"Никто не забыт-ничто не забыто!" Проект материала к празднику Победы!
проект по теме

Храбрый партизан. Рассказ о Вале Котике. И.К.Гончаренко, Н.Б.Махлин
Храбрый партизан.

На притихшую зеленую улицу Шепетовки с оглушительным треском ворвались мотоциклисты в черных касках, с высоко засученными, словно у мясников, рукавами серых от пыли френчей; в трусах, словно они ехали не воевать, а загорать на пляже. А за ними через город хлынула лавина машин, повозок, солдат. В несколько дней фашисты ограбили, опоганили родной город Вали Котика.

…Краем тротуара, то и дело оглядываясь, пробирались трое ребятишек: Валя Котик, Коля Турухан и Наташа Горбатюк.

Ребята вдруг остановились, тесно прижавшись к холодной стене здания, на котором недавно (до сих пор еще след виден) была вывеска “Горсовет”, а теперь висел фашистский флаг.

У здания, скрипнув тормозами, остановился длинный черный лимузин. Из него неторопливо, важно вылез фашистский офицер, шепетовский гебитскомиссар Ворбс.

Он презрительным пустым взглядом скользнул по сероглазому русоголовому мальчишке в рваных брючатах, со сбитыми до крови босыми ногами, в этот миг невольно отстранившемуся от стены. Скользнул взглядом и прошагал деревянной солдатской походкой в гебитскомиссариат. Но если бы фашист на несколько мгновений остановил свой взор на лице мальчика, то увидел бы в его глазах непримиримую ненависть.

Знай Ворбс, кем скоро, совсем скоро станет этот хлопчик, знай тогда Ворбс, что в руках этого хлопчика его жизнь, он голосом, полным злобы, отдал бы приказ схватить, пытать, убить пионера.

Ворбс был так глубоко уверен в том, что здесь, в Шепетовке, все способны только гнуть спину перед каждым фашистом, что полчаса спустя даже не поверил какому-то ефрейтору Отто Шульцу, доложившему, что у него украли оружие.

— Вы, Шульц, сами где-то потеряли свой автомат,— напустился на него Ворбс.— Вспомните, где реквизировали яйца и сало, там и ищите!

Он не мог знать о том, что в это самое время двое мальчишек и одна девочка кубарем скатились в воронку от снаряда далеко от гебитскомиссариата. Это были те самые ребята, что полчаса назад терлись возле гебитскомиссариата, и в руках они держали автомат ефрейтора Шульца.

Наташа и Коля, все еще тяжело дыша от быстрого бега и пережитого волнения, рассматривали автомат с магазином, наверняка полным патронов.
— Как я его, а? — задорно поблескивая глазами, говорил Валик, вспоминая все детали происшедшего.

Это Валя первым заметил возле одной из калиток автомат. В глубине двора слышался голос какого-то фрица. Наташа и Коля не сразу догадались, для чего Валик вдруг шепнул им торопливо:
— Скорее в соседний двор!

Только они перемахнули через забор, как рядом с ними в траву упал автомат, следом за ним прыгнул Валик.
— Бежим!
— Куда теперь его девать? — спросила Наташа.
— В “копилку”, конечно,— ответил Валик,— я сейчас смотаюсь домой за велосипедом и корзиной.

Начало тому, что ребята назвали “копилкой”, было положено накануне утром.

Ребята купались в речке. Валик нырнул и ударился рукой обо что-то металлическое.
— Колька, там железо какое-то, иди сюда, вытянем! — позвал он товарища.

“Железо” оказалось винтовкой. Валик нырнул еще раз. Улов получился еще богаче.

Никогда еще ни Валику, ни Коле Турухану не приходилось даже на спор столько нырять. Глаза у них стали красными, как у кроликов. Уши болели. Зато на берегу в густых зарослях лозняка был целый арсенал: винтовки, пистолет, даже пулемет.

— Жаль, патронов нет,— сокрушался Валик.А откуда быть патронам? Видно, бойцы, попавшие здесь в окружение, все патроны выпустили по врагу, а потом бросили в воду ставшее ненужным оружие, чтобы оно не досталось немцам.

Оружие так запрятали, что никому не найти. Этот склад и назвали ребята “копилкой”. Теперь туда прибавился еще автомат с патронами.

Для кого собирали ребята оружие? Откровенно говоря, Валик тогда еще не знал этого точно. Он Коля Турухан говорил Наташе и Коле:
— Мы его отдадим тем, кто будет бороться с фашистами. Да и мы сами уже не маленькие, верно?

…К Вале Котику, одиннадцатилетнему пионеру с улицы Ворошилова, давно уже присматриваются зоркие, внимательные, невидимые глаза подпольщиков.

Им нравится смелый мальчик, из-под носа фрица унесший автомат, обнаруживший и перетаскавший вместе с друзьями к себе за сарай разобранные по частям винтовки и даже пулемет. И все на глазах у немцев, в корзинке, привязанной к багажнику велосипеда.

Скоро, совсем скоро пионер выдержит испытание, и подпольщики, как равного, возьмут его в свою семью, скажут ему:
“Мы верим тебе, пионер Валя Котик, верим, что ты сможешь выполнить любое наше задание, какими бы опасностями это не грозило!”

Листовки

Короткими, частыми гудками зазвонил один из многочисленных телефонных аппаратов на столе у гебитскомиссара — аппарат, связанный с прямым кабелем немецкого генштаба Варшава — Берлин.

“Неужели и там уже известно об этом?” — со страхом подумал он, поднимая трубку.

Так и есть, из Берлина, из канцелярии самого шефа гестапо, запрашивали о том, какие меры приняты для наказания неизвестных лиц, пустивших ночью под откос эшелон с отборными гитлеровскими солдатами.

Какие меры? Ворбсу не о чем было докладывать. Не сообщать же о том, что вот уже скоро сутки после крушения, а спасательные команды все еще продолжают вытаскивать из под обломков вагонов трупы солдат и офицеров. Вот уже скоро сутки, как из Шепетовки на восток, на фронт не может выйти ни один эшелон.

Следы партизан уводили в лес и там терялись. Так рапортовали Ворбсу вояки, посланные на розыски партизан. Они просто боялись сунуться в глубь леса, знали: оттуда не унести ног.

Скоро полночь, а Ворбс все не уходит из своей канцелярии, листает доносы полицаев, допрашивает предателей-старост. Но и они ни о чем не могут рассказать фашисту. Они тоже, как и гитлеровцы, боятся высунуть нос из сел.

Среди ночи неслышная тень подкралась к дверям гебитскомиссариата. И в то время, как часовой зашел за угол дома, на двери, рядом с объявлением о часах приема, появился еще один белый листок бумаги. Часовой не обратил на него никакого внимания.

А тень неслышно скользила дальше, от дома к дому. И на стенах то в одном, то в другом месте оставался белый прямоугольник бумаги. Из-за туч выглянула луна, и тогда стало видно, что быстрая тень — это фигура мальчика. Вот он завернул за угол, оглянулся по сторонам и, чтобы не скрипеть калиткой, перемахнул прямо через забор во двор перед небольшим домиком.

Сквозь плотно завешенное окно в одном месте чуть-чуть пробивался свет.
“Не спит”,— подумал мальчик и осторожно нажал на щеколду входной двери.
В коридоре он нагнулся, сунул оставшиеся в руках листки бумаги в ботинок и уж тогда шагнул в комнату.

Мать ждала сына.
— Где ты был, Валик?
— Так, гулял.

Мать вздохнула. Гулял… С тех пор, как пришли оккупанты, сын стал каким-то скрытным, у него появились тайны, секреты от нее, матери. Только однажды чуть приоткрылась завеса над неизвестными ей делами сына.

Валя как-то вечером принес домой несколько листков бумаги.

В комнате сидел хозяин хаты Радчук да еще Стратков и Лукашенко, которых подпольщики снабдили поддельными справками о досрочном освобождении из плена. Оба они теперь отдыхали, приходили в себя после долгих месяцев каторжной работы, голодовки.

Радчук цепко схватился за один из листков.

— Что это?
— А посмотрите сами хорошенько,— сказал Валик.

Это были листовки, сброшенные с самолета и все до одной тщательно подобранные Валиком. Валя думал, что и Радчук так же обрадуется весточке с Большой земли, как обрадовались Лукашенко и Стратков, жадно прочитавшие листовку от начала до конца.

