Исследовательская работа Емогоевой Арима 8 класс
проект (8 класс) на тему

Введение.

Глава I. Становление антропонимических систем на базе экстралингвистических факторов.

1.1. Из истории контактов монгольских родов с другими этносами и состояние именника.

1.2. Культура монголов в XIII-XIY вв. и антропонимия.

1.3. Монголы Внутренней Монголии, буряты, калмыки: особенности их именников.

Глава II. Типология плана выражения личных имен.

II. 1. Типология финалей первичных (простых) имен с конечной огласовкой в бурятском, монгольском, калмыцком языках.

11.2. Фонологическая структура простых бурятских личных имен в связи с диалектными различиями.

11.3. Типология соответствий фонем в именах бурятского, монгольского, калмыцкого языков.

11.4. Типология морфологической структуры: формантный способ образования в монгольских языках.

11.5. Типология синтаксической структуры личных имен.

Глава III. Ономастические значения и семантика личных имен.

III. 1. Семантика лексических единиц.

III.2. Образование и значение личных имен у монголо-язычных народов.

Наука об именах собственных (ономастика) - детище XX века - весьма интенсивно развивается. Отличительной особенностью её является то, что с самых первых лет становления она координируется систематически каждые три года проводящимися международными конгрессами. На сегодня уже состоялись 20 Международных ономастическихконгрессов.

Естественно, такое возможно при условии хорошо организованных научных центров в разных странах. Так, во всех бывших союзных республиках СССР (ныне СНГ) сложились центры, ученые которых собирают, систематизируют, исследуют местные онимы в пределах разных разрядов ономастического пространства. Вопросы общих принципов, составляющих теорию ономастических исследований и совокупности своеобразных приемов, формирующих их методику, разрабатываются ономастами Института Языкознания РАН. Так, в коллективном труде А.В. Суперанской, В.А. Сталтмане, Н.В. Подольской, А.Х. Султанова «Теория и методика ономастических исследований» разработаны важные «теоретические и методические положения отечественной ономастики, идущей своим сложным исследовательским путем, в значительной мере определяющимся многонациональным составом населения нашей страны» (ТМОИ, 1986, с. 6). При этом авторы указывают: «.онимия любой страны и территории выдвигает, наряду с общими, и индивидуальные проблемы, производные от специфики местных условий, очевидно, в разных странах теоретические ономастические исследования должны строиться своим особым образом» (там же).

Эта коллективная монография была подготовлена в какой-то мере трудом А.В. Суперанской «Общая теория имени собственного» (1973), в котором критически рассмотрена история развития ономастики, выявлены общие ономастические закономерности.

Значительная работа проделана в исследовании систем именований людей на материале монгольских языков - бурятского, монгольского, калмыцкого. Так, бурятские имена стали объектом исследования с 60-х гг. Впервые общий обзор особенностей бурятского именника сделали И.Д. Бураев и Л.Д. Шагдаров

1969). Социальные аспекты рассмотрены А.А. Дарбеевой (1969, 1970). В трудах Н.Б. Алдаровой рассмотрены вопросы тематической группировки исконных имен, дифференциации мужских и женских имен, магии имен (1973, 1976 (а,б,в), 1978, 1998).

J1.B. Шулунова (1995) впервые подвергла лингвистическому описанию бурятскую онимическую лексику в целом - антропонимы, топонимы, зоонимы, космонимы. При этом ею выявлена системность бурятской онимической лексики, которая характеризуется типологическими чертами, обусловленными языковыми и экстралингвистическими данностями. Определен объем и содержание ономастического пространства бурятских собственных имен. Определены основные признаки онимов, как-то: генетическая вторичность имен собственных по сравнению снарицательными, функциональная вторичность онимов, структурно-языковая и функциональная специализация; проявление своеобразия на всех уровнях, иное воплощение в именах собственных явлений полисемии, омонимии, синонимии, антонимии; вариативность, иная по сравнению с апел-лятивами, статистическая закономерность (количественная и частотная). Предложена классификация бурятских имен собственных (лингвистическая(структурная, стилистическая, семантическая), историческая, социальная, психологическая).

А.Г. Митрошкиной разработана оригинальная методика собирания ономастического материала в регионах этнографической Бурятии, выявлены бурятские антропонимические модели; введены понятие антропонимическогодиалекта, антропонимическое понятие рода; разработаны вопросы хронологии, типологии ономастических значений личных имен, введен в науку термин «со-именование» вместо «связанные имена», «рифмованные имена», «антропони-мическая серия», разработаны некоторые вопросы методологии антропоними-ческих исследований, предложена новая методика собирания личных имен в монголоязычных регионах (1977, 1972, 1987, 1988, 2000а, 2000в).

Г.С. Доржиевой (20006) в учебном пособии проанализирована структурно-семантическая, а такжеграмматическая организация бурятских антропонимов, функционирующих в текстах художественной литературы.

