Олимпиадные задания по литературе 7-11 классы
олимпиадные задания по литературе (7, 8, 9, 10, 11 класс) на тему

Система оценивания отдельных заданий и олимпиадной работы в целом на муниципальном этапе Всероссийской олимпиады школьников по литературе.

Все олимпиадные задания выполняются письменно. Работы предварительно шифруются. Оценка выставляется в баллах. Итоговые результаты объявляются после окончания олимпиады.

Работы пишутся в прозаической форме, грамотность не оценивается, но учитывается, объем работ не регламентируется. Если участник использовал черновик, он сдает его вместе с работой. Черновик может быть учтен при оценке работы в пользу участника. Объем работы не влияет на оценку выполнения задания.

При оценивании олимпиадных работ муниципального этапа олимпиады методическая комиссия ориентируется на систему оценивания заключительного этапа Всероссийской олимпиады по литературе, выбирая критерии оценивания, соответствующие варианту задания.

Первый вариант – комплексный анализ текста. На работу отводится 4 астрономических часов.

Второй вариант − сопоставительный анализ стихотворного текста - на работу отводится 4 астрономических часа.

Ключи к олимпиадным заданиям

Данные образцы анализа дают представление о том круге проблем и аспектов, которые участник олимпиады должен затронуть, содержат наблюдения над поэтикой предложенных текстов. Они должны восприниматься проверяющими как методические рекомендации.

КЛЮЧ К ЗАДАНИЮ ДЛЯ 7 КЛАССА

Комплексный анализ художественного текста.

Ю. Коваль «Нулевой класс»

В русской литературе вообще, в ее ХХ веке в частности немало найдется произведений, которые развивают тему роли учительства в истории России и дают великолепные примеры образов учителей-подвижников, наставников человеческих душ («Республика ШКИД» Л.Пантелеева и Г. Белых, «Дневник Кости Рябцева» Н. Огнева «Уроки французского» В. Распутина и мн. др.).

«Нулевой класс» — рассказ, подкупающий юного читателя простотой рассказывания. Стилизация «устного повествования», «интонаций живой русской речи» сообщает сюжету рассказа подлинность. Здесь сказовая интонация является не только формо-, но и смыслообразующей. Она создает единое пространство повествователя и мира, который он описывает. Хотя видимое непонимание между городской учительницей и деревенскими учениками выглядит комичным и при этом разрешается нетривиально. Автор обозначает конфликт: ученики боятся учительницу. Собственно с этого начинается рассказ. Почему так происходит? Причины этого в рассказе переведены из плана серьезного в план юмористический: «− Мы ее пугаемся (а не боимся, как сказали бы городские дети), − братья Моховы говорят. − Она бруснику моет». Может ли «старый» учитель разрешить конфликт? Ведь «Марья Семеновна говорит:− Ягоды надо мыть, чтоб заразу смыть».

Становится ясно: учиться надо и учительнице, и ученикам, чтобы преодолеть отчуждение, невольно спровоцированное учительницей. Мудрый Алексей Степаныч и находит, наверное, единственно верный выход и обращается к молоденькой учительнице с предложением: «…а вы заводите себе нулевой класс.

− Как это так?

− А так. Нюра у нас в первом классе, Федюша во втором, братья Моховы в третьем, а в четвертом, как известно, никого нет. Но зато в нулевом классе ученики будут.

− И много? − обрадовалась Марья Семеновна.

− Много не много, но один − вон он, на дороге в луже стоит».

Казалось бы, автор изображает юмористичную бытовую сценку. Однако следующая строка опровергает такие предположения. Автор переводит размышления об учительстве и ученичестве из плана бытового в план бытийный: «… А прямо посреди деревни, на дороге, и вправду стоял в луже один человек». Так автор побуждает и читателя, и героиню-учительницу увидеть в ребенке ЧЕЛОВЕКА. Так этот самый Ванечка Калачев становится, по мнению автора, учителем новоявленной учительнице. А далее каждый эпизод диалога наполняется смыслами, важными каждому учителю и открывающему ему и в профессии, и в нем как человеке наиважнейшее:

«− Да он же совсем маленький, − Марья Семеновна говорит, − он же еще глину месит.

− Ну и пускай месит, − Алексей Степанович отвечает. − А вы каких же учеников в нулевой класс желаете? Трактористов, что ли? Они ведь тоже глину месят».

Так определение «недоученика» как недочеловека — «глину месит» отсылает не только к доисторическому человеческому существованию до открытия огня, но и апокрифическому пониманию сотворения человека, когда он создан из глины и Бог вдохнет в него душу живую. Так учительница получает жизненный и профессиональный урок интеллигентского отношения к рабочему, умения видеть и человека, и «глину». Городская Марья Семеновна благодаря Алексей Степанычу и Ванечке откроет для себя свой собственный нулевой класс. И вот уже забавная, с точки зрения взрослых, «запруда-игра» превращается в «общее дело» чуть не всего колхоза, потому что уважать в человеке человека − начало любого дела, и уж тем более педагогического. Финал рассказа: «…и темнело небо, накрывающее нулевой класс, в котором все мы, друзья, наверно, еще учимся», обращает читателя к самому себе: открыть в себе того человека, у которого есть важное дело, и которому обязательно надо учиться и быть человеком, и мастером своего дела.

Образ учительства и ученичества созданный писателем, раскрывает его представление о профессии учителя как поэтической, мечтательной, с одной стороны, а с другой — обязывающей ради общего блага взращивания Человека в человеке уважать ЕГО в ученике.

КЛЮЧ К ЗАДАНИЮ ДЛЯ 8 КЛАССА

Интерпретация поэтического текста.

