«Нравственное воспитание ребёнка в семье»
материал

 «Нравственное воспитание ребёнка в семье»

Мудрые мысли

«Нравственность – это разум сердца».

Г. Гейне

«Нравственность – это склад души, выражающийся в страстях и поступках».                                                                 Аристотель

«Тот, кто делает добро другому, делает добро самому себе, не в смысле последствий, но самим актом делания добра, так как сознание сделанного добра, является высшей наградой для человека».

Сенека

Великий педагог К. Д. Ушинский отметил противоречие, касающееся семейного воспитания:

«Два желания, часто противоположные, борются в душе каждого отца и каждой матери: они желали бы видеть в своих детях все нравственные совершенства, но в то же время желают им таких успехов в жизни, из-за которых некоторые не всегда ладят с нравственными совершенствами. К этому присоединяется ещё родительское властолюбие, тщеславие, особенного рода хвастовство своими детьми и множество других мелких и грязненьких побуждений…»

(К. Д. Ушинский «Избранные педагогические произведения», М.,1974. Т. 1, стр. 31.)

 Писателю К. Симонову задали вопрос: «В своих произведениях Вы много пишете о нравственных испытаниях человеческого характера. Какие они?».

Писатель ответил: «Думаю, что любой человеческий характер в любое время воспитывается, проходя через нравственные испытания. Причем нравственные испытания бывают разные. Бывает, так называемое, трудное детство, а бывает, как порой называют, счастливое детство, когда ребёнок, а потом подросток, сыт, ухожен, отключён от материальных забот. Растёт в семье в обстановке благожелательства, а порой даже и поклонения. И, однако, такое детство – это ведь тоже нравственное испытание, и не лёгкое. Пройти через такое детство нравственно не изуродованным или нравственно не ослабленным для будущей борьбы не так-то просто».

Подумайте:

1. Высказыванию К. Д. Ушинского более ста лет.

– Можно ли считать, что и сейчас это противоречие присуще современным родителям?

– Как Вы понимаете это противоречие?

– Если указанное противоречие является непреходящим, то каковы границы и пути его возможного преодоления?

2. Прокомментируйте позицию К. Симонова.

– Какой вред ребёнку приносит, так называемое, «лёгкое», беззаботное детство?

– Надо ли на пути подрастающего человека создавать искусственные трудности?

– Какое детство можно считать по-настоящему счастливым?

Каждая семья создает свою культуру повседневной жизни. Роль родителей при этом если не всеобъемлюща, то велика и многогранна. Поэтому родители ответственны за жизненную позицию подростка, его нравственные принципы и идеалы. Психологический климат семьи, степень ее сплоченности определяется согласованностью представлений с фактическим распределением прав и обязанностей в семье, взаимодействием и взаимопомощью ее членов. Основы любой семьи формируются социальными позициями супругов по отношению друг к другу и детям. Разумеется, родители как личности неодинаковы. Они могут по-разному оценивать многие поступки и явления, и реагировать на них. Очень распространено противоречивое воспитание, отсутствие единых требований и четкой линии воспитания. Это когда мать говорит одно, отец – другое, бабушка воспитывает по-своему. На вопрос о взаимоотношениях в семье большинство подростков ответили, что родители не имели единого мнения по многим нравственным проблемам.

Нарушения контакта родителей и других старших членов семьи с подростком проявляются и в иных характерных формах. Довольно распространено непоследовательное поведение взрослых. Так, несовершеннолетние правонарушители на вопрос: «Как обычно конфликты с родителями разрешаются?» на первое место ставят ответ «Родители быстро забывают свои требования».

Нередко родители общение с подростками воспринимают как нагрузку, время от времени принимаются за «правильное» воспитание, требуют объяснений, кричат, грозят и т. п. Контакты таких родителей с детьми носят случайный, эпизодический характер. Внешне может создаться впечатление о хороших отношениях в такой семье, но на деле там царит эмоциональное равнодушие. Такие методы не могут дать положительного результата. Для воспитания подростка решающим является характер отношений родителей к ребенку. Разногласия в воспитательных методах отца и матери не дают подростку осмыслить, что хорошо и что плохо, кто в данной ситуации прав, кому из родителей верить и кого слушать. В семьях, где отношение родителей и детей характеризуются безразличием, лицемерием, дети с трудом овладевают положительным социальным опытом, им трудно определить степень нравственности того или иного поступка. Подросток в такой семье рано теряет потребность в общении с родителями. Метод убеждения часто заменяется лишь требовательностью.

Анкетирование несовершеннолетних свидетельствует о том, что общение с родителями часто ограничивается упреками, чтением морали, отвержением самостоятельного мнения подростков. Характерная ошибка в воспитании несовершеннолетних – разрыв между словом и делом у родителей. Часто родители пытаются внушить подросткам нравственные принципы, показывая своим поведением противоположные примеры. Иногда система требований родителей к детям превышает уровень их требовательности к самим себе.

