материал для проведения Международной акции "Читаем детям о войне"
материал по литературе (9 класс) на тему

О клятвах и молитвах

   "Я хочу говорить... Говорить! Выговориться! Наконец-то и нас хотят выслушать. Мы столько лет молчали, даже дома молчали. Десятки лет. Первый год, когда я вернулась с войны, я говорила-говорила. Никто не слушал. И я замолчала... Хорошо, что ты пришла. Я все время кого-то ждала, знала, что кто-то придет. Должен прийти. Я была тогда юная. Абсолютно юная. Жаль. Знаешь, почему? Не умела это даже запомнить...
    За несколько дней до войны мы говорили с подружкой о войне, мы были уверены - никакой войны не будет. Пошли с ней в кино, перед фильмом показывали журнал: Риббентроп и Молотов пожимали друг другу руки. В сознание врезались слова диктора, что Германия - верный друг Советского Союза.
    Не прошло и месяца, как немецкие войска были уже под Москвой... У нас - восемь детей в семье, первые четыре все девочки, я самая старшая. Папа пришел один раз с работы и плачет: "Я когда-то радовался, что у меня первые девочки. Невесты. А теперь у каждого кто-то идет на фронт, а у нас некому... Я старый, меня не берут, вы - девчонки, а мальчики маленькие". Как-то в семье у нас это сильно переживали.
    Организовали курсы медсестер, и отец отвел нас с сестрой туда. Мне -пятнадцать лет, а сестре - четырнадцать. Он говорил: "Это все, что я могу отдать для победы. Моих девочек..." Другой мысли тогда не было.Через год я попала на фронт..."

Наталья Ивановна Сергеева, рядовая, санитарка

     "Я - не героиня... Я была красивая девочка, меня в детстве баловали...

     Пришла война... Умирать  было неохота. Стрелять  страшно,  я никогда не

думала,  что буду стрелять. Ой, что вы!  Я  темноты  боялась,  густого леса.

Конечно,  зверей боялась... Ой... Не представляла, как это можно встретиться

с волком или  диким  кабаном. Даже собак с  детства  боялась, маленькую меня

укусила  большая овчарка,  и я их боялась. Ой, что вы! Такая я...  А всему в

партизанах  научилась...  Стрелять научилась  -  из  винтовки,  пистолета  и

пулемета.  И  сейчас, если  надо,  покажу.  Вспомню.  Нас  даже  учили,  как

действовать,  если  нет  никакого  другого оружия,  кроме  ножа или  лопаты.

Темноты перестала бояться. И зверей... Но  змею обойду, к змеям не привыкла.

По  ночам  в лесу  часто выли  волчицы. А  мы сидели  в своих землянках -  и

ничего. Волки злые, голодные. У нас были такие маленькие землянки, как норы.

Лес  наш дом.  Партизанский  дом.  Ой,  что  вы! Я стала  бояться леса после

войны... Я сейчас никогда не езжу в лес...

     Но всю  войну думала, что могла бы просидеть  дома,  возле  мамы.  Моей

красивой мамы,  мама была очень красивая.  Ой,  что вы! Я бы не  решилась...

Сама  -  нет.  Не решилась... Но... Нам сказали...  Город взяли немцы,  и  я

узнала,  что я - еврейка. А до  войны  мы все жили дружно:  русские, татары,

немцы, евреи... Были одинаковые. Ой, что  вы! Даже я  не слышала этого слова

"жиды", потому что жила с папой, мамой и книгами. Мы стали прокаженными, настотовсюду гнали. Боялись нас. Даже некоторые наши знакомые не здоровались. Их дети не здоровались. А соседи нам говорили: "Оставьте все свои вещи, они все равно  вам уже не  нужны". До  войны  мы с ними дружили.  Дядя Володя,  тетя Аня... Что вы!

     Маму застрелили... Случилось  это  за несколько  дней  до  того, как мы

должны были переселиться в гетто. Везде по городу  висели приказы: евреям не

разрешается  -  ходить  по тротуарам,  стричься  в парикмахерской,  покупать

что-либо  в магазине...  Нельзя смеяться, нельзя петь... Ой, что вы! Мама  к

этому еще не привыкла, она всегда была рассеянная. Наверное,  не поверила...

Может, она зашла  в магазин? Ей что-нибудь грубое сказали, и она засмеялась.

Как красивая  женщина... До войны она  пела в филармонии, ее все любили. Ой,

что вы! Я  представляю... Если бы она не была такая красивая... Наша мама...

Была бы она  со мной  или с папой... Я все время об этом думаю... Чужие люди

принесли нам ее ночью, принесли мертвую.  Уже без  пальто и ботинок. Это был кошмар. Ужасная  ночь! Ужасная!  Пальто и  ботинки кто-то снял. Снял золотое обручальное кольцо. Папин подарок...

