь -  Ирина. Я сначала её хотела назвать Анной (в честь Ахматовой). Но ведь судьбы не повторяются!

1918 год – «В Москве безумно трудно жить. Пишу на своём чердаке – кажется 10 ноября, с тех пор, как все живут по-новому, не знаю чисел. С марта месяца ничего не знаю о Сергее».

«Если Вы живы, если мне суждено ещё раз с Вами увидеться, - слушайте… Когда я Вам пишу, Вы – есть, раз я Вам пишу!.. Если Бог сделает чудо, оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака…

Горло сжато, точно пальцами. Всё время оттягиваю, растягиваю ворот. Серёженька. Я написала Ваше имя и не могу писать дальше».

  6 исполнительница. 

                                         Я – есмь. Ты – будешь. Между нами – бездна.

                       Я пью. Ты жаждешь. Сговориться – тщетно.

                       Нас десять лет, нас сто тысячелетий

                       Разъединяют. – Бог мостов не строит.

                       Будь! – это заповедь моя. Дай мимо

                       Пройти, дыханьем не нарушив роста.

                       Я – есмь. Ты – будешь. Через десять вёсен

                       Ты скажешь: - есмь! – а я скажу: - когда-то…

1 ведущая. 1919 год, запомнившийся самым чёрным, самым чумным, самым смертным. Ты забыл, что я женщина!

  ЧЕРДАЧНОЕ

«Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 года 7 месяцев) в Борисоглебском переулке, против двух деревьев, в чердачной комнате, бывшей Серёжиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля… весь запас»

«Мой день: встаю – верхнее окно ещё сереет – холод – лужи – пыль от пилы – ведра – кувшины – тряпки – везде детские платья и рубашки. Пилю. Топлю. Мою в ледяной воде картошку, которую варю в самоваре. Хожу и сплю в одном и том же коричневом, однажды безумно севшем, бумазейном платье, шитом весной 17-го года. Всё прожжено от падающих углей и папирос… Потом уборка. Угли – мука от пилы – лужи…И упорное желание, чтобы пол был чистым.

7 исполнительница. 

                                      Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!

                                      Взойдите. Гора рукописных бумаг…

                                      Так. – Руку! – Держите направо, -

                                      Здесь лужа от крыши дырявой.

                                      Теперь полюбуйтесь, воссев на сундук,

                                      Какую мне Фландрию вывел паук.

                                      Не слушайте толков досужих,

                                      Что женщина – может без кружев!

                                      Ну-с, перечень наших чердачных чудес:

                                      Здесь нас посещает и ангел, и бес,

                                      И тот, кто обоих превыше.

                                      Недолго ведь с неба на крышу!

                                      Вам дети мои – два чердачных царька,

                                      С весёлою музой моею, - пока

                                      Вам призрачный ужин согрею, -

                                      Покажут мою эмпирею.

                                      А что с вами будет, как выйдут дрова?

                                      -  Дрова? Но на то у поэта – слова

                                     Всегда – огневые – в запасе!

                                     Нам нынешний год не опасен…

                                     От века поэтов корки черствы,

                                     И дела нам нету до красной Москвы!

                                     Глядите: от края – до края –

                                     Вот наша Москва – голубая!

                                     А если уж слишком поэта доймёт

                                     Московский, чумной девятнадцатый год, -

                                     Что ж, - мы проживём и без хлеба!

                                     Недолго ведь с крыши – на небо.

2 ведущая. Осенью 1919 года отдала своих детей в Кунцовский приют, уговорили поместить туда детей, чтобы не погибли от голода. Была вынуждена сделать вид, что не мои дети, что я их нашла. Через месяц пришлось забрать старшую, больную, ослабевшую. Пока выхаживала Алю – Ирина угасала и 2 марта умерла от истощения и голода. Он никогда мне не простит Ирины.

8 исполнительница. 

                                               Две руки, легко опущенные

                                               Были – по одной  на каждую –

                                               На младенческую голову!

                                               Две  головки мне дарованы.

                                               Но обеими – зажатыми –

                                               Яростными – как могла!

                                               Старшую из тьмы выхватывая –

                                               Младшей не уберегла.

«Серёжа! Не горюйте о нашей Ирине. Вы её совсем не знали, подумайте, что это Вам приснилось. Не вините в бессердечье, я просто не хочу Вашей боли, - всё беру на себя! – У нас будет сын, я знаю, что это будет…»

2 ведущая. 1922 год. – Прощай Россия! Обратно можно только пешком – по шпалам всю жизнь.

 Список драгоценностей за границу (Алиной рукой): мои валенки, Маринины сапоги, красный кофейник, синюю кружку новую. Примус, иголки для примуса, Бархатного льва.

9 исполнительница.                    Неподражаемо лжёт жизнь:

                                       Сверх ожидания, сверх лжи…

                                       Но по дрожанию всех жил

                                       Можешь узнать: жизнь!

                                       Словно во ржи лежишь: звон, синь…

                                       (Что ж, что во лжи лежишь!) – жар, вал…

                                       Бормот – сквозь жимолость – ста жал…

                                       Радуйся же! – Звал!