А Радчук не читал, все допытывался, откуда взял листовки, да сколько их, да куда спрятал.

Валик насторожился, примолк. Он еще нарисовал рядом с текстом карикатуру на Гитлера, потом сунул листовку в карман и отправился спать.

Разве мог Валя предположить, что негодяй Радчук наутро побежит в полицию докладывать о листовках, что он там сообщит о том, что Валя рисовал карикатуру на Гитлера?

Но, видно, у Валика уже начало вырабатываться чутье настоящего подпольщика. Рано поутру, чуть взошло солнце, когда Радчук еще не просыпался, он ушел из дому и спрятал в укромном месте солидную пачку листовок.

А в полдень нагрянули полицаи. Они перевернули в квартире все вверх дном, повели на допрос мать. До вечера они ее мучили там, но потом выпустили. А вот Васе Лукашенко вырваться из полиции не удалось. Его арестовали и направили на каторгу в Германию.

С тех пор Валик еще больше замкнулся в себе. И как ни старался Радчук что-нибудь разнюхать о его делах, чтобы доконать пионера и его мать, ему ничего не удалось узнать.

Листовки продолжали появляться на стенах домов Шепетовки. И матери Валика, Анне Никитичне, приходилось только догадываться, что это дело не проходило без участия ее сына.

Неизвестный, наклеивающий листовки, работал все более дерзко. Наутро в гебитскомиссариате скандал. Вся Шепетовка смеялась над незадачливыми оккупантами, которые даже двери своей собственной канцелярии не смогли уберечь от листовок. Куда уж им было бороться с партизанами, пускавшими под откос эшелоны.

А Валик, сунув руки в карманы, прохаживался по противоположной стороне улицы и с удовольствием наблюдал, как бегают полицейские, получившие за ротозейство нагоняй от Ворбса, как дюжий детина кинжалом соскабливал прочно приклеенную листовку.

Полицейские торопливо пробегали мимо вихрастого сероглазого мальчишки. Им было не до него. Им и в голову прийти не могло, что смельчак, наклеивший листовки на двери гебитс-комиссариата, смельчак, в поисках которого они сбились с ног, вот он, рядом ходит.

Валя нужен партизанам

У Котиков поселился некий Степан Диденко, досрочно освобожденный из плена. Не понравился поначалу Валику новый жилец.

Во-первых, он старался жить со всеми в мире и согласии, даже с полицейскими, в чьих хатах по ночам Валик и его друзья били стекла. Во-вторых, он каждый вечер отправлялся на главную улицу города. А ведь там теперь и кинотеатр был только для немцев, и кафе только для них. Никакой уважающий себя человек не пошел бы вечером гулять на главную улицу города, когда-то такую красивую, уютную. А Диденко наряжался в красивый костюм, шел и возвращался домой поздно.

Диденко явно мешал Вале. А вдруг он такой же, как Радчук, и ждет случая, чтобы пронюхать о листовках, которые хранились у Валика в ботинках?

Однажды, когда Валик уже спал, Степан, как всегда, пришел поздно. Посмотрев на стоптанные ботинки Валика, решил починить их. Взял дратву, молоток, гвоздики, приладил ботинок на углу стола и тут почувствовал, что к нему на колени что-то выпало из ботинка.

Это были листовки.

Диденко ничего не сказал Анне Никитичне. Он починил ботинки, положил снова под стельки листовки, поставил их возле кровати Валика.

Утром Диденко, как всегда, ушел по каким-то своим делам.

А Валик? Как он разволновался, увидев свои отремонтированные ботинки! Ведь если Диденко окажется тем, за кого он его принимал, не миновать ему застенка. Да что ему — попадут в застенок мать и брат…Диденко и в самом деле рассказал о листовках своим друзьям. Друзья его были подпольщиками Шепетовки. До сегодняшнего дня Валику совсем необязательно было об этом знать.

— Наконец нашелся тот,— говорил Диденко,— кто по ночам расклеивает листовки. Мы думали, что неизвестная нам подпольная группа, а это Валя Котик.

И тогда между Валиком и Степаном произошел серьезный, долгий разговор, после которого Диденко сказал Анне Никитичне:
— Анна Никитична, ваш сын нужен нам…

Кому “нам”, мать Валика не спрашивала. Анна Никитична знала, что Диденко — партизан. Ведь его рекомендовал на жительство к ней коммунист Горбатюк. Через Анну Никитичну Горбатюк не раз передавал Диденко сведения, полученные им от верных друзей. К ней часто заходил друг Диденко, дядя Ваня Нишенко, внешне безобидный, пожилой, сутулый человек с палочкой. Но это только внешне. Ночью он преображался. Походка у дяди Вани становилась легкой, упругой. Он мог долгими часами, не шевелясь, лежать у железнодорожного полотна, наблюдая за движением эшелонов, чтобы потом по рации, не страшась того, что фашисты могут запеленговать, передавать шифрованные донесения в партизанский штаб.

Да, Анна Никитична очень хорошо понимала, что значили слова “ваш сын нужен нам”. Это означало и для Валика, и для всей ее небольшой семьи начало другой жизни, полной опасностей. Но она только сказала Степану:
— Хорошо. Раз это нужно вам, партизанам, значит, нужно Родине. Только… берегите его, Степан. Малой он еще, горячий…

И стал Валя Котик связным шепетовских подпольщиков.

Оружие, которое так тщательно собирали и прятали ребята, на возах с сеном перекочевало в лес, в партизанский отряд.

Но автоматов, винтовок, взрывчатки требовалось все больше, потому что все больше людей приходило к партизанам, все шире разворачивали они свою борьбу с оккупантами. Шепетовские подпольщики помогали группам военнопленных вырываться из-за колючей проволоки лагерей. И освобожденные бойцы и командиры шли в лес, к партизанам, чтобы мстить врагам, помогать родной Советской Армии.

Охота за оружием приводила Валю Котика иногда в самые неожиданные места.

Как-то в Шепетовку приехал из Германии ансамбль “Фюнф цилиндр”.

“Только для немцев!” — гласили афиши.

Но Валику удалось незаметно проникнуть в бывший кинотеатр, где заезжая труппа давала свое представление. Зал был переполнен. Солдаты без конца аплодировали пяти девицам в коротеньких юбочках, черных чулках и блестящих цилиндрах на пышных прическах. Кричали: “Бис, браво!” и топали ногами от восторга.

Но Валика совсем не интересовало то, что происходило на сцене. Притаившись за портьерой, он осторожно осматривался вокруг.

Нет, за ним, кажется, никто не следил.

У немца, стоявшего совсем близко от него в проходе,— не хватило бедняге места — из расстегнутой кобуры выглядывала рукоятка револьвера… Немцы, увлеченные представлением, не заметили, как от портьеры отделился мальчик, как револьвер перекочевал из кобуры в его карман.

Через полчаса Степан Диденко взвешивал на ладони оружие:
— Хороша “пушка”! У Пав люка как раз нет оружия подходящего. Отдадим револьвер ему. Согласен?

Конечно, Валя был согласен. Ему было очень приятно, что револьвер сразу попадал в руки одного из самых храбрых подпольщиков Шепетовки.

Пастушки

Анна Никитична стала замечать, что с некоторых пор Валентин пристрастился пасти корову.

Но гонял он ее не к лесу, где росла сочная трава, а к пустырю — немецким продовольственным складам, снабжавшим фронт.

Ребята — Валя, Наташа, Коля — шалили, прыгали возле коровы. Часовые так привыкли к хлопцам, что даже не отгоняли их от проволоки, окружавшей склады. Только когда они слишком близко подходили, часовой угрожающе поднимал вверх автомат, и ребята мгновенно отлетали на приличную дистанцию.Безобидная компания… А у Степана Диденко и Горбатюка с каждым днем накапливалось все больше сведений о расположении постов, времени смены караулов, количестве въезжавших и выезжавших из склада машин. Все это передавали ребята, зорко следившие за каждым движением немцев.

И вот однажды вечером к складу подкатил грузовик. Караул только что сменился, и немцы преспокойно сидели в дежурке. Одни наигрывали на Губных гармониках, другие играли в карты.

