за что, Господи.
материал по теме

Во.БОЛЬШАКОВ.

«Господи, за что?»

Действующие лица:

Сашка

Генрих

Вера

Берта

( На сцену выходят два молодых человека. Они надевают костюмы персонажей пьесы и их представляют)

1Александр Иванович Гаврилов-Ветеран великой отечественной войны. Капитан запаса.  Пенсионер. До недавнего прошлого водитель скорой помощи. Одинок.  В Ленинграде  при бомбежке в 1943 году погибли его жена и двое сыновей, двух лет от роду.  С тех пор в его жизни никто не появился, постольку, поскольку на свою беду Александр Иванович оказался однолюбом. Так и доживает он свой век один в однокомнатной квартире на Васильевском острове.

2Генрих фон Шлоссер- ровесник Гаврилова. тоже пенсионер, в прошлом историк. также воевал. в 1945 году в Берлине при бомбежке погибла его молодая жена Эльза и две крошечные дочки . С тех пор Генрих остался один и жизнь свою не менял поскольку на беду свою оказался однолюбом. Более пятидесяти лет искал Гаврилова Александра Ивановича. 22года рождения уроженца города Ленинград, ныне Петербург. Гвардии капитана 154 гвардейского полка. Искал истово  и неустанно. И вот зачем…

(квартира Гаврилова. Он сидит за столом в пижаме, тупо уставясь на телефон) 

Саша- Одиночество это когда у тебя есть телефон, а никто не звонит. Господи, от тоски сдохнуть можно, сделай же хоть, что нибудь. Ведь нельзя…(звонок телефона) Ну, вот. Можешь когда захочешь. Алло…Да…да…Гаврилов…Александр…Николаевич…двадцать второго, все точно. Ты, дочка из собеса, что ли? Воевал. Пособия, что ли какие? Под Варшавой…в мае сорок пятого, а что нужно-то? Кто? Какой Генрих? Фон Шлоссер? Нет. ..нет…не знаю, не участвовал…не замечен. Впервые слышу. Ты, что дочка? Зачем он мне?…Не надо…Мне его кормить нечем. Пакет молока, сосиска и четвертинка…черного…бородинского. И по-немецки кроме Хен де хох я не в зуб ногой, дочка…дочка?…дочурка?…алло? А чтоб тебя. Трубку бросила. Ну, Господи, спасибо.(он начинает метаться, то убирая квартиру, то одеваясь) что за напасть? О чем с ним говорить и чего ему надо? Зачем он меня ищет? А как себя вести? Такой гость из Германии…не говорить же с ним о том как мы их били…правда сначала они нас били…хорошенький разговор получится …одеть галстук? Не надо. А ордена? Господи, ну и дела…А если…( звонок в дверь, Гаврилов замирает. Он в рубашке, галстуке, пиджаке и в пижамных штанах. Брюки у него в руках  он аккуратно вешает их на стул и идет открывать дверь. Входит фон Шлоссер .смотрит пристально на Гаврилова)

   Генрих- Как долго я вас искал, Алехандр…вы не поверите…позвольте я буду сесть.

Тот смущен, обращаясь к Шлоссеру он почти кричит).

Будьте…Сядьте… Гаврилов… Саша…Иваныч…22 года рождения… прописан…вот тут. Чего я несу? Не арбайтен в данный момент…пенсионер…арбайтен алесс капут, нихт шиссен, яволь и это всё, что я знаю по-немецки и разговор у нас не получится, если ты не догадался взять с собою переводчика…

Генрих- все получится, Алехандр. Я сам, прилично говорю по- русски. Почти прилично. Это  есть вы… те самые глаза. Я запомнил эти глаза на всю жизнь

Саша - (в сторону) Это надолго. Значит, надо  будет кормить (Генриху) конечно, садитесь к столу…ну, чайку с дороги?

Генрих – Да спасибо. Если вы не возражай, я буду кофе.

Саша- Я то не возражай, конечно …только вот кофе у меня нет…не успел сегодня сходить в супермаркет за углом, все не досуг было. Да и чай пустой. Прощения просим, не ждали.

Генрих – Что вы, Алехандр, я не пустой. Я принес маленький гешенк…гостинчик, если вы не возражай (при этом он достает из сумки еду) немного, правда…

Саша -(в сторону)Все не так уж плохо. (Генриху) Да зачем вы беспокоились…товарищ …э…фон Шлоссер. Я пойду, поставлю чайничек. (Кричит из кухни) А зачем вы меня искали? Столько лет.

Вы, конечно, простите, но я вас не помню. Мы с вами, где-то встречались? Я ведь в Германию никогда не ездил. Да и вообще за границу не выезжал. (Входя с чайником) некогда было, да и после войны не хотелось как-то, я все больше дома сижу…

Генрих - Мы встретились всего один раз. Именно во время войны. В 44году. В лесу… не помните? Пригород Варшава. Глубокий осень.

