Сценарий мероприятия по творчеству Блока
материал по литературе (11 класс) на тему

               МОУ «Подхоженская средняя общеобразовательная школа»

«Покой нам только снится…»

 (Литературно – музыкальная композиция,          посвящённая творчеству А.А.Блока.)

                                                Учитель Бескровная Н.В.

Действующие лица: Пьеро, Мистик, Автор, Прекрасная Дама, Катька,

                                        Ванька.

Декорации:  революционные лозунги, цитата из стихотворений А.Блока,

                       рисунки, вывески, горящие свечи, букеты, имитация

                       кафе «Бродячая собака».

Музыкальное оформление: «Рондо – каприччиозо» Сен-Санса, музыка

                                                   «Эх, яблочко…», романс «Отцвели уж давно

                                                   хризантемы в саду», песня «Очарована,

                                                   околдована» в исп. С.Иванова, песня «Берега,

                                                   берега» в исп. А.Малинина.

На сцене появляются Мистик с горящей свечой и Пьеро. Говорят таинственно.

Мистик: Ты слушаешь?

Пьеро: Да.

Мистик: Наступает событие. О, вечный ужас! Вечный мрак! Ты ждёшь?

Пьеро: Я жду.

Мистик: Уж близко прибытие. За окном нам ветер подал знак.

        (Начинает звучать 1 часть «Рондо - каприччиозо» медленная).

Пьеро: Неверная! Где ты? Сквозь улицы сонные протянулась длинная цепь

             Фонарей, и пара за парой идут влюблённые, согретые светом любви

             Своей. Где же ты? Отчего за последнею парою не вступить и нам

             В печальный круг? Я пойду бренчать печальною гитарою под окно,

              Где ты пляшешь в хоре подруг! Нарумяню лицо моё лунное, бледное,

             Нарисую усы и усы приклею. Слышишь ты, Коломбина, как сердце

             Бедное тянет, тянет грустную песнь свою?          

             (музыка заканчивается)

Автор: Что вы говорите? Почтеннейшая публика! Спешу уверить, что этот

              актёр жестоко насмеялся над моими авторскими правами. Действие

              происходит зимой в Петербурге. Откуда же он взял окно и гитару?

              Я писал мою драму не для балагана… Уверяю вас…

(Звучит музыка «Эх, яблочко…» В зал врываются Катька и Ванька, они идут через зал и громко кричат).

Катька: Вся власть Учредительному собранию!!!

Ванька: Революционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг! Товарищ,

               Винтовку держи, не трусь! Пальнём - ка пулей в Святую Русь!

Катька: В кондовую, в избяную, в толстозадую!

Мистик: Какой ужас! Всё разрушено, всё пропало!

Пьеро: Коломбина! Слышишь ли ты, как рыдает по тебе твой верный Пьеро?

Мистик: Да подождите вы, честное слово, со своей Коломбиной. Вот эти две

                подозрительные личности испортили нам весь вечер. Надо их гнать

                отсюда, а потом продолжим. Простите, дамы и господа, небольшая

                заминка, но сейчас наш вечер будет продолжен…

Катька: Кого это ты собрался гнать, интересно знать? Смотри, как бы тебя

              Самого к стенке не отвели, время –то сейчас революционное, это

               Мы тебе быстро устроим.

Ванька: Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем.

              Мировой пожар в груди – Господи, благослови!

Пьеро: Господа, прошу прощения, ну зачем же так горячиться? Дело в том,

              что мы сегодня собрались на вечер, посвящённый жизни и творчеству

              нашего литературного родителя и пригласили гостей в балаганчик.

Катька: Да мы тоже не к вам в гости шли, ананасы с шампанским кушать, нас

              тоже на именины пригласили вроде как к автору какому-то. Вань, я

              чтой-то фамилию запамятовала… Напомни-ка, Вань…

Ванька (поёт на мотив частушки):

                     У тебя на шее, Катя, шрам не зажил от ножа,

                     У тебя под грудью, Катя, та царапина свежа!

                    Эх, эх, попляши! Больно ножки хороши!

Катька: Чёрт окаянный, никакого толку от тебя нету.

Пьеро: Что это с ним? Как-то он невпопад отвечает и вид у него странный…

Катька: Да как меня застрелили, он сам на свой сделался, а куда ж я его дену-то?

Мистик: Ну знаете, я хоть и Мистик, но такого даже и себе не позволю… Кто это

               вас застрелил, мадам?

Катька: Блок! Вспомнила! Блок его фамилия, к кому мы на именины – то шли!