Из кабины грузовика выскочил щеголеватый немецкий офицер и направился к караулу. Сидевшие там немцы вскочили, чтобы приветствовать офицера, да так и остались стоять с поднятыми вверх руками. На них смотрело дуло автомата.

На чистейшем немецком языке партизан в офицерской форме сообщил охране, что если кто-нибудь из них вздумает пошевелиться, автомат заговорит, и тогда вряд ли кому-нибудь из охранников удастся съездить на побывку в фатерланд.

Вслед за офицером на территорию склада прошли переодетые партизаны. Они принесли замаскированные в картонные ящики бидоны с керосином. Среди партизан охранники с удивлением увидели тех самых мальчишек, что пасли корову возле складов. Мальчишки вели партизан так, словно они всю жизнь прожили на этом складе, показывали:

— Вот здесь продовольствие, вот здесь обмундирование…

Через несколько минут тяжело нагруженная продуктами машина мчалась прочь от охваченного пламенем склада. А охрана продолжала сидеть в караульном помещении, потому что на дверях болталась табличка: “Заминировано”. Эту табличку перед самым уходом повесил Валя.

После этой операции Степа и Коля ушли в отряд. Валя еще оставался в Шепетовке.

Налет на огромные склады, расположенные всего в сотне метров от жандармерии, охраняемые десятками часовых, не на шутку встревожил немцев.

Но скоро их ждал еще один сюрприз.

Снова, маскируясь под пастушка, ходит Валик. Но теперь за Шепетовкой, в небольшом леске. Корова себе пасется, а Валя то в одном, то в другом месте небольшой саперной лопаткой роет ямки.

Партизаны знали, что через Шепетовку куда-то далеко на запад, в Берлин, идет линия связи. Но как обнаружить тщательно замаскированный кабель в земле? Нескольким разведывательным группам было приказано искать его. Искал кабель и Валик.

Маленький лесок, где Валя пас корову, он знал вдоль и поперек. Когда-то до войны летом ребята собирали здесь ягоды, осенью грибы… Валик чувствовал, что в леске что-то изменилось. Но что? Деревья стали больше, гуще? Нет, наоборот, лесок прорезала просека. Раньше ее не было. Это просека так изменила лес. Но для чего ее проложили немцы? А может быть…

Валя оглянулся вокруг и, убедившись, что здесь никого нет, принялся копать землю. Скоро лопата наткнулась на кирпич. Откуда быть здесь в лесу, в земле кирпичам? Валя пошире разрыл землю. Не один, а целый ряд кирпичей уходил куда-то под землю с востока на запад вдоль просеки. Валя поднял кирпич. В каменном ложе куда-то тянулась серая змея толстого освинцованного кабеля. Острым концом лопатки Валя стал что есть силы бить по свинцовой змее.

В это время гебитскомиссар держал возле уха трубку того самого телефонного аппарата, что был подсоединен к этому кабелю. Он готовился сообщить своему шефу о том, что им разработан блестящий план уничтожения партизан, что для выполнения этого плана он на днях лично выезжает в Славуту…

Но поговорить так и не удалось: в трубке раздался треск, и взволнованный голос телефонистки сообщил:
— Повреждение на линии.

А Валя, перерубив кабель, положил на место кирпич, тщательно заровнял землю, заложил то место, где копал, зеленым дерном.

Пусть стараются, ищут место разрыва! И фашистам пришлось больше недели искать разрыв кабеля. Больше недели не было связи с Варшавой и Берлином.

Граната достигла цели        Нет, гебитскомиссар не мог больше откладывать карательную экспедицию против партизан. Он должен был ехать в Славуту, чтобы скорее разгромить их и доложить, наконец, шефу хотя бы об одной победе над невидимыми, неуловимыми, грозными партизанами.

И партизанам стало известно, что гебитскомиссар собирается в Славуту.

Степан Диденко дал задание Валику:
— Проследи за гебитскомиссаром.

С Валиком на задание пошел его друг Степа Кищук. Валя взял противотанковую гранату, а Степа — трофейный автомат.

Ребята залегли в леске у поворота дороги.
Вдали показался бронированный автомобиль, полный солдат, и открытый черный лимузин гебитскомиссара.

И тогда из придорожных кустов во весь рост поднялся вихрастый сероглазый хлопчик. Глаза его были темны от гнева, ненависти к фашисту, виновнику стольких смертей невинных людей. В руках у мальчика — граната.

Ворбс откинулся в угол автомашины. О, теперь бы он узнал этого мальчишку среди тысяч других! Но в это мгновение взрыв разнес на куски и машину, и гебитскомиссара.

В Шепетовке начались облава за облавой. Немцы из кожи вон лезли, чтобы разыскать виновников дерзких нападений.

Над подпольщиками начали сгущаться тучи. В Славуте провокатор выдал доктора Михайлова, одного из руководителей подполья. Щупальца немецкой охранки добрались и до Горбатюка. Он умер от пыток в кабинете начальника криминальной полиции предателя Неймана, но не выдал никого.

Наташе с матерью пришлось уходить в лес. Немцы, конечно, не оставили бы на свободе жену и дочь коммуниста.

Но расправы не помогали. Поезда на железной дороге все чаще летели под откос.

Как-то субботним вечером в окно Валика раздался условный стук. Пришел Диденко. Теперь ему все чаще приходилось менять конспиративные квартиры.

— Собирайтесь,— сказал он,— на понедельник назначен ваш арест.

Анна Никитична, Валик и старший брат Виктор ушли вовремя. Через час после их ухода на квартиру нагрянула полиция…

Партизанский разведчик

Перед строем несколько человек, вновь прибывших в отряд. На левом фланге самый маленький — Валя Котик. Он тоже вооружен. В руках у него автомат, один из нескольких десятков добытых им немецких автоматов.

Вслед за комиссаром Кузовковым Валя произносит слова партизанской присяги:
— Клянусь, что скорей умру в жестоком бою с врагами, чем отдам себя, своих родных и весь советский народ в рабство кровавому фашизму…
— Клянемся! Клянемся! — повторяют все партизаны. Так началась для Вали Котика жизнь в партизанском
отряде Героя Советского Союза Антона Захаровича Одухи. Валю определили разведчиком в отряд Логутенко.

Шесть эшелонов на счету у пионера Вали Котика. Шесть эшелонов с боеприпасами, снаряжением, живой силой противника пустил под откос пионер.

А сколько мужества и выдержки нужно было, чтобы во время разведки спокойно проходить мимо немецких часовых в Славуте и в Изяславе, в Полонном и Майдан-Виле, всюду, где у партизан были явки, всюду, где стояли крупные немецкие гарнизоны, военные склады; чтобы спокойно идти мимо фашистов, когда у тебя в подкладке куртки зашиты листовки или донесения партизанскому “Центру”, подпольному обкому!

Связной обязан был действовать быстро и четко. А в случае провала молчать, молчать до конца. Таков партизанский закон. И Валик бесстрашно шел навстречу бесчисленным опасностям. Валика и его друзей в партизанском соединении называли корчагинцами. И это высокое звание, неведомо кем придуманное, наполняло гордостью сердце пионера. Ведь самая любимая его книга — “Как закалялась сталь” Николая Островского. С ней Валик не расставался даже в партизанском отряде. Когда он учился в школе, мечтал хоть немного быть похожим на своего любимого героя. И слово “корчагинец” говорило о том, что товарищи по отряду очень высоко ценят его заслуги.

Сколько раз рисковал Валя своей жизнью, сколько он совершил замечательных дел? Трудно ответить на этот вопрос, потому что рисковал своей жизнью пионер каждый день, потому что самые замечательные дела считались у партизан самой обычной боевой работой. Так считал и Валя. И, выполнив задание, он коротко рапортовал об этом командиру, а потом — все, больше никому об этом не рассказывал. И время стерло воспоминания о многих подвигах пионера.

…Валя получил новое задание: идти в разведку к селу Болотин, проверить, есть ли там немцы.

Мальчик осторожно ехал на коне сквозь лесную чащу. Вот и Болотин. Лес подходит к самым хатам. Но что это за шум в селе, кудахтанье кур, визг свиней?

Валя оставил коня в кустах и пробрался совсем близко к единственной улице, пересекавшей село. И тут чуть не расхохотался.

