Сценарий литературного вечера старшеклассников
методическая разработка (10 класс) на тему

Программа вечера «Пушкинский бал».

Сценарий вечера старшеклассников «Пушкинский бал».

Ведущий 1. Добрый вечер, друзья! Мы  собрались сегодня, чтобы прикоснуться к творчеству двух великих поэтов –  Вильяма Шекспира и Александра  Сергеевича Пушкина. Их разделяли века, но объединяла тайна…

Ведущий 2. Это тайна поэзии, которая не разгадана и по сей день. Только одно непреложно: Шекспир, великий драматург эпохи Возрождения,  неисчерпаем, он вечен, как сама жизнь.

Ведущий 1. Пушкин – великий русский поэт, родоначальник великой русской литературы. Поэт, до сего дня никем не превзойдённый ни в красоте стиха, ни в силе выражения чувства и мысли.

Ведущий 2. Виссарион Григорьевич Белинский назвал Шекспира царём драматических поэтов, и это определение оказалось очень точным.

Ведущий 1. Подлинная вершина  творчества Шекспира – пять трагедий «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Отелло», «Король Лир», «Макбет». Они поражают титанической силой страстей и характеров, и это позволяет им обретать новую жизнь во все последующие эпохи.

Ведущий 2. Первая трагедия Шекспира - трагедия великого человеческого чувства, столкнувшегося с бесчеловечным миром. «Нет почести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте»

Ведущий 1. Трагедия о Ромео и Джульетте необычайно поэтична и музыкальна. Едва ли найдутся в мировой литературе сцены, равные двум любовным дуэтам Ромео и Джульетты: первое объяснение влюблённых и их прощание на заре перед отъездом Ромео в изгнание.

Звучит музыка. Зал в доме Капулетти. Входят Капулетти с Джульеттой и другими домочадцами; они встречают гостей.

Капулетти. Добро пожаловать! И пусть те дамы,

           Чьи ножки не страдают от мозолей,

           Попляшут с нами! Готов поклясться,

                   Что кто начнёт жеманиться, у тех

                    Мозоли есть!

 (Одной их дам.)

                   Ага, я вас поймал?

(К Ромео и его спутникам.)

        Привет, мои синьоры! Было время,

        Я тоже маску надевал и нежно

               Шептал признанья на ушко красотке;

        Но всё прошло, прошло, прошло.

        Привет мой вам! – Играйте, музыканты. –

               Эй, места, места! – Ну же, в пляс, девицы!

                Музыка; гости танцуют.

               Эй вы, побольше света! Прочь столы!

               Камин гасите: стало слишком жарко.

               Как кстати нам нежданная забава!

(Старику, своему родственнику)

               Присядь, присядь, любезный братец мой!

               Для нас с тобой дни танцев уж прошли.

               Когда  в последний раз с тобою были

                Мы в масках?

Старик Капулетти.

             Да уж лет тридцать будет.

Капулетти.

            Нет, что ты, - меньше, друг, конечно, меньше!

            На свадьбе у Лученцио то было.

            На троицу, лет двадцать пять назад,

            Не более, мы надевали маски.

Старик Капулетти.

             Нет, больше, больше: сын его ведь старше;

              Ему за тридцать.

Капулетти.

             Что ты мне толкуешь?

             Каких-нибудь назад тому два года

             Он был ещё несовершеннолетним.

Ромео

(Своему слуге).

           Скажи, кто та, чья прелесть украшает

           Танцующего с ней?

Слуга.

           Синьор, не знаю.

Ромео.

          Она затмила факелов лучи!

          Сияет красота её в ночи.

           Как белый голубь в стае воронья –

           Среди подруг красавица моя.

 Сад Капулетти. Входит Ромео.

Ромео.

          Над шрамом шутит тот, кто не был ранен.

    Джульетта появляется на балконе.

          Но тише! Что за свет блеснул в окне?

          О, та восток! Джульетта – это солнце.

          Встань, солнце ясное, убей луну –

          Завистницу: она и без того

          Совсем больна, бледна от огорченья,

          Что, ей служа, ты всё ж её прекрасней.

          Не будь служанкою луны ревнивой!

          Она заговорила? Нет молчит.

          Взор говорит. Я на него отвечу!