Юношеский период приносит новые проблемы. Подростки начинают относиться критически к поступкам родителей, предъявлять требования к старшим. Это происходит потому, что подросткам становится доступно обобщение накопленных жизненных впечатлений, происходит осознание моральных норм. Доступность разнообразных каналов информации приводит к тому, что семья не всегда в состоянии контролировать и регулировать объем и качество этой информации. В такой ситуации семья полностью признает свою несостоятельность, либо вступает в конфликт с подростком и его окружением. Конфликт приобретает угрожающие формы, если отсутствует авторитет родителей. Авторитет и уважение к родителям нельзя пробудить упреками или призывами к сочувствию. Авторитет растет постепенно, как результат общения, серьезного, рассудительного, понятного для подростка подхода к решению проблем, искренности и воспитания. Подростки склонны сопоставлять слова и поступки родителей с представлениями о должном, которые существуют в общественном сознании. Нужно отметить, что авторитет родителей зависит от их профессионального статуса, образовательного уровня. В подростковый период от родителей требуются особое психологическое чутье и идеологическая культура, чтобы своевременно изменить характер взаимоотношений с подростком или сохранить, или даже усилить влияние на них, предоставив им больше инициативы и самостоятельности в отношении тех проблем, которые могут быть правильно решены ими самими при помощи их собственной компетенции и жизненного опыта.

Ясно одно: тот, кто стал подростком, находится на пути становления, ведущего только вперед, обратного хода нет, невозможно стать снова маленьким ребенком. Это должны усвоить те родители, которые в силу авторитарных черт характера, свыклись с мыслью, что во всех семейных вопросах решающее слово всегда остается за ними и ни за кем больше. В семьях с авторитарным отношением родителей к детям затруднено, а порой невозможно, формирование таких качеств, как умение постоять за себя, доброжелательность, умение разрешать конфликтные ситуации и тому подобное.

Педагогический практикум для родителей

1.  Сформулируйте нравственные законы своей семьи (что «можно», чего «нельзя»).

2. Насколько эти законы – правила соблюдаются всеми членами семьи.

3. Какими могут быть методы воспитания у детей потребности соблюдать сформулированные правила («Как сделать так, чтобы нравственные позиции детей и родителей совпадали?»).

Рассказ для  размышления:

Месть стаи

…В тот день они собрались, чтобы отомстить 13-летней Зинке. Семеро ребят в возрасте от 13 до 15 лет, четверо мальчишек и три девчонки, – крепкая «компашка», которую возглавил 15-летний Игорь, между прочим, сын крупного ученого, кандидат в золотые медалисты. Об убийстве не было и речи. Зинке хотели преподать урок. Только и всего.

Началось все с рождения младшего брата. Крохотный Алик окончательно разрушил видимое примирение между падчерицей и отчимом. Зинка объявила непрошеному «папаше» войну, отказалась выполнять его требования, к слову сказать, вполне разумные и нечрезмерные: подмести пол, сбегать в магазин, посидеть с малышом, показать школьный дневник. Отчим срывался, кричал на Зину, мог «под горячую руку» отвесить оплеуху. Мать, оказавшаяся «между двух огней», безуспешно пыталась примирить мужа с дочкой. Но куда там… Зина, остро ревновавшая ее к маленькому брату и отчиму, хлопала дверью.

Вот тогда-то и встретился на ее пути 15-летний Игорь. Она брела, ничего не видя перед собой, от застилавших глаза слез, и столкнулась с ним лицом к лицу, буквально налетев на него, застывшего, как столб, как изваяние.

Это уже потом Зинка поняла, что он специально так встал, наблюдая за ней. А тогда она лишь мимоходом извинилась, занятая лишь своими мыслями, думая о том, куда бы ей податься. Это была первая ссора, после которой Зина ушла из дома. Собственно, еще не ушла. Не повстречай она Игоря, обязательно бы вернулась, как возвращалась раньше, когда ей некуда было идти. Но Игорь заговорил с нею ласково, мягко, поинтересовался, что случилось, не может ли он чем помочь. Даже снял перчатку, чтобы вытереть ей слезу. А когда она с «пятого на десятое» рассказала в чем дело, пригласил заглянуть к нему, выпит кофейку, послушать новые «диски», батя из-за границы привез. Когда пришли к Игорю, жившему неподалеку, выяснилось, что его «предки» уехали на заграничный симпозиум и будут только через неделю, а старшая сестра – студентка, под чьим присмотром его и оставили, ушла в турпоход. В общем они были одни. Зинка чувствовала себя несчастной и благодарной. Игорь был сама внимательность и предупредительность. Так она стала женщиной в 13 лет. Девчонка прожила у Игоря 3 дня. Пока не вернулась из турпохода его сестра. Отсюда уходила в школу и сюда же возвращалась. Странно: но никто ничего не заметил: ни соседи и друзья Игоря, ни Зинкины подружки и учителя. Не хватилась девочки и мать. Ее вполне удовлетворили телефонный звонок (на нем настоял Игорь) и сообщение, что Зина поживет пока у какой-то мифической подруги.