     В гетто Ге́тто (от итал. ghetto nuovo «новая литейная») — части крупных городов, отведенные для принудительного поселения людей, дискриминируемых по национальному, расовому или религиозному признакам (первоначально евреи).у нас не было дома, нам достался чердак в чужом доме. Папа взял скрипку, самая дорогая наша  довоенная вещь, папа  хотел ее продать. У  меня была тяжелая ангина. Я лежала... Лежала с  высокой  температурой и  не могла разговаривать.  Папа хотел  купить каких-нибудь продуктов, он боялся, что  я умру.  Умру  без  мамы...  Без  маминых  слов,  без  маминых рук.  Я,  такая

балованная... Любимая... Ждала я его три дня, пока знакомые не передали, что

папу убили... Сказали, что  из-за скрипки... Не  знаю, была ли она  дорогая,

папа, уходя, сказал: "Хорошо, если  дадут банку меда и кусок масла". Ой, что

вы! Я - без мамы... Без папы...

     Пошла искать папу... Хотела  найти его хотя бы мертвого, чтобы мы  были

вдвоем. Была я светлая, а не черная, светлые волосы, брови, и меня в  городе

никто не тронул. Я пришла на базар... И встретила там папиного друга, он уже

жил в деревне,  у  своих родителей.  Тоже  музыкант, как и  мой  папа.  Дядя

Володя. Я  все ему рассказала... Он посадил меня на  телегу, накрыл кожухом.

На  телеге пищали  поросята, кудахтали куры, ехали мы долго. Ой,  что вы! До

вечера ехали. Я спала, просыпалась...

     Так попала к партизанам..."

     Анна Иосифовна Струмилина, партизанка

***

«Дали мне  за  мои  ордена  и медали какие-то такие  специальные талоны, чтобы  я могла  пойти в  военторг и купить что-нибудь. Я купила себе сапожки резиновые, тогда самые модные, купила пальто, платье, ботинки. Шинель решила продать. Иду на рынок...  Я пришла  в летнем, светлом платье... С заколкой в волосах... И что я там  увидела?  Молодые  ребята без  рук, без  ног... Весь народ  воевавший...  С орденами, с  медалями... У кого  руки  целые,  ложки самодельные продает. Женские бюстгальтеры, трусики. А другой... Без рук, без ног...  Сидит  и  слезами  умывается.  Копеечку просит... Никаких инвалидных колясок у них не было, они ездили на самодельных досках, толкая их руками, у кого они  были.  Пьяные.  Пели "Позабыт, позаброшен". Вот  такие сцены...  Я ушла,  я  не  продала свою  шинель. И сколько я  жила в  Москве,  лет  пять, наверное, я  не  могла  ходить  на рынок. Я боялась,  что кто-нибудь из этих калек  меня  узнает и крикнет: "Зачем ты меня  тогда  из-под огня  вытащила? Зачем спасла?" Я  вспоминала одного молодого  лейтенанта... У  него  ноги... Одна отрезана осколком, другая еще на чем-то висела... Я его перевязывала... Под  бомбами...  А  он  кричал  мне:  "Не  тяни!  Добей!!  Добей...  Я  тебе приказываю..."  Понимаете?  И  вот  я  все  время  боялась  встретить  этого лейтенанта...»

Зинаида  Васильевна Корж, санинструктор кавалерийского  эскадрона

«Пришли в какой-то  поселок,   дети  бегают  -  голодные,  несчастные.  Боятся  нас… Прячутся…  Я, которая  клялась, что их всех ненавижу… Я собирала у своих солдат все, что у них есть, что оставалось от пайка, любой кусочек сахара, и отдавала  немецким детям. Разумеется, я  не забыла…  Я все  помнила…  Но смотреть спокойно в  голодные  детские глаза  я не  могла. Ранним  утром уже стояла  очередь немецких детей около наших кухонь, давали первое и второе. У каждого ребенка через плечо  перекинута сумка  для хлеба,  на поясе бидончик для супа и  что-нибудь для второго – каши, гороха.  Мы их кормили, лечили. Даже  гладили… Я  первый  раз  погладила… Испугалась…  Я…  Я!  Глажу немецкого ребенка… У меня пересохло во рту от волнения. Но скоро привыкла. И они привыкли…»

Софья Адамовна Кунцевич, санинструктор

***

«Я не люблю  военных игрушек, детских военных игрушек. Танки, автоматы... Кто  это придумал? Мне переворачивает душу... Я никогда не покупала  и не дарила  детям военных игрушек. Ни своим, ни чужим. Однажды в дом кто-то принес военный самолетик  и  пластмассовый автомат. Тут же выбросила на  помойку... Немедленно!»