На улице стояли две танкетки. А по дворам, растопырив руки, гонялся за курами и поросятами чуть не целый взвод фашистов.

— Сейчас вам будут такие курки! — прошептал Валик и одну за другой метнул две гранаты.

В несколько скачков он был уже в кустах, у коня. А фашисты, решив, что их атакует целый отряд, удрали из села.

…Однажды группе Логутенко, в составе которой был Валя, поручили разделаться с немецким гарнизоном одного из сел района. Несколько часов подряд двигались партизаны лесною чащей.

— Привал,— наконец, скомандовал командир.

Отряд остановился, выставив вокруг секреты. Стал на пост и Валик.

Зорко всматривался он в лесную чащу. Казалось, все было спокойно вокруг. Но внезапно кто-то тяжелый, грубый подмял мальчика под себя, вывернул ему руки, отнял автомат. Это были каратели, шедшие по следам отряда.

— Лежать! — приказали Валику через переводчика. Немцы пытались добиться у него, откуда он, кто ему дал оружие, где его боевые товарищи. Но Валик только показывал пальцем в небо. Выбросили, мол; с парашютом eгo одного. Оставив возле него двух часовых, каратели осторожно стали двигаться в глубь леса, в сторону отряда.

Валик лежал на земле и лихорадочно думал, как сообщить партизанам о смертельной угрозе, нависшей над ними. Он шевельнулся, что-то круглое, ребристое вдавилось ему в ногу.

Граната! Фашисты забыли отобрать у него в суматохе гранату! Он осторожно подтянул руку, сунул ее в карман, снял кольцо, вскочил и, швырнув гранату под ноги сидевшим на пеньке часовым, прыгнул в сторону.

Партизаны услышали взрыв. Фашистам не удалось застать их врасплох.
А Валя?
Раненный осколками гранаты, он несколько километров полз по лесу и, наконец, обессиленный упал в избушке лесника.

Лесник был помощником партизан, он подобрал пионера и отвез его в глухое село к фельдшеру, а потом сообщил партизанам об этом.

Через две недели Валя вернулся в отряд. На голове еще белела повязка, он так и не вылежал положенного срока, не дождался, пока зарубцуются его раны.

И вот он стоит в шеренге празднично одетых, подтянутых партизан. Командир соединения Одуха читает Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении партизан соединения медалями.
— “За отвагу и находчивость, проявленные при выполнении заданий командования в тылу врага, наградить партизана Валентина Котика медалью “Партизану Великой Отечественной войны”.
Служу Советскому Союзу! — отчеканил Валик.

…Сорок четвертый год. Февраль. Скоро Вале исполнится четырнадцать лет.

— Всего четырнадцать?! — удивляются партизаны. Все привыкли считать его старшим. В партизанском отряде Валя вырос, возмужал. Его серые глаза смотрят с недетской серьезностью. Да, рано фашисты отобрали у него детство. Это они заставили мальчика вместо книжек, тетрадок, игрушек взять в руки оружие.
— Всего четырнадцать! — удивляются товарищи, видевшие, как он мчится на коне, как он стреляет из автомата, как он взрывает эшелоны.
— Уже четырнадцать,— хмурится Валик. Ему хочется казаться взрослее.

Ему не раз предлагали на самолете улететь на Большую землю, в тыл, чтобы там учиться в школе. Ему говорили: “Ты еще мал”.

Сколько хитрости, настойчивости пришлось приложить пионеру, чтобы остаться в отряде! Нет, он никак не мог уйти из отряда, пока фашисты топтали его родную землю.

Немцы отступали под ударами Советской Армии. Фронт все ближе подходил к Шепетовке. Партизанское соединение получило приказ от командования Советской Армии взять штурмом город Изяслав, через который фашисты направляли в тыл все свои эшелоны. Перед началом операции командир вызвал мальчика к себе:

— В этом бою ты останешься в распоряжении штаба.
— Пустите в атаку! Это же, наверное, наша последняя атака!
— Нет,— твердо ответил Myзалев.— Ты слышал: вчера взяли Шепетовку. Скоро там откроется школа. Ты должен живым и здоровым вернуться, ту да. Я не хочу, чтобы в этом последнем бою с тобой что-нибудь случилось.

Налет на Изяслав был полной неожиданностью для немцев. После короткого боя город был взят. Но партизаны знали: фашисты скоро оправятся и постараются отбить город снова. Слишком много значил он для них. А Валя смотрел со стороны, как окапываются партизанские батальоны.

Но вот и он, наконец, получил задание — охранять брошенный немцами склад боеприпасов. Валик залег у склада. Теперь отсюда он не ступит ни шагу!

С запада загрохотали танки. Немцы бросили на город “тигры”. А у партизан ни одной противотанковой пушки! Все ближе, ближе к складу стали рваться снаряды, мины. Фашисты медленно теснили партизанские части. Вот уж немцы совсем близко от склада, который поручено охранять Вале Котику. Он бросился на землю и стал посылать в сторону врагов патрон за патроном.

И вдруг издали донеслось громовое “ура”. Это на помощь партизанам шли войска Советской Армии. Валя привстал, метнул гранату в отступавших фашистов и тут же рухнул на землю, сраженный фашистской пулей.

Пионер- герой

Тихо шелестят в городском парке вековые деревья. Под их сенью, рядом с могилами бойцов Советской Армии, погибших за освобождение Шепетовки, стоит памятник Вале Котику, пионеру-партизану. Возле памятника всегда цветы. Ребята хранят память о герое. Его имя занесено в книгу Почета Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина. Школа, где он учился, носит имя Вали Котика. За партой, на которой он сидел, сидят теперь лучшие ученики школы. Имя украинского пионера-героя стало известно далеко за пределами Советского Союза. По морям и океанам под советским флагом плавает океанский теплоход “Валя Котик”.
Посмертно Валя Котик награжден орденом Отечественной войны I степени, а 27 июня 1958 года ему присвоено звание Героя Советского Союза.
С. ЧУМАКОВ

Это было на станции Оболь. Рассказ о Зине Портновой и её сестре Гале

Г.Набатов. Из книги «Дети-герои»

Это было на станции Оболь

Дочки старого рабочего Кировского завода Мартына Нестеровича Портнова Зина и Галя поехали в июне 1941 года на каникулы в Белоруссию. Здесь их застала война.

Зина, ученица 385-й школы Ленинграда, установила через своего дядю Ивана Яблокова связь с партизанами. По их заданию она распространяла среди населения антифашистские листовки, собирала и пересчитывала оружие, оставленное во время отступления советских войск.

Вскоре на станции Оболь Витебской области подпольный райком партии создал нелегальную комсомольскую организацию “Юные мстители”. Большинство участников этой организации — ученики Обольской средней школы. Зину Портнову избрали членом руководящего комитета организации, а восьмилетнюю Галю назначили связной.

Около двух лет юные мстители вели мужественную борьбу против фашистских оккупантов. Они пускали под откос воинские эшелоны, разрушали железнодорожные линии, мосты и шоссе, взорвали водокачку, выводили из строя действующие заводы.

Работая официанткой в офицерской столовой, Зина, вместе с другими подпольщиками, отравила пищу — погибло свыше ста фашистов. Отважная комсомолка мстила врагу за горе и муки народа, за родной Ленинград, зажатый в кольцо блокады.

Помогала подпольщикам и Галя.

…Был тихий вечер. Солнце уже заходило, окрашивая в нежные тона легкие облачка в ясном небе. Когда совсем стемнело, в доме Володи Езовитова собрался комитет юных подпольщиков.

Возле дома, на завалинке, сидела, держа в руках куклу, Галя. Зина договорилась с ней, что в том случае, если появится чужой человек, Галя должна запеть “Во поле березонька стояла…”

Всматриваясь в темноту, Галя заметила, как к дому приближаются полицейские — братья Волковы, жившие на краю села.

Тоненьким, дрожащим голоском девочка запела под самым окном:
Во поле березонька стояла,
Во поле кудрявая стояла…

В доме сразу затихло. Подпольщики по одному выбрались через сени в хлев, а оттуда — огородами в лес.

Полицейские подошли к девочке, которая задумчиво сидела на завалинке и напевала что-то себе под нос, немного постояли и, ничего не заподозрив, ушли.