          Я слишком дерзок: эта речь  - не мне.

          Вот подперла рукой прекрасной щёку.

          О, если бы я был её перчаткой,

          Чтобы коснуться мне её щеки!

Джульетта.

          О, горе мне!

Ромео.

          Она сказала что-то.        

          О, говори, мой светозарный ангел!

Джульетта.

          Ромео!

          Ромео, о зачем же ты Ромео!

          Покинь отца и отрекись навеки

         От имени родного, а не хочешь –

          Так поклянись, что любишь ты меня, -

           И больше я не буду Капулетти.

Ромео.

          Ждать мне иль сразу ей ответить?

Джульетта.

          Одно ведь имя лишь твоё – мне враг,

          А ты ведь это ты, а не Монтекки.

          Монтекки – что  такое это значит?

          Ведь это не рука, и не нога,

          И не лицо твоё, и не любая

          Часть тела. О, возьми другое имя!

          Что в имени? То, что зовём мы розой, -

           И под другим названьем сохраняло б

           Свой сладкий запах! Так, когда Ромео

           Не звался бы Ромео, он хранил бы

           Все милые достоинства свои

         Без имени. Так брось же это имя!

         Оно ведь даже и не часть тебя.

          Взамен его меня возьми ты всю!

Ромео.

         Ловлю тебя на слове: назови

         Меня любовью – вновь меня окрестишь,

         И с той поры не буду я Ромео.

Джульетта.

          Ах, кто же ты, что под покровом ночи

          Подслушал тайну сердца?

Ромео.

          Я не знаю,

          Как мне себя по имени назвать.

          Мне это имя стало ненавистно,

          Моя святыня: ведь оно – твой враг.

          Когда б его написанным я видел,

          Я б это слово тотчас разорвал.

Джульетта.

          Мой слух ещё и сотни слов твоих

          Не уловил, а я узнала голос:

          Ведь ты Ромео? Правда? Ты Монтекки?

Ромео.

          Не то и не другое, о святая,

          Когда тебе не нравятся они.

Джульетта.

          Как ты попал сюда? Скажи зачем?

          Ведь стены высоки и неприступны,

          Смерть ждёт тебя, когда хоть кто-нибудь

          Тебя здесь встретит из моих родных.

Ромео.

          Я перенёсся на крылах любви:

          Ей не преграда – каменные стены.

          Любовь на всё дерзает, что возможно,

          И не помеха мне твои родные.

Джульетта.

          Но, встретив здесь, они тебя убьют.

Ромео.

           В твоих глазах страшнее мне опасность,

           Чем в двадцати мечах. Взгляни лишь нежно –

           И перед их враждой я устою.

Джульетта.

           О, только бы тебя не увидали!

Ромео.

           Меня укроет ночь своим плащом.

           Но коль не любишь – пусть меня увидят.

          Мне легче жизнь от их вражды окончить,

          Чем смерть отсрочить без твоей любви.

Звучит музыка.  Выходят ведущие.

Ведущий 1. Цикл коротких стихотворных пьес для чтения, созданных  А.С. Пушкиным в 1830 году, при жизни поэта не был опубликован. Название «Маленькие трагедии» было дано редактором при посмертной публикации. Сам же поэт использовал другое: «Опыт драматических изучений». Что именно подразумевал поэт?

Ведущий 2.  В центре трагедии «Каменный гость» - конфликт человека с собственной судьбой. Идея, которую вложил Пушкин в интерпретацию традиционного сюжета ясна – относитесь бережно к своим поступкам, которые рано или поздно окажут то или иное влияние на судьбу человека.

Звучит музыка. На сцене статуя командора. Фонтан. У могилы Командора на коленях Дона Анна.

Дон Гуан.

               О, Дона Анна!

                Если бы не случай,

                Моей печальной тайны  не узнали бы.

Дона Анна.

                  И любите давно уж вы меня?

Дон Гуан.

                  Давно или недавно, сам не знаю.

                  Но стой поры лишь понял я,

                   Что значит слово счастье.

Дона Анна.

                  Подите прочь – вы человек опасный.

Дон Гуан.

                 Опасный! Чем?

 Дона Анна.

                  Я слушать вас боюсь.

Дон Гуан.

                   Я замолчу; лишь не гоните прочь

                   Того, кому ваш вид одна отрада.