А в Зинкиной жизни все изменилось. Круто. В один день. Или в одну ночь. Игорь ввел ее в свою компанию. И она сразу и безоговорочно, не колеблясь, отказалась от прежних подруг, отреклась, как от детства, от прежнего своего «круга» и, точно отважный пловец, смутно представляя, что ее ждет, шагнула, зажмурившись, в неизведанное, незнаемое. Зинке льстило, что она дружит с такими яркими, модными, начитанными ребятами. Она верила Игорю, каждому его слову. И поступала так, как хотел он, молчаливо и покорно смирившись с навязанной ей ролью. И сама не заметила, как стала «девочкой для всех» для всей мужской половины компании. Игорь говорил: «У нас все общее, как при коммунизме». И она приняла его условия. Только бы не прогоняли…

– Если бы я знала, что она связалась с такими подонками, – причитала потом Зинина мать, – да я бы уехала отсюда, поменялась бы на другой город… Но я же ничего не знала.

Мне трудно ее оправдать. Знала – не знала… Должна была знать. На то она и мать. Тринадцатилетний ребенок, девочка, мог по несколько ночей не ночевать дома, а мама ничего не знала?!..

События меж тем развивались стремительно. Если можно «играть в кошки-мышки» со «своими», почему нельзя делать то же самое с «чужими»? И однажды Зинка осталась ночевать в студенческом общежитии. Игорь, узнав о том, рассвирепел: «их девочка» не имеет права спать с другими. Он задумал месть.

Почему Зинка не кричала, не звала на помощь? Она ведь знала, что ее ведут убивать. Марина, очевидица и участница тех событий, говорит, что Зинке пригрозили, и она была словно под гипнозом. Да и некого было звать на помощь. На улице не было ни одного человека. Был лютый сибирский мороз, а по телевизору шла очередная серия детектива, который смотрел и стар и мал.

Она стояла на снегу уже без шубы и шапки. И молила только об одном: «Не убивайте!». Они заставили встать ее на колени и публично попросить прощения. Она выполнила и эту их причуду. Она еще верила, что они не пойдут до конца. Что оставят ей жизнь…

«Мочи!» – крикнула пятнадцатилетняя Тамара, опасавшаяся, что Зинка их «заложит», если оставить ей жизнь. И это крик решил все. Игорь вонзил перочинный нож. Он не нанес своей жертве смертельного удара. Эксперты установили, что рана была неглубокой. Но, увидев кровь, обезумели товарищи Игоря. Как голодные волчата всем скопом накинулись они на стоявшую на коленях беззащитную Зинку. И было уже не разобрать, чей каблук или чья коряга бьет в обнаженный Зинкин живот, в расквашенное, превращенное в кровавое месиво ее лицо, голову, которую девчонка безуспешно прикрывала руками… Потом они закопали труп в сугроб и пошли на дискотеку. Развеяться, потанцевать, снять напряжение.

Родители тринадцатилетней Марины, одной из участниц группового убийства, оправдывали и защищали единственную дочь! Они так и писали: «Было бы из-за кого сидеть… убили маленькую шлюшку…» Будто речь шла о каком-то роботе, кукле, а не о живом человеке, школьнице, чьей-то дочери.

В колониях не любят детоубийц. Прожженные «зэки», прошедшие огонь, воду и медные трубы, не дрогнувшие перед тем, чтобы пустить в ход нож, брезгливо относятся к этой категории сокамерников. Их унижают, третируют, держат в черном теле, а то и приканчивают потихоньку, точно нашкодившую собаку, считая недостойными жизни и, как это ни парадоксально звучит, недостойными зоны. Впрочем, все высказанное относиться к убийцам взрослым, осознанно совершившим тяжкий грех. А если подростка убивает подросток? Я снова и снова перечитываю письмо из Сибири, и в душе против воли нарастает раздражение. Все только о Марине. Какая она хорошая, умная, талантливая – и танцует, и поет, и по-английски лопочет. «Поймите, она погибнет в этой спецшколе для идиотов… Жаль таланты в землю зарывать. Уж больно способная девчонка!»

(Марина по малолетству избежала судимости и срока, угодив в школу для трудновоспитуемых девочек), и лишь вскользь, одной фразой упоминали родители Марины о бедной Зине, попавшей их дочери под руку и переставшей быть.

