"Свеча горела на столе" (литературно-музыкальная композиция, посвященная теме любви в лирике Ф.И.Тютчева)
методическая разработка по литературе (9, 10, 11 класс) на тему

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

«Ленинская ОШ»

(Литературно-музыкальная композиция с мультимедийным сопровождением)

Выполнила:

Гриненкова Елена Михайловна,

учитель русского языка и литературы

д. Городище

2017 г.

С

веча горела на столе…

(литературно – музыкальная композиция)

Ведущий.

Добрый вечер, дорогие друзья!

Мы рады видеть вас в нашей поэтической гостиной. Оставив все свои дела, вы пришли на свидание с поэзией.

Любовь – часть жизни каждого из нас. (Слайд 1)

Любой повторит за художником Ван Гогом: «Я – человек, и человек со страстями. Я не могу жить без любви – иначе я замерзну и превращусь в камень».

Именно этому прекрасному чувству посвящается наша литературно-музыкальная композиция «Свеча горела на столе…». Сегодня вы услышите стихи поэтов разных эпох, посвященные богине Афродите. Ибо никто из смертных не избежал власти богини любви.

(Звучит «Лунная соната» Бетховена.)

Открываю томик одинокий –

Томик в переплёте полинялом.

Человек писал вот эти строки,

Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и писал иначе,

И в столетьях мы не повстречались,

Если я от этих строчек плачу,

Значит, мне они предназначались… (В.Тушнова.)

Открываем первую страницу

«Жизни блаженство в одной лишь любви…»,

посвященную творчеству Ф.И.Тютчева.(Слайд 2)

Фёдор Иванович Тютчев, императорский камергер в придворной службе, европейский дипломат в государственной политике и знаменитый остроумец в светском быту, стал в русской поэзии подлинным Микулой Селяниновичем, чья небольшая поэтическая сума, чья «книжка небольшая» перетянула многие поэтические тома, написанные и раньше, и тогда, и потом.

«Жизнь сердца у Ф.И.Тютчева, по утверждению его биографов, была сложной, бурной, драматичной. В письме к дочери Дарье он признавался, что несёт в своей крови «это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жажду любви…». «Жизни блаженство в одной лишь любви» - эта строка из стихотворения Тютчева вполне могла бы стать эпиграфом к любовной лирике поэта.

На одном из дипломатических приёмов в Мюнхене Тютчев познакомился с юной Амалией Лерхенфельд.(Слайд 3) Пятнадцатилетняя графиня происходила из знатного германского рода, была даже двоюродной сестрой русской императрицы Марии Фёдоровны. Но кто же в столь юные годы всерьёз воспринимает положение  в обществе своего избранника или избранницы?!. То же случилось с Амалией и Фёдором. Златоволосая красавица взяла под своё покровительство прекрасного, хорошо воспитанного, чуть застенчивого русского дипломата. Они часто совершали прогулки по зелёным, полным древних памятников улицам Мюнхена. Их восхищали  и поездки по старинным предместьям, и дальние прогулки по берегам прекрасного голубого Дуная.

За год их знакомства Тютчев был настолько очарован своей юной избранницей, что стал всерьёз подумывать о женитьбе. Графиня в свои шестнадцать лет выглядела очаровательной, у неё было много поклонников. В их числе оказался и друг поэта – барон Александр Крюденер. Набравшись смелости, Фёдор Иванович решился просить руки Амалии. Но простой русский дворянин, без фамильных титулов, показался её родителям не такой уж выгодной партией для их дочери, и они предпочли ему барона Крюденера. По настоянию родителей, Амалия несмотря на нежные чувства, которые она питала к Тютчеву, всё же дала согласие на брак с Крюденером.

Спустя 13 лет после первой встречи с Амалией, в 1836 году Тютчевым было написано стихотворение «Я помню время золотое», воссоздавшее атмосферу прежней влюблённости. Читая это стихотворение, понимаешь, что чувства поэта даже по прошествии более чем десяти лет не остыли.

