Классный час ко Дню Победы
классный час (10 класс) по теме

Сценарий  праздника, посвященного Дню Победы,

Дата проведения – май 2009 года

        1

                                                                                                   Нашим ровесникам посвящается…

Тогда еще не знали мы, со школьных вечеров шагая,

Что завтра будет первый день войны, а кончится она лишь в 45-м в мае…

Сегодня речь пойдет о наших ровесниках, о тех, кто из-за школьной парты бесстрашно и гордо шагнул в зарево войны, в грохот канонады, шагнул и не вернулся. Удивительное поколение! Оно росло, овеянное романтикой революции и гражданской войны. Любимой песней была «Каховка», любимым фильмом – «Чапаев», любимой книгой -  «Как закалялась сталь».

Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания -  вот, чем жили они в детстве. И огорчались, что родились слишком поздно. Вполне закономерно, что в  трагическом  41-м это поколение стало поколением добровольцев.

Солнечным ранним утром в июне,

В час, когда пробуждалась страна,

Прозвучало впервые для юных

Это страшное слово «война».

Чтоб дойти до тебя, 45-й,

Сквозь лишения, боль и беду,

Уходили из детства ребята

В 41-м году.

Все шли и шли они из средней школы,

С филфаков, из МЭИ и из МАИ –

Цвет юности, элита комсомола,

Тургеневские девушки мои!

Мы были высоки, русоволосы.

Вы в книгах прочитаете как миф,

О людях, что ушли не долюбив ,

Не докурив последней папиросы.

Когда б не  бой, не вечные исканья

Крутых путей к последней высоте,

Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,

В столбцах газет, в набросках на холсте.

Но время шло. Меняли реки русла.

И жили мы, не тратя лишних слов,

Чтоб к вам прийти  лишь в пересказах устных,

Да в серой прозе наших дневников…

И  как бы не  давили память годы,

Нас не забудут потому вовек,        2

Что всей планете делая погоду,

Мы в плоть одели слово  «человек»!

Не знаю, где я нежности училась –         

Об этом не расспрашивай меня.

Растут в степи солдатские могилы,

Идет в шинели молодость моя.

В моих глазах – обугленные трубы,

Пожары полыхают на Руси.

И снова нецелованные губы

Израненный парнишка закусил.

Нет! Мы с тобой узнали не из сводки

Большого отступления страду.

Опять в огонь рванулись самоходки,

Я на броню вскочила на ходу.

А вечером над братскою могилой

С опущенной стояла головой…

Не знаю я, где нежности училась –

Быть может, на дороге фронтовой…

Юлия Владимировна Друнина… «Впечатлительная московская девочка начиталась книг о героических подвигах и сбежала от мамы на фронт. Сбежала в поисках подвига, славы, романтики. И, надо сказать, ледяные окопы Полесья не остудили, не отрезвили романтическую девочку. В первом же бою нас поразило ее спокойное презрение к смерти. У девушки было какое-то полное отсутствие страха, полное равнодушие к опасности…Она переносила все тяготы фронтовой жизни и как будто не замечала их. Перевязывала окровавленных, искалеченных людей, видела трупы, мерзла, голодала, но оставалась романтиком» - написал о Юлии командир ее санитарного взвода. Но так выглядело внешне, потом  она напишет в стихотворении

Я только раз видала рукопашный.

Раз – наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

«Когда началась война, я ни на минуту не сомневалась, что враг будет молниеносно разгромлен, больше всего боялась, что это произойдет без моего участия, что я не успею попасть на фронт. Страх опоздать погнал меня в военкомат уже 22 июня».

До совершеннолетия Юлии не хватало еще 2-х лет.

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал

Ко всему привыкший сорок первый год.

3

За мужество и отвагу в годы жестоких испытаний более 3,5 миллионов  наших ровесников были   награждены орденами и медалями Советского Союза. 7 тысяч удостоены звания Героя Советского Союза.

Как разглядеть за днями след нечеткий?

Хочу приблизить к сердцу этот след.

На батарее были сплошь – девчонки,

А  старшей было восемнадцать лет.

Лихая челка над прищуром хитрым,        

Бравурное презрение к войне…

В то утро танки вышли прямо к Химкам

Те самые. С крестами на броне…

И, старшая, действительно старея,

Как от кошмара заслоняясь рукой,

Скомандовала тонко: «Батарея-а-а!

