Квалификационная работа СИМВОЛИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА «СЛУЖБА» В ПОВЕСТИ Г. Н. ВЛАДИМОВА «ВЕРНЫЙ РУСЛАН»
материал по русскому языку по теме

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО

ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ

имени И. Н. Ульянова»

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА

СИМВОЛИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА «СЛУЖБА»

В ПОВЕСТИ Г. Н. ВЛАДИМОВА «ВЕРНЫЙ РУСЛАН»

КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

                                                               СТУДЕНТА 5 КУРСА ГРУППЫ РЛ-53

                                          ЗАОЧНОГО ОТДЕЛЕНИЯ

                                                                ФИЛОЛОГИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА

                                                                    ПЛАТОНОВОЙ ЮЛИИ НИКОЛАЕВНЫ

                                               НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ:

                                                                     КАНДИТАТ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ НАУК,

          ДОЦЕНТ

                                                                БАКАНОВА ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА

УЛЬЯНОВСК 2007

ПЛАН.

Введение……………………………………………………………..4

        Глава I.  Слово и его значения .

1. Значение слов…………………………………………………..8
2. Роль ключевых слов в тексте…………………………………14
3. Символическое значение слов.

1. Понятие символа и символической значимости……..19
2. Образность символа……………………………………23
3. Мотивированность символа …………………………..24
4. Комплексность содержания символа и равноправие его значений…………………………………………………26
5. Имманентная многозначность символа……………….29

4. Типы символов…………………………………………………32
5. Отношение символического к языковой реальности и место символа в языке и речи ………………………………………..36

  Выводы по I главе……………………………………………………39

Глава II. Слово «служба» и его символические значения  в                      повести  Г. Н. Владимова  «Верный Руслан».

2.1. Общие сведения о писателе и повести……………………………41

2.2. Статистические наблюдения………………………………………48

2.3.Семантика слова «служба»…………………………………………49

Выводы по II главе……………………………………………………...58

Заключение ………………………………………………………….59

Список литературы………………………………………………..63

Введение.

Слово как элемент языка всегда обозначает известную вещь, признак или отношение, а язык состоит из системы сложных кодов, которые вводят обозначаемую вещь в системы связей и отношений.

Каждое слово или вообще языковой элемент имеют своё значение. Сема есть такой элемент языка, который совершенно очевиден и интуитивен по своему смыслу и неразложим. Никакие семы не даются в языке изолированно, все они конкретно познаются только из сопоставления с другими сема, любая сема в каждом новом контексте получает то или иное обогащение и без этого структурного соотнесения с разными её контекстами не может быть её удовлетворительного изучения.^[1]

        Структура слова сложна. Слово имеет предметную отнесённость, т.е. оно обозначает предмет и вызывает целое «смысловое поле», слово имеет функцию определённого «значения», выделяет признаки, обобщает признаки и анализирует предмет, относит его к определённой категории и передаёт общечеловеческий опыт.^[2]

 В художественных текстах встречаются  значения слов, которые несут дополнительную информацию, помогающую раскрыть тему и идею произведения. Часто эти значения выступают в роли  символических.

        Проблема выявления символического значения слова встречается у многих исследователей.  Они рассматривают понятие символа,  и как он относится к языковой реальности.

        Понятие символ недостаточно чётко очерчено в лингвистической литературе. Есть многочисленные работы, посвященные ему, в других областях знания, прежде всего, в философии, семиотике, психологии, филологии, мифопоэтике и фольклористике.

        Целью работы является анализ контекстуальных значений слова «служба» во всех случаях его употребления в тексте и выявление среди них символических.

        Данная цель определяет решение конкретных задач:

        1) систематизация основной части точек зрения относительно символа с тем, чтобы отразить свойства этого многомерного явления и выявить возможности изучения его средствами лингвистики;

        2 ) изучение литературоведческой , а также биографической литературы;

        3) лексический анализ языка текста повести.

        Цель и задачи определили выбор методов исследования:

1. наблюдение за языковыми фактами;
2. описание;
3. семантический и статистический анализ.

        Работа состоит из введения, основной части, которая разделена на два параграфа, заключения и списка использованной литературы. Во введении обоснован выбор темы, определены цель,  задачи и методы исследования.

Основная часть включает теоретический раздел, где  систематизируются основные  точки зрения относительно символа с тем, чтобы отразить свойства этого многомерного явления и выявить возможности изучения его средствами лингвистики. Вторая часть,  практическая, включает статистический и семантический анализ  слова «служба» в тексте повести Г. Н. Владимова «Верный Руслан».

В заключении сделаны выводы по теме исследования.

        Основными источниками работы стали исследования А. Ф. Лосева «Знак, символ, миф», где автор рассматривает понятия символа и символической значимости, а также типы символов; книга Цветана Тодорова «Теории символа». Отсюда взят основной тезис о том,  что символическая значимость может наслаиваться на прямое значение слова; исследования Ю. М. Лотмана «Символ в системе культур». По его определению символ связан «с идеей некоторого содержания, которое служит планом выражения для другого содержания»^[3].

Выявить главную идею художественного текста помогают ключевые слова. «Они семантически многомерны, отсюда их образно-символическое значение»^[4]. Поэтому важно рассмотреть их роль в тексте, как слов, помогающих раскрыть символическое значение. Для практической части выбрано произведение Г. Н. Владимова «Верный Руслан».

Глава I. Символическое значение слов.

1.1. Значение слов.

        Проблема значения слова всегда была одной из сложнейших для философии, лингвистики, психологии. Различные подходы к проблеме значения во многом пересекаются.

        Под значением слова в лингвистике понимается, по определению Д. И. Шмелёва, «отображение в слове того или иного явления действительности (предмета, качества, отношения, действия, состояния, и т. д.)».

В лингвистическом энциклопедическом словаре лексическое значение слова – это «содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нём представление о предмете, свойстве, процессе, явлении и т. д.  Лексическое значение слова – продукт мыслительной деятельности человека, оно связано с редукцией информации человеческим сознанием, с такими видами мыслительных процессов, как сравнение, классификация, обобщение. Лексическое значение слова носит обобщённый и обобщающий характер».^[5]

 Способность слова не только замещать или представлять предметы, но и анализировать предметы, вникать глубже в свойства предметов, абстрагировать и обобщать их признаки – это то, что понимается под значением слова. Слово не только замещает вещь, но и анализирует вещь, вводит эту вещь в систему сложных связей и отношений. Отвлекающую или абстрагирующую, обобщающую и анализирующую функцию слова Л. С. Выготский назвал «категориальным значением».

        Обозначая предмет, слово выделяет в нём соответствующие свойства, ставит его в нужные отношения к другим предметам, относит его к известным категориям.

        «Значение» есть устойчивая система обобщений, стоящая за словом, одинаковая для всех людей, причём эта системность может иметь только разную глубину, разную обобщенность, разную широту охвата обозначаемых им предметов, но она обязательно сохраняет неизменное «ядро» - определённый набор связей.^[6]

        Лексическим значением слова является, по определению В. В. Виноградова, его «предметно-вещественное содержание, оформленное по законам грамматики денного языка и являющееся элементом общей семантической системы словаря этого языка».^[7]

        Лексическое значение слова имеет собственно семантические специфические свойства, например, разные способы номинации предметов, понятий, явлений, признаков по характеру соотнесения с действительностью ( прямое – непрямое, или переносное ), по степени мотивированности     (непроизводное – производное), по способам и возможностям лексической сочетаемости (свободные – несвободные), по характеру выполняемых функций (номинативные – экспрессивно-синонимические).

        1. По способу номинации, т.е. характеру связи значения слова с предметом объективной действительности, выделяются два типа лексических значений – прямое, или основное, и не прямое, или  переносное. Прямым значение названо потому, что слово, обладающее им, прямо указывает на предмет (явление, действие, качество и т.д.), т.е. непосредственно соотнесено с понятием или отдельными его признаками. Основным (или главным) называют обычно то значение слова, которое менее всех остальных значений обусловлено свойствами его сочетаемости. Основное значение чётко и определённо обусловлено парадигматически. Прямое значение, выступающее в качестве основной, устойчивой номинации предмета в современный период языкового развития, называют также первичным.

        Непрямым (или переносным) называется такое значение слова, появление которого обусловлено возникновением сравнений, ассоциаций, объединяющих один предмет с другими. Переносное значение появляется в результате переноса прямого (основного) обозначения предмета на новый предмет. Переносные значения являются частными, их называют вторичными.

        2. По степени семантической мотивированности выделяют два вида значений слова: непроизводное (немотивированное, первичное) и производное (мотивированное первичным, исходным значением, являющееся вторичным). Прямые и переносные значения могут быть различными по характеру и степени мотивированности (или немотивированности).

3. По возможности лексической сочетаемости, или виду синтагматических отношений между словами, выделяются значения свободные и несвободные.

        Если сочетаемость слов оказывается относительно широкой, то значения, которыми они обладают, называются свободными. Однако «свобода» лексической сочетаемости – понятие относительное, ибо она ограничена предметно-логическими отношениями слов в языке.