                                       И не кори меня, друг, столь

                                       Заворожимы у нас, тел

                                       Души – что вот уже: лбом в сон,

                                       Ибо – зачем пел?

                                       В белую книгу твоих тишизн,

                                       В дикую глину твоих «да» -

                                       Тихо склоняю об лом лба:

                                       Ибо ладонь – жизнь.

1 ведущая. 

1922 год – Берлин.

- Недолго. Изданы сборники «Психея», «Ремесло», «Разлука».

Прага. «Я Прагу люблю первой после Москвы, и не из-за родного славянского – из-за собственного родства с нею: за её смешанность и многодушие. Прага – такой город, где душа весит»

2 ведущая. 

1925 год. Франция: Париж, Вандеей, Бельвю, Медон …

Бесславие и нищета.

«Я отродясь как вся наша семья – была избавлена от этих двух понятий: слава и деньги. Добрая слава: один из видов нашей скромности – вся наша честность.

Деньги. Да, плевать не на них. Я их чувствую только, когда их – нет… Ведь я могла бы зарабатывать вдвое больше. Ну-и? Ну, вдвое больше бумажек  в  конверте. Но у меня-то что останется?.. Ведь нужно быть мёртвым, чтобы предпочесть деньги».

За тринадцать лет Франции я бесконечно остыла сердцем. Париж мне душевно ничего не дал. Знаете, как здесь обращаются? Гостиные, всегда много народу. Разговор с соседом, иногда увлекательная беседа – и прощай навсегда… Французу дело до себя… Это у них называется искусством общения. А может быть, это от того, что я не хочу никому нравится. Я хочу воскресить весь тот мир – чтобы все ни не даром жили – и чтобы я ни даром жила!

1 ведущая. Сын мой Георгий родился 1 февраля 1925 года в воскресенье, в полдень, в снежный вихрь. Буду любить его – каким бы он ни был: не за красоту, не за дарование, не за сходство, за то, что он есть…

Действующие лица жизни: колодец, куда чаще всего по ночам бегаю за водой, - цепной пёс – скрипучая калитка.

Нищеты, в которой я живу, вы себе представить не можете… Читаю стихи. Читать по тетрадке я стала тогда, когда перестала их знать наизусть, а знать перестала – когда просить перестали, с 1922 года – года моего отъезда из России. Из мира, где мои стихи кому-то нужны были».

                                                              ЛУЧИНА

                                      До  Эйфелевой – рукою

                                      Подать! Подавай и лезь.

                                      Но каждый из нас – такое

                                      Зрел, зрит, говорю, и днесь.

                                      Что скушным и некрасивым

                                      Нам кажется ваш Париж.

                                      «Россия моя, Россия,

                                      Зачем так ярко горишь?»

               (Или чтение стихотворения «Рас -стояние, версты, дали…»)

2 ведущая. Некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. Моя неудача в эмиграции – в том, что я не эмигрант по духу, т.е. по воздуху и по размаху – там, туда, оттуда…

Б.Пастернаку: «  Ничья хвала и ничьё признание мне не нужны, кроме Вашего…

                            Борис!.. То, что ты пишешь о себе, я могу написать о себе: со всех сторон

                             любовь, любовь, любовь. И не радует… Что бы мы стали делать с тобой –

                             в  жизни?».

26 мая 1926 года. « Здравствуй, Борис! Шесть утра, всё веет и дует. Я только что

                             бежала по аллейке к колодцу (две разные радости:  пустое ведро,

                              полное ведро) и всем телом, встречающим ветер, здоровалась с

                              тобой. У крыльца я остановилась, подняв голову навстречу тебе.

                            Так я живу с тобой, утра и ночи, вставая в тебе, ложась в тебе.»

10 исполнительница.

                                     Заповедей не блюла, не ходили к причастию.

                            Видно, пока надо мной не пропоют литию,

                            Буду грешить – как грешу – как грешила: со страстью!

                            Господом данными мне чувствами – всеми пятью!

                            Други! Сообщники! Вы, чьи наущения – жгучи!

                            Вы, сопреступники! – Вы, нежные учителя!

                            Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, -

                            Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!

 1 ведущая. «Борис! Я не могла бы с тобой жить не из-за непонимания, а из-за понимания. Страдать от чужой правоты, которая одновременно и своя, страдать от правоты – этого унижения я бы не вынесла…

…Ты не понимаешь Адама, который любил одну Еву. Я не понимаю Еву, которую любят все. Я не понимаю плоти как таковой, не признаю за ней никаких прав – особенно голоса. Я с ней – очевидно хозяйкой дома – незнакома. Знаешь, чего я хочу… Потемнения, посветления, преображения. Крайнего мыса чужой души – и своей. Слов, которых никогда не услышишь, не скажешь. Небывающего. Чудовищного. Чуда.

… Родной, срывай сердце, наполненное мною. Не мучься. Живи. Не смущайся женой и сыном. Даю тебе полное отпущение от всех и вся. Бери всё, что можешь – пока ещё хочется брать!