Когда девочка вернулась домой, Зина обняла ее и поцеловала:
— Спасибо, Галочка. Вовремя предупредила. Галя очень обрадовалась:
— Я твоя помощница,— гордо сказала она сестре.

Назавтра Зина встала спозаранку. Готовясь уйти к партизанам (гитлеровцы заподозрили официанток в отравлении офицеров), она должна была, по указанию комитета, немедля передать в село Мастище мины, которые были у нее спрятаны.

— Галочка, вставай! — будила она сестричку.— Дело есть…
— Снова буду помощницей? — спросила Галя. Ей очень нравилась роль подпольщицы.
— Ага! Отнесешь эту корзину Марье Дементьевне. На дне лежат черные мячики, а сверху яички.

Галя уже знала, что это за мячики, и ни о чем не спрашивала. Девочка шла проторенной дорогой, думая о том, как бы скорее добраться до Мастища. Солнце грело не по-осеннему жарко, и Галя перешла в тень.

Вот уже видны крайние хаты села. Она ускорила шаг, но вдруг из переулка выскочил мотоцикл с коляской.

“Фашисты!” — Галя вздрогнула, будто кто-то толкнул ее в спину.

Заметив в руках у девочки корзинку, водитель затормозил. Он слез с мотоцикла, подошел к Гале и заглянул в корзинку.

— Яйки, яйки… гут,— обрадовался он, пытаясь залезть руками в корзинку. Галя почувствовала, что у нее от страха подкашиваются ноги. Она заплакала, прижимая к себе корзинку.

Пожилой солдат, который сидел в коляске, крикнул что-то водителю. Галя перевела это по-своему: “Не трогай!” — и еще сильнее начала плакать, умоляюще глядя на пожилого немца с нашивками на погонах. Водитель, отстав от девочки, сел за руль.

Прошел еще один день. Зина в обед принесла из сарая огромную банку с запаянной крышкой.
— Где бы ее, Галочка, спрятать?

Долго сидели сестры, задумавшись. Посмотрев на Галины игрушки, разбросанные в углу, Зина предложила:
— А что, Галочка, если я пошью тебе новую куклу? Девочка уже хотела возразить: “Вон сколько у меня игрушек”, но, увидев серьезное лицо Зины, согласилась.
— А играть с ней можно?
— Нет, Галочка. Мы зашьем в нее банку. Пусть валяется в углу. Только не трогай ее…

Вечером Зина, придя домой, посидела несколько минут молча, потом спросила:
— Как, Галочка, поживает наша кукла?

Сестры заглянули в угол: над горой игрушек была видна некрасивая кукла. А когда стемнело, Зина завернула мину в тряпку и понесла в Оболь.

Ночью пришли партизаны и забрали Зину и Галю с собой в лес. Шли целую ночь. Идти было трудно. А тут еще Галя поцарапала босые ноги — они были в крови. Она тихо плакала, но шла, через силу ступая по тропинке, покрытой сосновыми иглами. Зина попросила остановиться. Она перевязала Гале ноги, и они двинулись дальше. Утром добрались до партизанского отряда.

Зина стала бойцом в разведке, а Галю приняли помощницей санитарки. Она очень гордилась новой должностью.

После ареста некоторых участников организации (их выдал провокатор) командование партизанского отряда поручило Зине Портновой установить связь с теми, кто остался в живых. Разведчица успешно выполнила задание, но, возвращаясь, натолкнулась на вражескую засаду. Зину арестовали.

Фашисты зверски пытали ее, но она не выдала тайны организации. На допросе смелая девушка внезапным ударом головы выбила револьвер из рук начальника гестапо и выстрелила в него в упор.

Через боковую дверь Зина бросилась во двор, побежала к берегу речки, но ее догнали фашисты. Одного из них она убила. Нацелилась в другого, нажала спуск, но выстрела не услышала. Закончились патроны…

Зину схватили метров за пять от берега. Продержав ее больше месяца в тюрьме и ничего не добившись, гитлеровцы расстреляли юную патриотку.

За боевые подвиги Зине Портновой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Галя Портнова осталась жива и вместе со всем народом встретила Победу.

Так боролись с врагами нашей Родины ленинградские школьницы — сестры Портновы. Память об их героических делах и светлый образ бесстрашной комсомолки Зины Портновой будут жить вечно.

У шоссейной дороги — между Витебском и Полоцком — стоит высокий обелиск. На одной его стороне надпись: “ Здесь, у Оболи, в 1942—1943 годах активно действовала подпольная комсомольская организация “Юные мстители”. На другой стороне обелиска высечены имена подпольщиков, погибших в борьбе с фашизмом. И первым стоит имя ленинградской комсомолки Зины Портновой.
Г. НАБАТОВ

Кареглазая Лара.