        Слова, лексическая сочетаемость которых ограничена не только предметно-логическими отношениями, но и собственно языковыми, обладают несвободными значениями. Среди лексически несвободных выделяются две группы значений слов: фразеологически связанные и синтаксически обусловленные с разновидностью конструктивно ограниченных (или обусловленных).

        Фразеологически связанным называется такое значение, которое реализуется только в условиях определённых сочетаний данного слова с узкоограниченным, устойчивым кругом лексических единиц, т.е. в так называемых фразеологических сочетаниях.

        Синтаксически обусловленным называется такое переносное значение, которое появляется у слова при выполнении необычной для него функции в предложении (В. В. Виноградов называет такие значения слов «функционально-синтаксически обусловленными»). Разновидностью синтаксически обусловленных значений являются конструктивно ограниченные значения. К ним относятся такие, которые реализуются только в условиях определённой синтаксической конструкции, т.е. «в сочетаниях с другими словами, количество и состав которых могут быть ничем не ограничены».^[8]

        4. По характеру выполняемых функций могут быть выделены два вида лексических значений слова: собственно номинативные и экспрессивно синонимические.

        Номинативные – такие значения слов, которые используются, прежде всего, для названий предметов, явлений, качеств, действий и т.д.  В  семантической структуре слов, обладающих подобным значением, как правило, не находят отражения дополнительные признаки (например, оценочные). Однако в процессе последующего употребления эти признаки могут появиться.

        Экспрессивно-синонимическим называется такое значение, в котором основным является коннотативный, или эмоционально-оценочный, признак. Слова с таким значением возникали как добавочные экспрессивно-эмоциональные наименования уже существующих в языке номинаций с денотативным значением. Слова с такими значениями существуют в языке самостоятельно и отражены в словарях, однако воспринимаются в сознании носителей языка, по ассоциации с их номинативными синонимами.

        Слова, обладающие экспрессивно-синонимическим значением, как правило, несвободны в своих связях с другими словами.

        Кроме указанных основных типов лексических значений, многие слова в русском языке имеют семантические оттенки, которые тесно связаны с тем или иным значением, но все-таки отличаются от него.

        Типология лексических значений опирается на три основных вида отношений: понятийно-предметную связь (то, что составляет основу лексической пардигматики), отношения слов друг к другу (т.е. синтагматические отношения)  и степень мотивированности значения (деривационные связи).^[9]

        Выделение разных типов лексических значений помогает глубже разобраться в семантической структуре слова, т. е. понять характер системных внутрисловных связей.

        Среди традиционных типологий  значений слов, нет символического, так как учёные не выделяют его как самостоятельный вид, хотя существуют исследования, посвященные этому вопросу, и доказано, что   слово в тексте может приобретать такое значение. Символическое значение может возникать у ключевых слов текста.

1.2. Роль ключевых слов в тексте.

        Термином «ключевые слова» некоторые исследователи художественной речи называют «слова, выражающие главную идею художественного текста». Они иногда выносятся в название произведения.

        «От них идут невидимые нити к портретам действующих лиц и пейзажам. Они создают внутреннее единство лексической системы произведений, становясь существенным элементом его композиционного построения…

        Ключевые слова в литературных произведениях одной своей, предметно-вещной, стороной обращены к деталям быта, а другой – к социальным и нравственно-этическим проблемам. Они семантически многомерны, отсюда их образно-символическое значение»^[10]

        В некоторых произведениях ключевые слова лишь изредка проступают выпукло из-под поверхности контекста; в других наоборот, отчётливо, густо пронизывают художественную ткань, заставляют читателя искать в них особый смысл.

        У каждого автора свои способы создания ключевых слов. Наполняя их образно-символическим содержанием, автор устанавливает внутренние связи между обобщенным значением и предметно-бытовым значением других слов в контексте целого. Во всём проявляется особый склад художественного мышления писателя.^[11]

        Ключевые слова увеличивают смысловую ёмкость художественного произведения, расширяют изобразительные возможности художественной (поэтической и прозаической) речи, а читателю позволяют глубже проникнуть в идейно-художественную сторону произведения.

        Существует такое понятие, как «ключевые слова текущего момента». Ключевые слова текущего момента – слова и обороты, актуальные именно для данного момента, текущего, сравнительно короткого исторического периода развития общества. К приметам  ключевых слов текущего момента относятся: 1) резкое возрастание частотности употребления, 2) тяготение к позиции заголовка, 3) расширение формо- и словообразовательных возможностей, 4) расширение сочетаемости слова, 5) формирование новых синонимических и антонимических связей (пардигматика), 6) использование слова в качестве имени собственного (онимичность употребления) склонность включаться в высказывания типа дефиниций, 8) тенденция быть объектом вкусовых оценок и языковой игры.^[12]       

        А. В. Пузырёв даёт такое определение ключевого слова: ключевое слово (элемент) – это объективно выделенный семантико-композиционный центр текста. Выделяясь из разнообразнейших средств художественной системы, ключевой элемент аккумулирует основной смысл произведения, он служит для выражения глубинной подтекстовой информации, выражая концептуальный смысл произведения.^[13]       

         Использование ключевого элемента часто выступает как особый композиционный приём, суть которого может быть выражена формулой кольца: КЭ1       Рт            КЭn , где КЭ1 – первое употребление ключевого элемента, Рт – развитие темы, КЭn –  последнее употребление ключевого элемента, обогащенного – в результате развития темы – новым смыслом.^[14]   

        В приёме композиции кольца важное значение приобретает принцип повтора. Существуют два вида повтора: ключевой и механический. Разница между ними состоит в их специфике. Механический повтор не меняет в процессе развития текста  смысла слова, его понятийного содержания,  и слово не приобретает в ходе текста никаких дополнительных сем. Следовательно, у него полностью отсутствует семантико-стилистическая вариативность – главнейшая характеристика, позволяющая считать его ключевым. Его первое употребление абсолютно тождественно его последнему употреблению. Ключевой же повтор непременно связан с приращиванием смысла к значению слова,  и его финальное употребление значительно богаче по смыслу и коннотациям, чем начальное употребление. Данный  вид повтора обогащается дополнительными семами, а также в коннотативном плане.

        Исходным параметром при выделении ключевого элемента текста является понятие семантико-стилистической вариативности. С семантической точки зрения, ключевой элемент текста представляет собой единицу, семантически не равную самой себе в начале и в конце порождения (восприятия) текста: целью текста подчас и является изменение семантического   объёма ключевого слова (элемента). Семантическая вариативность вытекает из процессуальности текста и проявляется в обогащении семантики ключевого слова (элемента) различными коннотациями.

        Таким образом, исходя из вышесказанного, можно дать чёткое определение ключевого элемента текста: ключевой элемент – единица, семантически и стилистически не равная самой себе в начале и в конце порождения (восприятия) текста, единица, являющаяся семантико-композиционным центром художественного текста.    Ключевые слова оказывают влияние на первоначальную читательскую проекцию текста, видоизменяя её при взаимодействии увязываемого со словом индивидуального знания и того отрезка выводного знания, который затрагивается непосредственно воспринимаемым контекстом. По мнению В. А. Балдовой, ключевые слова выступают в роли «смысловых вех», замещающих целые смысловые комплексы, посредством которых актуализируются фрагменты специальных знаний, необходимые для осмысления контекста, т. е. ключевые слова являются точками контакта воспринимаемого текста с имеющейся у индивида системой знаний.^[15]                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         

1.3. Символическое значение слов.

1.3.1.Понятие символа и символической значимости.

Чтобы перейти к символическому значению слова, необходимо выяснить, что такое символ,  и как он связан с лингвистикой.

        Понятию «символ» посвящено много работ  во многих областях знания: в философии, мифопоэтике и фольклористике.

        Существует большое количество определений символа.

        В ЛЭС так говорится о символе: « Символ (от лат. symbolon – знак, опознавательная примета) универсальная эстетическая категория, раскрывающаяся через сопоставление со смежными категориями – образ художественного, с одной стороны, знака и аллегории, с другой.  В широком смысле слова, можно сказать, что символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, и что он есть знак, наделенный всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа. Всякий символ есть образ ( и всякий образ есть, хотя бы в некоторой мере, символ) ; но категория символа указывает на выход образа за собственные пределы, на отсутствие некоего смысла, неразделенно слитого с образом, но ему не тождественного. Предметный образ и глубинный смысл выступают в структуре символа как два полюса, немыслимые один без другого ( ибо смысл теряет вне образа свою явственность, а образ вне смысла рассыпается на свои компоненты), но и разделённые между собой, так что в напряжении между ними и раскрывается символ. Переходя в символ, образ становится «прозрачным» ; смысл «просвечивает» сквозь него, будучи дан именно как смысловая глубина, смысловая перспектива.