Работа по организации научных исследований проводится кафедрой бурятской филологии Иркутского государственного университета (ИГУ) совместно с Иркутским отделением Международной Ассоциации монголоведения, которыми за период с 1979 по 2001 гг. проведено восемь региональных ономастических конференций (тематику конференций см. «Проблемы ономастики Северной, Центральной и Восточной Азии».- Иркутск, 1996.-С. 100-107). Под руководством Ц.Б. Цыдендамбаева, И.Д. Бураева, В.И. Рассадина, Л.Д. Шагдароваотдел языкознания Института монголоведения, буддологии и тибетологии (ИМБиТ) СО РАН периодически публикует сборники статей по проблемам бурятской ономастики: Ономастика Бурятии, 1976; Бурятские антропонимы итопонимы, 1981; Исследования по ономастике Бурятии, 1987; Исследования по ономастике Прибайкалья, 1990. На кафедре восточных языков и лингвострановедения Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств под руководством J1.B. Шулуновой организована подготовка научных кадров-ономастов на уровне кандидата филологических наук (авторефераты диссертаций см.: Доржиева, 2000а; Забанова; Золтоева; Лазарева;Сундуева; Шойбонова; Шойжинимаева).

Вышли в свет небольшие словари бурятских имен в г. Улан-Удэ: Бурятские имена/ Сост. И.В. Сотников; ДариеваЦ.А., Жабон Ю.Ж., Жабон Б.Ж. Тайна вашего имени: именослов-словарь, 1991. Заметим, что в бурятскойантропонимике представлены и работы, посвященные именам исторических памятников (Бадмаева, 1990). В связи с принятием Народным Хуралом Закона «О праве граждан на присвоение фамилии, имени и отчества в соответствии с бурятскими национальными обычаями при регистрации рождения ребенка» (от 22 июня 1999 г.) разработаны типология образования бурятских фамилий, отчеств (матронимов), а также структура словарной статьи справочника личных имен бурят (Митрошкина, 2000 б).

Монгольские антропонимы собраны, систематизированы, подвергнуты лингвистическому анализу в трудах Ч. Соднома, Ж. Сэржээ. Так, Ч. Содном в 1964 г. опубликовал работу «Монгол хуний нэрийн тухай», которая состоит из двух частей. Первая носит теоретический характер (с. 29-68), вторая - словарь имен (с. 69-134). В теоретической части автор касается вопросов периодизации монгольского именника, языковых источников имен, калькирования буддийских и китайских форм на монгольский язык. Ж. Сэржээ (1980) подверг монгольские личные имена морфолого-структурному анализу в сравнительно-историческом аспекте. Им прослежены способы образования имен и их комбинаций: именная основа; именная основа плюс формант; именная основа плюс именная основа. Ж. Сэржээ опубликовал книгу «Монгол хуний нэр» (1992), в которой, в частности, обратил внимание на сложные образования на базе буддийских и исконно монгольских элементов. Хорошим источником для нас является «Монгол хуний нэрийнлавлах толь» (Сэржээ, 1991).

И калмыцкие личные имена описаны с разных точек зрения: Так, в 1965 г. в «Справочнике личных имен народовРСФСР» была опубликована статья Ц.Д. Номинханова и Б.Д. Муниева «Калмыцкие имена». Во втором издании «Справочника» (1979) автором раздела «Калмыцкие имена» является М.У. Монраев. В теоретической части обращено внимание на этнографические основы исконных личных имен калмыков. Проводится классификация календарных имен (по времени рождения ребенка), которые образуются от названий животных, составляющих годичный цикл по лунному календарю: Хвн «овца» - месяц май, Така «курица» - июль, Ноха «собака» - август; числовые, цветовые имена: Найта «восьмидесятилетний», Цакан «белый», Hohan «зеленый»; прозвищные имена типа Эн биш «не этот», My «плохой»; обычаи регулирования рождаемости детей в малоимущих семьях: Лдг «последний», Шавхр «остаток», Суп «конец».

Выявлено, что оппозиция имя собственное - имя нарицательное в монгольских языках сводится к характеру и объему смыслового содержания, функциональному назначению и сфере применения в языке; особенностямдеривации и склонения, нормам сочетаемости и контекстуальному употреблению; экспрессивно-стилистической тональности и социально-идеологической значимости (Пюрбеев, 1978, с. 194). Проанализированы дифференциальные признаки женских и мужских имен (Пюрбеев, 19716, с. 58-63). Описан корпус постфиксовличных имен (Биткеева, 1981, с. 73-88). На некоторые результаты влияния экстралингвистических факторов на формирование именника калмыков обратила внимание С.М. Трофимова (1987, с. 113-116). Этой же теме посвящена и работа В.П. Дарбаковой (1970).

В 1983 г. опубликован сборник «Ономастика Калмыкии», в котором имеются ряд статей, посвященных проблемам древней числовой символики (Сель-вина, с. 73-84), социальным аспектам имен (Биткеева, с. 85-95), динамике личных имен (Монраев, с. 117-122), антропонимам народных сказок (Борджанова, с. 96-100).

В 80-90-е гг. опубликовано ряд фундаментальных работ М.У. Монраева: Калмыцкие личные имена: Справочник.- Элиста, 1984; О чем говорят имена.-Элиста, 19926; Ономастик дундын школд// Этнопедагогика калмыков и национальная школа.- Элиста, 1997а; Калмыцкие личные имена (семантика).- Элиста, 1998.