Ой, мамочка! Ой, родная!.. Огонь!-

И – залп!.. И тут они заголосили,

Девчоночки, запричитали всласть.

Как будто бы вся бабья боль России

В девчонках этих вдруг отозвалась!..

Кружилось небо – снежное, рябое.

Был ветер обжигающе горяч.

Былинный плач висел над полем боя,

Он был слышней разрывов – этот плач!

Ему -  протяжному – земля внимала,

Остановись на смертном рубеже.

- Ой, мамочка!..

- Ой, страшно мне!..

- Ой, мама!

И снова: - Батарея-а-а!..

…И уже пред ними, посреди земного шара,

Левее безымянного бугра

Горели неправдоподобно жарко

Четыре черных танковых костра.

Раскатывалось эхо над полями,

Бой медленною кровью истекал…

Зенитчицы кричали и стреляли,

Размазывая слезы по щекам.

И падали и поднимались снова.

Впервые защищая наяву

И честь свою (в буквальном смысле слова).

И Родину. И маму. И Москву.

Весенние пружинящие ветки.        4

Торжественность венчального стола.

Неслышанное : «Ты - моя навеки!..»

Несказанное : «Я тебя ждала…!»

…И ласточку. И дождик над Арбатом.

И ощущенье полной тишины…

Пришло к ним это после. В сорок пятом.

Конечно к тем, кто сам пришел с войны.

«Зинка»

1

Мы легли у разбитой ели.

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

-Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня – лишь она одна.

Пахнет в доме квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет…

Знаешь, Юлька, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле – еле.

Вдруг приказ: «Выступать вперед!»

Снова рядом, в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы, -

Мы хотели со славой жить.

…Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я зубы сжав…

Белорусские ветры пели         5

О рязанских глухих садах.

3

- Знаешь, Зинка, я – против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где – то,  в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

…Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!

Когда в штабной блиндаж враги ввели Смирнова,        

Увидев смерть в лицо, пройдя сквозь боль и гнев,

Он не взглянул на них, не проронил ни слова,

Он даже не стонал, почти окаменев.

Мальчишкой видел он не раз закалку стали,

И твердый нрав он перенял у ней.

Чем злее палачи сейчас его пытали,

Тем становился он упрямей и сильней.

С сухим от жажды ртом, превозмогая муки,

Он словно видел свет в предсмертной темноте,

Тогда они ему вонзили гвозди в руки.

И с хохотом, глумясь, распяли на кресте.

Но покарал врагов жестоко и сурово

Наш праведный металл, огонь смертельный наш.

И молодой боец, похожий на Смирнова,

С гранатой ворвался в разрушенный блиндаж.

Бойцы – фронтовики – друзья его и братья –

Саперы, снайперы, связисты и стрелки

Прошли по одному у страшного распятья,

Не вытирая слез и стиснув кулаки.

Время, одновременно героическое и трагическое, чеканило характер вчерашних школьников решительно и жестоко. Прямо из школы они шагнули в бессмертие.

Девятиклассник Саша Чекалин, боец истребительного батальона, разведчик, пел на эшафоте. Юная зенитчица Мария Барсукова вступила в неравный бой с фашистами. Пламя поглотило девушку раньше, чем замолчал ее пулемет. Наводчик орудия Андрей Корзун во время ожесточенного боя своим телом погасил пламя, предотвратив взрыв ящиков с боеприпасами. Он удостоен звания Героя Советского Союза посмертно. « Это счастье – умереть за свой народ!» -

6

бросила на допросе в лицо палачам Зоя Космодемьянская. Удостоена звания Героя Советского Союза посмертно.

23 февраля 1943 года гвардии рядовой 254 Гвардейского стрелкового полка 56 Гвардейской стрелковой дивизии Александр Матросов в решающую минуту боя с немецко – фашистскими захватчиками, прорвавшись к вражескому дзоту, закрыл своим телом амбразуру, пожертвовал собой и тем обеспечил успех наступающего подразделения. Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии рядовому товарищу Матросову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Зимний ветер свистел на откосах.

Мы лежали в степи огневой.