        Принципиальное отличие символа от аллегории состоит в том, что смысл символа нельзя дешифровать простым усилием рассудка, он неотделим от структуры образа, не существует в качестве некой рациональной формулы, которую можно «вложить» в образ и затем извлечь из него. Здесь же приходится искать и специфику символа по отношению к категории знака. Если для внехудожественной знаковой системы полисемия есть лишь помеха, вредящая рациональному функционированию знака, то символ тем содержательнее, чем более он многозначен. Смысловая структура символа многослойна и рассчитана на активную внутреннюю работу воспринимающего.

        Смысл символа объективно осуществляет себя не как наличность, но как динамическая тенденция: он не дан, а задан. Этот смысл, строго говоря, нельзя разъяснить, сведя к однозначной логической формуле, а можно лишь пояснить, соотнеся его с дальнейшими символическими сцеплениями, которые подведут к большей рациональной ясности, но не достигнут чистых понятий…

        В пределе – каждый элемент художественной системы может быть символом – метафора, сравнение, пейзаж, деталь художественная и т. д., в том числе заголовок и даже литературный герой, персонаж. Однако эта вероятность переходит в область «свершившейся» художественной действительности в зависимости от целого ряда разнородных признаков  (причём наличие уже одного из них оказывается самодостаточным): 1) сгущённости самого художественного обобщения; 2) сознательной установки автора на выявление символического смысла изображаемого; 3) контекста произведения – когда независимо от намерения автора «открывается» символический смысл того или иного элемента художественной образности, при рассмотрении его в целостности творческой системы писателя.

        Нередко при этом о символическом значении конкретного элемента сигнализирует акцентированное его использование, позволяющее говорить о нем как о мотиве и лейтмотиве произведения; 4) литературного контекста эпохи и культуры.^[16]

        Символ с точки зрения семиотического определения (ибо семиотика как общенаучная дисциплина дает определение любых знаковых концептов) С этой точки зрения, как указано в статье Е.В. Шелестюка, термином «символ» обозначаются два основных понятия: 1) в формально-семиотическом и формально-логическом смысле это а) знак, порождаемый установлением связи означающего и означаемого по условному соглашению и, таким образом, представляющий собой единство материально выраженного означающего и абстрактного означаемого на основе конвенциональной, условной; б) графический знак  формально-языкового описания; 2) в широком семиотическом смысле символ есть такой знак, который  предполагает использование своего первичного содержания, причём вторичное значение, которое может выражать понятие, не имеющее особого языкового выражения, объединяется с первичным под общим означающим.^[17] 

        С этим определением согласуется определение Ю. Лотмана, согласно которому символ связан « с идеей некоторого содержания, которое, в свою очередь, служит планом выражения для другого, как правило, культурно более ценного содержания».^[18]

 Чтобы представить символ во всей полноте его свойств, необходимо расширить его «семиотическое» определение за счет определений, даваемых ему в других областях знания. Помимо знаковости, в гуманитарной традиции акцентировались такие свойства символа, как образность (иконичность), мотивированность, комплексность содержания символа и равноправие значений в нём, «имманентная» многозначность и расплывчатость границ значений в символе, архетипичность символа, его универсальность в отдельно взятой культуре и перекрест символов в культурах разных времен и народов, встроенность символа в структуру литературы, искусства и других семиотических систем; кроме того, изучалось отношение символического к языковой реальности и место символа в языке и речи.

1.3.2. Образность символа.

Многие исследователи отмечают образную природу символа, утверждают, что символ «вырастает» из образа, однако «образность» символа понимается по-разному (вероятно в связи с неоднозначностью самого термина «символ»).

        Источником символа в первом, узком смысле является  чувственный образ – отражение предметов и явлений реального мира. Он предполагает тождество самому себе, означающее и означаемое в нём не обособляются, неразделимы как явление и сущность. Осознание внутренней формы образа, его  «дифференцированной, выдвинутой стороны», выводит образ в ряд знаков. Образ начинает мыслиться отвлечённо от материи, использоваться как схема.

        Образ становится символом, когда он начинает выражать смысл, весьма отличный от его непосредственного содержания, как правило, более абстрактный.^[19]

        Символы представляются сложными знаками (именами) с комплексом значений в языковом отношении и сложением концептов в содержательно-логическом отношении. Всякий символ есть образ, однако образ можно считать символом при определённых условиях. Н. Фрай выделяет следующие критерии символичности образа в поэзии: 1) наличие абстрактного символического содержания эксплицируется контекстом; 2) образ представлен так, что его буквальное толкование невозможно или недостаточно; 3) образ имплицирует ассоциацию с мифом, легендой, фольклором.^[20] 

        Многие ученые апеллируют к понятию символ через образ: « Символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, он есть знак, наделённый всей органичностью мифа и неисчерпаемой многозначностью образа… предметный образ и глубинный смысл выступают в его структуре как два полюса, немыслимые один без другого ( ибо смысл теряет вне образа свою явственность, а образ рассыпается на свои компоненты), но и разведённые между собой и порождающие между собой напряжение,  в котором и состоит сущность символа… Переходя в символ, образ становится «прозрачным», смысл «просвечивает» сквозь него, будучи дан именно как смысловая глубина, смысловая перспектива, требующая нелёгкого «вхождения в себя».^[21]

1.3.3. Мотивированность символа.

        Мотивированность символа касается отношения между конкретным и абстрактным элементами символического содержания. Мотивированность символа является отличительной особенностью символа по  сравнению с языковым знаком, в котором связь между означающим и означаемым произвольна и конвенциальна, она же сближает символ с другими мотивированными семиотическими явлениями – тропами  метафорой и метонимией. По определению Гегеля, в знаке «связь между значением и его выражением представляет собою связь, установленную только совершенно произвольным их соединением. …Выражение, знак вызывают в представлении некоторое чуждое ему содержание, с которым он отнюдь не должен находиться в какой-то необходимой специфической связи…». В символах же нет « безразличия друг к другу значения и его обозначения, также как и искусство состоит…в связи, родственности и конкретной сплетённости значения и облика».^[22]

        Большинство мыслителей прошлого выделяли аналогию как основу связи между конкретным и абстрактным понятиями в содержании символа. Например, по мнению Канта, «символ возникает как представление по одной только аналогии. В отношении символа аналогично следует представить как уподобление понятий ( значений) на основе общности их семантических признаков, благодаря чему возможен перенос ( транспозиция) именно конкретного, частного понятия ( значения) на абстрактное, общее».

        Среди работ, затрагивающих мотивацию символических значений , следует выделить П. Рикера.

        По мысли Рикера, символ есть феноменологическое ( речевое ) проявление языковой полисемии. Символическая амбивалентность возникает в комбинации двух фактов  - лексического (полисемии) и контекстуального, когда контекст допускает реализацию «нескольких различных и даже противоположных значимостей с одним и тем же именем».^[23] Полисемия и символизм характеризуют строение и функционирование языка. Сходство и смежность реалий составляют главные связи между значениями многозначного слова, следовательно, эти же связи наиболее выражены в символах».^[24] 

        1.3.4. Комплексность содержания символа и равноправие его значений.

        Важнейшими свойствами символа являются комплексность его содержания и равноправие реализующихся значений. Как известно, само слово символ происходит от греческого глагола «symballein» (складывать) и существительного «symbolon» (половина монеты, которую стороны делили в знак заключения союза и для распознания «своих» и «чужих»). Символ предстаёт как конгломерат равноценных значений. Эти свойства символа составляют его принципиальное отличие от аллегории и схемы, а также от тропов. Комплексность и равноправие значений символа рассматривались в немецкой классической философии,  главным образом Ф.В. Шеллингом.

        Вслед за ним А.Ф. Лосев подчеркивает, что в символе есть «полное равновесие между « внутренним» и «внешним», идеей и образом, «идеальным» и «реальным»…Если в схеме «идея» отождествляется с «явлением» так, что последнее механически следует за ней, ничего не привнося нового…, а в аллегории «явление» и «образ» так отождествляются  с «идеей», что последняя механически следует за явлением, ничего не привнося нового…, то в символе и «идея» привносит новое в «образ», и «образ» привносит новое, небывалое в «идею»^[25].

        Комплексность символа диалектически соотносится с его единством – составляющие содержания символа не тождественны сами себе, но дают новую сущность, амальгаму двух значений (понятий). А.Ф. Лосев отмечает: «Хотя это (т. е. символ) и есть встреча двух планов бытия, но они даны в полной, абсолютной неразличимости…» и выше: «идея» отождествляется не с простой «образностью», но с тождеством «идеи» и «образа».^[26]

        Итак, с точки зрения смыслового содержания, символы представляются сложными знаками (именами) с единым комплексом в плане содержания, который создаётся сложением и совмещением значений ( в языковом отношении) или концептов ( в содержательно- логическом отношении). В символах действует принцип сложения – совмещения понятий (значений), соответствующий операции сложения множеств  в логике .

        Прямое значение в символе сохраняет свою самостоятельность, его положение по отношению к абстрактным символическим значениям равноправно. Равноправный статус прямого и переносного значений в символе объясняется онтологически.