Тамара Степановна Умнягина, гвардии младший сержант, санинструктор

Особой главой нашей отечественной литературы является проза о событиях военного времени. Эта тема породила огромное количество выдающихся произведений, в которых описывается жизнь и борьба русского народа в годы Великой Отечественной войны с немецкими захватчиками. Но так уж случилось, что все наши представления о войне связаны с образом мужчины-солдата. Это и понятно: воевали-то в основном представители сильного пола — мужчины. И почему-то обычно забывают сказать о женщинах, о том, что и они тоже многое сделали для победы. В годы Великой Отечественной войны женщины не только спасали и перевязывали раненых, но и стреляли из “снайперки”, подрывали мосты, ходили в разведку, летали на самолетах. Вот об этих женщинах-солдатах и идет речь в повести Светланы Алексиевич “У войны не женское лицо”. Именно об этой книге мне бы хотелось вам рассказать. Здесь собраны воспоминания многих женщин-фронтовиков, в которых они повествуют о своей судьбе, о том, как сложилась их жизнь в те страшные годы, и обо всем, что они видели там, на фронте. Но это произведение не о прославленных снайперах, летчицах, танкистах, а об “обыкновенных военных девушках”, как они сами себя называют. Собранные вместе, рассказы этих женщин рисуют облик войны, у которой совсем не женское лицо.

    “Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово “милосердие”. Есть и другие слова — сестра, жена, друг и самое высокое — мать... Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь. Женщина и жизнь — синонимы” — так начинается книга С. Алексиевич. Да, в нашем представлении женщина — это нежное, хрупкое, безобидное существо, которое само нуждается в защите. Но в те ужасные военные годы женщине пришлось стать солдатом, идти защищать Родину, чтобы сберечь жизнь будущим поколениям.

    Когда я прочитала эту книгу, то меня очень поразило, что такое огромное число женщин воевало в годы Великой Отечественной войны. Хотя здесь нет, наверное, ничего необычного. Всякий раз, когда угроза нависала над Родиной, женщина вставала на ее защиту. Если вспомнить нашу историю, то можно найти множество примеров, подтверждающих эту истину. Во все времена русская женщина не только провожала на битву мужа, сына, брата, горевала, ждала их, но в трудное время сама становилась рядом с ними. Еще Ярославна поднималась на крепостную стену и лила расплавленную смолу на головы врагов, помогая мужчинам защищать город. И в годы Великой Отечественной войны женщина стреляла, убивая врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее дом, ее детей, родственников и близких. Вот отрывок из рассказа Клавдии Григорьевны Крохиной, старшего сержанта, снайпера. “Мы залегли, и я наблюдаю. И вот я вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот, знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю”. И не единственная она была такая. Не женское это дело — убивать. Все они не могли понять: как это можно убить человека? Это же человек, хоть он враг, но человек. Но этот вопрос постепенно исчезал из их сознания, а его заменяла ненависть к фашистам за то, что они делали с народом. Ведь они беспощадно убивали и детей и взрослых, сжигали людей живьем, травили их газом. Я и раньше много слышала о зверствах фашистов, но то, что я прочитала в этой книге, произвело на меня огромное впечатление. Вот только единственный пример, хотя в этом произведении их сотни. “Подъехали машины-душегубки. Туда загнали всех больных и повезли. Ослабленных больных, которые не могли передвигаться, снесли и сложили в бане. Закрыли двери, всунули в окно трубу от машины и всех их отравили. Потом, прямо как дрова, эти трупы бросили в машину”.

    И как мог кто-нибудь в то время думать о себе, о своей жизни, когда враг ходил по родной земле и так жестоко истреблял людей. Эти “обыкновенные девушки” и не задумывались над этим, хотя многим из них было по шестнадцать-семнадцать лет, как и моим ровесницам сегодня. Они были простыми школьницами и студентками, которые, конечно, мечтали о будущем. Но в один день мир для них разделился на прошлое — то, что было еще вчера: последний школьный звонок, выпускной бал, первая любовь; и войну, которая разрушила все их мечты. Вот как началась война для медсестры Лилии Михайловны Будко: “Первый день войны... Мы на танцах вечером. Нам по шестнадцать лет. Мы ходили компанией, проводим вместе одного, потом другого... И вот уже через два дня этих ребят, курсантов танкового училища, которые нас провожали с танцев, привозили калеками, в бинтах. Это был ужас... И я сказала маме, что пойду на фронт”.

    А Вера Даниловцева мечтала стать актрисой, готовилась в театральный институт, но началась война, и она ушла на фронт, где стала снайпером, кавалером двух орденов Славы. И таких историй об искалеченных жизнях множество. У каждой из этих женщин была своя дорога на фронт, но их объединяло одно — желание спасти Родину, защитить ее от немецких оккупантов и отомстить за смерть близких. “У нас у всех было одно желание: только в военкомат и только проситься на фронт”, — вспоминает минчанка Татьяна Ефимовна Семенова.