Беглый обзор позволяет утверждать, что основные проблемы антропони-мических систем отдельно взятых монгольских языков разрешены. Накоплен в регионах большой фактический материал, часть которого является достоянием монголистики.

Уровень изученности систем именования людей монгольских языков подготовил базу для сравнительного исследования набора исконных имен. Это и послужило мотивом для выбора темы настоящего исследования. Подисконными именами мы понимаем формы, образованные на базе общемонгольских, бурятских, калмыцких, общетюрко-монгольских апеллятивов, а также образования на базе других языков, но давно утративших своиэтимологические основы для носителей их и подчиняющиеся языковым нормам современных монгольских языков. Сравнение лежит в основе любого научного исследования. При этом выявляются закономерности, движущие силы теми или иными процессами в природе и обществе. Не случайно сравнительно-исторический метод в XIX в. принес выдающиеся достижения в исследовании родственных языков, разработке принципов классификации их.

Основные оппозиции антропонима как любого онима (за исключением прозвищ) - это семантическая ущербность, тесная связь его с именуемым, последовательная обусловленность мотива образования, выбора имени для новорожденного от экстралингвистических данностей - исторических, этнографических, культурных, социальных - в определенную эпоху жизни этноса. Этим продиктовано положение о том, что ономастические исследования должны носить комплексный лингво-историко-этнографический характер. Настоящая работа построена в ключе этого требования, что видно из ее архитектоники.

Актуальность исследования проистекает из того, что только сравнительное исследование может привести к объективному, адекватному описанию систем именников генетически родственных народов, при котором прослеживаются закономерности становления и развития каждой из них в период локального бытования. При этом выявляется характер влияния экстралингвистических платформ именников. Важно также иметь в виду то, что при сравнительном описании локально бытующих систем именования людей, восходящих к общеисходному, четко прослеживаются особенности именников в связи с изменившейся системой апеллятивных исходных, как-то: в типологии структуры именных основ, системе деривации, особенностях их семантики. Это и есть путь открытия частных закономерностей сравниваемых систем.

В условиях повсеместного пробуждения национального самосознания, при котором каждый задается вопросом «Кто мы? Откуда мы?», подобные разработки, думается, должны признаваться своевременными. Этносы, предки которых составляли единый народ, живо интересуются тем, что было общего и что является инновационным и что этому способствовало. Зная прошлое и переживая настоящее, родственные народы попытаются установить более тесные, живые контакты между собой. Возможно, это послужит базой для обмена более или менее приемлемыми элементами, в частности личными именами, что обогатит их именники. Личные имена в своем распространении не знают преград ни во времени, ни в пространстве.

Научная новизна и теоретическая значимость работы заключается в том, что она представляет собой первый опыт лингво-сравнительного рассмотрения исконных личных имен монголоязычных народов. Работа носит комплексный характер, в которой материал рассматривается на фоне экстралингвистических данностей. Посредством типологического анализа показаны основные общие и отличительные особенности именников как в структурном, так и семантическом отношениях. Выявлены основные условия бытования общемонгольских черт в современныхименниках, а также условия, при которых произошли инновации в них.

Материалом исследования послужили следующие источники: извлечения из описанных выше и других научных исследований; материалы словарей Ч. Соднома (1964), Ж. Сэржээ (1991), «Справочника» М.У. Монраева (1984), «Справочника личных имен народов РСФСР (1979); книги на старомонгольской графике «Монголжин-у монгол обог хигэд айл-ун нэрэс-ун судулал» (ММ, 1991), изданной во Внутренней Монголии; родословные таблицы в работе Сумьяабаатара «Буриадын угийн бичгээс»; приложение в виде словаря к книге М.У.Монраева «Калмыцкие личные имена (семантика)» (1998); генеалогические таблицы родословий агинских бурят, опубликованные Лх. Самбуевым в газете «Толон» и книге «Сагаангууд».- Агинское, 2000; антропонимическая картотека кафедры бурятской филологии ИГУ; полевые записи автора среди осинских (Осинский р-н Иркутской области), эхиритских, булагатских (Эхирит-Булагатский р-н Иркутской области), тункинских (Тункинский р-н РБ), агинских (АБАО) бурят, а также выписки автора из книг на монгольском языке (МАХН и др.). Объем проанализированного материала - более 10000 единиц.

Объект исследования - исконные личные имена у бурят, монголов и калмыков.

Предмет исследования - структурно-семантическая организация антропо-нимических систем в монгольских языках в сравнительном аспекте.

Цель работы - сравнительное описание исконных личных имен бурятского, монгольского, калмыцкого языков в их структурной и семантической данностях на фоне их экстралингвистических платформ. Показать общие и отличительные черты, выявить основные причины таковых.