        Образ ( представление или конкретное, частное понятие ) и идея ( общее, абстрактное понятие ) поставлены в символическую связь, чтобы взаимно выражать друг друга. Абстрактная идея закодирована в конкретном содержании для того, чтобы выразить абстрактное через конкретное, но и конкретное кодируется абстрактным, чтобы показать его идеальный, отвлечённый смысл. Символизация, связывающая понятия с «представлениями воображения», то есть с конкретностью, обогащает оба противочлена.^[27] Абстрактное (общее) и конкретное (частное) являются одинаково важными объектами восприятия и познания: мышление движется и от конкретного к абстрактному , и от абстрактного к конкретному. «… «солнце» есть символ «золота», но и «золото» есть символ «солнца». Символическое отношение есть отношение взаимообратности…»^[28]. В символе оба  соотносимых объекта, и референт, и денотат, являются равноправными.

        Несмотря на то, что символ разделяет с тропами метонимией, синекдохой, метафорой и синестезией основные типы транспозиций, вторичное значение в символе не поглощает архисему первичного и не «приглушает» её (как в метафоре или синестезии), значения в нём равноценны. Вместе с тем, тип транспозиции влияет на степень близости смысловых ядер – интенсионалов – прямого и переносного значений.^[29]

        1.3.5..Имманентная многозначность символа.

        Имманентная многозначность символа означает наличие у него смысловой перспективы, цепочек значений, всё более абстрактных по мере удаления от исходного значения, а также невозможность постичь его последний, главный смысл. Идея имманентной многозначности символа воплощена в религиозной идеалистической традиции, где она выразилась в идее трансцендентальности религиозного символа. В продолжение этой традиции И. Кант, Ф. А. Шеллинг, Г. В. Ф. Гегель, И. В. Гёте высказывались о символе вообще как способе познания истинного, божественного смысла. По выражению Гёте, всё сущее имеет некий смысл, который, «совпадая с божественным, никогда не допускает непосредственного познания. Мы созерцаем только в отблеске, в примере, в символе, в отдельных и родственных явлениях.»^[30] Явление предметной действительности суть символов, воплощение божественных идей, «образное воплощение абсолютного». Дальнейшее развитие этой идеи на русской почве принадлежит П. Флоренскому, на западе – М. Хайдеггеру  и Э. Гуссерлю.

        Имманентная многозначность символа волновала не только религиозные умы. У теоретиков символизма она воплотилась в суждениях о мистичности, эзотеричности символа. А. Белый писал : «Символ многолик, многосмыслен и всегда тёмен в последней глубине… То, что художник объемлет своим символом, остаётся для ума необъятным и несказанным для человеческого слова».^[31]

        Более формальный подход к имманентной многозначности отражает в своём определении символа А. Ф. Лосев. По его мнению, символ подобен математической функции «с возможным разложением этой исходной функции в бесконечный ряд членов, из которых каждый, ввиду своей закономерности связи с другими членами ряда и с исходной функцией, так и амбивалентным по самой своей природе»^[32].

        Идея функциональной природы символа находит отражение и в зарубежной науке. В. Хиндерер говорит об аккумуляции значений символа на основании корреляционных точек. Для К. Леви-Строса символы представляют собой некие узловые точки в структуре мифологической картины мира, заполняемые разными классификаторами в соответствии с иерархией кодов. Главный вывод, который можно сделать на основании этих «формализованных» подходов к символу – не следует искать «конечный, предельный смысл символа, надо сосредоточить внимание на доступных для восприятия и понимания производных значениях и на узловых точках, точках корреляций значений в символе.

        Свойство имманентной многозначности включает в себя комплиментарность символа, которую Ф. Уилрайт обозначил термином  «плюрисигнация» - семантическая множественность, которая допускает пересечения совершенно противоположных значений. Закон комплементарности особенно характерен для «примитивных» символов, поскольку коллективное мышление не нуждается ни в использовании, ни в формулировке закона непротиворечия или закона исключённого третьего.^[33]

        Наряду с имманентной многозначностью отмечается расплывчатость границ значений в символе. Причиной этого, отмечает П. Рикер, является то, что в символе встречаются две реальности – лингвистическая и нелингвистическая. Сходное мнение встречаем у Ф. Уилрайта, обозначающего это явление термином « мягкий фокус», или амбивалентность, который существует наряду с ярко сфокусированным центром значения в виде комплекса неясных  оттенков.^[34]

        1.4. Типы символов.

 А.Ф. Лосева выделяет несколько типов символов.

        Философские символы. Понятие есть отражение действительности, которое вместе с тем является и её анализом, формулировкой её наиболее  общих сторон на основе отделения существенного в ней от несущественного. Всякое философское понятие является смысловым зародышем символа, поскольку оно содержит в себе активный принцип ориентации в безбрежной действительности и понимания царящих в ней соотношений. Сопоставляя философские категории между собой и наблюдая отражаемые ими соотношения действительности, мы начинаем понимать, что каждая категория в отношении всех других тоже является символом. Рассматривая любую философскую категорию, путём задавания вопросов, как эта категория связана с другой, какие категории ей предшествуют, и какие из неё вытекают, можно отчётливо наблюдать символическую природу каждой философской категории. Если отраженная в категориях действительность есть нечто целое, то и сами эти категории, взятые вместе, тоже есть нечто целое, тоже обуславливают друг друга, тоже друг из друга вытекают, то есть тоже являются символами для всех других категорий, или, по крайней мере, для ближайших.^[35]

        По мнению Лосева, с философской точки зрения наиболее совершенным является то понятие, которое способно обратно воздействовать на породившую его действительность, её переделывать  и совершенствовать. В этом смысле научно-технические категории являются наиболее совершенными и наиболее яркими в своей символической структуре. Но и без специальной теории понятия достаточно только обратить внимание на основное философское учение о всеобщей связи явлений, чтобы понять символический характер каждого явления, таящий в себе символ определённого числа относящихся сюда явлений.

        Художественные символы. Всякий художественный образ имеет тенденцию к самодовлению и самоцели и потому как бы сопротивляется быть символом какой-нибудь действительности. Однако подобного рода изолированная художественная образность едва ли возможна в чистом виде, потому что даже так называемое «искусство для искусства»  всегда несёт с собой определённую общественную значимость.

        Чистая художественная образность, свободная от всякой символики невозможна. Художественный образ тоже есть обобщение и тоже есть конструкция, выступающая как принцип понимания ( а следовательно, и переделывания ) всего единичного, подпадающего под такую общность. Нет никакой возможности связывать художественный  символизм  только с тем кратковременным периодом в истории искусства, который ознаменован деятельностью так называемых символистов. Всякое искусство, даже и максимально реалистическое, не может обойтись без конструирования символической образности.

        Мифологические символы. Свойственный им символический характер относится не к изображению какой-то особой сверхчувственной действительности, но к острейшему функционированию художественных образов в целях подъёма настроения.  

        Религиозные символы. В этих символах мы находим не только буквальное существование мифологических образов, но и связь их с реальными, вполне жизненными и часто глубоко и остро переживаемыми попытками человека найти освобождение от своей фактической ограниченности и утвердить себя в вечном и незыблемом существовании. Средневековая икона есть религиозно-мифологический символ . В религиозной стороне образа тоже есть своя особая символика, поскольку здесь мыслится и соответствующее устроение человеческой жизни на всех бесконечных путях её развития.

        Природа, общество и весь мир как царство символов. Каждая вещь существует только потому, что она указывает на другие вещи, и без этой взаимосвязанности ещё не существует вообще никакая отдельная вещь. Чем больше вещей отражает на себе данная вещь, тем она осмысленно глубже, состоятельнее и самостоятельнее. Поэтому даже самая примитивная и элементарная вещь возможна только при наличии символических функций нашего сознания, без которых вся эмпирическая действительность рассыпается на бесконечное множество дискретных и поэтому в смысловом отношении не связанных между собой вещей. Нет такой вещи, которая не была бы сгустком человеческих отношений, то есть, другими словами, тем или другим символом этих отношений.

        Природа, общество и мир, чем они глубже воспринимаются и изучаются человеком, тем более наполняются разнообразными символами, получают разнообразные символические функции, хотя сами по себе и объективно они вовсе не являются только нашими символами. Без использования символических функций сознания и мышления невозможно вообще никакое осмысленное сознание вещей, как бы оно примитивно ни было.

        Человечески – выразительные символы. Человек вольно или невольно выражает внешним образом своё внутреннее состояние, так что его внешность в той или иной мере всегда символична для его внутреннего состояния.

        Идеологические и побудительные символы. Идеологические символы предполагают ту или иную теорию или идею, практическое их осуществление и общественное назначение.

Внешне-технический символ. Это тип символа является принципом осуществления ряда действий и бесконечного ряда действий. Такого рода символы имеют много разных подвидов.^[36]

2.3. Отношение символического к языковой реальности и место символа в языке и речи.