    Конечно, война — это не женское дело, но эти “обыкновенные девушки” были нужны на фронте. Они были готовы к подвигу, но не знали девчонки, что такое — армия и что такое — война. Пройдя шестимесячные, а то иногда и трехмесячные курсы, они уже имели удостоверения медсестер, зачислялись саперами, летчицами. У них уже были военные билеты, но солдатами они еще не были. И о войне, и о фронте у них были только книжные, часто совершенно романтические представления. Поэтому трудно им было на фронте, особенно в первые дни, недели, месяцы. Тяжело было привыкнуть к постоянным бомбежкам, выстрелам, убитым и раненым. “Я до сих пор помню своего первого раненого. Лицо помню... У него был открытый перелом средней трети бедра. Представляете, торчит кость, осколочное ранение, все вывернуто. Я знала теоретически, что делать, но, когда я... это увидела, мне стало плохо”, — вспоминает Софья Константиновна Дубнякова, санинструктор, старший сержант. Выдержать на фронте надо было не кому-нибудь, а девчонке, которую до войны мать еще баловала, оберегала, считая ребенком. Светлана Катыхина рассказала, как перед самой войной мать не отпускала ее без провожатого к бабушке, мол, еще маленькая, а через два месяца эта “маленькая” ушла на фронт, стала санинструктором.

    Да, не сразу и не легко давалась им солдатская наука. Потребовалось обуть кирзачи, надеть шинели, привыкнуть к форме, научиться ползать по-пластунски, копать окопы. Но они со всем справились, девушки стали отличными солдатами. Они проявили себя в этой войне как отважные и выносливые воины. И я думаю, что только благодаря их поддержке, их храбрости и смелости мы смогли победить в этой войне. Девчонки прошли через все трудности и испытания, чтобы спасти свою Родину и защитить жизнь будущего поколения.

    Завтра я проснусь и надо мной будет сиять солнце. Я буду уверена, что оно будет светить и на следующий день, и через месяц, и через год. И именно для того, чтобы мы жили беззаботно и счастливо, чтобы это “завтра” для меня состоялось, те девушки т- мои ровесницы — пятьдесят лет назад шли в бой.

Книга Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» была опубликована в 1984 году. В ее основу положены воспоминания женщин, прошедших Великую Отечественную войну. Многие рассказы были безжалостно вычеркнуты цензорами за чрезмерную натуралистичность и развенчивание героизма советских солдат. Впоследствии автор восстановила их. Эта книга – окончательная авторская редакция.

Как признавалась сама Светлана Алексиевич, книга была ее персональной войной. Неслучайно в окончательный вариант она вставила свой дневник, который вела все семь лет во время сбора материала. Он помогает глубже проникнуть в произведение, увидеть, как велись поиски героинь, взглянуть на них не только через призму их собственных рассказов, но и глазами автора.

«У войны не женское лицо» — по-своему уникальная книга. О роли женщин в боевых действиях писалось много, но вечно вскользь: на фронте женщины всегда оказывались в меньшинстве. Светлана Алексиевич вывела на первый план простых девушек, которые стали партизанками, разведчицами, снайперами, санинструкторами — девушек, чьи имена остались неизвестны широкой публике. Их глазами она смотрит на ужасные события прошлого. Женщины, чье природное призвание — созидать и оберегать, взяли в руки оружие. Каждый рассказ раскрывает глубины нечеловеческой боли, ведь женщина видит, как страдают не одни лишь люди, но и земля, растения, животные.

Книга «У войны не женское лицо» никого не оставит равнодушным. Это истории молодых девчонок, которые взвалили на свои плечи мужскую долю – и несли ее долгие годы. Которые выжили в огне, а потом создали семью, растили детей и нянчили внуков, отдавая им не боль и страх, а чистую искреннюю любовь, убить которую не смогла даже война.

Автор сознательно обходила вниманием известных женщин. Ее задачей было показать подвиг всех девушек, которые в тяжелейших условиях выживали и помогали выжить другим.

Эта книга стала основой цикла «Голоса Утопии». Читать ее без слез невозможно — это та самая правда о войне, которую пытались скрыть цензоры. Читать данное произведение нужно, чтобы понять, как все происходило на самом деле. Как видели войну девочки, девушки и женщины — без пафосного геройства и мечтаний «умереть во имя…» Их голоса и эмоции явственно проступают сквозь написанные строки.

В 2015 году Светлана Алексиевич была награждена Нобелевской премией по литературе. русскоязычная писательница Светлана Алексиевич получила Нобелевскую премию по литературе «за ее многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время»