Дона Анна.

                  Подите – здесь не место

                  Таким речам,  таким безумствам. Завтра

                   Ко мне придите. Если вы клянётесь

                   Хранить ко мне такое; уваженье,

                   Я вас приму, но вечером, позднее, -

                   Я никого не вижу с той поры,

                   Как овдовела…

Дон Гуан.

               Ангел Дона Анна!

               Утешь вас бог, как сами вы сегодня

                Утешили несчастного страдальца.

Дона Анна.

                Подите ж прочь.

Дон Гуан.

                Ещё одну минуту.

Дона Анна.

                Нет, видно мне уйти… к тому ж моленье

                Мне в ум нейдёт. Вы развлекли меня

                 Речами светскими; от них уж ухо

                 Моё давно отвыкло. – Завтра

                 Я вас приму.

Дон Гуан.

                 Ещё не смею верить.

                  Не смею счастью моему предаться…

                  Я завтра вас увижу!

Дона Анна.

                    Да, завтра, завтра.

                    Как вас зовут?

Дон Гуан.

                    Диего де Кальвадо.

Дона Анна.

                    Прощайте, Дон Диего. (Уходит)

Дон Гуан.

                      Лепорелло!

(Лепорелло входит)

Лепорелло.

                   Что вам угодно?

Дон Гуан.

                   Милый Лепорелло!

                   Я счастлив!.. Завтра, вечером, позднее…

                   Мой Лепорелло, завтра - приготовь…

                    Я счастлив, как ребёнок!      

Лепорелло.

                   С Донной Анной выговорили?

                   Может быть, она

                    Сказала два ласкового слова

                    Или её благословили вы.

Дон Гуан.

                    Нет, Лепорелло, нет! она свиданье,

                    Свиданье мне назначила!

Лепорелло.

                    Неужто!

                    О вдовы, все вы таковы.

Дон Гуан.

                     Я счастлив!

                     Я петь готов, я рад весь мир обнять.

Лепорелло.

                     А командор? Что скажет он об этом?

Дон Гуан.

                      Ты думаешь, он станет ревновать!

                      Уж верно нет; он человек разумный

                      И верно присмирел с тех пор, как умер.

Лепорелло.

                        Нет; посмотрите на его статую.

Дон Гуан.

                        Что ж?

Лепорелло.

                        Кажется, на вас она глядит

                        И сердится.

Дон Гуан.

                       Ступай же, Лепорелло,

                        Проси её пожаловать ко мне!

                        Нет не ко мне! а к Доне Анне, завтра.

Лепорелло.

                        Статую в гости звать! Зачем?

Дон Гуан.

                        Уж верно

                         Не для того, чтоб с нею говорить –

                         Проси статую завтра к Доне Анне

                         Прийти попозже вечером и стать

                          У двери на часах.

Лепорелло

                        Охота вам

                         Шутить, и с кем!

Дон Гуан.

                        Ступай же.

Лепорелло.

                          Но…

Дон Гуан.

                          Ступай.

Лепорелло

                           Преславная, прекрасная статуя!

                           Мой барин Дон Гуан покорно просит

                           Пожаловать… Ей- богу, не могу,

                           Мне страшно.

Дон Гуан.

                       Трус! Вот я тебя!..

Лепорелло.

                        Позвольте.

                        Мой  барин Дон Гуан вас просит завтра

                        Прийти попозже в дом супруги вашей

                        И стать у двери…

(Статуя кивает головой в знак согласия)

                       Ай!

Дон Гуан.

                       Что там?

Лепорелло.

                        Ай, ай!

                        Ай, ай…Умру!

Дон Гуан.

                         Что сделалось с тобою?

Лепорелло (кивая головой).

                        Статуя… ай!..

Дон Гуан.

                         Ты кланяешься!

Лепорелло.

                         Нет, не я, она!

Дон Гуан.

                         Какой ты вздор несёшь!

Лепорелло.

                         Подите сами.

Дон Гуан.

                        Ну смотри ж, бездельник.

       (статуе) Я, командор, прошу тебя прийти

                         К твоей вдове, где завтра буду я,

                         И стать на стороже в дверях. Что? Будешь?

                (Статуя кивает опять)

                          О боже!