Саша – А…нет, не помню. Там много наших полегло. Но вот вас…

Генрих - Не спешите, Алехандр…Вам нужно это вспомнить.

Саша – да что вспомнить я должен? Какой-то разговор у нас с вами загадочный получается.…Вы вот коньяк принесли. Может быть, …облегчим, так сказать понимание?

Генрих - О, яволь. Конечно, я для этого,…а где у вас бокалы.

Саша - Послушайте, Генрих, я как погляжу мы с вами почти одногодки. Хотя вы выглядите шикарно. Все иностранцы, почему- то выглядят вот так, но…

Генрих - Алехандр, я тоже родится в 22году. Я даже старше вас на семь дней.

Саша -  Иди ты!?…прошу прощения, …я хотел сказать, тем более …давай перейдем на «ты». А? Так мне кажется, проще будет…

Генрих - Я зоглазен, Алехсашка, Давай стаканы.

Саша - Ну, вот, это по-нашему, Гена. Режь закуску. Я мигом.

Генрих - (удивленно) Как? Как ты меня назваль?

Саша- Гена. Генрих – это…как-то долго, А Генка это как-то ближе.…Не возражаешь?

Генрих - Нет, конечно. Это даже …как это…здорово.

Саша - Ну, значит, консенсус найден? Я за бокалами. (Уходит на кухню, но скоро возвращается, долго смотрит на Генриха)

Генрих - А где бокалы?...Что с тобой?

Саша - Я вспомнил тебя. Ты сейчас так удивленно посмотрел на меня, и я вспомнил. Это действительно было под Варшавой. Ты выскочил на меня из-за кустов  и хотел меня убить. Все так?

Генрих - (обрадовано) Да, так. Точно так, Алексашка. Майн гот ты вспомнил.

Саша- Ага! Вспомнил! Под ногами шуршали листья, красные, бордовые, желтые, зеленые. И уже в воздухе пахло холодом. Странно то, что в мирной жизни мы почти не замечаем, там, на войне, все стократ острее и ярче. Я наслаждался тишиной и покоем.  Я купался в этом море листвы, …я обсыпал себя дождем из опавших листьев. Так было, когда мы гуляли с Верой …до войны…

Генрих - да! Я видел это. Это было похоже на танец…э…безумного. Я не хотел убивать тебя. Прятался и ждал когда же ты уйдешь. Но …ты увидел меня

Саша - мы дрались как два глупых школьника, после уроков.

Генрих - ты выбил из моих рук автомат, Алехашка…и три зуба. И …ты мог убить меня. Я приготовился к смерти. Хотя кто к ней может приготовиться. А дальше произошло…

Саша - я вдруг увидел, что ты мой ровесник, и еще я подумал, что хватит нам убивать друг друга. И что вы - немцы должны все-таки понять, что война вами проиграна. И …я уже не помню, что я ещё тогда думал. Я просто отпустил тебя  и все

Генрих - Найн, Найн это зовсем не все. Ты ещё тогда сказал, чтобы я шел…это потом уже более- менее, зная русский язык, я понял, куда я должен был идти. Ты тогда говорил о немецкий зольдат…очень скверно, но справедливо,…а главное я запомнил вот что: послушай ты, немецкая …дальше я опускаю…я отпускаю тебя, чтобы ты увидел, как я,…то есть ты…  увидел, как я войду в Берлин. Это - сказал ты- обещает тебе гвардии капитан Александр Гаврилов 22 года рождения. Родившийся в городе Ленинград, живший в нем, полюбивший самую прекрасную женщину на свете, ставшую мне женой и родившую мне двоих сыновей, которых вы убили, здесь ты опять сказал такое, что я еще тогда не знал,…а потом ты показал мне фотографию своей семьи… и заплакал…

Саша - мы сидели долго на ковре из листьев и молчали.

Генрих - Ты дал мне папиросу и ушел,…а я остался,… я  лежал в этих листьях и молился. Молился и думал. Зачем мы здесь? Что мы такое натворили? Зачем мы сделали над собой такое? Почему по воле нечеловека мы идем на убийство и смерть? Зачем по воле нелюдя, не помышлявшие о войне, с содроганием отвергающие самою мысль об убийстве…ныне убивают. За что?  А еще я думал о своей маленькой Берте и о своих дочках. Я вспоминал, как мы встретились с Бертой. Это был летний вечер 39года. Берте было едва 16 лет. Звучало танго…

Саша-  Я шел и плакал. Как мальчишка. И слезы не приносили мне облегчения. Я вспоминал свою Верочку и своих сыновей, которых так никогда не увидел. Верочке было едва 16лет, когда мы познакомились. В парке. Летом 39 года. Танцевальная площадка. Вера пришла в каком-то странном фиолетовом сарафане.