 «Я помню время золотое»

 Я помню время золотое,

 Я помню сердцу милый край:

 День вечерел; мы были двое;

 Внизу, в тени, шумел Дунай.

 И на холму, там, где, белея,

 Руина замка в дол глядит,

 Стояла ты, младая Фея,

 На мшистый опершись гранит, —

 Ногой младенческой касаясь

 Обломков груды вековой;

 И солнце медлило, прощаясь

 С холмом, и замком, и тобой.

 И ветер тихий мимолетом

 Твоей одеждою играл

 И с диких яблонь цвет за цветом

 На плечи юные свевал.

 Ты беззаботно вдаль глядела...

 Край неба дымно гас в лучах;

 День догорал; звучнее пела

 Река в померкших берегах.

 И ты с веселостью беспечной

 Счастливый провожала день;

 И сладко жизни быстротечной

 Над нами пролетала тень.

«Вот стихотворение, которое принадлежит к лучшим произведениям г. Тютчева, да и вообще всей русской поэзии… от такого стихотворения не отказался бы и Пушкин», - писал Н.А.Некрасов.

Эта дружба-любовь длилась всю жизнь. Время показало, что оба они не забыли о своём первом большом чувстве и где-то в самом потаённом уголке души берегли о нём самые светлые воспоминания. Судьба ещё дважды подарила им дружеские свидания, вошедшие в летопись жизни поэта.

В 1870 году Тютчев лечился в Карлсбаде.  Там невзначай встретился с Амалией Максимилиановной. Эта встреча с пожилой, но всё ещё сохранившей привлекательность графиней, вдохновила поэта на одно из самых прекрасных его стихотворений. 26 июля, возвратившись к себе в номер после прогулки, он написал своё стихотворное признание.

 «Я встретил вас — и все былое»

 Я встретил вас — и все былое

 В отжившем сердце ожило;

 Я вспомнил время золотое —

 И сердцу стало так тепло...

 Как поздней осени порою

 Бывают дни, бывает час,

 Когда повеет вдруг весною

 И что-то встрепенется в нас, —

 Так, весь обвеян дуновеньем

 Тех лет душевной полноты,

 С давно забытым упоеньем

 Смотрю на милые черты...

 Как после вековой разлуки,

 Гляжу на вас, как бы во сне, —

 И вот — слышнее стали звуки,

 Не умолкавшие во мне...

 Тут не одно воспоминанье,

 Тут жизнь заговорила вновь, —

 И то же в вас очарованье,

 И та ж в душе моей любовь!..

В нём Тютчев воссоздаёт былую любовную атмосферу, когда герой и героиня были молоды, когда силы жизни цвели, когда оба были полны здоровья, когда весна наполняла их души.

Были в жизни Тютчева встречи и с другими любившими его и любимыми им женщинами. 5 марта 1826 года Тютчев женился на Эмилии Элеоноре Петерсон (слайд 4), урождённой графине Ботмер, вдове, имевшей от первого брака четырёх сыновей. Благодаря умению милой, грациозной хозяйки, скромная квартирка в Мюнхене вскоре превратилась в один из самых посещаемых салонов в городе.

В начале мая 1837 года Тютчевы смогли наконец всей семьёй отправиться в отпуск в Россию, где глава семьи надеялся получить новое назначение. Через некоторое время поэт опять надолго прощался с родиной. Он был назначен старшим секретарём русской дипломатической миссии в Турин. Оставив свою семью на попечение родителей, он отправился в Сардинское королевство.

И вдруг 30 мая 1838 года он получает весть о гибели у берегов Пруссии парохода «Николай I», на котором по предположению, следовало его семейство. Тютчев тут же выехал в Мюнхен и там узнал все подробности о пожаре, случившемся на этом пароходе. В письме родителям поэт восторгался самообладанием жены: «Можно сказать по всей справедливости, что дети дважды были обязаны жизнью матери», которая «ценою последних оставшихся у неё сил смогла пронести их сквозь пламя и вырвать у смерти». «Натура нежная, любящая, впечатлительная, очень чуткая и обаятельная», Элеонора Фёдоровна и в Турине сразу же взяла заботу о хозяйстве и семье на свои хрупкие плечи.