Лепорелло.

                          Что?  я говорил…

Дон Гуан

                           Уйдём.

Звучит музыка. Выходят ведущие.                         

Ведущий 1. Главная тема трагедии А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери» - зависть как страсть, способная довести охваченного ею человека до преступления…

Ведущий 2. В заметке о Сальери в 1833 году А.С. Пушкин писал: «В первое представление «Дон – Жуана», в то время, когда весь театр, полный изумлённых знатоков, безмолвно упивался гармонией Моцарта, раздался свист – все обратились с негодованием, и знаменитый Сальери вышел из залы в бешенстве, снедаемый завистью… Завистник, который мог освистать «Дон – Жуана», мог отравить его творца».

Звучит музыка.

 Моцарт и Сальери за столом.

Сальери.

            Что ты сегодня пасмурен?

Моцарт.

           Я? Нет!

Сальери.

          Ты верно, Моцарт, чем-нибудь расстроен?

          Обед хороший, славное вино,

          А ты молчишь и хмуришься.

Моцарт.

          Признаться, мой Реквием меня тревожит.

Сальери.

          А! Ты сочиняешь Реквием? Давно ли?

Моцарт.

         Давно, недели три. Но странный случай…

         Не сказывал тебе я?

Сальери.

         Нет.

Моцарт.

        Так слушай.

         Недели три тому, пришёл я поздно

         Домой. Сказали мне, что заходил

         За мною кто-то. Отчего – не знаю,

         Всю ночь я думал: кто бы это был?

         И что ему во мне? Назавтра тот же

         Зашёл и не застал опять меня.

         На третий день играл я на полу

         С моим мальчишкой. Кликнули меня;

         Я вышел. Человек, одетый в чёрном,

         Учтиво поклонившись, заказал

          Мне Реквием и скрылся. Сел я тотчас

          И стал писать – и с той поры за мною

          Не приходил мой чёрный человек;

          Я и рад; мне было б жаль расстаться

          С моей работой, хоть совсем готов

          Уж Реквием. Но между тем я…

Сальери.

          Что?

Моцарт.

           Мне совестно признаться в этом…

Сальери.

           В чём же?

Моцарт.

           Мне день и ночь покоя не даёт

           Мой чёрный человек. За мною всюду

           Как тень он гонится. Вот и теперь

           Мне кажется, он с нами сам-третей

            Сидит.

Сальери.

           И,  полно! Что за страх ребячий?

           Рассей пустую думу. Бомарше

           Говаривал мне: «Слушай, брат Сальери,

           Как мысли чёрные к тебе придут,

           Откупори шампанского бутылку

           Иль перечти «Женитьбу Фигаро».

Моцарт.

            Да! Бомарше ведь был тебе приятель;

            Ты для него «Тарара» сочинил,

            Вещь славную. Там есть один мотив…

            Я всё твержу его, когда я счастлив…

            Ла ла ла ла… Ах, правда ли Сальери,

            Что Бомарше кого-то отравил?        

Сальери.

              Не думаю: он слишком был смешон

              Для ремесла такого.

Моцарт.

             Он же гений,

             Как ты да я. А гений и злодейство –

             Две вещи несовместные. Не правда ль?

Сальери.

            Ты думаешь?

 (Бросает яд в стакан Моцарта.)

            Ну, пей же.

Моцарт.

           За твоё здоровье, друг, за искренний союз,

           Связующий Моцарта и Сальери,

            Двух сыновей гармонии.      

          Звучит музыка. Выходят ведущие.                         

Ведущий 1. Драма А.С. Пушкина «Сцены из рыцарских времён» осталась незаконченной…

Ведущий 2. Сам Пушкин признаётся: «…не смущаемый никаким иным влиянием, Шекспиру я подражал в его вольном и широком изображении характеров, в небрежном и простом составлении планов…»

Музыка. На сцене Франц.

Франц. Чёрт побери наше состояние! – Отец у меня богат, - а мне какое дело? – Дворянин, у которого нет ничего, кроме зазубренного меча да заржавленного шлема, счастливее и почётнее отца моего. Отец мой сымает перед ним шляпу, а тот не смотрит на него. – Деньги! Потому что деньги достались ему не дёшево, так он и думает, что в деньгах вся сила – как не так! Если он так силён, попробуй отец ввести меня в баронский замок! Деньги! Деньги рыцарю не нужны, на то есть мещане – как прижмёт их, так и забрызжет кровь червонцами!.. Чёрт побери наше состояние!