Я. Надеждина. Из книги «Дети-герои».
Родители Лары Михеенко Татьяна Андреевна и Дорофей Ильич работали в Ленинграде, а жили за городом, в Лахте. Последний раз Дорофей Ильич видел свою дочку, когда, провожая его на финскую войну, она бежала за трамваем и кричала:
— Папа, скорей возвращайся! Я буду ждать тебя каждый день.
Но он не вернулся, его убили. А скоро над всей страной нависло огромное общее горе: началась Отечественная война. Она застала Лару в Печеневе Калининской области, где девочка с бабушкой гостила летом у своего дяди Лариона.
Дядя Ларион был всем недоволен. Его раздражало, что к Ларе приходят подружки: Фрося Кондруненко и Рая, по фамилии тоже Михеенко. Но особенно мрачен был дядя Ларион, когда семья садилась за стол. Стоило Ларе потянуться за хлебом, ее движение провожал долгий угрюмый взгляд. Девочке казалось, что дядя подсчитывает, сколько она съест.
И однажды за ужином он сказал напрямик:
— Вот что, мамаша, и ты, Ларька, подыскивайте себе, значит, другое жилье. Мне лишние рты не нужны. Время теперь не такое.
Ложка задрожала в бабушкиной руке.
— Гонишь мать из родного дома?..
Но Лара уже встала из-за стола.
— Пошли, бабушка. Это не родной, а чужой дом.
Собираться было недолго, но когда Лара вывела бабушку на усадьбу, старушка привалилась к плечу внучки:
— В глазах мутится.
А жена Лариона крикнула с крыльца, что раз им некуда деться, пусть пока поживут в баньке. Эта закопченная, топившаяся по-черному, старая банька стояла тут же, на усадьбе.
Плохо жилось Ларе и бабушке. Они питались лебедой и картофельными очистками, но Лара скорей умерла бы от голода, чем попросила помощи у своего дядюшки. Немцы назначили его печеневским старостой, и никто в деревне этому не удивился.
Не жди хорошего от человека, который выгнал из дому родную мать.
В беде чужие люди оказались ближе родных. То Фросина мать, Галина Ивановна, то Раина мать, Анна Федоровна, приносили в баньку крынку молока. И тут же рассказывали деревенские новости: в Тимоново не пройдешь, опять партизаны мост подорвали, на шоссе налетела на партизанскую мину немецкая машина.
Для расправы с партизанами фашисты направили карательную экспедицию. В деревне Старый Двор каратели загнали в сарай шестьдесят семей и сожгли живьем. В Пустошке повесили человека, заподозренного в том, что он минировал шоссе. Перед казнью ему живому выкололи глаза.
Но в ответ еще выше поднялась волна народного гнева. Лучшие люди уходили в партизаны, исчез из деревни и Петя Кондруненко, брат Фроси. Однако, когда Лара пыталась расспросить: «Где Петя?», то Галина Ивановна или отмалчивалась, или говорила:
— Тебе про это знать нечего. Не доросла.
Но пришел день, когда Галина Ивановна рассказала девочке правду о Пете. Это было весной 1943 года. В ту пору Рае было шестнадцать, Фросе пятнадцать, Ларе четырнадцать лет. Рая получила повестку явиться в Пустошку в молодежный лагерь, откуда отправляли в Германию. И все три подружки, очень взволнованные, собрались у Кондруненко.
— Тетя Галя! — сказала Рая.— Ну, сегодня меня, а завтра, может быть, Фросю и Лару заберут. Только этого не будет. Мы уходим в партизаны. Тетя Галя, это тайна, но вам мы ее доверяем и очень вас просим помочь.
— Вам надо податься в Петин отряд,— помолчав, сказала Галина Ивановна.
Со слов сына она знала, что этот партизанский отряд находится в районе озера Язно. Было решено уходить в ту же ночь. Лара обещала прийти к Кондруненко, как только заснет бабушка. А бабушка, словно чувствовала, что это их последний вечер, и не отпускала внучку от себя.
— Маленько посиди со мной. Дай на тебя погляжу. Чудная ты стала — стриженая.
Наконец они улеглись, но долго еще скрипела под бабушкой скамейка и слышался слабый голос:
— Ларушка! Ты здесь?
— Я здесь, бабушка.
И вот стало совсем тихо. Осторожно встав со скамейки, Лара подошла к бабушке. Лица спящей нельзя было разглядеть, лишь смутно белел платок, которым бабушка на ночь повязывала голову. Покивав этому белому платку, Лара прошептала:
— Прощай, бабуленька! Я очень буду скучать и тебе без меня будет плохо. Кто же тебе хворост принесет?
А за окном уже стояла по-весеннему светлая ночь, зеленоватая, с редкими искрами звезд. В эту ночь в деревне Печенево пропали три девочки.
Как странно! Ларе кажется, что она у родных, что она дома, хотя изба, в которой она находится, не похожа на уютный семейный дом. Стол да скамьи — вот и вся мебель. За столом вооруженные незнакомые люди.
После долгих странствований по лесам и болотам беглянки натолкнулись на партизанскую заставу, и их отвели в партизанский штаб в деревню Кривицы.
— В отряд проситесь, в разведчики,— сказала женщина, комиссар отряда,— куда вам в разведчики: уж больно малы.
— Мы назад не вернемся,— сказала Фрося.
— Прогоните, отыщем другой отряд,— сказала Рая.
Все равно партизанами будем,— сказала Лара.Наутро их отправили с поручением в то же Печенево. Это вило проверкой. Может быть,они передумают и останутся дома. Но девочки вернулись в Кривицы.
И тогда решили принять их в отряд. Перед лицом своих старших товарищей девочки принесли партизанскую клятву верности Родине и ненависти к врагу.
…Гудят колокола в деревне Неведро. Народу в церкви навилось битком. Молящаяся женщина искоса поглядывает на стоявшую невдалеке девочку. Как она, прости Господи, крестится! Не справа налево, как все православные, а наоборот.
— Кто это тебя так креститься научил? — строго говорит женщина.
— Извините, тетенька, спуталась.
Девочка, будто сконфузившись, начинает отбивать земные поклоны. Но по-прежнему лукавая смешинка в ее озорных карих глазах. Немного погодя женщина снова оборачивается, но девочки уже нет. Зато у себя в кошелке женщина находит партизанскую листовку.
Вернувшись домой, женщина рассказывает об этом соседке-куме. Но куму не удивишь. И кума была в церкви, и ей там подсунули партизанскую листовку.
— Знать, кума, возле тебя тоже вертелась девчонка: глаза карие, волосы каштановые, крестится не на ту сторону.
— Девчонка вертелась, это точно. Только ты ошиблась, кума, волосы у нее светлые и глаза голубые.
— Не спорь, кума! Карие у нее глаза, карие.
— Ан, не карие, а голубые.
И обе спорщицы были правы, потому что рассовывали в церкви листовки и Лара, и голубоглазая Фрося.
Сбылось желание девочек: они стали разведчицами. Но работа разведчика нелегка. Разведчик должен быть отважным, Находчивым и хитрым, чтобы, не выдавая себя, обмануть врага.
Кажется, нет ничего подозрительного в том, что две босоногие деревенские девочки идут к тетке за капустной рассадой. Июнь — самое время рассаду садить. И часовой, охранявший пост, разрешил девочкам пройти.
Но не к тетке, не за рассадой шли в Орехово Лара и Рая. В эту деревню был согнан скот, который немцы отняли у населения. И партизаны отбили его у немцев, получив от разведчиц точные сведения о численности стоявшего в Орехове гарнизона, в расположении огневых точек и о времени, когда происходит смена часовых.
Кажется, нет ничего подозрительного в том, что в начале июня кукует кукушка. Только это куковала не кукушка, а Лара и Рая, спрятавшиеся на дереве в густой листве. Девочкам поручили разведать и сообщить, сколько и каких немецких машин проедет по шоссе.
И «кукушки» в точности выполнили это поручение. С вершины одиноко растущего дерева им как на ладони видно шоссе. О мотоцикле «кукушка» сообщала тоненько, скороговоркой. Если же она выговаривала свое «ку-ку» грубо, медленно — это означало: «едет грузовик».
Партизаны напали на немцев и подбили два мотоцикла и грузовик.
В одной деревне Лара и Фрося нанялись в пастухи. Пасли исправно, только боялись быка. Все деревенские были довольны, и вдруг… среди бела дня стадо само пришло в деревню. У кого овцы огурцы потоптали, у кого коровы капусту стравили.
Заголосили деревенские женщины:
— Где пастухи? Чего они смотрят?
А пастухи уже высмотрели все, что им надо,— их и след простыл.
…Немного погодя в деревне Луги у Антона Кравцова пропала нянька. Уж до чего был доволен этой девочкой Антон! Все хвастался — и усердная, и культурная, по-научному рассуждает: «Ребенку необходим кислород».
Раз необходим кислород, Антон и жена не препятствовали. Целый день кареглазая нянька проводила с малышкой на улице. И вдруг нянька сгинула. Ушла и расчет не взяла. Почему? Разве ей худо было? Будто бы никто и не обижал!
На третью ночь Антон проснулся от выстрелов. Партизаны напали на немецкий гарнизон, и невдомек было Антону, что привела партизан та самая маленькая нянька, которая по-научному рассуждала про кислород.
Убедившись в способностях Лары, командир разведки 6-й Калининской бригады П. К. Котляров стал давать девочке более сложные задания. Лара стала связной между бригадами и преданными партизанам законспирированными людьми, живущими в Пустошке, Таланкине, Усть-Долыссах, Канашеве и других населенных пунктах. В то время много побиралось по деревням голодных детей-беженцев, и Лара часто изображала из себя нищенку. Кажется, ничего нет подозрительного в том, что по деревне идет девочка-нищенка.
— Подайте хлебушка, добрые люди! — слышен под окнами детский голос.
Простоволосая, босоногая девочка. Нет у нее в руках оружия — одна только нищенская сума. Но девочка эта — боец, потому что сведения, которые она доставляет отряду, помогают партизанам бить врага…
В это лето в жизни Лары произошло большое, радостное событие: ее и подруг Фросю и Раю приняли в комсомол. В одной деревне собралась партизанская молодежь из разных отрядов. Одеты все были буднично, обычно, но по глазам, по улыбкам Видно — сегодня праздник.
И еще сильнее почувствовала Лара праздник, увидев, что стол покрыт красной материей. Солнечные блики играли на ней, как языки пламени.
Жадно, завороженно смотрела девочка на алый кумач. Какой он красивый, этот яркий, буйный, победный цвет, и какой он родной! Цвет революции, цвет знамен, полыхавших в праздник на улицах родной Выборгской стороны, цвет пионерского галстука.
Шепотом Лара стала рассказывать стоявшей рядом с нею Фросе, как ей впервые повязали галстук и она, любуясь им, шла из школы домой в пальто нараспашку.
— Знаешь, Фрося, я уже на лестнице кричала: «Мама, меня приняли в пионеры!» Если б я могла теперь так крикнуть, чтоб мама услышала: «Мама, меня принимают в комсомол!»
— Подойди ближе,— сказал человек с проседью, один из сидевших за столом,— расскажи свою биографию.
— Отец был слесарем на заводе «Красная заря». Его убили в финскую войну. От мамы из Ленинграда третий год нет известий. В отряде я поручения выполняю. Да вы все знаете сами.
— Кто за то, чтобы принять Ларису Михеенко в ряды ВЛКСМ? — спросил человек с проседью.
Руки поднялись быстро и дружно. Лара встречала улыбки и сама улыбалась. Не всех здесь собравшихся она знала, но : чувствовала, что у них та же судьба, те же мысли. Здесь все свои — большая партизанская семья.
Комсомольским билетом служило удостоверение, написанное на маленьком листке бумаги. Лара подпорола куртку и бережно зашила внутрь свой комсомольский билет. Другим его не найти, а она будет знать, что он с ней, у самого сердца.
В конце лета Лара разлучилась с подружками. В 21-ю бригаду Ахременкова нужны были хорошо знающие местность разведчики, и выбор пал на Лару.
Теперь подруги реже виделись, они ходили разными дорогами. Но цель у них была одна, общая со всем советским народом: освободить родную землю от врага.
В августе началась знаменитая «рельсовая война». Партизаны взрывали мосты и железнодорожные линии, пускали немецкие эшелоны под откос, парализуя движение врага.
Ларе очень хотелось открыть свой личный «рельсовый счет», и когда одному из подрывников было поручено взорвать железнодорожные полотна на линии Полоцк — Невель, Лара вызвалась ему помочь.
Был тихий пасмурный день. Золотая проседь сверкнула в листве берез. Партизаны прилегли под откосом.
— Можно я зажгу фитиль? — тихо попросила Лара.— Видите, «журавль» ходит, а я меньше вас, меня не так заметно.
Вдоль полотна по-журавлиному шагал немецкий часовой.
— А если убьют? А если не сумеешь?
— Сумею. Я уже ходила с отрядом взрывать. Лара приложила ухо к земле.
— Гудит… Поезд идет. Пора!
…Взрывом остановило паровоз, с двух платформ слетели орудия. Но уцелевшие немцы открыли пулеметный огонь.
Им никто не отвечал. Немцы боялись отойти от разбитого состава, ожидая, что вот-вот из леса на них нападет многочисленный партизанский отряд, и невдомек им было, что партизан всего двое: мужчина и девочка, под пулеметным огнем припавшие к земле.
— Цела, не ранена? — спросил партизан Лару, когда она добралась до безопасного места.
— Ага, цела. Одна пуля над ухом как свистнула!
— А чего носом дергаешь? Простыла?
— Просто, когда ничком лежала, нанюхалась земли. Вы как думаете, у немцев земля по-другому пахнет?
— Откуда мне знать!
— Я думаю, у них по-другому. А у нас земля в лесу пахнет грибами, листом и корешком, про которые мне бабушка рассказывала.
— Знать, скучаешь без бабушки.
— Еще как! И без мамы скучаю. Ведь уже третий год, как я вижу маму только во сне.
Зачастили холодные осенние дожди. Еще труднее и еще опаснее стало ходить в разведку. Наступала Советская Армия, и враги, чувствуя, что им приходит конец, стали особенно злы и подозрительны. По деревням шныряли патрули предателей-власовцев.
Дождливым ноябрьским вечером Лара зашла в деревню Игнатове. Здесь был дом, в который партизаны заглядывали на перепутье, чтобы расспросить то, что нужно.
Сюда же зашли двое вооруженных автоматами партизан. Хозяйка пригласила поесть горячей картошки. Но под окном детский голос испуганно крикнул:
— Власовцы идут!
Партизаны встретили врагов очередью из автоматов. Однако силы были неравные. В перестрелке оба партизана были убиты, и власовцы ворвались в избу.
— С партизанами снюхалась?! — крикнул офицер хозяйке.
— Да я их в первый раз вижу,— попробовала схитрить та.— Пришли, грозят автоматом: давай есть. А я их совсем не знаю.
— А кто это? — офицер кивнул на Лару.— Тоже партизанка?
— Что вы! Это ребенок. Моя дочка.
— Проверим, что это за птица,— офицер кивнул Ларе,— пошли!
Проходя через полутемные сени, Лара на секунду приложила руку к груди, там, где был зашит в куртку комсомольский билет, и затем незаметным движением нащупала висевшую на поясе гранату.
Девочку втолкнули в другую половину избы. Там никого не было. Только с печи свесилась старушечья голова и выцветшими от времени глазами молча оглядела непрошенных гостей.
Лара прошла в угол и медленно обернулась. С необычайной отчетливостью ей представился экран в кинотеатре, куда она ходила с отцом, экран, который застилает дымом взрыва. Там I фильме герой не пожалел себя, пожертвовал жизнью, чтобы уничтожить врагов. Теперь пришел ее час.
— Снимай куртку,— приказал офицер,— показывай, что у тебя в карманах!
Размахнувшись, Лара швырнула гранату. Патрульные в ужасе попадали на пол.
«Слава Богу, всем мучениям конец»,— подумала старуха, покорно закрывая глаза. Но, не дождавшись грохота взрыва, не понимая, жива она или не жива, снова открыла глаза. Старуха увидела маленькую партизанку, страшно бледную, бессильно прислонившуюся к стене. Патрульные, вскочив с пола, стали бить девочку по лицу и по голове.
Граната не взорвалась.
…Ларису Михеенко расстреляли 4 ноября 1943 года, а 7 ноября партизанский отряд, в котором были Рая и Фрося, соединился с частями Советской Армии.
В городе Ленинграде в 106-й школе на двери одного из классов прибита памятная дощечка:
ЗДЕСЬ УЧИЛАСЬ ГЕРОИЧЕСКАЯ ПАРТИЗАНКА ЛАРИСА МИХЕЕНКО
За Лариной партой сидят лучшие ученики.
Пионерской дружине 106-й школы присвоено имя Ларисы Михеенко, отважной пионерки, девочки с отважным и верным сердцем, отдавшей свою юную жизнь за Родину.
Лариса посмертно награждена орденом Отечественной войны I степени и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Имя Ларисы Михеенко присвоено большому теплоходу, построенному в Германской Демократической Республике в городе Ростоке для Советского Союза. 18 сентября 1966 года на месте расстрела Ларисы на станции Пустошка Псковской области установлен обелиск.