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

- описать основные экстралингвистические данности по каждому региону;

- проследить контакты монгольских народов с другими этносами и выявить антропонимические вкрапления извне;

- показать фонемные соответствия в первичных образованиях в связи с диалектными и языковыми различиями;

- описать типологию формантных образований;

- описать компоненты композитов и составных имен в монгольском языке в сравнении с бурятскими и калмыцкими;

- дать лексико-семантическую характеристику имен по исходным апелля-тивам.

Теоретической и методологической базой исследования послужили труды бурятских, монгольских, калмыцких, русских и зарубежных ученых по монголоведению в области ономастики. При этом большое внимание уделялось трудам по сравнительному анализу лингвистических единиц. В работе широко используются теоретические положения, разработанные А.В. Суперанской и руководимой ею группой ономастических исследований ИнститутаЯзыкознания РАН.

Методический аппарат, кроме описательного, используемого на всем протяжении исследования, составили структурно-типологический, формантный, дистрибутивный, квантитативный методы, а также метод ближайшей реконструкции.

Практическое значение работы. Она может служить источником при разработке проблем словообразования в монгольских языках, составлении учебных пособий по антропонимике для монголоязычных средних школ и гуманитарных вузов, составлении словаря личных имен, организации работы по краеведению на местах. Материалы исследования могут быть полезными для краеведческих, исторических, этнографических исследований.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры бурятской филологии ИГУ, отдела языкознания ИМБиТ СО РАН; ее основные положения докладывались на международной научно-практической конференции «Россия и Монголия в многополярном мире: итоги и перспективы сотрудничества на рубеже тысячелетий» (Иркутск, ИГУ, 2000); региональной научно-практической конференции, посвященной 80-летию профессора Ц.Ц. Цыдыпова (Улан-Удэ, БГУ, 1999); региональной научно-практической конференции, посвященной 10-летию кафедры бурятской филологии ИГУ (2000), региональной научно-практической конференции, посвященной 80-летию профессора А.Г. Митрошкиной (Иркутск, 2001). Автор тезисно приняла участие в работе международной ономастической конференции (Польша -Щецин, 1999). По теме исследования опубликованы статьи и тезисы в сборниках научных трудов.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения. К работе прилагаются список литературы и список принятых сокращений.

Заключение диссертации по теме "Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (с указанием конкретного языка или языковой семьи)", Ламожапова, Ирина Александровна

Заключение

Антропонимия любого этноса - категория историческая, которая особым образом реагирует на жизненные события. При этом одни типы имен утрачиваются, другие вновь зарождаются. Правомерно мнение о том, что антропони-мическая система - это самая консервативная и в то же время самая подвижная система.

В основе становления антропонимических систем лежат экстралингвистические данности, при которых исторические, этнографические, социальные, и культурные факторы именования индивидов оцениваются как определяющие становление и эволюцию всей системы. Анализ исторических и этнографических сведений, проделанный в первой главе, позволил проследить начало складывания новых антропонимических систем у монголоязычных народов в процессе локального бытования на разных территориях: монголов на исконномцентральноазиатском материке, бурят в Прибайкалье, калмыков в Приволжье. Существенным в этом вопросе оказалось влияние религий. Так, в зоне многолетнего господства буддийского вероисповедания наблюдается интенсивное распространение тибетско-санскритских форм имен (Монголия, аймак Мон-голджин (на границе МНР и Китая), Восточное Прибайкалье, отчасти Калмыкия), в Западном Прибайкалье, где буряты продолжают исповедыватьисконную религию - шаманизм, наряду с которым было распространено христианство, основу именника составляют исконно бурятские имена.

Личные имена бурят 17-18 вв. свидетельствуют также о сложном взаимоis с О С «ы» ^ "Г"* действии исконнои и мировои, буддиискои, религии, при котором буряты Восточного прибайкалья нередко одно имя заменяли другим, что отражает переход от одного религиозного вероисповедания к другой. Так что смена исконной религии другой протекала далеко небезболезненно для бурят. У калмыков это привело к тому, что в современном именнике их набор буддийских имен незначителен, хотя буддизм начал насаждаться среди них еще на прежней территории.

Становление, развитие и функционирование систем именования индивидов как и в апеллятивной лексики и ее составляющих протекает под действием определенных закономерностей. «Основным внутренним противоречием, преодоление которого является источником развития языка, источником образования и накопления элементов нового качества и отмирания элементов старого качества, является противоречие между наличными средствами данного языка и растущими потребностями обмена мыслями» (Ломтев, 1953, с. 79). Однако перестройка, зарождение новых элементов, призванных удовлетворять возникшие новые потребности, не протекает плавно на поле старой системы языка. «Всем процессам перестройки в языке обычно противостоят своеобразные процессы торможения, направленные на закрепление и консервацию имеющихся средств и препятсвующие наступлению резких перемен» (Филин, 1982, с. 3).