Купец, сидя за своими книгами, считает, считает, считает, клянётся, хитрит перед всяким покупщиком: «Ей-богу, сударь, самый лучший товар, дешевле нигде не найдёте». – Врёшь ты, жид. – «Никак нет, честию уверяю».. Честию!.. Хороша честь! А рыцарь – он волен как сокол… он никогда не горбился над счетами, он идёт прямо и гордо, он скажет слово, ему верят…

Да разве это жизнь? Чёрт её побери! – пойду в минстрели.

Однако что сказал монах? Турнир в *, туда едет барон – ах, боже мой! Там будет и Клотильда.

Альбер. А! это Франц; на кого ты раскричался?

Франц. Ах, государь, вы меня слышали… Я сам с собою рассуждал…

Альбер. А о чём рассуждал ты сам с собою?

Франц. Я думал, как бы мне попасть на турнир.

Альбер. Ты хочешь попасть на турнир?

Франц. Точно так.

Альбер. Ничего нет легче: у меня умер мой конюший – хочешь ли на его место?

Франц. Как! Бедный ваш Яков умер? Отчего ж он умер?

Альбер. Ей-богу, не знаю; в пятницу он был здоровёшенок; вечером воротился я поздно (я в гостях у Ремона и порядочно подпил) – яков сказал мне что-то… я рассердился и ударил его, - по щеке, а может быть, и в висок, - однако, нет: точно по щеке; Яков повалился – да уж и не встал; я лёг не раздевшись, а на другой день узнаю, что мой бедный Яков – умре.

Франц. Ах, Рыцарь! Видно, пощёчины ваши тяжелы.

Альбер. На мне была железная рукавица. – Ну что же, хочешь быть моим конюшим?

Франц (почёсывается). Вашим конюшим?

Альбер. Что ж ты почёсываешься? Соглашайся. -  Я возьму тебя на турнир, ты будешь жить у меня в замке. Быть оруженосцем у такого рыцаря, каков я, не шутка: ведь уж это ступень. Со временем, как знать, тебя посвятим и в рыцари -  многие так начинали.

Франц. Вы не будете давать мне пощёчин?

Альбер. Нет, не бойся; а хоть и случится такой грех – что за беда? – не все ; конюшие убиты до смерти.

Франц. И то правда: коли случится такой грех – посмотрим, кто кого…

Альбер. Что? Что ты говоришь, я тебя не понял?

Франц. Так, я думал про себя.

Альбер. Ну, что ж  соглашайся…

Франц. Извольте - я согласен

Альбер. Нечего было и думать. Достань-ка себе лошадь и приходи ко мне.

Появляются Берта и Клотильда.

Клотильда. Берта, скажи мне что-нибудь, мне скучно.

Берта. О чём же я буду вам говорить? – не о нашем ли рыцаре?

Клотильда. О каком рыцаре?

Берта. О том, который остался победителем на турнире.

Клотильда. О графе Ротенфильде. Нет, я не хочу говорить о нём; вот уже две недели, как мы возвратились, о он и не думал приехать к нам; это с его стороны неучтивость.

Берта. Погодите – я уверена, что он будет завтра…

Клотильда. Почему ты так думаешь?

Берта. Потому,  что я во сне его видела.

Клотильда. И, боже мой! Это ничего не значит. Я всякую ночь вижу его во сне.

Берта.    Это совсем другое дело – вы в него влюблены.

Клотильда. Я влюблена! Прошу пустяков не говорить… Да и про графа Ротенфельда толковать тебе нечего. Говори мне о ком-нибудь другом.

Берта. О ком же? О конюшем братца, о Франце?

Клотильда. Пожалуй, говори мне о Франце.

Берта. Вообразите, сударыня, что он от вас без ума.

Клотильда. Франц от меня без ума? Кто тебе это сказал?

Берта. Никто, я сама заметила, когда вы садитесь верхом, он всегда держит вам стремя; когда служит за столом, он не видит никого, кроме вас; если вы уроните платок, он всех проворнее его подымет, - а на нас и не смотрит…

Клотильда. Или ты дура, или Франц предерзкая тварь…

(Входят Альбер, Ротенфильд и Франц.)