От её волос пахло дождем. Звучало танго. И я утонул в этих голубых глазах…

Генрих - ее руки были нежными и легкими. Мы никого не видели вокруг. Мы шептали друг другу глупости. И мы знали…

Саша - мы уже знали, что это любовь. Так бывает

Генрих - только так и бывает,…а потом…

Саша – потом…пришла тревога и тоска. И страх за неё. Пришла война…

Генрих - она говорила: Генрих я против этой глупой, несправедливой войны, но ты зольдат. Ты должен идти. Только умоляю тебя. Не убей себя. Не убей в себе человека…

Саша – а обо мне не беспокойся. Со мной все будет хорошо. Только обещай мне, что ты вернешься. Я не смогу жить без тебя…

Генрих - я не смогу жить без тебя. Я ушел на войну. А дальше были письма,…и я узнал, что…

Саша - что у меня родились два сына,…и я торопил победу,…я спешил, как мог к ним…я молил Бога…

Генрих - только об одном - пощади их, Господи.

Саша - пощади их, Господи…

 Генрих - Возьми меня, но их пощади. Я ненавидел эту войну и людей, которые заставили меня воевать.

Саша -  Но Господь не пощадил их.

Генрих - Но Господь не пощадил их.

Саша - Ну вот мы и встретились. Так зачем ты искал меня?

Генрих - я искал сказать тебе спасибо

Саша - спасибо? И для этого ты потратил бешеные деньги и годы?

Генрих - я потратил для этого всю жизнь, Алехсашка.  Ты не понимаешь. Помнишь у вашего Льва Толстого? Князь Андрей…граната …он ранен.. он понимает, что это смерть.

И я счастлив.

Саша- ну и что?

Генрих- ну как же? Он понимает, что умер и истина открывается ему.  Как же это?... я не помню точно, но…

Саша - так. Я за бокалами. С психами я ещё не пил.

Генрих-о, найн, я не есть псих

Саша- о, есть, есть. Не спорь.

Генрих- Зо, найн. Ду ферштейст нихт. Алексаша, ты совершил в моей жизни э…революшин. Не убить это тоже подвиг.

Я много думал…

Саша- это тебя и сгубило. Я за бокалами. Режь колбасу, Гена. (уходит)

( где-то на втором плане появляется давно погибшая жена Генриха Берта)

Генрих- Берта, этот парень не понимает меня. Он не понимает, что он натворил в моей жизни. Он дал мне шанс остаться человеком. Он помог понять мне самое главное. Что жить надо лишь ради любви. Любви к ближнему, любви к нелюбящему тебя, к любви всего живого. Он дал мне шанс жить ради этого.

А ведь будь на его месте я…я бы

Берта - нет, ты не сделал бы этого. Ты точно такой же, как он. Поэтому ты и искал его столько лет. Самое ужасное, что ваши души, так созвучны, так близки, а вас заставили убивать друг друга.

Генрих- но как же можно заставить людей убивать друг друга.

Берта- люди злые, знают, как это сделать. Они умны, и всегда смогут объяснить, зачем и кого ты должен убить. Веря в бога, люди не верят в него.

Генрих.- я безумно устал без тебя. Я хочу к вам.

Берта - ещё не время, милый

Генрих - я люблю тебя

(Входит Сашка. Генрих его не видит. Берта изчезает)

Саша - и мне ты, как-то сразу понравился. И часто ты говоришь сам с собой?

Генрих - я говорил не сам с собой…

Саша - я тоже разговариваю сам с собой. Старость. Издержки одиночества. Ну, наливай. Давай угостимся?

Генрих - а где у тебя моют руки?

Саша - Из комнаты налево и ещё раз налево. Там и руки, там и …все остальное.

Генрих - я мигом

(На втором плане появляется жена Саши, давно погибшая Вера)

Саша- Верочка, ты не представляешь себе, какой странный парень приехал ко мне. Дурак или романтик. Я не разобрал. Он приехал сказать мне…

Вера - спасибо. Я знаю, милый. Он не дурак. Он благодарный человек. это великая редкость - уметь быть благодарным. Просто ты не избалован этим. Поэтому  тебя это так удивило

Саша - я…не знаю. Ну, ладно сказал спасибо. И иди.

Вера - ты слишком привык к одиночеству. Ты узник собственного горя. Собственного одиночества.

Саша - я не один. Ты со мной,

Вера - Конечно, мой милый. Конечно. Только…

Саша - что только, родная?

(появляется Генрих. Вера изчезает)

Генрих - вот и ты разговариваешь

Саша - чтоб тебя сдуло

Генрих - нихт ферштейн.