        Вопрос об отношении символического к языковой реальности трактовался западной гуманитарной наукой в различных ипостасях: начиная от лингвистически ориентированного психоанализа Фрейда – Юнга  с торжеством идеи языковой структуры бессознательного (т. е. символического);  через К. Леви-Строса, проводящего мысль о взаимовлиянии языка и символической функции  (человек сначала превращает своё действие в объект, называя его, затем восстанавливает его в качестве символа для последующей номинации, поступательно чередуя действие и познание) ; через логико-прагматический подход в духе Л. Витгенштейна («для распознания символа в знаке нужно обращать внимание на его осмысленное употребление»^[37]); через попытки преодолеть «нелингвистическую природу символического» герменевтикой; вплоть до возвышения означающего до уровня смыслопорождения в постмодернистской деконструкции. Все эти взгляды, многие из которых можно охарактеризовать как лингвоцентрические, достаточно убедительно называют причастность символа к языковой реальности.^[38] 

        Признавая принадлежность символа к языковой реальности, западная наука разделяется во мнениях по поводу того, относить ли символ к уровню языка (т.е., кода) или к уровню речи (т.е., реализации этого кода). С одной стороны, символы относятся   к уровню языка как структурные составляющие бессознательного, налагающиеся на структурные составляющие сознания (означающие, языковые знаки) или в качестве некого универсального набора правил, организующих индивидуальный лексион и позволяющих превращать его в сознательную речь ( то, что К. Леви-Строс назвал «символической функцией» ). С другой стороны, символы принадлежат к уровню речи, дискурса как феноменологическое выражение языковой полисемии при условии, что контекст «не редуцирует потенциал значения до однозначного употребления», а реализует двусмысленность,  «создавая взаимодействие между несколькими точками сигнификации». Существует ещё одна, радикальная точка зрения относительно символа. Согласно этой точке зрения, символ предстаёт как совокупность всех контекстов, в которых встречается означающее. Тем самым утверждается полная подчинённость означаемого означающему, которое обладает способностью «строить смысл».^[39]

        Позиция по поводу принадлежности символа к языку / речи такова: в структуре исходного значения слова (основного имени) имеются семы, составляющие его «символическую ауру». Эта аура носит древний, архетипический характер или обусловлена стереотипным для данной культуры ассоциациями. При актуализации имени в соответствующем контексте аура воплощается в переносном символическом значении. Возможно воплощение различных семантических слоёв ауры, в этом случае в основе реализуется сразу несколько символических значений. Таким образом, символ принадлежит и языку, и речи.^[40] 

Выводы по I главе.

        Подводя итоги первой главы, можно сделать следующие выводы. Под значением слова понимается способность слова не только замещать или представлять предметы, но и анализировать предметы, вникать глубже в свойства предметов, абстрагировать и обобщать их признаки.

        Лексическим значением слова является, по определению В. В. Виноградова, его «предметно-вещественное содержание, оформленное по законам грамматики денного языка и являющееся элементом общей семантической системы словаря этого языка».^[41]

        Существует несколько видов лексических значений: по характеру соотнесения с действительностью ( прямое – непрямое, или переносное ), по степени мотивированности     (непроизводное – производное), по способам и возможностям лексической сочетаемости (свободные – несвободные), по характеру выполняемых функций (номинативные – экспрессивно-синонимические).

        Кроме того, слово в тексте может приобретать и символическое значение. Чаще всего оно возникает у ключевых слов, являющихся единицей, семантически и стилистически не равной самой себе в начале и в конце порождения (восприятия) текста, единицей, являющейся семантико-композиционным центром художественного текста.

        Существует несколько типов символов: философские, религиозные, художественные и другие. Символ обладает имманентной многозначностью.

        Таким образом, символ относится и к языковой действительности: при актуализации имени в соответствующем контексте аура воплощается в переносном символическом значении.

        2. Символическое значение слова «служба» в повести Г.Н. Владимова «Верный Руслан».

        2.1. Общие сведения о писателе и повести.

        Георгий Николаевич Владимов ( родился в 1931 году) вошёл в литературу в 1954 году. Вначале – как литературный критик, а напечатанная в 1961 году в журнале «Новый мир» повесть «Большая руда» свидетельствовала о появлении нового талантливого художника. Тогда же был начат писателем – но  лишь в 1969 году опубликован – роман  «Три минуты молчания». Журнал «Новый мир», где он появился, зачитывался до дыр, но критикой роман был оценен весьма сурово – непривычной оказалась неприукрашенная правда жизни, которой был верен писатель.

        Дальнейшая судьба писателя на родине складывалась всё труднее. Законченная в середине 60-х г. г.  повесть «Верный Руслан» так и не увидела света в советской подцензурной печати: она ушла в самиздат, а в 1975 г. Владимов счел возможным опубликовать её за рубежом. К этому времени его отношения с властями – в том числе с руководителями писательской организации – были уже основательно испорчены: в 1977 г. Владимов вышел из союза писателей в знак протеста против исключения из его рядов В. Войнича, Л. Чуковской, Л. Копелева, В. Корнилова. В 1983 году по приглашению Института славистики Кельнского университета он выехал в Германию, где должен был прочесть курс лекций о советской литературе, а вскоре вместе с другими представителями отечественного искусства, оказавшимися за рубежом, был лишён советского гражданства. С той поры и по сей день, живёт он в городке Нидернхаузен под Франкфуртом.^[42] 

        Имя Владимова связывается сегодня, прежде всего, с повестью «Верный Руслан».

        Интерес к повести Владимова вызван уже её темой. Но повесть эта – не просто о лагере. Она – о жизни в тоталитарном обществе, наиболее полным воплощением которой является лагерь: его законы дают о себе знать далеко за пределами лагерной зоны. Сделав центральным персонажем своего повествования караульную собаку, писатель смог сказать прямо  с убийственной резкостью о том, как страшно искажены в этом мире представления о добре и зле, как губительно воздействует на всех живущих здесь убеждённость в справедливости и потому незыблемость устройства мира по законам лагеря. Можно говорить о политической остроте повести – она несомненна, но автор не обличает, он стремится достучаться до человеческой души, в ней, в её способности влиять на поведение человека видит он силу, которая может спасти мир от одичания.

        Владимов раздвигает временные и пространственные рамки своего повествования, нигде не выходя при этом за пределы реальности, сугубой достоверности. Здесь точно выбрано и время действия (переломное, решающее в жизни персонажей повести, в жизни страны и её народа),  и его место ( лагерь и пристанционный посёлок, где власть лагерных порядков ощущается особенно отчётливо, определяет нормы человеческого поведения).

        Прошлое в повести Владимова встаёт на пути будущего и делает это с присущей ему (прошлому) жестокостью, иначе оно и не может быть. Оно напоминает о себе страшными клыками караульных собак, их искренним – утверждаемым силою -  желанием вернуть людей туда, где «…для их просветления приготовлен просторный лагерь,  (…) большие, просто чудесные бараки, где они, пожалуй, все-все поместятся, ну разве что некоторых придётся втолкнуть, а что нет ещё проволоки, - то это не беда, они же её натянут. Свою проволоку, которую не перейдут они потом, даже подойти не посмеют, они всегда натягивали сами».^[43] И когда по улицам посёлка пошла колонной –«горланя, смеясь, перекрикиваясь с посторонними», - приехавшая на строительство целлюлозно-бумажного комбината молодёжь, встретившийся им местный житель, «белоголовый старик в залатанной солдатской гимнастёрке», не спешит радоваться вместе с ними: «Тут всякие проходили. И брянские, и смоленские. Не пели, однако».^[44] А приученные к службе собаки поступают, как их обучили прежние хозяева, - они сопровождают колонну и свирепо набрасываются на людей, пытающихся выйти из её рядов.

        Место действия повести сужено, но изображаемый здесь мирок является ядром раскинувшегося вокруг большого мира – в лагере лишь особенно точно расписаны обязанности, определены взаимоотношения людей, очерчен круг, за пределами которого заключённого ждёт гибель. Законы, по которым живут в лагере, предельно просты, доступны пониманию даже собаке, и в этой упрощённости – их разрушительно действующая на человека сила. Время, которое изображается в повести, валит проволочные ограждения, отделявшие лагерный мир от большого. Благодаря этому действие, участниками которого оказываются те, для кого лагерь стал единственно возможным местом пребывания на земле, выносится за пределы лагерной зоны. Но и здесь, в пристанционном посёлке, всё напоминает о ней.

        Законы, которые царят в лагерном мире, ведут к чудовищному искажению человеческой природы. Здесь всё основывается на недоверии к человеку, все делятся на хозяев и чужих, приказ, угроза, наказание являются единственными побуждающими к действию мотивами. Естественно, воспринять эту систему лучше других могут прошедшие курс дрессировки караульные собаки: запретная зона, воля лагерных хозяев, суровая регламентированность жизни воспринимаются ими как норма, нарушение которой губительно для всех. Лагерь страшен не только для зэков – он уродует людские души.^[45]

        Главный персонаж этой суровой повести – немецкая овчарка по кличке Руслан. Её жизнь разительно похожа на жизнь хозяина – солдата лагерной охраны. Всё жестко регламентировано – сон, кормёжка, служба. Главное – служба. Только она наполняет смыслом её жизнь. Охраняй. Ищи. Хватай. Всегда на коротком поводке, вечно к ноге. Всё только по команде. Любое нарушение Порядка жёстко карается. Вплоть до расстрела.^[46]

        Руслан привык к такой жизни. Да он и не знал никакой другой. А она всё продолжалась, и он думал, что так будет всегда. И он даже полюбил такой Порядок – незыблемый, твёрдый. Заборы, окутанные колючей проволокой, вышки, колонна понурых зэков перед лагерными воротами – вот мир, которому он служит верой и правдой.