Яндекс.ДиректКонец формы

                     «Письма с фронта»

                                                  Классный час

Цели урока:

1.Формирование патриотических чувств и сознания учащихся на основе исторических ценностей и роли России и ее граждан в судьбе мира;

2.Сохранение и развитие чувства гордости за свою страну, сопричастности поколений к истории Отечества;

3.Воспитание уважения к подвигам героев;

4.Воспитание личности гражданина – патриота Родины, способного встать на защиту своей страны

Музыка.

Вступление

1. Сегодня на дворе 2016 год, и всё дальше уходят от нас годы ВОВ. И самый первый урок в начале учебного года посвящен теме «Сирень 1945 года». Это не случайно: пышные букеты сирени дарили девушки воинам-победителям; букетами сирени встречали на станциях поезда, с возвращающимися из Берлина войсками. Радостная и яркая, ароматная и нежная, романтическая майская сирень запомнилась воинам-освободителям на долгие годы. Это самый популярный цветок Победного мая. Сирень – растение, наделенное особой душой, хранящее память о событиях 1945 года. Каждый год наша страна отмечает День Великой Победы. Незаметно прошёл ещё год. И мы собрались здесь, в нашем школьном музее, чтобы вспомнить о подвиге советских людей, которые спасли мир от фашизма.

Учащийся:

Знаем мы всех героев бесстрашных,

Преклоняем колена пред памятью павших,

И ложатся цветы на гранитные плиты.

Да, никто не забыт, и ничто не забыто.

 Для многих из нас ВОВ – это далёкое прошлое. Мы с вами внуки и правнуки тех, кто в 1941-1945 годах встал на защиту Родины. Мы должны помнить о подвигах своих дедов и прадедов, поздравлять в дни праздников и быть внимательными каждый день к тем ветеранам, которые живут сегодня. Узнавать всё новые и новые страницы из истории ВОВ.  

24 апреля стартовала акция “ Георгиевская ленточка”. Она как напоминание о главной победе - победе в Великой Отечественной войне. Впрочем, история Георгиевской ленточки берет начало в далеком прошлом Отечества и в не менее славных ратных победах.

 А что вы знаете о георгиевской ленте,  ордене Святого Георгия?
(ответы учащихся)

Читаает ученик:

Орден Святого Георгия был учрежден Екатериной второй. Два цвета орденской ленты символизировали собой цвета пороха и огня.
А еще черный и оранжевый (желтый) - это гербовые цвета. У нас именно тогда - и позже, и раньше наш герб - не флаг, а герб был - черный орел на золотом фоне, то есть вот эти коронные, гербовые цвета и перешли в военный орден», - Орден Святого Георгия давался только за конкретные боевые заслуги, а награждались им только офицеры. В 1917 году все существовавшие до этого награды были отменены. О символе воинской доблести вспомнили лишь в годы Великой Отечественной.
«Тогда именно и появляется вот эта Георгиевская ленточка, цвета георгиевские, появляются в 1943-ем году в Ордене Славы - три степени ордена, и полный кавалер Ордена Славы - а их всего-навсего около 2,5 тысяч - это фактически приравнивалось к герою Советского Союза».