Саша - я говорю, садись, раз такое дело. Давай помянем девчонок наших…

Генрих - и наших детей, Алексашка,

Саша - там, на войне я мечтал. Что в моём доме будет огромный стол. Рядом будет сидеть Вера, а вот тут мои сыновья, красивые, веселые и сильные. А дальше их жены добрые, заботливые и конечно, красивые. А дальше…

Генрих - внуки. Счастливые и гордые. Красивые, как их мамы и сильные как их отцы.

Саша - а дальше правнуки, которые мало что будут знать об этой дикой и страшной войне.

Генрих - и вообще о войнах. Им не будет это интересно. Потому что мир и жизнь гораздо интереснее.

Саша - но они всегда будут помнить о тех, кто завоевал для них этот мир…

Генрих - а войны продолжаются и погибают дети.

Саша - ладно. Давай. Слушай, Ген, а как ваши …я имею ввиду немцев. Как вы теперь относитесь к той войне? Ты, конечно, прости,…если тебе не…

Генрих - по-разному. Одни помнят, как ваш зольдат сеяли хлеб, чтобы накормить наших детей, другим стыдно,…а остальные просто молчат об этом.

Саша- За окном давно уже стемнело. Город утих. Они не могли расстаться. Что-то роднило вчерашних ещё врагов. Отчего они так нужны были друг другу?  Два старых  человека много понявших за эту долгую, долгую жизнь. Переоценившие все то, что ещё вчера казалось вечным, незыблемым и понятным.

Генрих- что-то вернулось к ним из давно умершего прошлого. Словно запах тех осенних листьев, на которых все решилось, тогда осенью далекого 44 года.

Они понимали друг друга уже с полуслова. И не было на земле людей ближе и родней, чем бывшие враги.

Генрих- Алексашка, а от чего ты так…прости… бедно живешь?

Неужели ваш народ не ценит твой подвиг?

Саша- Да нет, сначала нас славили…потом как то привыкли. Да и страну надо было восстанавливать…не до нас все было…а потом…да и чего нам надо –то?...ничего

Генрих- неужели ваш народ так короток…память    

Саша - Нет, ты не прав, Ген. Наш народ Свято чтит память о погибших.

Генрих - А о живых, Алексашка? О живых…

Саша - и о живых это обязательно. Правительство дает нам всякие льготы… собес…опять же. А каждый день победы? Гена, ты не представляешь себе, как нас чтят. Как все нас уважают. Всякие подарки. А столы накрывают. Ну, что ты.

Генрих - Но ведь в году еще 364 дня.

Саша - Да что ты можешь понимать. Вот в Москве могила неизвестного солдата. К ней приходят тысячи, миллионы людей. Новобрачные очень любят фотографироваться у этой могилы. Приносят цветы, положат и стоят, молчат. Вроде как спасибо говорят,  тебе неизвестный солдат. …

Генрих - а тебе кто ни будь, говорит спасибо, Алексашка? Молчишь. Ты тоже стал неизвестный зольдат.

Саша - Нет! Нет! ты не понимаешь, Гена. По всей нашей земле мы поставили такие памятники,…возьми хотя бы Мамаев курган, Ты же помнишь Сталинград, Гена?

Генрих - Алехандр, память очень капризная фрау. Она не выносит холода. Она не живет в камне. Она может жить только в горячем и благодарном сердце. Ваш памятники прекрасны. Но это лишь памятники. Память умирает, когда молодые люди проходят мимо старика ветерана. Когда совсем юные люди не знают, что это за война такая, это стыдно, для наших народов. Для всех стыдно. Потому  и рождается новый фашизм. И идет по вашим улицам. Потому и навис над землей террор, Алехандр.

Саша - Ах, ты Господи. Что ты в душу то лезешь? Что ты понимаешь в нашей жизни? Кто ты такой, чтобы судить нас?

Генрих – Судить? Что ты? Что ты? Нет. Прости, Алехандр, я не хотел обидеть тебя. Просто  ты так живешь,…разве так должен жить победитель.

Саша - отстань. Я живу прекрасно. Мне всего хватает.

Генрих - может быть. Может быть,… прости. Я не хотел, что тебе стало больно.

Саша - в 43 меня садануло осколком, и то тогда так больно не было. Ты уходи, Генрих. Уходи. Спасибо, что пришел. Но теперь уходи. Прощай.

Генрих - прощай, Алехсандр. Я счастлив, что нашел тебя. Я ещё приеду. Обязательно. Прощай.

Саша – ага…заходи. Прощай. Ты там дверку захлопни посильнее, она у меня перекошена. А сил поправить… прощай, Ген.

(Генрих уходит. Саша ест колбасу и плачет)  За что, Господи? За что?

                                         занавес