Наглядной иллюстрацией действия этих законов являются состав именни-ков монголоязычных народов. Так, несмотря на то, что в буддийском учении разработана строгая система именования новорожденных, в которой источником наречения выступают названия дней недели (гараков), месяца, имена гениев-хранителей и отвлеченных понятий, у монгольских народов представляет немало смешанных по составу имен. Так, у монголов встречаются имена типа монгольско-монгольско-тибетское (Бат-Насан-Очир — разрядка наша), монгольско-санскритское (.Хас-Базар), монгольско-тибетское (Нохой-Жаб, Бат-Очир), аналогично у бурят (.Баяр-Жаб, где бур. баяр «радость», жаб -тиб. sky-abs «спасение», Тогтохо Сэрэн — бур. тогтохо «останется (жить)» и тиб. sruing «талисман», Мархай Жаб - бур. марха(гар) «большой, картошкой (о носе)»), в калмыцком сохранилась небольшая группа санскритско-тибетского происхождения, связанная с названиями планет, дней недели (Нимгир «планета Марс; вторник», Бембя «планета Сатурн; суббота», Данзан «опора религии» (Справочник, с. 226), а также встречаются имена типа калмыцко-санскритское (Нарн Увш — нарн «солнце» + iibsa «мирянин», Очр Окн — vajra «алмаз» + окн «девушка, девица»).

Тормозящее» действие старой системы сказывается и в том, что и в наши дни именники монгольских народов сохраняют общий набор исконных имен, который составляет 13,7 % (160 имен) из числа описанных в главе III - 1160 единиц. Этот общий исконный пласт характерен в основном в таких семантических полях, как имена, омонимичные названиям животных, терминам родства, имена с числовой символикой, обманные имена типа бур. Энэ-Бэшэ «не этот», монг. Энбиш «не этот», монг. Хэн мэдэх «кто знает?». Максимальная степень «тормозящей» силы исконных имен наблюдается у монголов, у которых и ныне частотны составные имена как с глагольнымуправлением, так и состоящие из именных элементов: Галбадрах - «огонь» + «процветать, гореть», Бат тогтох -«крепкий, прочный» + «устанавливаться», Гантвмвр - «сталь» + «железо», Мвнхцэцэг «вечный цветок».

Исконные имена удерживаются в составе каждого класса ономастических значений в паре языков: бурятско-монгольском (8,9 % - 163 ед.), бурятско-калмыцком (4, 9 % - 57), калмыцко-монгольском (8,7 % - 101).

Не претерпела изменения система ономастических значений, оно едино для всех систем именования людей у монголоязычных народов.

Существенные различия интересующих нас именников касаются набора апеллятивных основ в каждом классе ономастических значений, а также в составе формантов и типов финалей имен.

Еще раз обратим внимание на то, что монгольский именник в отличие от такового бурятского, калмыцкого изобилует составными именами. Причем глагольные образования обусловлены лексемами ритуалов наречения новорожденного, композиты являются следствием влияния китайского, тибетскоI санскритского языков в связи скалькированием.

Отличия в наборе апеллятивных основ статистически выглядят следующим образом. Инновационные формы по языкам составляют: бурятские - 16,3 % (187 ед.), монгольские - 22,2% (256), калмыцкие - 25,3% (294). Как видно, по количеству инноваций калмыцкий опережает другие монгольские языки.

Эти семантические инновации можно свести к нескольским типам. Формы имен различаются тем, что в их исходных апеллятивах схвачены разные признаки одного и того же реалия, например: калмыцкое Шонтл (ж.) - от шонтл [шонтъл] «дятел» - ср. шонткр «острый (о носе)», бурятское тоншуул - ср. тоншохо «стучать», таряа тоншохо «клевать зерно», монгольское тоншуул — ср. тонших «стучать»; калм. Арат [араать] «лиса» - от арата «имеющий коренные зубы», аратн [аратън] уст. «хищник, плотоядный зверь», бур. Унэгэн, монг. Унэг. Более дробное именование животных (по возрасту, времени рождения и т.п.) в одном языке при отсутствии такового в другом: калм. Нокала (ж.) «зайчонок весеннего приплода» и Киррк9(ж.) «заяц (родившийся осенью), заяц-листопад», монг. Брюин «зайчонок»; калм. Белтрг [бэлтрег] табу «молодой волк» (в бурятском фамилия Билътриков) при наличии общеомнгольского Чон [чонъ] «волк». Разные названия одного и того же реалия: калм. Сарва «годовалый жеребенок», бур. Унага(н) «жеребенок (до года)», монг. Унага, Даага «жеребенок». Сюда примыкает соответствие типа калм. Твпж,д- твл «приплод, молодняк», бур. Тулгэ и Тупгэ(н) «овца (по второму году)», монг. Амьтан «живое существо». Бытование устаревших форм, например, в калм. Адьяа - адъя(н) «солнце» (в бурятском Адьяа (ж.), в монг. Адьяа) наряду с общемонгольским Нарн [нарън] «солнце». Наличие и отсутствие форм в языках: монг. Шоодвор «нелюбимый (о ребенке)», Хундаан - хундан «беловатый». Алаг нидун «Анютины глазки», не бытующие в других языках; калм. Алн [алън] «удивление, изумление», Анж,а «божество», ЗунИар «левая рука, левое крыло; топ. Джунгария», которые не имеют соответствия в бурятском и монгольском. Расхождения в семантике одних и тех же форм. Так, в бур. ольх. Иайнаг (ж.), осин., бох. Хайнай «кастрированный бык, вол», эхир. «двухлетний козел», в калм. ХдбЬг [хЭЭнег] «помесь яка и коровы». Разные формы замены табуированных форм: калм. ГилсЬ (ж.) «белый, светлый» вм. ЦаИан «белый», при бур. Ялаан вм. Сагаан, монг. Цагаан «белый».