              Мы ж прямо из поэмы «Двенадцать» и явились.

Пьеро: Позвольте, мы тоже празднуем встречу с творчеством А.А.Блока но совсем

             в другом ключе. Ведь, что такое Блок?  Это прежде всего символизм,

             мистицизм, загадочность…

Катька: Да не знаю я ничего про ваши ключи, знаю, что велено быть – мы и вот

              они. Верно, Вань?

Ванька: Ох, ты, горе горькое, скука скучная, смертная!

               Уж я времечко проведу, проведу,

               Уж я темечко почешу, почешу…

               Уж я семечки полущу, полущу…

               Уж я ножичком полосну, полосну!

               Ты лети, буржуй, воробышком,

               Выпью кровушку за зазнобушку, чернобровушку…

Мистик: Ну вот, опять он за своё…  Ну так вот, господа, то есть товарищи…

Голос за кулисами: Пропустите же меня! Мне необходимо там быть сегодня,

                           этот вечер посвящён мне и моему любимому автору! Господа,

                            благодарю вас!

(На сцене появляется Прекрасная Дама.  Она поправляет шляпу и не обращает ни на кого внимания).

Катька:  Ух ты, какая мадама! Ты только погляди, Вань! Интересуюсь я, что это вы

              сказали насчёт вечера?

Дама: Ну разумеется, не только мне, а божественному А.А., но поскольку я

          являюсь той самой Прекрасной Дамой, которой он посвятил своё творчество,

          то логично было бы сказать…

Мистик: И ничего не логично. Я вот тоже могу смело сказать, что Блок посвятил

               Своё творчество мистике и могу это доказать…

Пьеро: А сколько им написано для театра? И я там играю не последнюю роль,

            прошу заметить… Собственно, с «Балаганчика» началась для Блока

             Слава. Он был поставлен в театре Комиссаржевской осенью 1906 года.

            Режиссёром был молодой Мейерхольд, музыку написал поэт и композитор

            Кузьмин. Спектакль прошёл шумно. В одной из рецензий на спектакль

            написали: «Будто в подлинной битве кипел зрительный зал, рёв и свист

            ненависти прерывались звонкими воплями, в которых слышались и задор,

            и вызов, и гнев: Блок, Кузьмин, Сапунов, Мейерхольд, браво!»

Мистик: Ах, как светла та, что ушла (звенящий товарищ её увёл),

               Упала она (из картона была), а я над ней смеяться пришёл.

               Она лежала ничком и бела. Ах, наша пляска была весела!

               А встать она уж никак не могла, она картинной невестой была.

               И вот стою я, бледен лицом, но вам надо мной смеяться грешно.

              Что делать? Она упала ничком…Мне очень грустно. А вам смешно?

Катька:  Ну вы даёте! А какая поэма названа самой революционной, самой

              Неистовой и даже гениальной? «Двенадцать», вот какая!  Правда, Вань?

 Ванька: Всё равно тебя добуду, лучше сдайся мне живьём!

               -Эй, товарищ, будет худо, выходи, стрелять начнём!

Дама: Какой кошмар! Господа, по-моему, он умалишённый! Вы только

           послушайте, что за бред он несёт! Я не могу находиться рядом с ним!

              Я – Прекрасная Дама, а не какая-нибудь…

Автор (выходит на сцену): Не ссорьтесь, уважаемые персонажи, ведь все вы

               по-своему правы! Творчество Блока очень разнообразно, о чём мы

               сегодня и хотим поговорить. Но вначале давайте поговорим о жизни

               А.А., очень непростой, как и у всякого художника, а особенно в России.

              А вас, уважаемые персонажи, я попрошу иногда выходить из своих

              образов и помогать мне. Договорились? Тогда начнём, пожалуй!

                       (Звучит музыка Сен-Санса)

Автор: 16 ноября в Петербурге в семье профессора Варшавского университета

             А.А.Блока и А.А.Блок (Бекетовой) родился сын. Назвали его Александром.

            В семье получилось три Саши. Детство его было благополучным – поездки

            за границу, посещения театров, усадьба Шахматово, с которой связана

            вся жизнь Блока. Правда, он переживёт развод родителей в возрасте 9 лет,

            но что же делать.

            Первыми увиденными спектаклями были «Синяя борода» и «Спящая

            Красавица». Не отсюда ли возникло его поклонение красоте и волшебству?

Дама: она молода и прекрасна была и чистой мадонной осталась.

           Как зеркало речки, спокойной, светла. Как сердце моё разрывалось!

           Она беззаботна, как синяя даль, как лебедь уснувший, казалась.