Учитель:

Сегодня мы с вами будем не просто  говорить о ВОВ, а о письмах, солдатских письмах. Письма с фронта стали живой историей всех боев и событий, которые происходили в то грозное время. Они ценны еще и тем, что раскрывают душу и характер наших земляков, на долю которых выпало страшное испытание.

С началом войны была нарушена привычная жизнь огромной массы людей. Началась эвакуация из районов прифронтовой полосы. Все сдвинулось с привычных мест, переехало, поменяло адрес. Миллионы семей оказались разлученными. И только почта могла помочь жителям огромной страны не потерять друг друга. В 1941 г. в армию ежемесячно доставлялось до 70 млн. писем.  Конвертов не хватало. В такой-то обстановке и родился фронтовой "треугольник". Народ прозвал его солдатским. Письма складывались простым треугольником, что не требовало конвертов, которые на фронте всегда были в дефиците.

Ученик:

Передо мной – солдатский треугольник. Такие письма отправляли с фронта домой. Просто, незатейливо сложенный тетрадный листок. На нём стоит дата – 44-ый год. 71 год прошел! Чернилами, аккуратно, задумываясь над каждой строчкой, склонившись при лампадке под бревенчатым накатом, писал его солдат своим родным. Кажется, бумага до сих пор пахнет порохом, читая строчки, словно слышим разрывы гранат, звуки воющих немецких самолётов, гул наступающих фашистских танков

Письмам приходилось преодолевать большие препятствия на войне. Но небольшие треугольники, весточки без конверта, на казенной бумаге, помогали людям в жизни, потому что в каждом их них были вера, надежда, любовь. Именно вера в победу, надежда на то, что враг будет разбит, любовь к родным и близким, к родному дому помогли приблизить долгожданный день Победы, а многим — просто выжить в неимоверно трудных условиях. Письма поддерживали, ободряли, призывали к общей цели — победе над фашизмом. Письма с фронта стали живой историей всех боев и событий, которые происходили в то грозное время. Они ценны еще и тем, что раскрывают душу и характер наших земляков, на долю которых выпало страшное испытание.

 Ученик:

Писали их на смертном рубеже
Под скрежет танков, орудийный рев,
Писали их в окопах, блиндаже,
На бомбами израненной меже,
На улицах сожженных городов...
О, письма фронтовые грозных лет —
Бесценней документов в мире нет!

Что же было написано в этих письмах?

Вот послушайте отрывок из письма.

 Ученик:
«Мама! Ты, наверное, совсем устала! Сколько тебе выпало дел, дорогая!.. Мамочка, я прошу тебя, хоть не волнуйся за меня. У меня все хорошо. Дело простое, солдатское — воюем. Стараемся поскорее добить фашистов... Ты все пишешь мне, чтобы я был осторожнее. Я прошу простить, мам, но это невозможно. Я командир. А с кого будут брать пример солдаты, если их командир начнет в бою думать не о том, как бы выиграть бой, а как бы спасти свою шкуру. Ты, мама, понимаешь, что я не могу этого делать, хотя, конечно, очень хотел бы пройти всю войну и остаться живым, чтобы снова вернуться в родной город, встретиться со всеми вами».

Какие чувства вы испытали?

---Бесстрашному командиру А. Долгову было дано ответственное задание — на одном из участков прорвать оборону гитлеровцев. И, как всегда, своим умением и бесстрашием он увлек бойцов. Боевая задача была выполнена. Но немцы продолжали отстреливаться. Александр Долгов геройски погиб в тот же день, 1 мая 1945 года. Его письмо матери было предсмертным. А. Долгов посмертно был удостоен звания Герой Советского Союза.

Учитель:

Их, солдатских треугольников, ждали в каждом доме, ведь они были единственными свидетелями тех солдат, которые писали эти письма. Эти письма немногословны, в них - любовь защитника Отечества к своим близким, тоска по родным местам, ненависть к немецко-фашистским захватчикам, твердая вера в силу Красной Армии. И даже через десятилетия невозможно читать их без волнения. Ведь каждое слово в них - это и обращение к нам, ныне живущим.

-9  сыновей Епистинии Федоровны Степановой ушли в разное время на фронт. Вот одно из писем Героя Советского Союза Александра Степанова матери..

Ученик:

Ноябрь, 1942 г. «Мама, почему Вы тоскуете о нас? Наоборот, Вам надо гордиться тем, что у Вас столько сыновей на фронте с оружием в руках защищают любимую Родину. Скоро, мама, мы возвратимся домой с победой. А если суждено будет нам погибнуть, то знайте, что мы погибли за счастье советских людей,за мир и счастье на земле».

Александр Степанов геройски погиб. Посмертно он удостоен звания Героя Советского Союза. Вот что изложено в наградном листе А. Степанова: «Патроны кончились. Товарищ Степанов продолжает в упор расстреливать наседающего врага из личного оружия, уже свыше 15 солдат и офицеров убиты, враг наседает. Тогда Степанов погибает от взрыва собственной гранаты. Вместе с ним гибнет группа фашистов

С войны вернулся только один сын — Николай, да и то весь израненный. И вскоре умер. Все братья мечтали вернуться к родному очагу. Но дорога к нему пролегла через жестокую, кровавую войну. И они неустрашимо шли этой дорогой.

 Ученик:

Знаю, в сердце у тебя тревога —
Нелегко быть матерью солдата.
Знаю, все ты смотришь, на дорогу,
По которой я ушел когда-то.
Знаю я, морщинки глубже стали
И чуть-чуть сутулей стали плечи...
Нынче насмерть мы в бою стояли,
Мама, за тебя, за нашу встречу.
До сих пор грохочет канонада,
Снова в бой, на линию огня!
Если не вернусь, не плачь, не надо,
Втихомолку вспоминай меня.
Говори, за честь родного края
Мой любимый сын погиб в бою.
Он погиб, Отечество спасая,
Ради жизни жизнь отдал свою

Учитель:

А письма на фронт? Их с нетерпением ждали солдаты. Письма из далекого дома согревали их сердца. В затишье между боями фронтовики читали и перечитывали строки, написанные дорогим и близким человеком, вспоминая своих жен, любимых...

На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звезды видны.
Ты напиши мне письмо, дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая,
Окончишь и примешься, вновь.
Зато я уверен: к переднему краю

Прорвется такая любовь.

«Сынок, будь осторожнее!..»,

«Береги себя, любимый!..»,

 «Дорогой папа! Я очень по тебе скучаю. Когда ты вернешься домой?», «Любимый, жду!..»,

 «Сынок, дорогая моя кровиночка! Когда же закончится эта проклятая война? Я жду тебя. Вернись...».

 Наверное, каждый фронтовик получал письма с подобными словами. Он знал, что дома его ждут и любят. В ответ фронтовик писал не столько про тяготы войны, сколько успокаивал своих близких, писал о вере в победу, писал о любви...

На дне окопного оврага
Добыл я гильзу из стены.
А в ней истлевшая бумага,
Письмо, пришедшее с войны.
Должно быть, кто-то перед боем
Смочил графит карандаша
И с перемазанной губою
Писал, как думал, не спеша.
Вручал слова бумаге бренной,
Писал, склоняясь к фитилю.
И вот слова сожрало время,
И лишь одно сквозит: «люблю».
Одно осталось... Но упрямо
Горит сквозь все, что в жизни есть!
Что любит он?.. Отчизну? Маму?
Иль ту, которую ... Бог весть...
Любил, и все. Не по приказу.
А по приказу он в тот раз,
Наверно, встал и умер сразу.
И вот воскрес
Во сне, сейчас.

Итог

Наш классный час подошел к концу.

Хочу закончить его такими словами:

Прошу Вас, храните солдатские письма.

Они и просты, и порою грустны,

В них столько надежды и вечного смысла,

Прошу Вас: храните солдатские письма,

Тревожную память людской доброты!