Интересны новообразования в языках. Так, у калмыков встречаются необычные имена от названий частей тела: Квптд«о, ногой», Тоха «локоть, локтевой сустав», Кит [ките] «толстая кишка (у лошади)», Миткд «передняя часть (копыта лошади); кончик пальцев на ногах», Ханчр [ханчър] «брюшные мышцы». Интересны образования от названий продуктов питания: Зелмд - зелм [зэлме] «напиток (для утоления жажды)», монг. Унд, Унда; Hykn [нуЬъл] «конфеты, леденцы», Ока - ок [окъ] «первая крепкая водка (при перегонке)». Некоторые новообразования в монгольском: Бяр - «сила мощь», Бяртай «сильный, дюжий», ср. бур. бира (редко употр.) «сила, мошь», в диал. бирагуй «немощный»; Утга «смысл, значение», Ширээтэ «престольный», в бур. диал. шэрээтэ б##«престольный шаман».

Эти различия, вероятно, обусловлены лексическими различиями диалектов монгольских языков, которые послужили антропоосновами в новых исторических условиях.

Структурные различия сравниваемых именников сводятся к следующему. V

1) финали имен з&рактеризуются соответствиями Г // # // ъ~Г (бур. Хара, монг. Хар, калм. Хар [харъ] «черный»), ай // ай // а (бур., монг. Далай, калм. Дала «океан, море»). 2) значительны различия в системе антропоформантов. Значительная редукция гласных в калмыцком языке сказалось на структурных различиях формантов. Так, в калмыцком форманты могут состоять из одной согласной фонемы (-к, -ж,, -р, -с), сочетаний согласных (-н,к, -сн, -хн), огласовка формантов реализуется краткими гласными (-ба/-ва, -да/-дд, -ка/-кЭ/-ха/-хЭ, -ла/-лЭ/-лу, -ру): Уланк - улан «красный». Утаж, — ута «длинный», Ирзф -ирзЗ: «скалиться», Иалвс - кале «стихия»; Батан,к - Бата (ЛИ), Ну)дэлч -нуудэл «кочевка» и т.п.

В калмыцком языке единичны составные форманты, тогда как в бурятском и монгольском представлены они во множестве. Видимо, это обусловлено тем, что в нем (в калмыцком языке) немало иноязычных элементов, что представляет предмет специального исследования.

Значительны расхождения именников по количеству и частотности глагольных составных и композита. Так, нами выявлено 34 типа сочетания частей речи в двусоставных, 7 типов в трехкомпонентных именах. Самыми частотными из них являются сочетания именных частей речи. Причем по частотности в языках они значительно расходятся: сочетания прил. + сущ. — в монг. 398 случаев, бур. 44. калм. 67; прил + прил. - монг. 233, бур. 4, калм. 8; сущ. + сущ. -монг. 236, бур. 12, калм. 17; сущ. + прил. - монг. 168, бур. 8, калм. 2; глагол + сущ. - монг. 37, бур. 1. калм. - 0; сущ. + глагол - монг. 43, бур. и калм. - 0; глагол + прил. - монг. 20, бур. и калм. - 0; числ. + сущ. — монг. 25, калм. 2, бур. -0; другие типы сочетаний, как-то: числ. + сущ., нареч. + сущ. (прилаг., глагол), числ. + сущ. (прил.), прил.+ глагол, местоим. + отриц. частица в монгольском встречаются в пределах от 4 до 18 повторений, остальные 18 типов сочетаний встречаются единично в монгольском, а в бурятском и калмыцком практически не обнаружены. Единичны трехкомпонентные образования в бурятском и монгольском именниках, в калмыцком они не зафиксированы.

Таким образом, можно констатировать положение о том, что за последний трехсотлетний период сложились самостоятельные антропонимические системы в бурятском, монгольском и калмыцком языках, не утратившиеисконного общемонгольского структурно-семантического фонда набора имен.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Ламожапова, Ирина Александровна, 2001 год

1. Алдарова Н.Б. Об описательных именах в бурятском языке// Вопросы бурятской филологии.- Улан-Удэ, 1973.- Вып. 2.- С. 63-78.

2. Алдарова Н.Б. Бурятские личные имена тибетского происхождения// Происхождение аборигенов Сибири и их языков.- Томск, 1976а.- С. 129132.

3. Алдарова Н.Б. Из охранных имен бурят// Ономастика Бурятии.-Улан-Удэ, 19766.- С. 69-84.

4. Алдарова Н.Б. О зооморфных антропонимах в монгольских языках // Ономастика Поволжья,- Саранск, 1976в.- С. 103-107.