Альбер. Сестра, представляю тебе твоего рыцаря, граф приехал погостить в нашем замке.

Граф. Позвольте, благородная девица, недостойному вашему рыцарю ещё раз поцеловать ту прекрасную руку, из которой получил я драгоценнейшую награду…

Клотильда. Граф, я рада, что имею честь принимать вас у себя… Братец, я буду вас ожидать в северной башне… (Уходит.)

Граф. Как она прекрасна!

Альбер. Она предобрая девушка. Граф, что же вы не раздеваетесь?

Где ваши слуги? Франц, разуй графа. (Франц медлит) Франц, разве ты глух?

Франц. Я не всемирный слуга, чтобы всякого разувать…

Граф. Ого, какой удалец!

Альбер. Грубиян! (Замахивается.) Я тебя прогоню!

Франц. Я сам готов оставить замок.

Альбер. Мужик, подлая тварь! Извините, граф, я сним управлюсь… Вон!.. (Толкает его в спину.) Чтобы духа твоего здесь не было.

Граф. Пожалуйста, не трогайте этого дурака; он, право, не стоит…

Клотильда. Братец,  мне до тебя просьба.

Альбер. Чего ты хочешь?

Клотильда. Пожалуйста, прогони своего конюшего Франца; он осмелился мне нагрубить…

Альбер. Как! И тебе? Жаль же, что я уж  его прогнал; он от меня так скоро б не отделался. Да что ж он сделал?

Клотильда. Так, ничего. Если ты уж его прогнал, так нечего и говорить. Скажи, братец, долго ли граф пробудет у нас?

Альбер.   Думаю, сестра, что это будет зависеть от тебя. Что ж ты краснеешь?...

   Клотильда. Ты всё шутишь… а он и не думает…

Альбер. Не думает? О чём же?

Клотильда. Ах, братец, какой ты несносный! Я говорю, что граф обо мне и не думает…

Альбер. Посмотрим, посмотрим -  что будет, то будет.

Звучит музыка. Выходят ведущие.                         

  Ведущий 1. Комедии Шекспира… Тема почти всех комедий великого драматурга – любовь, её возникновение в юных сердцах и развитие, споры о ней.

Ведущий 2. Для зрелых комедий Шекспира характерна его «Двенадцатая ночь». Название это не имеет непосредственного отношения к содержанию пьесы. Оно обозначает 12-й вечер после рождества; в этот вечер было принято устраивать весёлые зрелища и маскарады, и для него была написана пьеса.

Ведущий 1. Переодевание героинь в мужскую одежду часто встречается в английских комедиях эпохи Возрождения.

Ведущий 2. Красивые юноши и девушки в изысканных костюмах эпохи Возрождения беседуют, поют, объясняются в любви. А рядом с миром поэтических чувств кипит неудержимое веселье.

Звучит музыка. Дом графини Оливии. Входит Мальволио.

Мальволио. Мадам, этот молодой человек уверяет, что ему надао беспремерно поговорить с вами. Я объясняю – вы больны, он настаивает, что знал это и именно потому должен с вами поговорить. Я сказал, что вы спите, но он и это разгадал. Что ему ответить, леди? У него оружие против любого отказа.

Оливия. Скажите, что он  не будет со мной говорить.

Мальволио. Так ему и сказано, а он твердит, что будет торчать у дверей, как коновязь или как тумба, пока не поговорит с вами.

Оливия. Какого это рода человек?

Мальволио. Мужского.

Оливия. Как он держится.

Мальволио. Довольно скверно; желает с вами беседовать, независимо от того, хотите вы или нет.

Оливия. А какого он вида и возраста?

Мальволио. Слишком молод для мужчины, слишком стар для мальчика; вроде недозрелого гороха или неспелого яблока. Так, серёдка наполовинку – между мужчиной и мальчиком. Он довольно смазлив и держится задиристо. В общем, у него молоко на губах не обсохло.

Оливия. Просите его сюда. И позовите мою камеристку.

Мальволио. Камеристка, к леди! (Уходит.)

Входит Мария.