        Этот Порядок – не только для Руслана. Точнее – совсем не для Руслана, сторожевой пёс – хоть и необходимый, но второстепенный, служебный атрибут Порядка. Жёсткому регламенту подчинена жизнь заключённых, но сами эти «исправительные» учреждения не для того ли создавались, чтобы и на воле торжествовал установленный Порядок? Лагерные охранники, подобно Руслану, скованы службой по рукам и ногам. Для них, почти как и для зэков, которых они стерегут, тоже «шаг вправо, шаг влево считается побег».^[47]

        Альфред Коц, прочитав повесть, спросил у Владимова, почему же хозяин Руслана такая сволочь.

1. Да никакая он не сволочь, - возразил он. – Учили его, вот он и служит.^[48]

Сделав главным персонажем повести караульную собаку, Владимов получил возможность увидеть мир  в неожиданном ракурсе: нормальное и анормальное здесь поменялись местами. И люди, и собаки, возвращаясь к нормальной жизни, словно бы лишаются прежней целостности, при этом собаки, ревностнее людей относящиеся к службе, чувствуют себя отступниками.

        Руслан и за оградой закрывшегося лагеря продолжает служить его законам, служить верой и правдой – лжи и кривде.

Критик Л. Аннинский точно определил главное в повести – стремление  писателя понять, как «из элементов добра магическим образом составляет зло», «как из Руслановой верности, из простого солдатского чувства долга,  из полной самоотдачи выковывается охранник, лагерный изверг». Суть повествования критик видит в «постоянном вывороте жизненной ткани с «добра» на «зло» и обратно. (…)  Чем честнее верный Руслан отрабатывает свой долг…, тем яснее бытийный ужас, который за всем этим встаёт независимо от источника обмана и подмены.^[49]

Выражению художественной мысли повести помогает её язык, в частности ключевые слова: долг, служба , порядок, верный. Рассматривая текст, можно выявить символическое значение слова служба, которое также помогает раскрыть художественный замысел  автора текста.

2.2. Статистические наблюдения.

В тексте слово «служба» в различных формах встречается 62 раза, в том числе с заглавной буквы 21 раз.

Повесть состоит из 6 частей. Количество словоупотреблений в каждой части составляет: 1 часть – 16 раз, 2 часть – 20 раз, 3 и 4 части по 10 раз, 5 часть – 4 раза, 6 часть – 2 раза.

В тексте употреблены также однокоренные слова, образованные от слова служба :

А) глаголы – словоформы глаголов служить и отслужить (отслужить, не служил, служить, служил, служит, не служить, служил  ли) – 16 раз;

Б) прилагательные – словоформы прилагательного служебный (служебную, служебных) – 2 раза;

В) существительное (заслугами) – 1 раз.

Как видно, наиболее часто встречаются глаголы, причём преобладает непосредственно производящий глагол «служить».

2.3. Семантика слова «служба».

Рассмотрев смысловую сторону языковой единицы в тексте, выявим лексические значения слова «служба», количество разных значений, в том числе и символических, затем синтагматические и парадигматические связи слов.

В «Толковом словаре» Ожегова слово «служба» имеет шесть значений.

Служба – 1. см. «служить». 2. «Работа, занятия служащего, а также место его работы. 3. «Исполнение воинских обязанностей. 4. «Какая-нибудь специальная область работы с относящимися к ней учреждениями. 5. «Постройки для хозяйственных надобностей (устар.). 6. «То же, что богослужение».^[50]

Первое значение слова «служба» - отвлечённое действие по глаголу «служить».

Служить – 1. «Нести, исполнять службу (во 2, 3 и 6 значениях).

2. перен., кому – чему. «Делать что-нибудь для кого-нибудь, выполняя чью-нибудь волю, приказания, направлять свою деятельность на пользу чего-нибудь. 3. «Иметь своим назначением что-нибудь, пригодным для чего-нибудь. 4. «Выполнять своё назначение».5. «О собаках: стоять на задних лапах».^[51]

Целесообразно обратиться к толкованию слов «служебный» и «заслуга», так как они встречаются в тексте и влияют на раскрытие темы и идеи произведения.

Служебный –1 .см. «служба, служить». 2. « О собаках, собаководстве: относящийся к породам, дрессируемых для выполнения каких-нибудь специальных работ, служб. 3. «Вспомогательный, подсобный, второстепенный». 4. «Служебные слова».

Заслуга – «общепризнанная полезность чьих-нибудь поступков, деятельности, а также сами такие поступки, деятельность.

В тексте слово «служба» и «служить» в основном употреблены в первом значении, т. е. в прямом.  Цветан Тодоров считает, что «символическая значимость может наслаиваться на прямое значение слов»^[52], что и происходит в тексте повести.

«Чтобы понять смысл воспринимаемого слова, необходимо рассматривать его сквозь призму «образа содержания текста»^[53].

Впервые слово «служба» употребляется в первом абзаце повести: «Свой автомат хозяин принёс с собою и повесил на крюк в углу кабины – это значило, что предстоит служба, которой давно уже не было…»^[54].

Здесь слово употреблено в значении «деятельность кого- чего-нибудь, выполнение чьей-нибудь воли, приказаний; деятельность, направленная на пользу чего-нибудь».

Далее в повести это слово выступает 36 раз в таком значении. Но как было отмечено, символическая значимость может наслаиваться на прямое значение.

В языке слово «служба» понимается в её направленности на что-либо доброе, за что нужно нести огромную ответственность. Но в тексте повести это не служба «добру», «служба» в её «мирном» значении приобретает зловещий символический смысл: «…от долгой службы  - постигало страшное помрачение ума, заставлявшее их рычать и кидаться на собственного хозяина»^[55].

Символично и то, что служба как реалия окружающей действительности, как, впрочем, и сама эта действительность, на протяжении всей повести даны через восприятие караульной собаки Руслана. Эта жестокая «служба для собаки всегда кончалась смертью от руки хозяина…» и это казалось «естественным завершением службы, так же как и она сама, честным, правильным и почётным»^[56]. Здесь слово употреблено в прямом значении, на которое наслаивается символическое: деятельность, направленная на пользу чего-либо, честная, правильная, почётная, заканчивается смертью – «за службу верную – выходное пособие девять грамм».^[57]

В тексте 21 раз встречается употребление слова «служба» с заглавной буквы. Онимичность употребления является признаком того, что слово является ключевым и имеет иное значение,  более глубокое и значимое. Здесь «служба» приобретает символический смысл и обозначает высочайшую точку деятельности, направленную на исполнение долга: «…он застрелит любого из них, если это понадобится для Службы».^[58]

Живое существо, призванное служить, должно обладать специальными качествами: преданностью, верностью, честностью, стойкостью, сильной волей,  и твёрдым характером. Автор задаёт вопрос, по какому принципу отбирают людей для службы, который передаёт через собаку: «Эти лица нарочно отбирает для себя Служба или же она сама их такими делает?…Собак, ясное дел, отбирают…».^[59] Здесь служба выступает в качестве одушевлённого существа, которое может распоряжаться судьбой других.

Синтагматические отношения. «Слово приобретает свой смысл только во фразе…»^[60]. Следовательно, необходимо рассмотреть синтагматические отношения слова «служба» и выявить его значения.

Сочетаемость этого слова с прилагательными даёт наиболее полное представление о расширении значения слова «служба».

В тексте встречаются такие словосочетания, как: «настоящая служба» – 2 раза, «долгая служба», «большая Служба», «таинственная служба», «новая служба», «тяжёлая служба», «скорбная служба», «жестокая служба», «кровавая служба», «великая служба», «караульная служба» – по одному разу.

Все эти прилагательные выявляют глубинный смысл этого слова, раскрывая тему и идею повести.

Прилагательные «настоящая» («…и начиналась настоящая Служба, лучшее, что пришлось Руслану изведать»^[61], «Тогда-то и начинается настоящая Служба. Восторг повиновения, стремительный яростный разбег…»^[62] ) , «верная» (« - Ну порядочки! За службу верную – выходное пособие девять грамм»^[63]), «тяжёлая» («Они все казались травмированными, раз им досталась такая тяжёлая служба»),  «великая» («По всей справедливости небес, великая Служба должна была это учесть и первым позвать из первых позвать его, мчащегося к ней под звёздами, страшась опоздать»^[64]) , показывают, что служба направлена на пользу существующего Порядка. Служба эта в понимании тех, кто исполняет её, является наивысшим долгом, ей беспрекословно подчиняются.

Таким образом, в значении слова появляется новый компонент – подчинение, повиновение.

