Отзыв на фильм «Идиот» (Япония, 1951)
статья по литературе (10 класс) на тему

Отзыв на фильм «Идиот» (Япония, 1951)

В 1951 г. Акира Куросава экранизировал роман Ф.М. Достоевского «Идиот». Он перенес действие в послевоенную Японию и наделил героев японскими именами. Так, князь Мышкин превратился в Киндзи Камеда, возвращающегося на Хоккайдо после плена, Парфён Рогожин – в Дэнкити Акаму, Настасья Филипповна – в Таэко Насу, Аглая  - в Аяко, младшую дочь господина Оно, а Гаврила Иволгин – в Мицуо Каяма… Надо сказать, что режиссёр сузил круг действующих лиц, сделав любовную линию основной. Более уместно было бы назвать картину Куросавы не экранизацией, а авторской интерпретацией или фильмом по мотивам романа.

        Фильм получился не совсем японским, или, скорее, совсем не японским. Роман Достоевского наполнен такими мощными страстями и мыслями, что выразить их в обществе, чей менталитет не приемлет публичного выражения чувств, кажется невозможным. Да и герои романа так разительно отличаются от восточного характера, что такая история просто не могла бы произойти в Стране восходящего солнца. И в то же время, сложные оттенки переживаний и дум близки каждому человеку на земле. Поэтому и вызывают сопереживание.

Герои живут в темных и тесных японских домах, совсем не таких просторных и богатых, как в романе, но мебель в них стоит европейская, обеды проходят за столами, а при входе в дом никто не разувается. Все мужчины одеты в европейскую одежду, почти все женщины носят платья и шляпки. Только некоторые из пожилых героинь ходят в кимоно. И ведут себя герои не так, как пристало бы настоящим японцам. Женщины позволяют себе кричать и прекословить мужчинам, дочери дерзят матерям и ведут себя своевольно. Самый достоверный поступок с точки зрения этикета совершает мать Мицуо Каяма (Иволгина), когда, невзирая на собственную неприязнь, низко кланяется гостье, Таэко Насу (Настасье Филипповне).

Фильм начинается с крика – это Киндзи Камеда (Мышкину) приснился кошмар. В отличие от героя книги, он не лечился за границей, а был в плену. Его собирались казнить, но в последнюю минуту осознали ошибку и освободили. Для психики Камеда этот случай стал роковым: потрясение, которое он испытал, необратимо сказалось на мозге и привело к болезни. Режиссёр заменил историю с казнью, виденную Мышкиным, на случай, произошедший с самим Фёдором Михайловичем. Он словно приблизил автора к зрителю.

А потом сразу же на экране появляется заставка с иероглифами, и мы узнаем, что «Достоевский хотел изобразить прекрасного человека, но выбрал для этого идиота… …и это трагическая история гибели чистой души». Оставив во главе любовную линию, Куросава всё же стремился передать не частную драму влюбленных, а через нее отразить глубину романа.  И этот комментарий напомнил зрителю,  на что смотреть. Следующий комментарий уже касался частных переживаний и поступков персонажей, конкретизируя ситуацию.

Фильм снят на черно-белую пленку, словно бы отсекая все разноцветие жизни и оставляя лишь две крайности. Черный плащ Таэко Насу выглядит именно черным, а не обесцвеченным или кажущимся. Черные костюмы мужчин – именно черные. И только Киндзи Камеда, да Аяко появляются перед нами в сером.

В отличие от романа действие фильма происходит только зимой. Заснеженные дороги, повозки с лошадьми и звон колокольчиков словно отсылают нас к России. Белый снег и сугробы замораживают всё вокруг. И нет праздничности в ночной метели. Белый здесь  - не символ чистоты и невинности, как у европейцев. Это символ траура, символ тревоги, символ предначертания. Недаром, когда герои говорят об убийстве, с крыши срывается лавина белого снега.

В картине много символов, она ими пронизана.

Таэко носит черный плащ, он превращает её в мрачную, зловещую фигуру. Она прекрасна, но полна гнева и боли. Когда Таэко стоит гордо и прямо и открыто смотрит в лицо, нельзя не увидеть в ней богиню гнева и возмездия. А когда она разговаривает с Камедой, слушает его, то выглядит поникшим цветком с опущенной головой, словно прячется в складки от своего стыда и страха.

В поезде Дэнкити Акама признается Камеде в роковой страсти к Таэко Насу, а по прибытии ведет его к фотоателье и показывает фотографию в витрине. Пока они идут, пока смотрят, звучит русский романс Гурилёва «Однозвучно гремит колокольчик», по определению невозможный в то время и в том месте.  Но это тоже символ – символ России.

Разговаривая у Акамы дома, Камеда непроизвольно вертит в руках нож как зачарованный. И оба героя не отводят от него глаз. Его кладут, перекладывают и всё время на него смотрят. И вспоминаются слова Чехова о ружье на сцене. Акама называет нож новым: «Нечто я не могу ничего нового себе купить?». И всем понятно, что не только о ноже идет речь.

