В. Астафьев. печальный детектив
статья по литературе (11 класс) на тему

Публицистичность современной прозы

Роман В. Астафьева «Печальный детектив»

Произведение было напечатано в журнале «октябрь» в 1986 году. в романе четко выделяются три направления: направление развития и воплощения сюжета, движение мысли героя Леонида Сошнина и философские размышления автора. Создан образ начинающего писателя, в недалеком прошлом работника милиции, который постоянно в состоянии осмысления действительности. Автор подгоняет его, даже обгоняет. В этом публицистичная заостренность проблематики романа. Леонид Сошнин – человек неординарный, обращен к людям и жизни. Его борьба с преступностью города Вейска не принимает компромиссов. Это профессиональный детектив. Автор не мотивирует  причины поступков героев. Всю нагрузку расследований мотивов преступлений писатель возлагает на плечи героя произведения. Леонид Сошнин не просто детектив, он – русский интеллигент. В поиске причин истоков зла герой обращается к Достоевскому, читает в подлиннике на немецком Ницше и «Экклезиаста». Леонид Сошнин подходит к объективной оценке причины, почему «на Руси Великой зверь в человеческом облике бывает не просто зверем, но звериной». «Рождается он чаще всего покорностью нашей, безответственностью, безалаберностью, желанием избранных, точнее, самих себя зачисливших в избранные, жить лучше, сытнее ближних своих». Но не хватает Виктору Астафьеву для разговора о мировом зле ни масштаба Вейска, ни всего Хайловского района, ни даже широты выветренных российских полей. Все выше он поднимается мыслью, все тревожнее звучит его голос, перекрывая голос героя: «По здравому разумению уже давно на земле не должно быть ни оружия, ни военных людей, ни насилия. Наличие их уже просто опасно для жизни, лишено всякого здравого смысла». Роман многообразен в своей проблематике. Они вплетаются в предметный слой романа, заостряются в отдельных отрывочных репликах, возникают из пейзажных зарисовок. Почти осязаемое ощущение этого накатывающего «вала» проблем, которое для героя обращается подчас чувством роковой безысходности, обусловило тот тревожный музыкальный колорит и холодную серую цветовую гамму романа. Дважды раненный, уволившийся по состоянию здоровья из милиции, инвалид в 42 года, почти разведенный с женой, Леонид вновь оказывается перед вопросом: «Как быть да жить среди народа, который делился долгое время на преступный мир и непреступный мир. Каков он в пестроте своей, скопище, суете и постоянном движении?» Непропорциональность прослеживается в авторской оценке героев. Черный и белый цвета распределены неравномерно. В романе трудно найти опорную точку, устойчивую мысль или чувство, положительного героя. Его просто нет. Даже Леонид далеко не всегда вызывает симпатию своим всепрощенческим и всеобъясняющим восприятием мира и окружающих его людей как целого. Но в романе есть узелки, распутав которые можно размотать и клубок его поэтики. Есть эпизод тихой смерти Чичи Мезенцева. Он был партизаном, имел боевой орден и трудовую награду. Почему этого заслуженного человека мы обходим вниманием? Еще тяжелее – эпизод уход родителей героя и многих родственников. Вот возникает вопрос, а кто идет им на смену? Шофер Ванька Стригалев, не прочитавший за всю свою жизнь ни одной книжки, матер Маркел Тихонович, деревенский философ. Или другие. Вот и новый спор от автора. Первопричиной нашей безалаберности и безответственности является небрежность, небрежность к человеку. От незакрепленной как следует на грузовом вагоне горбылины, искалечившей тетю Груню, до животной философии Феди Лебеды. Взращивается это в семействе Пестровых, для которых имена из народа – архаизм. В финале роман врезается хроника неумышленного или умышленного зверства. Звучит философская мысль. Писатель озабочен не менее своего героя поиском правды. Это создает эффект драматической открытости романа. Человек – семья – народ – такова философская правда романа. Пришел герой с завышенным уровнем требовательности к себе, с критическим взглядом на жизнь. сама жизнь потребовала от писателя использования в своих произведениях более мобильной формы повествования, органично соединившей в себе открытый, без прикрас разговор о наболевшем, разговор, срывающийся подчас на повышенные тона, с художественной пластикой психологического письма. именно того качества, которое критики назвали "публицистичностью" прозы. Поэтика романа – «замесь дисгармонии, непривычной обыденному сознанию. Доминантой эмоциональной тональности романа является тревожное чувство дисгармонии в нашей жизни». Движение вперед, причем интенсивное движение, возможно только в том случае, если мы реально оценим свои возможности, если мы будем до конца правдивы и «в большом и малом». Не отгораживаясь, а, наоборот, глубоко проанализировав самую серьезную правду о себе, мы можем отдаться оптимистическому чувству и не без основания поверить в то, что у нас все впереди.