«Как же ты будешь жить после этого?» – спросила я у Марины, приехав в ее спецшколу. Она посмотрела на меня исподлобья, сжала тонкие, «как ниточка», губы, и, сглотнув невидимый, точно мешавший ей дышать, комок, отрубила: «Я ни о чем не жалею!». Потом ее словно прорвало. Она заговорила быстро, взахлеб. Об Игоре, который пишет ей такие письма, что закачаешься… Он, оказывается, только в неволе понял, что именно ее, Марину, всегда любил. А Зинка так, эпизод, проходной номер… Марина считала, что «Зина заслужила такой конец»». «Поймите, – сказала она мне, – если бы Зина была из другой семьи, никто бы с нею никогда так не поступил».

Я молчала, ошеломленная. Ведь Зина – «из простых». Мама медсестра, отчим – слесарь на заводе, жили бедно, перебивались «с хлеба на квас», одевались, во что придется. А в их «компашке» подобрались дети бизнесменов, начальников, на худой конец товароведов и экономистов.

Крутые ребята, упакованные в импортные шмотки, имеющие дома полный набор  импортной  техники,  успевшие уже  за  границей  побывать (Марина три месяца в Лондоне провела, язык изучала. Игорь съездил с родителями на Канарские острова. Тамара отдыхала в оздоровительном лагере на Кипре), они снизошли до нее, обыкновенной девчонки, «серенькой уточки», Игоревой причуды. Пусть и на определенных условиях, но снизошли! Ну, так и веди себя соответственно, раз тебя, типичный «плебс», приблизила «элита», «приличные люди». А она еще выпендривалась, по общежитиям шлялась. Подростковый снобизм страшен. Деление на лидеров и аутсайдеров, на «плебс» и «элиту», «первых» и «вторых» начинается еще за школьной партой. И если во взрослой жизни это деление менее заметно, разные «круги» и разные социальные слои просто не пересекаются и мирно варятся каждый «в своем соку», то в подростковых сообществах это всё очень заметно. В сущности, и убитая Зина, и убившая ее за компанию с приятелями Марина – заброшенные дети, с малых лет предоставленные сами себе, сами себя вылепившие. Зина – в силу того, что мама, замученная вечной нуждой, бегавшая после смены «по частным уколам», просто не могла уделять ей много внимания. До постели бы доплестись… Как загнанная лошадь… А потом улыбнулось матери-одиночке счастье, встретила такого же бедолагу, как и сама, – но слава Богу! – непьющего, порядочного. Жена у него деток не могла иметь, а он всегда мечтал о сыне. Пошла ему навстречу. В тридцать шест лет родила сына, радости-то сколько было, руки ей целовал… Тут уж не до дочкиных капризов. Только успевай поворачиваться, грудной в доме…

Ну, а Марина, любимое дитя, не знавшее ни в чем отказа – ни в шмотках, ни в сладостях, ни в поездках за границу? И она заброшенная. Родители ее делали карьеру, зарабатывали деньги, трудились в пяти местах, уходя, когда дочь «еще спит» и возвращаясь, когда та «уже спит». Маринин отец, сорокалетний руководитель солидной фирмы, человек деловой. Он разговаривает отрывисто и четко, как и подобает большому начальнику: «Маринка случайно оказалась на том пустыре. Не она была инициатором убийства, не она нанесла удар ножом. Она просто стояла рядом, думала, что все закончится мирным путем. Ну, всыпят маленькой шлюшке «по первое число» да и отпустят замаливать грехи. Остановить убийц? Побойтесь Бога! Ей ли тягаться с убийцами? Она же моложе их всех!» Отец Марины пытался выручить дочь из беды, вернуть ее домой раньше срока. Он словно забыл, что Марина не просто «стояла рядом». Она была в «хоре». Подпевала, подсмеивалась, вторила и …била беззащитную жертву – сапогами, кулаками, подвернувшейся под руку корягой. Била ровесницу, соседку умолявшую пощадить, оставить в живых, не убивать…

Пробелы воспитания невосполнимы. В сущности, вся жуткая семерка – заброшенные дети, лишенные родительского тепла, не усвоившие с детства элементарных понятий и заповедей. Бездуховность, царящая во многих семьях «новых русских» – страшная вещь. Она не так грозна, когда дело касается взрослых, у которых есть определенные сдерживающие центры, рычаги, стереотипы поведения. Но дети «новых русских» всего этого не накопили еще. Они надежно защищены броней собственной спеси, настолько непроницаемой и плотной, что через нее не просочиться и не пробиться состраданию, сопереживанию, сочувствию. Они не испытывают страха перед чужой смертью, перед чужой болью, перед чужим отчаянием. Они пойдут «по трупам» в прямом и переносном смысле слова. Господи, кто же нас защитит от таких «игорей», «тамар», «марин»? Кто защитит от них наших детей?

С. Березина