Прилагательные «таинственная» ( «…но за всё время таинственной службы и на вершок не прибавил в росте,…да и характер не изменил…»^[65]), «скорбная» («Эту скорбную службу они высидели до конца, как хотелось Главному, и за то, наверно, и были все прощены»^[66]), «жестокая», «кровавая»   («Жестокая служба любви – подчас и кровавая – досталась Руслану и нёс он её долгие годы изо дня в день без отдыха, но тем слаще она ему казалась»^[67]) усиливают символический характер слова. Этот тяжёлый труд – служить верой и правдой – направлен на сохранение установленного Порядка – жестокого, лживого и злого. Хотя, в понимании тех, кто это исполняет – это и есть смысл жизни. Возникает приращение смысла – «ненормальность, уродливость».

Дважды в тексте встречается словосочетание «выводят на службу» («… и Руслан чувствовал гордость, что его нынче первым выводят на службу»^[68], «Оттого он и допустил маленькую оплошность – не взглянул куда следует, когда тебя выводят на службу»^[69]). И вновь проявляется расширение смысла слова. Ведь «выводить» можно на прогулку детей, арестантов на работы, а в тексте на дело, которое является обязанностью тех, кто подчиняется службе, повинуется ей. И от этого испытывают «восторг повиновения»^[70].

В словосочетаниях «служба отбирает для себя», «служба спаяла», «служба позволяла сносить», «Служба должна была учесть», «Служба позволяла», «служба пришла» - появляется новое, метонимическое, значение у слова «служба»: это уже не просто деятельность покорных долгу людей на благо существующего порядка, но и сам этот порядок. Отвлечённые существительные, обозначающие действие по глаголу «служить», как бы переходят в разряд собирательных: здесь служба является символом какого-то таинственного живого существа, могучего и всесильного.

Парадигматические связи.

В тексте синонимами слова «служба» являются такие слова, как: долг, дело. В «Толковом словаре» С. И. Ожегова приводится следующие значения этих слов.

Долг  - «то же, что обязанность»^[71].

Дело – 1. «Работа, занятие, деятельность». 2. «Круг ведения; то, что непосредственно относится к чему-нибудь, входит в чьи-нибудь задачи. 3. «Надобность, нужда». 4. «Нечто важное, нужное (разг.)». 5. «Сфера знаний, деятельности, работы». 6. «То же, что предприятие  (в 1 знач.)». 7. Событие, обстоятельство, факт; положение вещей». 8.   «То же, что поступок». 9. «судебное разбирательство, процесс». 10. «Собрание документов, относящихся к какому-нибудь факту или лицу». 11. «То же, что и сражение (устар)».

Руслан был покорен своему долгу, своей обязанности, т. е. службе (...Руслан…возвращался, покорный долгу, прервавши охоту на самом интересном месте»^[72]). В языке есть устойчивое выражение – «человек долга» (чётко выполняющий свои обязанности). В повести собака и люди также честно выполняют свою обязанность – службу. Парадокс в том, что в ненормально, уродливо устроенном мире это высокое понятие приобретает зловещий оттенок. В этом глубоко трагический символизм значения слова.

Слово «дело» является синонимом в своём первом значении: «работа, занятие, деятельность» (…когда вся стая служит рьяно общему делу, особенной откровенности не бывает»^[73]). Служба является работой, которой собак и людей обучали.

Таким образом, в контексте повести выстраиваются синонимические ряды: служба – работа, занятие, деятельность; служба – долг, обязанность.

Для Руслана платой, наградой за службу является сама служба, а её завершение «кончалось смертью от руки хозяина…»^[74]. Символом службы  в данном контексте является смерть. Это является завершением долга, общественного дела.

Синонимом слова «служебная» (собака) выступает слово «караульная», которое означает «охраняющая». И здесь раскрывается смысл службы – охранять, сторожить. Собака охраняет заключённых, охраняет порядок, режим, установленный в обществе, ведомом ей. «Караульная» - одно из ключевых слов, вынесенных в заглавие повести.

Таким образом, парадигматические связи слова «служба» и «служебный» помогают увидеть, что, кроме прямого значения, у слова «служба» есть и символическое. При первом словоупотреблении слово «служба» имело прямое значение: «  делать что-нибудь для кого-нибудь, выполняя чью-нибудь волю, приказания, направлять свою деятельность на пользу чего-нибудь». Далее в тексте происходит наслаивание символических значений, и слово приобретает значения:1) «деятельность, направленная не на пользу, не на благо, а на служение злу, жестокому порядку, установленному в обществе; 2) сам этот порядок, заставляющий беспрекословно  подчиняться и повиноваться.  Эти оттенки значения наслаиваются на прямое и помогают глубже понять действительность и способны «обратно воздействовать на неё, переделывать и совершенствовать»^[75] - в этом символическое значение слова «служба».

 Выводы по II главе.

Таким образом, анализ деривационных, синтагматических и парадигматических связей слова «служба» позволяет сделать вывод, что слово «служба» в тексте повести Г. Г. Владимова «Верный Руслан», помимо прямого значения, приобретает  и символическое, которое способствует раскрытию темы и идеи произведения. То есть  автор показывает, как искажены «представления людей о добре и зле, как губительно воздействует…убеждённость в справедливости и незыблемости устройства мира по законам лагеря»^[76]. И наполняет всё это смыслом только служба. Призванная быть справедливой, честной она становится жестокой, губительной для тех, кто её исполняет. Это помогают понять символические значения слова. Вместо деятельности, направленной на пользу чего-либо, служба превращается в бессмысленные действия на пользу существующего порядка, слепое повиновение злу, она оказывается губительной не только для тех, кого охраняют, но и для тех, кто ей верен и предан. Служба становится  и символом зла и жестокости, и символом самого порядка, и символом смерти.

Таким образом, слово «служба» является одним из ключевых в повести, обладает способностью наслаивать на себя символические значения, расширяя своё значение от первого до последнего словоупотребления.

Заключение.

Одной из задач исследования была систематизация основных точек зрения относительно символа с тем, чтобы отразить свойства этого многомерного явления и выявить возможности изучения его средствами лингвистики; выявить,  как у слова появляется символическое значение,  и как оно влияет на понимание текста.

Во-первых, мы рассмотрели, что такое значение слова.

Значения слов делятся на несколько типов. Выделение разных типов лексических значений, присущих слову в языке, помогает глубже разобраться в семантической структуре слова, т. е. понять характер системных внутрисловных связей.

        В тексте слово может приобретать и другие значения, не свойственные в языке, в том числе символические. Символическое значение может возникать у ключевых слов текста.

        Следовательно, рассмотрев понятие «ключевые слова», можно сделать вывод, что они «семантически многомерны, отсюда их образно-символическое значение»^[77]. Они способны расширять своё значение по кольцевой системе, т. е. ключевой  повтор непременно связан с приращением смысла к своему значению, и его финальное употребление значительно богаче по смыслу и коннотациям, чем начальное употребление. То есть слово приобретает дополнительное символическое значение.

         В широком смысле слова можно сказать, что символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, и что он есть знак, наделенный всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа.

         Н. Фрай выделяет следующие критерии символичности образа: 1) наличие абстрактного символического содержания эксплицируется контекстом; 2) образ представлен так, что его буквальное толкование невозможно или недостаточно; 3) образ имплицирует ассоциацию с мифом, легендой, фольклором.^[78] 

        Таким образом,  «символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, он есть знак, наделённой всей органичностью мифа и неисчерпаемой многозначностью образа… предметный образ и глубинный смысл выступают в его структуре как два полюса, немыслимые один без другого ( ибо смысл теряет вне образа свою явственность, а образ рассыпается на свои компоненты), но и разведённые между собой и порождающие между собой напряжение,  в котором и состоит сущность символа»^[79].

        Таким образом, символ принадлежит и языку, и речи.^[80] 

        Чтобы убедиться в наличии у слов символических значений,  обратились к тексту повести Г. Н. Владимова «Верный Руслан». Проведя статистические наблюдения, выявилось, что в тексте 62 раза встречается слово «служба». Проследив синтагматические и парадигматические отношения этого слова, можно сделать вывод, о том что  выражению художественной мысли повести помогает её язык, в частности ключевые слова: долг, служба , порядок, верный. Рассматривая текст, можно выявить символическое значение слова служба, которое также помогает раскрыть художественный замысел текста. При первом словоупотреблении слово «служба» имело прямое значение: «  делать что-нибудь для кого-нибудь, выполняя чью-нибудь волю, приказания, направлять свою деятельность на пользу чего-нибудь». Далее в тексте происходит наслаивание символических значений, и слово приобретает значения:1) деятельность, направленная не на пользу, не на благо, а на служение злу, жестокому порядку, установленному в обществе; 2) сам этот порядок, заставляющий беспрекословно  подчиняться и повиноваться; 3) смерть, в благодарность за службу. То есть таких значений, которые наслаиваются на прямое и помогают глубже понять действительность и «способны обратно воздействовать на неё, переделывать и совершенствовать»^[81].

Таким образом, символическое значение может возникать у ключевых слов текста. Выявление символических значений помогает раскрывать содержание, основную мысль и идею текста.