Волнения последних месяцев, а главное простуда, нервное потрясение способствовали ухудшению здоровья этой мужественной женщины. Она умерла, по словам мужа, в жесточайших страданиях 27 августа 1838 года. Находясь у её гроба, Тютчев поседел за одну ночь. Горю и отчаянию его не было предела.

Поэт долго не может забыть Элеонору, всё вспоминает о ней. Даже десять лет спустя, в одну из наиболее грустных минут, у него вырывается выстраданное поэтическое признание:

Еще томлюсь тоской желаний,

 Еще стремлюсь к тебе душой —

 И в сумраке воспоминаний

 Еще ловлю я образ твой...

 Твой милый образ, незабвенный,

 Он предо мной везде, всегда,

 Недостижимый, неизменный,

 Как ночью на небе звезда...

Тютчев всю свою жизнь не был однолюбом. Страстная любовь к первой жене у него непостижимым образом уживалась с увлечением другой женщиной, то же самое, как в зеркале, повторилось у него и во втором браке. Эту мучительную раздвоенность своей «греховной» любви поэт прежде всего хорошо сознавал сам, но ничего не мог с собой поделать.

17 июля 1839 года Тютчев венчался с Эрнестиной Дёрнберг (Слайд 5) в Швейцарии. Она была семью годами моложе его, чрезвычайно красива и обаятельна. Молодой женщине удалось покорить сердце поэта. Ей суждено было пройти по жизни с Фёдором Ивановичем до конца его дней и в полном смысле слова стать его ангелом – хранителем.

Чувством любви к ней вызваны строки ещё одного тютчевского шедевра – «Люблю глаза твои, мой друг…»

  Люблю глаза твои, мой друг,

 С игрой их пламенно-чудесной,

 Когда их приподымешь вдруг

 И, словно молнией небесной,

 Окинешь бегло целый круг...

 Но есть сильней очарованья:

 Глаза, потупленные ниц

 В минуты страстного лобзанья,

 И сквозь опущенных ресниц

 Угрюмый, тусклый огнь желанья

Даже в последние месяцы жизни Тютчев пытается писать стихи Эрнестине Федоровне, все эти дни не отходящей от его постели:

Все отнял у меня казнящий Бог:

Здоровье, силу воли, воздух, сон,

 Одну тебя при мне оставил Он,

 Чтоб я Ему еще молиться мог.

«Из длинного списка имён, желанных сердцу поэта, - писал его биограф, - нам известно только четыре имени – Амалия, Элеонора, Эрнестина, Елена. Три иностранных имени и только одно русское! Но это единственное русское имя стало роковым для Тютчева. (Слайд 6) Им определилось всё самое значительное  в его любовной лирике». Этим «самым значительным» стал так называемый «денисьевский цикл». В последние годы его часто и, конечно, условно называют романом, по объёму, по сложности, по глубине психологизма.

Их знакомство состоялось в конце 1840-х годов в Смольном институте, где учились старшие дочери Фёдора Ивановича.

Об отношениях Тютчева с Еленой Александровной Денисьевой сын поэта Фёдор Фёдорович Тютчев писал: «Это увлечение, наиболее сильное во всей его жизни, оставило на ней глубокий след…»;  «В то время ему было уже под пятьдесят лет, но, тем не менее, он сохранил такую свежесть сердца и цельность чувств, такую способность к безрассудочной, не помнящей себя и слепой ко всему окружающему любви, что, читая его дышащие страстью письма и стихотворения, положительно отказываешься верить, что они вышли из-под пера не впервые полюбившего двадцатилетнего юноши, а а пятидесятилетнего старца, сердце которого должно бы, казалось, давным-давно устать от бесчисленного множества увлечений, через которые оно прошло».

«Последняя любовь»

 О, как на склоне наших лет

 Нежней мы любим и суеверней...

 Сияй, сияй, прощальный свет

 Любви последней, зари вечерней!

 Полнеба обхватила тень,

 Лишь там, на западе, бродит сиянье, —

 Помедли, помедли, вечерний день,

 Продлись, продлись, очарованье.