С нами был комсомолец Матросов,

Друг – товарищ, боец рядовой.

Командир наш испытанный бледен, -

Неужели мы здесь не пройдем ?

Вражий дзот на дороге к победе

Косит русские цепи огнем.

Не пройти сквозь огонь пулеметов,        

Но Матросов рванулся вперед,

Прямо к черному вражьему дзоту
Друг – товарищ бесстрашно ползет.

Вражьи пули свистят на откосах,

Лютой злобой к герою полны.

Но отважный гвардеец Матросов

Поднялся у бетонной стены.

И рванувшись в атаку за другом,

В этот миг услыхали друзья,

Что свинцовая кончилась вьюга,

Огневая замолкла струя.

Это трепетом сердца живого

Наш Матросов закрыл пулемет.

Никогда своего рядового

Не забудет российский народ!

19 – летний Владимир Ермак повторил подвиг Александра Матросова. Удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

О доме сержанта Павлова в Сталинграде знают все. Фашисты подвергли дом сокрушительному артиллерийскому и минометному обстрелу, бомбили его с воздуха, непрерывно атаковали, но его защитники стойко отражали бесчисленные атаки врага и не позволяли гитлеровцам прорваться к Волге на этом участке. Эта небольшая группа, отмечал командующий армией В.И.Чуйков, обороняя один дом, уничтожила вражеских солдат больше, чем фашисты потеряли при взятии Парижа.

7

Связисту штаба комсомольцу Матвею Путилову в разгар боя при исправлении повреждений линии связи миной раздробило обе руки. Истекая кровью, герой дополз до места разрыва и, теряя сознание, зубами соединил оба конца провода.

Оно приходит неожиданно – несчастье,

В разгаре боя вдруг оборвалась,

Оставив штаб отрезанным от части,

С большим трудом налаженная связь.

Прорвался провод и умолк, запутан,

А немцы рядом, немцы жмут как раз.

- Восстановить, не медля ни минуты! –

Сержанту Новикову отдан был приказ.

И он пошел окольною тропою,

Он понимал, что он не чародей,

Но в этот час он был властитель боя :

В его руках была судьба людей.

Он отыскал разрыв и поднял провод,

Соединил отдельных два конца.

Колючая, певучая, как овод,

Шмыгнула пуля возле храбреца.

И началось! Запело, засвистало.        

Посыпал густо вражеский свинец.

«Не отступлюсь! Во что бы то ни стало,

Налажу связь!» в ответ решил боец.

А немцы шли, блестя стальными  лбами,

Сквозь дикую метелицу стеной.

Тогда он стиснул два конца зубами

И принял бой, неравный, дерзкий бой.

Его нашли, когда уже смеркалось.

В руках винтовка, поднятый прицел.

В зубах был провод. Связь не прерывалась.

Вблизи валялась груда вражьих тел.

Он тихо умер, чуть назад отпрянув,

Прижавшись к ели и оледенев,

Но на лице его, спокойном и упрямом,

Не ужас был, а ненависть и гнев.

Таню Савичеву тоже убили фашисты. Не пулей, не снарядом, - голодом. Ей было всего 11 лет.

Я к ним подойду, одеялом укрою,

О чем – то скажу, но они не услышат.

Спрошу – не ответят. А в комнате – трое.

Нас в комнате трое, но двое не дышат.

Я знаю – не встанут, я все понимаю.

Зачем же я хлеб на три части ломаю…

Опять война. Опять блокада.

А может, нам о них забыть?        8

Я слышу иногда : «Не надо,

Не надо раны бередить».

Ведь это правда, что устали

 Мы от рассказов о войне,

И о блокаде пролистали      

Стихов достаточно вполне.

И может показаться :

Правы и убедительны слова.

Но даже если это правда,

Такая  правда не права!

Песня  «Вечер на рейде»

За нашей спиной остались паденья, закаты,

Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет!

Мне хочется верить, что черные наши бушлаты

Дадут нам возможность сегодня увидеть восход.

Сегодня на людях сказали: «Умрите геройски!»

Попробуем – ладно!  Увидим  какой оборот.

Я только подумал, чужие куря папироски:

«Тут кто как сумеет, -  мне важно увидеть восход».        

Особая рота – особый почет для сапера.

Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей,

Напрасно стараться, - я и с перерезанным горлом

Сегодня увижу восход  до развязки своей.

Прошли по тылам мы, держась, чтоб не резать их сонных,

И вдруг я заметил, когда прокусили проход, -

Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух

Уже повернулся верхушкой своей на восход.

За нашей спиною в шесть тридцать остались – я знаю, -

Не только паденья, закаты, но взлет и восход.

Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю,

Восхода не видел, но понял: вот – вот – и взойдет.

…Уходит обратно на нас поредевшая рота.

Что было – не важно, а важен лишь взорванный форт.

Мне хочется верить, что грубая наша работа

Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход.

В июне 44 –го была принята последняя радиограмма Смирной – радистки Кима: «Следуем программе…». Под именем Кима в немецком тылу работал советский разведчик Кузьма Гнедаш, под именем Смирной – Клара Давидюк, московская школьница.

На нежных скулах отсветы пожара,

Одно желанье – поскорее в бой!..

Вошла к секретарю райкома Клара        9

И принесла 16 лет с собой.

И секретарь глядит, скрывая жалость:

«Ребенок. И веснушки на носу…»

Москва. Райком. Так это начиналось,

А в партизанском кончилось лесу…

Предсказывая близкую победу,

Уже салюты над Москвой гремят,

А здесь идут каратели по следу,

Вот – вот в ловушку попадет отряд.

Так было много раз и ране –

Не первый день в лесу товарищ Ким.

Но он сейчас шальною пулей ранен,

Ему не встать с ранением таким.

«Всем уходить!» - приказ исполнят Кима,

И только ты не выполнишь приказ,

И будешь первый раз неумолима,

И будешь ты такой в последний раз.

Ким все поймет, но зажимая рану,

Еще попросит: «Клара, уходи!»

Сжав зубы, девушка с пустым наганом,        

Бледнея, припадет к его груди.

Потом,  уже нездешними  глазами

Взглянув в его нездешнее лицо,

Пошлет в эфир: «Мы следуем программе… »

И у гранаты выдернет кольцо…

Клару Давидюк и Кузьму Гнедаша похоронили вместе – в центре белорусского города Слоним.

Никогда и никто разлучить нас  друг с другом не сможет.

Нас война повенчала в солдатской могиле одной.

Кто за право быть вместе платил в этом мире дороже?

За него заплатили мы самой высокой ценой.

Каждый год по весне к нам сбегаются маки, алея,

Полыхают тюльпаны, пионы сгорают дотла.

…Ни о чем не жалею, нет, я ни о чем не жалею –

Я  счастливою, мама, была!

Юные безусые герои,

Юными остались вы вовек.

Перед вашим  вдруг ожившим строем

Мы стоим, не поднимая век.

Боль и гнев  сейчас тому причиной.

Благодарность вечная вам всем,

Маленькие, стойкие мужчины,

Девочки, достойные поэм.

Сколько вас, попробуй, перечисли.        10

Не сочтешь. А впрочем , все равно.

Вы сегодня с нами, в наших мыслях,

В сердце, в песне, постучавшейся в окно.

Солнце кровавилось в дымчатой мгле.

Красным снарядом било.

Их уже не было на земле, а оно было.

Волны неслись от скалы к скале,

Море гранит дробило!

Их уже не было на земле, а оно было.

Дерево шло по сырой земле,

Землю корнями рыло!

Их уже не было на земле, а оно было.

Песня  «На безымянной высоте»

Вновь скупая слеза сторожит тишину.

Вы о жизни мечтали, уходя на войну.

Сколько юных тогда не вернулось назад,

Не дожив, не допев, под гранитом лежат.

Глядя в вечный огонь – тихой скорби сиянье –        

Ты послушай святую минуту молчанья.

Минута молчания.

Не обожженные сороковыми,

Сердцами, вросшими в тишину, -

Конечно, мы смотрим глазами иными

На нашу большую войну.

Мы знаем по сбивчивым, трудным рассказам

О горьком победном пути,

Поэтому должен хотя бы наш разум

Дорогой страданья пройти.

И мы разобраться обязаны сами

В той боли, что мир перенес.

Конечно, мы смотрим иными глазами –

Такими же полными слез.

Песня «Вспомните,ребята»