5. Алдарова Н.Б. Дифференциация исконных личных имен бурят// Исследования по бурятской филологии.- Улан-Удэ, 1978.- С. 32-46.

6. Алдарова Н.Б. О магии имени. Дизедиративные имена бурят// Филологический сборник.- Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СОРАН, 1998.- С. 207-213.

7. Ангархаев А. Единство из глубины тысячелетий// Буряад унэн.-1999.-9, 11, 18, 25 марта.

8. Ахманова О.С., Краснова И.Е. О методологии языкознания// Вопросы языкознания. № 6.- С. 32-47.

9. Бабуев С.Д. Из родословных закаменских бурят- Закаменск, 1993.- 24 с.

10. Бабуев С.Д. Гипотезы о происхождении хонгодоров// Монголовед-ные исследования.- Улан-Удэ, 1997.- Вып. 2.- С. 81-83.

Ономастика как раздел лингвистической науки представляет неотъемлемую часть фоновых знаний носителей языка и культуры, где как в зеркале отражаются история народа, освоение данной территории и взаимосвязь с другими этносами, которые живут по соседству испокон веков. Таким образом, любая онимическая система включает в себя имена, отражающие определенный период исторического развития общества. Имена собственные - своеобразные памятники, в которых отражается общественная история этноса, прослеживается специфика знаковой системы и динамика языковых закономерностей.

История монгольских народов чрезвычайно богата и многообразна. На определенных этапах своего исторического развития монгольские племена контактировали с другими этносами, что не могло не отразиться в языке и истории и не оставить заметного следа в культуре народа, в частности, на традициях имятворчества и имянаречения.

Так, по мнению исследователей, завоевательные походы Чингис-хана, период монгольской империи Юань, господство маньчжурской империи Цин оставили следы в онимической системе как у самих монголов, так и в именниках контактирующих народов. Например, в летописи XIII века Рашид-ад-Дина встречаются имена Бат, Батуха (ср. монг. бат 'устойчивый, крепкий, надежный'); Урак-Тимур, Эсэн-Тимур, где Тимур - монг. тyмэр 'железо',урак - ураг 'родственник, свойственник', эсэн - монг. эсэн-мэнд 'здоровье; благополучно'; Арслан 'лев'; Начин 'сокол, первое (низшее) звание, которое присваивается борцам-победителям'; 0г00дэй 'щедрый' [1].

Семантика именований почти не зависит от различий языков. Мужские имена, означающие пожелание силы, смелости, ловкости, власти, обычны у большинства народов. Имя-пожелание Тyмэр (монг.-бур. тyмэр 'железо') встречается во многих формантных именах монгольских ханов: Yлзытэ Тyмэр хаан, Есyнтyмэр хаан, Тyб Тyмэр хаан, Тyгэс Тyмэр Усгал хаан и др.

На данный момент многие из упомянутых антропонимов функционируют в именниках тюркских народов, что объясняется либо генетической близостью древних племен, либо длительным контактированием, что, возможно, обуславливает общность антропонимической лексики. К примеру, у тюркских народов встречаются имена Гантимир (от фамилии Гантимиров), Алтын, Арслан, Булат и др.

В период монгольской империи Юань в монгольский язык просачиваются китаизмы, прежде всего титульные имена типа tayiji 'царевич', ван (оng < кит.) 'царь, король' [2]. В "Сокровенном сказании монголов" имя Ван-хан является именем-китаизмом. Согласно А.Г. Митрошкиной, к юаньской эпохе восходят имена-китаизмы Маа (м.) - от ma 'лошадь, конь, конный'; Паанха - кит. pan (фамилия), ср. также маньч. пан,х,аj (< кит.) 'рак (зоол.)', стп.-м.pangqai (< кит.) 'краб'; Мадаас (боханский говор) - кит. madaz 'переметная сума (у седла)', Уудай - кит. wy (y) 'ворон, ворона; черный'; Шэздyy - кит.shiz 'лев' [3]. Одним из важнейших моментов проникновения в монгольский язык китаизмов, по-видимому, является то, что внук Чингис-хана Хубилай хан (1215-1294) перенес столицу Монгольского государства в Китай.

К маньчжуризмам эпохи Цин относятся имена с суффиксом -нга/-нго. И.А. Ламожапова приводит такие примеры, как Айшинга - маньч. ajcu 'польза, выгода' или ajcun 'золото', Сабинга - маньч. саби 'предзнаменование (доброе)' [4]. В родословных таблицах рода Гушад хоринских бурят встречается антропоним Шуленга - досл. 'собиратель подати', которое представляет собой тунгусо-маньчжурское заимствование.