 Пускай скудеет в жилах кровь,

 Но в сердце не скудеет нежность...

 О ты, последняя любовь!

 Ты и блаженство и безнадежность

О личности возлюбленной поэта вспоминает Георгиевский, муж сестры Денисьевой: «…природа одарила её большим умом и остроумием, большою впечатлительностью и живостью, глубиною чувства и энергией характера…». По свидетельству Георгиевского, увлечение Тютчева Денисьевой «вызвало с её стороны такую глубокую, такую самоотверженную, такую страстную и энергическую любовь, что она охватила всё его существо, и он остался навсегда её пленником, до самой её кончины».

«Денисьевский цикл» стал лирическим памятником этому удивительному по силе и глубине чувству, его поэтической летописью.

Скрыть свои отношения от всезнающего, пропитанного сплетнями Петербурга, в котором Тютчев продолжал блистать остроумием и светской беседой, оказалось невозможным. И поэтому Елене Александровне быстро было отказано в приёме в тех домах, где она ещё совсем недавно была желанной гостьей, от Денисьевой отрёкся родной отец. О течении этой «блаженно-роковой» любви, продолжавшейся почти полтора десятилетия, рассказывают сами произведения поэта:

«Чему молилась ты с любовью»

 Чему молилась ты с любовью,

 Что, как святыню, берегла,

 Судьба людскому суесловью

 На поруганье предала.

 Толпа вошла, толпа вломилась

 В святилище души твоей,

 И ты невольно постыдилась

 И тайн и жертв, доступных ей.

 Ах, если бы живые крылья

 Души, парящей над толпой,

 Ее спасали от насилья

 Безмерной пошлости людской!

В ряде стихотворений «денисьевского цикла» нашла отражение драма любви, возникшая по вине социальных обстоятельств. Как известно, Тютчев, будучи женат на Эрнестине Дёрнберг и имея от неё троих детей, не считал себя вправе разорвать узы законного брака, к тому же он по-своему любил Эрнестину благодарной любовью поэта и очень дорожил её чувствами к себе. Сын Тютчева и Денисьевой, Фёдор Фёдорович сообщал в воспоминаниях: «Как захваченный водоворотом, он бесцельно метался в заколдованном круге «нелепых, тяжелых, подчас унизительных условий созданного им самим положения, являясь в одно и то же время палачом и жертвой». Но самые тяжёлые испытания выпали всё же на долю Елены Александровны.

В то же время положение Тютчева и в общественной жизни, и в служебной карьере оставалось тем же. Он по-прежнему писал стихи, создавая ставший потом знаменитым «денисьевский цикл».

«О, как убийственно мы любим»

 О, как убийственно мы любим,

 Как в буйной слепоте страстей

 Мы то всего вернее губим,

 Что сердцу нашему милей!

 Давно ль, гордясь своей победой,

 Ты говорил: она моя...

 Год не прошел — спроси и сведай,

 Что уцелело от нея?

 Куда ланит девались розы,

 Улыбка уст и блеск очей?

 Все опалили, выжгли слезы

 Горючей влагою своей.

 Ты помнишь ли, при нашей встрече,

 При первой встрече роковой,

 Ее волшебный взор, и речи,

 И смех младенчески-живой?

 И что ж теперь? И где все это?

 И долговечен ли был сон?

 Увы, как северное лето,

 Был мимолетным гостем он!

 Судьбы ужасным приговором

 Твоя любовь для ней была,

 И незаслуженным позором

 На жизнь ее она легла!

 Жизнь отреченья, жизнь страданья!

 В ее душевной глубине

 Ей оставались вспоминанья...

 Но изменили и оне.

 И на земле ей дико стало,

 Очарование ушло...

 Толпа, нахлынув, в грязь втоптала

 То, что в душе ее цвело.

 И что ж от долгого мученья,

 Как пепл, сберечь ей удалось?

 Боль, злую боль ожесточенья,

 Боль без отрады и без слез!

 О, как убийственно мы любим!