           Кто знает, быть может, была и печаль…Как сердце моё разрывалось!

          Когда же мне пела она про любовь, то песня в душе отзывалась.

          Но страсти не ведала пылкая кровь…Как сердце моё разрывалось!

Автор: Это написано в 18 лет. Не правда ли, какая божественная романтика!

            Именно в этом возрасте он серьёзно увлекается Любовью Дмитриевной

            Менделеевой,с которой был знаком с раннего детства. Ей-то и суждено

           стать Прекрасной Дамой, порой светлой, порой трагической, но неизменно

           единственной.

 Звучат 2 куплета песни «Очарована, околдована…»

Автор: Ей, Любови, посвящено столько неземных по своей силе и красоте

              Стихотворений, «глупых сказок», как назвал их поэт, что хватило бы

             Жизнь не одной счастливой женщины. Но – она была одна.

Дама: Девушка пела в церковном хоре о всех усталых в чужом краю,

            О всех кораблях, ушедших в море, о всех, забывших радость свою.

            Так пел её голос, летящий в купол-, и луч сиял на белом плече,

            И каждый из мрака смотрел и слушал, как белое платье пело в луче.

            И всем казалось, что радость будет, что в тихой заводи все корабли,

            Что на чужбине усталые люди светлую жизнь себе обрели.

            И голос был сладок, и луч был тонок, и только высоко, у Царских врат,

           Причастный тайнам, - плакал ребёнок о том, что никто не придёт назад.

Мистик: Вот – вот, очень хорошо, это уже ближе к нам, мистикам. Тут вам и

               тайны, и вещий ребёнок, и Царские врата…  Разве я не прав, господа?

                Не правда ли, Пьеро?

Пьеро: Ну конечно, друг мой, это же и ребёнку ясно – девушка – это та же

             Коломбина, это моя вечная невеста!

Катька: Ну этот уж совсем тронулся, бедолага, про Колом…Колон…тьфу, не

             выговоришь, заговорил.

Пьеро: Или вы правы – и я несчастный сумасшедший. Или вы сошли с ума –

             и я одинокий непонятый воздыхатель. Носи меня, вьюга, по улицам!

             О, вечный ужас, вечный мрак!

             Жду тебя на распутьях, подруга,

             В серых сумерках зимнего дня!

             Над тобою поёт моя вьюга, для тебя бубенцами звеня!

Автор: Не секрет, что все творческие люди относятся к чужой славе довольно

             ревниво и нетерпимо. Тем более ценными являются для нас свидетельства

             современников Блока, также известных поэтов. Давайте послушаем их

             голоса.

Ванька: Из воспоминаний Георгия Иванова: «Чад, несвежие скатерти, бутылки,

              закуски, «машина» хрипло выводит романсы, кругом пьяницы, Блок такой

              же, как всегда: спокойный, красивый, задумчивый.

(Звучит романс «Отцвели уж давно хризантемы в саду»).

               Женщина лёгкого поведения подходит к нему, садится рядом. Он не гонит

              Её, наливает вина, гладит нежно, как ребёнка, по голове, о чём-то говорит

              Ей. О чём? О страшном мире, о любви, о том, что даже на этих окурках

              И на кабацком полу, как луч, отражена любовь…»

        (Романс заканчивается).

Мистик: С тем, что Блок – один из поразительнейших явлений русской поэзии

               Уже никто не спорит, а те, кто спорит – не в счёт. Когда-нибудь споры

              О личности Блока вспыхнут с новой силой. Это неизбежно, если Россия

             Останется Россией и русские люди русскими людьми. Любя стихи, мы

             Тем самым любим его создателя – стремимся понять,  разгадать, если

              Надо – оправдать его…

         (Звучит музыка Сен-Санса).

Катька: У меня в Москве -  купола горят, у меня в Москве – колокола звонят,

           И гробницы в ряд у меня стоят, - в них царицы спят и цари.

          И не знаешь ты, что с зарёй в Кремле легче дышится – чем на всей Земле!

          И не знаешь ты, что с зарёй в Кремле я молюсь тебе – до зари.

          И проходишь ты над своей Невой о ту пору, как над рекой Москвой

          Я стою с опущенной головой, и слипаются фонари.

          Всей бессонницей я тебя люблю, всей бессонницей я тебе внемлю –

          О ту пору, как по всему Кремлю просыпаются фонари.

          Но моя река – да с твоей рекой, но моя рука – да с твоей рукой

          Не сойдутся, Радость моя, доколь не догонит заря – зари.