Оливия. Подайте мне вуаль; накиньте мне её на голову. Послушаем посла Орсино.

Входят Виола и придворные.

Виола. Благороднейшая хозяйка сего дома?

Оливия. Можете говорить со мной, я отвечу за неё.

Виола. Сиятельная, несравненная и бесподобная краса, действительно ли вы хозяйка дома, ибо мне никогда не доводилось её видеть? Мне бы не хотелось произносить свою речь впустую, ибо, не говоря уже о том, что она превосходно составлена, мне стоило большого труда её выучить. Добрые красавицы, не насмехайтесь надо мной. Я необыкновенно чувствителен даже к малейшему худому обхождению.

Оливия. Откуда вы, сэр?

Виола. Я могу сказать только чуть больше, чем заучил, а этот вопрос уже сверх моей роли. Добрая госпожа, внушите мне скромную уверенность, что вы хозяйка этого дома,  чтобы я мог продолжить своё выступление.

Оливия. Вы комедиант?

Виола. Не, сердце моё; тем не менее клянусь змеиным жалом, что я не, что я играю. Значит. Это вы хозяйка дома?

Оливия. Если никто больше на это не претендует.

Виола. Конечно, если вы на это претендуете, то это вы; ибо каждый может претендовать только на то, чем может поступиться. Впрочем, это не входит в мои полномочия. Я начну спич в вашу честь, затем представлю вам суть моей миссии.

Оливия. Можете сразу переходить к сути, я вас избавляю от похвального слова.

Виола. Увы, я с таким трудом его зазубрил, и оно весьма поэтично.

Оливия. Тем больше фальши. Я вас прошу, оставьте это при себе. Мне доложили, что вы вели себя довольно дерзко у моих дверей, и я позволила вам войти, скорее чтобы  поглядеть на вас, чем вас слушать. Если вы умалишенный, то поскорей уходите, а если в вас есть толк, будьте кратки. Я сейчас не в такой фазе, чтобы разводить пустые разговоры.

Мария. Не пора ли отчаливать, сэр? Вон прямая дорожка.

Виола. Нет, милая швабра, я ещё пошвартуюсь здесь. Уймите немного вашего великана, прелестная леди.

Оливия. Что вам угодно?

Виола. Я посол.

Оливия. Наверное, вы должны сообщить нечто ужасное, раз вы так страшно учтивы. Переходите к делу.

Виола. Оно только для ваших ушей. Я принёс не объявление войны, не требование капитуляции. Мои слова служат делу мира.

Оливия. Однако начали вы не больно учтиво. Кто вы? И что вам надо?

Виола. Дерзость, которуюя проявил, внушена оказанной мне встречей. Кто я и чего хочу – такая же тайна, как девсвтенность; то, что для ваших ушей свято, для других -  профанация.

Оливия. Оставьте нас одних.  (Мария и придворные уходят.) я хочу услышать ваши святые слова. Итак, сэр, где же текст?

Виола. О, прелестнейшая леди?

Оливия. Многозначительное и обещающее начало. Где же всё-таки текст?

Виола. В груди Орсино.

Оливияё В его груди? В каком разделе?

Виола. Если отвечать по шпаргалке, то в его сердце, часть первая.

Оливия. Про это я уже читала:  это чистая ересь. Есть у вас ещё что-нибудь?

Виола. Добрая леди, разрешите поглядеть на ваше лицо.

Оливия. Разве ваш господин поручил иметь дело с моим лицом? Вот вы снова не придерживаетесь текста; ладно, откинем вуаль, чтобы вы могли общаться со мной лично и лицезреть картину. (Откидывает покрывало.) Глядите, сэр, вот моё изображение! Недурная работа?

Виола. Превосходная, если это дело рук божьих.

Оливия. Краска подлинная, сэр, не полиняет при любой погоде.

Виола. Да, это красота, есть красота,

            Природа в ней смешала алый с белым.

            Вы, леди, были б самою жестокой

            Из женщин, если б прелести свои

            Свели в могилу, не оставив копий.

Оливия. О сэр, я не буду настолько жестокой. Я издам разные катологи своей внешности. Ей будет составлен инвентарный список, и все её части и атрибуты будут приложены к завещанию. Например: губы, числом две, красного колера; засим – глаза, две штуки, светлые, к ним двое век; засим  -  шея, одна; подбородок – один, и так далее. Вас прислали, чтобы назначить мне цену?