 Как в буйной слепоте страстей

 Мы то всего вернее губим,

 Что сердцу нашему милей!..

В течение четырнадцати лет продолжались отношения Тютчева и Денисьевой. У них было трое детей. Сама Елена Александровна давно и тяжело болела чахоткой. Тютчев это видел, и муки его становились невыносимы:

«Весь день она лежала в забытьи»

 Весь день она лежала в забытьи,

 И всю ее уж тени покрывали —

 Лил теплый летний дождь — его струи

  По листьям весело звучали.

 И медленно опомнилась она,

 И начала прислушиваться к шуму,

 И долго слушала — увлечена,

 Погружена в сознательную думу...

 И вот, как бы беседуя с собой,

 Сознательно она проговорила

 (Я был при ней, убитый, но живой):

 «О, как все это я любила!..»

 ...........................

 Любила ты, и так, как ты, любить —

 Нет, никому еще не удавалось —

 О Господи!.. и это пережить...

 И сердце на клочки не разорвалось...

Отринутая «обществом» и прошедшая через многие испытания, Елена Денисьева рано умерла, в возрасте 38 лет. Смерть её была в полном смысле слова невосполнимой утратой для поэта. «Всё кончено – вчера мы её похоронили… Во мне всё убито: мысль, чувство, память, всё… Пустота, страшная пустота. И даже в смерти – не предвижу облегченья. Ах, она мне на земле нужна, а не там где-то…», - писал Тютчев.

Через два месяца после смерти Денисьевой Тютчев пишет Георгиевскому: «Не живётся, мой друг, не живётся. Гноится рана, не заживает… Только при ней и для неё я был личностью, только в её любви, в её беспредельной ко мне любви, я сознавал себя… Теперь я что-то бессмысленно живущее, какое-то живое, мучительное ничтожество…»

А вот его стихотворение воспоминание, написанное год спустя «Накануне годовщины 4 августа 1864 года».

Вот бреду я вдоль большой дороги

 В тихом свете гаснущего дня,

 Тяжело мне, замирают ноги...

 Друг мой милый, видишь ли меня?

 Всё темней, темнее над землёю –

 Улетел последний отблеск дня...

 Вот тот мир, где жили мы с тобою,

 Ангел мой, ты видишь ли меня?

 Завтра день молитвы и печали,

 Завтра память рокового дня...

 Ангел мой, где б души ни витали,

 Ангел мой, ты видишь ли меня?

В Санкт-Петербурге, на Волковом кладбище, в центре его находится недавно восстановленная усыпальница Денисьевых – Тютчевых. Место для неё и первый памятник выбирал сам поэт. Вместе с Еленой Александровной здесь покоятся и её дети, Елена, Николай, Фёдор. На небольшой мемориальной доске – цветы от почитателей тютчевской поэзии, прекрасного и неувядаемого гимна любви – «денисьевского цикла».

Ведущий.

Мешать соединенью двух сердец

Я не намерен. Может ли измена

Любви безмерной положить конец?

Любовь не знает убыли и тлена.

Любовь - над бурей поднятый маяк,

Не меркнущий во мраке и тумане.

Любовь - звезда, которою моряк

Определяет место в океане.

Любовь - не кукла жалкая в руках

У времени, стирающего розы

На пламенных устах и на щеках,

И не страшны ей времени угрозы.

А если я не прав и лжет мой стих,

То нет любви - и нет стихов моих!

(В.Шекспир.  Сонет №116

Перевод Самуила Яковлевича Маршака)

Я думаю, что под этими строками шекспировского сонета мог бы подписаться наш великий поэт, о творчестве которого мы говорили.

Источники:

1. Анненков П.В. Материалы для биографии. – М., 1984.
2. Басина М.Я. На берегах Невы. – Л., 1976.
3. Чагин Г.В. Федор Иванович Тютчев. (биография писателя). – М., 1990.
4. Кошелев В.А. Легенда о Тютчеве. – М., 1998.
5. Харитонова О.Н. Любовная лирика Тютчева. Литература в школе №1 – 1998.

.