В хронике "Прошлая история хоринских и агинских бурят" Тугулдэра Тобоева встречаются такие антропонимы, как Баргу батор, Хоридай мэргэн, Алан-гоа, Баргажан-гоа, Шаралдай, Нагатай и т.д. У Хоридай мэргэна было 11 сыновей: Галзуд, Хуацай, Хубдуд, Гушад, Шарайд, Харгана, Худай, Бодогуд, Хальбин, Саган и Батанай. По мнению Ц.Б. Цыдендамбаева, "... многие имена этих так называемых сыновей Хоридая расшифровываются как родовые названия либо тотемного характера (монг.-бур. галзут 'яростные, бешеные собаки', монг.-бур. шарайт 'рыжие собаки', тюрк. кубдут'панцирники', тюрк. худай 'божество', тюрк. халбин 'собака', монг.-бур. бодонгут 'дикие кабаны'), либо топонимического (тюрк. хуасай 'жители светлой равнины', тюрк. харгана 'жители места, богатого караганником') [5]. Относительно этнонима гушад Д.Д. Нимаев пишет, что "гучид связан своим происхождением не с числительным гушан (гучин) 'тридцать', а с термином родства гуша (гучи) 'правнук', особенно если учесть, что этнонимы, образованные от терминов родства у тюрко-монгольских народов, - явление вполне закономерное и в существующих классификациях выделяются в особую семантическую группу [6]. Данные антропонимы являются этнонимами, носители которых были основоположниками одиннадцати хоринских родов (бур. Хориин арбан нэгэн эсэгэнэр).

В XVII веке началось повсеместное распространение буддизма в Бурятии, Калмыкии из Монголии через Тибет, что сыграло огромную роль в становлении именника. Восточно-бурятский ареал, как известно, является зоной господства буддизма, потому считается, что изменения в общественно-политической жизни страны не оказали достаточно глубокое влияние на традиционный жизненный уклад восточных бурят, в частности, на такое явление, как выбор имени. Имена заимствованные из тибетского и санскритского языков, за триста с лишним лет так прочно и органично вошли в лексический состав языка восточных бурят, что вытеснили на продолжительный период из именника исконно бурятские имена. Самые распространенные имена буддийского происхождения: Гармажап 'защищенный звездой', Даши-Доржо 'счастливый алмаз', Димид-Цырен 'эпитет Будды', Цыден-Дамба 'святая крепкая жизнь' и др.

Данное явление в таких масштабах не коснулось антропонимикона западных бурят, потому на сегодня большинство их фамилий представлены собственно бурятскими именными основами. Например: Бэлтэргэ (фамилия Бильтриков) - бур. Бэлтэргэ 'волчонок', калм. бэлтрг - табу 'молодой волк', стп.-м. beltereg 'волчонок'; Абгалдай, Абгулдай - бур. абгалдай, монг. авгалдай 'шаманский идол; маска, изображающая шаманского божка'. В наиболее же распространенных фамилиях восточных бурят именные основы выражены тибетскими и санскритскими заимствованиями. Ср.: фамилияЦыбиков от тиб. Цыбик, Цэбэг 'бессмертный'; Доржиев от тиб. Доржо 'алмаз. Букв. "князь камней". Тибетский перевод санскритского слова "Ваджра"' [7].

Историзм имен собственных безусловен, потому как во многих случаях именно онимическая лексика сохраняет следы исчезнувших слов, которые не употребляются в настоящее время. Как отмечает известный ученый В.А. Никонов, "история труда и быта оставила след в фамилиях, лексические основы которых означали социальные отношения (Батраков, Баскаков, Половников), предметы одежды (Лаптев, Ноговицын), питания (Шаньгин, Сбитнев), обычаи и обряды (Ряженых, Панихидин)" [8]. И в бурятском языке можно встретить фамилию Тушемилов, Зайсанов, апеллятивные основы которых означает бур. тyшэмэл 'вельможа, сановник, министр'; зайсан, зайhан 'младший административный чин в дореволюционной Бурятии'.

Описание исторического аспекта номинации представляет большой интерес для исследования мотивов имянаречения. 20-30-е годы прошлого столетия - время смены политической и идеологической ориентаций - характеризуются созданием имен-неологизмов. Достаточно вспомнить такие имена, как Владилен (Владлен), Гертруда (герой труда), Изольда (из льда), Ким, Май, Майя, Молот, Мэлс, Октябрина, Рената (революция, наука, труд), Сталина, Трактор, бур. Хубисхал 'революция' и др.

К примеру в повести С. Цырендоржиева "Дни дедушки Бизья" одному из героев, родившемуся в этот период, дали имя Ворошилов: "Ты был батрак! А теперь ты коммунар, активист. Значит, из тебя получился новый человек. А сын каким будет? Он будет совсем новым человеком. Значит, ему надо дать русское имя. Крепкое имя запишем мы сейчас в книгу граждан СССР..." [9].

Как известно, социально-идеологичекая наполненность имен того периода была чрезвычайно высока. На данный же момент, по мнению Л.В. Шулуновой, "современный именник относительно спокоен в своей реакции на общественные явления" [10].

На настоящий момент в местах, где число межэтнических контактов составляет высокий процент, фиксируется большое количество русских имен. В сельских же местностях, особенно отдаленных от города и районных центров, регистрируется наречение детей исконно бурятскими именами и заимствованными из тибетского и санскритского языков, на которые оказали достаточно сильное влияние законы грамматики бурятского языка.

Таким образом, антропонимы как образец духовной культуры неоценимы для истории народа. Они позволяют проследить основные этапы исторического развития того или иного этноса.