Дама: В 1920 году Марина Цветаева пережила большое потрясение – впервые

           в жизни увидела Блока. Она вернулась домой ошеломлённая. А

           следующее потрясение – смерть поэта 7 августа 1921 года. Из черновика

           письма к А.Ахматовой:»Смерть Блока. Ещё ничего не понимаю и долго не

           буду понимать. Думаю, смерти никто не понимает. Удивительно не то, что

           он умер, а то, что жил…Смерть Блока я чувствую как Вознесение».

Автор: Вот так отзывались великие о своём современнике. И поверьте, друзья,

              их отзывы дорогого стоят.

Ванька: Гуляет ветер, порхает снег, идут двенадцать человек.

              Винтовок чёрные ремни, кругом огни, огни, огни.

              В зубах цигарка, примят картуз, на спину б надо бубновый туз!

Катька: Молодец, Ванечка, а то про нас совсем уж забыли. Мистики, Дамы…

              А революцию не желаете, господа хорошие? Георгия Иванова вспомнили?

             А не хотите узнать, что он написал о поэме «Двенадцать»?

Ванька: «Двенадцать» - одна из вершин поэзии Блока.

Пьеро: А что же вы не продолжаете, любезный? А дальше вот что: «…и именно

            потому, что она из вершин, на имя Блока и на всё написанное им ложится

            от неё зловещий отблеск кощунства в отношении к России, и Христа…Он

            написал «Двенадцать», где во главе красногвардейцев, идущих

            приканчивать штыками Россию, поставил – «в снежном венчике из роз»

            Христа! В нереальной реальности, в которой он жил и писал стихи, Блок

            был заблудившимся в «страшном мире» ребёнком, боявщимся жизни

            и не понимавшим её».

Мистик: Наделённый даром, добрый, великодушный, предельно честный с жизнью

              с людьми и с самим собой, Блок родился с «ободранной кожей»,

              с болезненной чувствительностью к несправедливости, страданию, злу.

              Он с юности создал мечту о революции – избавлении и поверил в неё, как в

              реальность.

Автор: И эти предельные искренность и честность он пронёс через всю жизнь.

             Он имел огромную известность по всей России, перед ним преклонялись.

             Его пьесы шли, его избирали в различные комитеты и комиссии, почитая

             Это честью. Он работал в театральной секции, выступал с лекциями. В

            числе многих заявил о своей готовности сотрудничать с Советской властью.

            «русской интеллигенции – словно медведь на ухо наступил: мелкие страхи,

             Мелкие словечки. Не стыдно ли издеваться над безграмотностью

          Объявлений и писем, которые написаны доброй, но неуклюжей рукой?

            Не стыдно ли прекрасное слово «товарищ»  произносить в кавычках?

Катька: И очень не зря в день окончания поэмы он назвал себя в дневнике гением.

Пьеро: Но так было не всегда. Из воспоминаний Г. Иванова: «Умирающего Блока

             навестил «просвещённый сановник», кажется теперь благополучно

             расстрелянный, начальник Петрогослитиздата Ионов. Блок уже был без

             сознания. Он непрерывно бредил. Бредил об одном и том же: все ли

             экземпляры «Двенадцати» уничтожены? Не остался ли где-нибудь хоть

             один? «Люба, хорошенько поищи и сожги». Жена терпеливо повторяла,

             что все уничтожены, ни одного не осталось. Блок ненадолго

             успокаивался, потом начинал опять».

Дама: У истинного художника не может быть простой и ясной жизни. И всё-таки,

           господа, всё-таки…Он умер в России, он писал о ней, для неё и для нас

           в том числе.

            Ну что ж? Одной заботой боле – одной слезой река шумней,

            А ты всё та же – лес да поле, да плат узорный до бровей…

           И невозможное возможно, дорога долгая легка,

          Когда блеснёт в дали дорожной мгновенный взор из-под платка,

          Когда звенит тоской дорожной глухая песня ямщика!

Все действующие лица подходят к краю сцены.

Ванька: Ну конечно, прежде всего он был неисправимым романтиком, одним из

               Последних героев своего времени, верным рыцарем Прекрасной Дамы,

               Жителем мистического мира, ждущим великих перемен…

Пьеро: Как мало в этой жизни надо нам, детям, - и тебе, и мне.

              Ведь сердцу радоваться надо и самой малой новизне.

Мистик: Случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран –

              И мир опять предстанет странным, закутанным в цветной туман!

Автор: О, Я хочу безумно жить, всё сущее увековечить…

      (Звучит 1 часть песни «Берега, берега» в исп. А.Малинина).