Виола. Я понял вас; вы дьявольски горды,

            Но будь вы даже дьявол – вы прекрасны.

            Мой лорд и господин так любит вас,

            Что невозможно не вознаградить

             Его любовь, пускай вы лучше всех.

Оливия. Как любит он меня?

Виола. Обожествляя,

             Со вздохами, с обильными слезами,

              Со стонами, в которых гром любви.

Оливия. Он знает – мне любить его нельзя.

               Могу предположить в нём доблесть; знаю

               Он благороден, молод, свеж, богат,

               Его все хвалят, говорят, что он

               Учён, свободен, смел и грациозен;

               И всё же я не могу любить его,

               Он мог бы это сам давно усвоить.

Виола. О, если б я любил вас с тем страданьем,

            С тем пламенем и с той тоской смертельной,

             Не понял бы я вашего отказа.

Оливия. И что же?

Виола. Я бы ивовый шалаш

            Себе построил возле вашей двери,

            Взывал бы к вам, как к собственной душе,

            И сочинял бы песни о любви

            Отвергнутой и пел их среди ночи,

            Глухим холмам орал бы ваше имя

            И заставлял бы эхо повторять –

            Оливия!

Оливия. Вам многое данное А кто вы родом?

Виола. Судьба низка, но род мой много выше.

            Я дворянин.

Оливия. Вернитесь к господину.

              Я не могу любить его. Послов

              Не надо слать ко мне, вот разве вы

              Придёте мне сказать, как принял он

              Всё это. И спасибо за труды.

              Потратьте за меня. (Протягивает кошелёк.)

Виола. Я не посыльный,

            Держите при себе ваш кошелёк.

            Дай бог вам тоже полюбить кремень,

            И пусть ваш жар отвергнут будет так,

            Как вы отвергли чувство господина.

            Прощайте, несравненная жестокость!

(Уходит.)

Оливия. «Кто родом вы?»

              «Судьба низка, но род мой много выше.

               Я дворянин». Бесспорно, это так;

               Язык, лицо, обличье, дух, манеры

               Пять раз дают тебе права на герб.

               Постой! Постой! В обличии слуги

               Мог быть сам господин! Но неужели

               Так быстро можно подхватить чуму;

                Я чувствую уже, как обаянье

                Его неодолимо заполняет

                Мои глаза. Но будь что будет! Эй,

                Мальволио!

Входит Мальволио.

Мальволио. Я здесь, мадам.

Оливия. Беги

               За эти дерзким юношей, посланцем

               Орсино; он оставил здесь кольцо.

               Скажи ему, в подарке нету проку.

                Я не желаю этим обнадёжить

                Его хозяина. Он мне не нужен.

                А если завтра юноша придёт,

                Я объясню ему причину. Ну же,

                Скорей беги, Мальволио!

 Мальволио. Иду (Уходит.)

Оливия.  Что делаю – сама я не пойму.

                Как будто зренье застило уму.

                Но мы своей судьбы не господа,

                Что быть должно, то сбудется всегда. (Уходит.)

Звучит музыка. Выходят ведущие.   

Ведущий 2.  Прошло 430 лет со дня смерти Шекспира, многие великие драматурги создали после него изумительные драмы, но равных ему в этой области мы не можем назвать. И каково бы ни было их личное отношение к Шекспиру, восхищались ли они им, как Пушкин, или объявляли его давно пройденным этапом, как Бернард Шоу, они сохраняли с ним неразрывную связь.  

Ведущий 1. Александр Блок писал: « Он сумел понять и показать всему миру, чем живёт человек на земле: все его страдания и радости, любовь и злобу, слёзы и смех, пороки и добродетели».

Ведущий 2. А в лице Пушкина    такие черты, как живость, пылкость, впечатлительность, горячее сердце, жаждущее любви…    ясны для всякого, кто читал его произведения.

Ведущий 1. Читайте! Открывайте для себя удивительный мир Шекспира и Пушкина! Мир поэзии, красоты и гармонии!

Ведущий 2. Всего вам доброго! До новых встреч!  

Сценарий составлен

учителем русского языка и литературы И.Д. Старковой