Список литературы.

1. Аверинцев С. С. Символ художественный// Краткая литературная энциклопедия. – М.,1968.
2. Александрова З. Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник – 9-е изд. – М.,1998.
3. Аннинский Л. Собачье сердце? Из заметок о прозе Г. Владимова // Литературное обозрение. – 1989. - №8.
4. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. – М., 2001.
5. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слова // Вопросы языкознания. – 1953. -№5.
6. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. – М.,1994.
7. Владимов Г. Н. Верный Руслан (История караульной собаки). // Знамя. – 1989. -№2.
8. Выготский Л. С. Мышление и речь// Выготский Л. С. Избранные психологические исследования. Мышление и речь. Проблемы психологического развития ребёнка. – М., 1956.
9. Гегель Г. В. Ф. Сочинения. Лекции по эстетике. Т.12, кн. 1. – М., 1994.
10.  Гёте И. В. Избранные философские произведения – М., 1964.
11.  Залевская А. А. Психологические проблемы семантики слова. –М., 2005.
12.  Залевская А. А. Слово. Текст: психолингвистические исследования. –М., 2005.
13. Карпов А. С., Чистяков А. В. В мире попранной человечности (О повести Г. Владимова «Верный Руслан») //Русская словесность. –1995. -№ 6.
14. Кацнельсон С. Д. Содержание слова, значение и обозначение. –М., 1965.
15.  Косиков Г. К. Два пути французского постромантизма. Символисты и Лотреамон.//Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдора. –М., 1993.
16.  Коц А. встречи с Владимовым.// Урал. –1990. -№4.
17. Культура русской речи. Энциклопедический словарь. – М.,2004.
18.  Леонтьев А.Л. Основы психолингвистики. М.: Смысл.,1997.
19.  Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцева.- М., 1990.
20. Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В. М, Кожевникова и П.А. Николаева. – М., 1987.
21.  Лосев А. Ф. Диалектика символа и его познавательное значение. Изв. АН СССР. Серия лит. и яз., 1972, т.31, вып. 3.
22. Лосев А. Ф. Диалектика мифа.// Миф. Число. Сущность. –М., 1994.
23.  Лосев А. Ф. Знак, символ, миф. – М., 1982.
24. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. –М., 1964.
25. Лосев А. Ф. Языковая структура. –М., 1983.
26. Лотман Ю. М. Символ в системе культуры.//Тартуский ун-т. Учёные записки. Вып. 754. – Тарту., 1987.
27.  Лурия А. Р. Язык и сознание. – М., 1998.
28.  Мантанов В. В. Образ, знак, условность. –  М., 1980
29. Медникова Э. М. Значение слова и методы его исследования. – М., 1974.
30. Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словрь русского языка. – 4-е изд. –М.. 2003.
31.  Петровский В. В. О ключевых словах  в художественном произведении.// Русская речь. – 1977. -№5.
32.  Пузырёв А. В, Анаграммы и ключевое слово текста.// Проблемы изучения анаграмм. –М., Пенза, 1995.
33. Пузырёв А. В. о необходимости разграничения опорных и ключевых элементов текста при его филологическом анализе. // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты. Материалы 6-ой Всероссийской научной конференции ( Ульяновск, 17-20 мая 2006г.) / отв. Ред. проф. А. В. Пузырёв – М., Ульяновск: Институт языкознания  РАН; Ульяновский государственный университет, 2006.
34. Тресиддер Д. Словарь символов. – М., 1999.
35. Тодоров Цветан. Теории символа. Перевод с франц. Б. Нарумова. –М., 1998.
36.  Фомина Н. Лексикология. – М., 2002.
37.  Шелестюк Е. В. О лингвистическом исследовании символа. // Вопросы языкознания. – 1997. -№4.

Доклад.

Проблема выявления символического значения слова встречается у многих исследователей.  Они рассматривают понятие символа,  и как он относится к языковой реальности.

        Понятие символ недостаточно чётко очерчено в лингвистической литературе. Есть многочисленные работы, посвященные ему, в других областях знания, прежде всего, в философии, семиотике, психологии, филологии, мифопоэтике и фольклористике.

        Поэтому была выбрана тема «Символическое значение слова «служба» в повести Г. Н. Владимова «Верный Руслан».

        Целью работы является анализ контекстуальных значений слова «служба» во всех случаях его употребления в тексте и выявление среди них символических.

        Данная цель определяет решение конкретных задач:

        1) систематизация основной части точек зрения относительно символа с тем, чтобы отразить свойства этого многомерного явления и выявить возможности изучения его средствами лингвистики;

        2 ) изучение литературоведческой , а также биографической литературы;

        3) лексический анализ языка текста повести.

        Цель и задачи определили выбор методов исследования:

1) наблюдение за языковыми фактами;

1. ) описание;

3)семантический и статистический анализ.

        Работа состоит из введения, основной части, которая разделена на два параграфа, заключения и списка использованной литературы. Во введении обоснован выбор темы, определены цель,  задачи и методы исследования.

Основная часть включает теоретический раздел, где  систематизируются основные  точки зрения относительно символа с тем, чтобы отразить свойства этого многомерного явления и выявить возможности изучения его средствами лингвистики.

 Первая часть состоит из 5 параграфов. Здесь рассматриваются значения слова, роль ключевых слов, символическое значение, понятие символа, отношение символического к языковой реальности. По итогам первой главы можно сделать следующие выводы.

 Под значением слова понимается способность слова не только замещать или представлять предметы, но и анализировать предметы, вникать глубже в свойства предметов, абстрагировать и обобщать их признаки.

        Лексическим значением слова является, по определению В. В. Виноградова, его «предметно-вещественное содержание, оформленное по законам грамматики денного языка и являющееся элементом общей семантической системы словаря этого языка».^[82]

        Существует несколько видов лексических значений: по характеру соотнесения с действительностью ( прямое – непрямое, или переносное ), по степени мотивированности     (непроизводное – производное), по способам и возможностям лексической сочетаемости (свободные – несвободные), по характеру выполняемых функций (номинативные – экспрессивно-синонимические).

        Кроме того, слово в тексте может приобретать и символическое значение. Чаще всего оно возникает у ключевых слов, являющихся единицей, семантически и стилистически не равной самой себе в начале и в конце порождения (восприятия) текста, единицей, являющейся семантико-композиционным центром художественного текста.

        Существует несколько типов символов: философские, религиозные, художественные и другие. Символ обладает имманентной многозначностью.

        Таким образом, символ относится и к языковой действительности: при актуализации имени в соответствующем контексте аура воплощается в переносном символическом значении.

  Вторая часть,  практическая, включает статистический и семантический анализ  слова «служба» в тексте повести Г. Н. Владимова «Верный Руслан». Таким образом, анализ деривационных, синтагматических и парадигматических связей слова «служба» позволяет сделать вывод, что слово «служба» в тексте повести Г. Г. Владимова «Верный Руслан», помимо прямого значения, приобретает  и символическое, которое способствует раскрытию темы и идеи произведения. То есть  автор показывает, как искажены «представления людей о добре и зле, как губительно воздействует…убеждённость в справедливости и незыблемости устройства мира по законам лагеря»^[83]. И наполняет всё это смыслом только служба. Призванная быть справедливой, честной она становится жестокой, губительной для тех, кто её исполняет. Это помогают понять символические значения слова. Вместо деятельности, направленной на пользу чего-либо, служба превращается в бессмысленные действия на пользу существующего порядка, слепое повиновение злу, она оказывается губительной не только для тех, кого охраняют, но и для тех, кто ей верен и предан. Служба становится  и символом зла и жестокости, и символом самого порядка, и символом смерти.

Таким образом, слово «служба» является одним из ключевых в повести, обладает способностью наслаивать на себя символические значения, расширяя своё значение от первого до последнего словоупотребления.

Основными источниками работы стали исследования А. Ф. Лосева «Знак, символ, миф», где автор рассматривает понятия символа и символической значимости, а также типы символов; книга Цветана Тодорова «Теории символа». Отсюда взят основной тезис о том,  что символическая значимость может наслаиваться на прямое значение слова; исследования Ю. М. Лотмана «Символ в системе культур». По его определению символ связан «с идеей некоторого содержания, которое служит планом выражения для другого содержания»^[84].

Цель исследования определила задачи, которые были решены следующим образом. Одной из задач исследования была систематизация основных точек зрения относительно символа с тем, чтобы отразить свойства этого многомерного явления и выявить возможности изучения его средствами лингвистики; выявить,  как у слова появляется символическое значение,  и как оно влияет на понимание текста. Изучив материалы исследований, систематизировав основные точки зрения, сделали вывод, что символ пренадлежит и языку и речи, у слов в тексте может возникать символическое значение.

В рамках второй задачи была изучена литературоведческая и биографическая литература, что позволило перейти к решению третьей задачи лексическому анализу языка текста повести Г. Н. Владимова «Верный Руслан».

Цель работы,  анализ контекстуальных значений слова «служба» во всех случаях его употребления в тексте и выявление среди них символических, была достигнута.