Пиши или не пиши мне обо всём, как хочешь. Я, кроме всего – нет раньше и позже всего (до первого рассвета)  - Твой друг. Марина».

(Звучит фонограмма песни на стихи М.Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной…»)

«…Я буду терпелива, и свидания буду ждать, как смерти… Отсюда моё:

Терпеливо, как щебень бьют,

Терпеливо, как смерти ждут,

Терпеливо, как вести зреют,

Терпеливо, как месть лелеют –

Буду ждать тебя (пальцы в жгут…) –

Терпеливо, как рифму ждут…

Буду ждать тебя…»

2 ведущая. Но годы шли… «Устали» Пастернаковы письма. Почувствовав это по неуловимому сперва изменению их тональности, я перестала вызывать их на себя.

(Звучит фонограмма песни «Под лаской плюшевого пледа…»)

«В 1937 году я возобновила моё советское гражданство и в 1939 году вернулась с моим 14-летним сыном, чтобы последовать за мужем и дочерью. Причиной моего отъезда на родину было желание дать моему сыну родину и будущность».

12 июня 1939 года  я уехала в СССР. В августе 1939 года арестовали дочь, в октябре мужа. Мур злится, что я его сюда привезла.

                           Знаю, умру на заре! На которой из двух,

                           Вместе с которой из двух – не решить по заказу!

                           Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!

                           Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

«Мне все эти дни хочется написать своё завещание. Мне вообще хотелось бы не быть. Иду с Муром и без Мура, в школу или за молоком – и изнутри, сами собой складываются слова завещания. Не вещественного – у меня ничего нет, а что-то, что мне нужно, чтобы люди обо мне знали.

(Исполнение ребятами песни на стихи М.Цветаевой «Умирая, не скажу была…)

11 исполнительница.                          О, чёрная гора,

                                               Затмившая весь свет!

                                               Пора-пора-пора

                                               Творцу вернуть билет.

                                               Отказываюсь – быть.

                                               В Бедламе нелюдей

                                               Отказываюсь жить.

                                               С волками площадей

                                               Отказываюсь – выть.

                                               С акулами равнин

                                               Отказываюсь – плыть.

                                               Вниз – по теченью спин.

                                               Не надо мне ни дыр

                                               Ушных, не вещих глаз.

                                               На твой безумный мир

                                               Ответ один – отказ.

1 ведущая. 8 августа 1941 года Цветаева с сыном уехала пароходом из Москвы в эвакуацию в городок Елабугу на Каме. Не будем гадать: почему решила покинуть этот мир – значит, так нужно было.

31 августа, в воскресенье, когда все ушли из дому, покончила с собой. Вернувшийся сын и хозяева нашли её висящей в сенях на крюке. И три записки: Асеевым, хозяевам и сыну.

«Жить – это неудачно кроить и беспрестанно латать, - ничего не держится, ничто не держит меня, не за что держаться, - простите мне эту печальную суровую игру слов!»

Захлёбываясь от тоски,

Иду одна, без всякой мысли,

И опустились и повисли

Две тоненькие моих руки.

«… меня простите – не вынесла»

«Мурлыга! Прости меня, но дальше было хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але – если увидишь – что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик»

                             Уж сколько их упало в эту бездну,

                             Разверстую вдали!

                             Настанет день, когда и я исчезну

                             С поверхности земли.

                             Застынет всё, что пело и боролось,

                             Сияло и рвалось:

                             И зелень глаз моих, и нежный голос,

                             И золото волос.

                             И будет жизнь с её насущным хлебом,

                                               С забывчивостью дня.

                             И будет всё – как будто бы под небом

                             И не было меня!

Изменчивой, как дети в каждой мине,

                              И так недолго злой,

                              Любившей час, когда дрова в камине

                              Становятся золой,

                              Виолончель, и кавалькады в чаще,

                              И колокол в селе…

                              - Меня, такой живой и настоящей

                              На ласковой земле!

                              К вам всем – что мне, ни в чём не знавшей меры,

                              Чужие и свои?!

                              Я обращаюсь с требованием веры

                              И с просьбой о любви.

                              И день и ночь, и письменно и устно:

                              За правду да и нет,

                              За то, что мне так часто – слишком грустно

                              И только двадцать лет.

                              За то, что мне прямая неизбежность – прощение обид,

                              За всю мою безудержную нежность

                              И слишком гордый вид.

                              За быстроту стремительных событий,

                              За правду, за игру…

                              - Послушайте! – Ещё меня любите

                              За то, что я умру.

                                               Литература

1. Цветаева М.И. За всех – противу всех!: Судьба  поэта: В стихотворениях, поэмах,

      очерках, дневниковых записях, письмах / Сост. Л.В.Поликовской. – М.: Высшая

      школа, 1992.

1. Цветаева М.И. Стихотворения. – А.: Туркменистан, 1982.

2. Переписка Бориса Пастернака. – М.: Художественная литература, 1990.