В фильме очень яркое музыкальное сопровождение. Здесь и «В пещере горного короля» Эдварда Грига, и «Ночь на Лысой горе» Модеста Мусоргского. Но музыка не просто сопровождает действо. Нет, она его дополняет, помогая зрителю что-то увидеть и намекая на то, что нужно понять. В напряженных сценах нагнетается обстановка с её помощью, звук назревающей бури и вырывающийся огонь отражают внутреннее состояние героев, нежные колокольчики и разливы мелодии распахивают пространство. Глубокая и чистая музыка сопровождает Камеду, когда он рассказывает Аяко о себе.

Этот герой пережил глубокое потрясение и изменил взгляд на мир. В плену, когда его приняли за шпиона, перед ожидаемой смертью, он увидел собаку. И тогда к нему пришло понимание истины. Всё стало ему дорого: и люди, и животные. Он обещал себе быть добрее ко всему вокруг. Аяко удивилась, что он говорит о собаке, и Камеда ответил, что не важно, какое это живое существо. Главное, что оно живое. И Аяко поняла его. Её глаза наполнились слезами и светом.

В фильме сохранены диалоги Достоевского, но их мало. В нём вообще вслух говорят немного. Основные разговоры происходят молча. Самые напряженные и важные разговоры ведутся глазами. Актеры великолепно передали всю гамму чувств героев. Незабываема сцена свидания Таэко и Аяко ближе к финалу. До первых слов проходит несколько минут, но за это время Таэко пережила робость, страх, возмущение, обиду, гнев, ревность, презрение… Именно в момент сильнейшего накала её чувств из печки вырывается огонь, такой же, что пылает и в её глазах. А когда она заставляет Камеду выбрать одну из них, то ее прекрасное лицо за несколько секунд становится таким жалким и потерянным, словно она стоит на краю пропасти,  что нельзя не пойти ей навстречу, нельзя оттолкнуть. Ведь впервые увидев портрет красавицы, Камеда угадал в ней страдание, удивив Акаму. Он не сказал: «Ах, кабы она была добра», как Мышкин. Нет, он увидел боль.

Работа оператора добавила оттенки в общую смысловую картину. Когда Акама и Камеда смотрят на фотографию Таэко в витрине, то портрет находится в центре, а герои – по бокам и снизу. И этот ракурс будет повторяться еще не раз, каждый раз, когда герои будут находится в одной комнате. Так же мы увидим и Камеду, Аяко и Таэко, но в центре уже будет Камеда. Ещё раз в центре такой рамки окажется Таэко, когда Акама будет «выкупать» её у Каямы. В сцене торговли её лицо на первом плане будет кричать громче крика. Камерность постановки и статичность действия позволяет сконцентрироваться на внутреннем мире героев.

Мне очень понравился образ Мышкина в исполнении Масаюки Мори. Его Камеда словно светится изнутри, у него чистые и говорящие глаза, а руки все время прижаты к груди. Кажется, будто весь мир давит на него. У него обостряется болезнь, потому что он не смог никого спасти, и многократно усиленные чувства уничтожили его. Но ведь был момент, когда господин Оно вернул ему состояние, испытав прилив раскаяния, Акама обменялся с ним оберегом, а Таэко открылась и полюбила. Как же горько она воскликнула, что её брали, оскорбляли и выбрасывали. И как благодарно прошептала, что всю жизнь ждала того, кто бы сказал ей такие простые слова: «Я в тебя верю».

Образ Настасьи Филипповны у Сэцуко Хаара получился таким органичным, что, пожалуй, мне она понравилась больше, чем в российских версиях. Казалось, что вокруг неё звенит каждая струнка. Она словно электризовала всё вокруг себя. В сцене с деньгами в камине её злость просто клубится вокруг. Но Каяма не решается унизиться, испытывает слабость, падает. И вот уже Таэко словно стыдится своего поступка, испытывает жалость, её гнев уже направлен на зрителей.

А вот Ёсико Куга в роли Аглаи, или Аяко, ожидалась немного другой. Она умна, богата душой, красива, но слишком резка. Мне всё время казалось, что если Таэко похожа на кинжал, то Аяко – на книжный лист с очень острыми краями: и не захочет, а поранит.

Конечно, постановка Акиры Куросава вызывает много споров. Блюстители точных экранизаций найдут к чему придраться. Но если смотреть фильм, не пытаясь критиковать и искать недостатки, а прочувствовать атмосферу, проникнуться чувствами, мыслями, идеями, то эта картина не может не понравиться. Сам дух романа Достоевского передан очень глубоко и точно. И он весь в последних словах Аяко: «Если бы мы были способны любить других как он, не испытывая ненависти… Я была идиоткой».