Сопоставительный анализ басен И.А. Крылова

В баснях нашли отклик важнейшие события войны 1812 г.: оставление Москвы, отказ от переговоров с Наполеоном, пытавшимся в конце сентября спасти заключением мира престиж своей армии, а также осторожная тактика Кутузова в военной кампании. И эта тактика, и решение впустить в столицу врага вызвали раздражение придворных кругов, но встретили одобрение народа. Крылов ввел в басни народное сознание: у него здравый смысл народа – главный критерий в оценке событий.

Поведение оставляющих Москву жителей («Ворона и Курица»), сдача столицы, терпеливая работа сопротивляющихся войск («Обоз»), отказ от ненужных и унизительных переговоров с захватчиком («Волк на псарне») рассматриваются как проявление искусства ведения войны, как удар по врагу:

Когда Смоленский Князь,

Противу дерзости искусством вооружась,

Вандалам новым сеть поставил

И на погибель им Москву оставил…

Официальной версии побед над Наполеоном Крылов противопоставил трактовку их с позиций народной нравственности.

Выбор жанра басни, как установили исследователи, также оказался у Крылова связан с проблемой народности: он означал поиск художественного аналога «мнения народного». В заметке «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен Крылова» А.С. Пушкин указывал на «весёлое лукавство ума и живописный способ выражаться» как отличительную черту русских нравов. Этот русский «сгиб ума» проявляется в системе образов, находящей соответствие в устном народном творчестве: ворона, курица, конь, собаки… Они наделены свойствами героев народного эпоса: волк – хищный, ворона – глупая, собака, конь – помощники человека в труде. За отношениями зверей, птиц и животных стоят отношения людей. «Звери у него <Крылова> мыслят и поступают слишком по-русски: в их проделках между собой слышны проделки и образы производств внутри России… Словом, всюду у него Русь и Русью пахнет», − писал Н.В. Гоголь (Гоголь Н.В. Собрание Сочинений: В 6 тт. М., 1950. Т.6. С. 164.). Отражение в баснях национального характера позволило им «перешагнуть» за рамки конкретных исторических событий, которым они посвящены, быть востребованными новыми временами как источник постижения народной психологии.

Близость Крылова к образу мышления народа проявилась и в художественной речи. За текстами почти физически ощущается голос простого человека; они безыскусны, простодушны и в силу этих причин – живые. Как заметил А.А. Бестужев, читая стихи Крылова, «не замечаешь даже, что они стопованы, − это и есть верх искусства» (Бестужев-Марлинский А.А. Сочинения: В 2 тт. Т.2. М., 1981. С.383-384). В духе народной речи выдержаны такие выражения, как «Ахти, ребята, вор!», «глазами, кажется, хотел бы всех он съесть», «пустился в переговоры», «то-то дивь!», «гляди-тко» и др. Встречаются ласкательные имена в чисто народном духе: «кумушка», «хохлаточка». Эта стихия разговорного языка, обилие диалогов приближают крыловские басни к драматургии, они легко поддаются театрализации, в школе их любят читать по ролям.

Самым убедительным подтверждением народности языка крыловских басен является то, что многие строки, сочиненные им самим, стали пословицами и поговорками («попался, как ворона в суп»).

КЛЮЧ К ЗАДАНИЮ ДЛЯ 9 КЛАССА

Комплексный анализ художественного текста.

А. Грин «Создание Аспера»

Александр Степанович Гриневский (1880-1832), писавший под псевдонимом Александр Грин, принадлежит к русской литературе первых революционных десятилетий XX века, когда романтический герой выходил на арену истории, говоря словами поэта Николая Тихонова:

Праздничный, весёлый, бесноватый

С марсианской жадностью творить.

Творчество Грина – чёрточка лица эпохи, частица её литературы, притом частица особенная, единственная. Грин – писатель-романтик, который вносил фантастическую выдумку, мечту в саму будничную повседневную действительность, расцвечивая её яркими красками, открывая в ней потаённое «несбывшиеся», создавая на её основе свой мир экстремальных ситуаций и масштабных героев.

Эта особая направленность творчества Грина была определена тем горячим и бескомпромиссным протестом против серой пошлости, которую он ощутил в себе ещё в юности в «удушливой пустоте и немоте» (А. И. Герцен) провинциальной Вятки, где жила его семья. Зов мечтателя, дух смелого искателя приключений влекли его по жизни постоянно, определяя его необычную, насыщенную крутыми поворотами судьбу. Он был матросом, рыбаком, чернорабочим, лесорубом, золотоискателем на Урале, занимался нелегальной революционной деятельностью. И наконец он нашёл себя в писательстве, в художественном творчестве. Во «внешней профессии» сочинительства, как писал Грин в1913 году, нашла выражение его «настоящая внутренняя жизнь», которой являлся для него «мир постоянно раскрывающейся тайны воображения».

Авантюрные по своим сюжетам, книги Грина духовно богаты и возвышенны, они заряжены мечтой обо всём высоком и прекрасном и учат читателей мужеству и радости жизни. Его герои – люди яркой внутренней индивидуальности, «тайны воображения» волнуют их столь же трепетно, как и их автора, ибо они неисправимые мечтатели, искатели незнаемого, поэты в душе. Грин был великолепным мастером композиции: Действие в его произведениях разворачивается, как пружина, сюжеты их всегда неожиданны.

Грин известен как автор романов: «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир», «Золотая цепь» и др. Не менее значительны и своеобразны его небольшие произведения, которые по своим жанровым признакам являются новеллами. Для новеллы «типично острое напряжённое действие, драматизм сюжета, ибо личность сталкивается в ней с законами и нормами привычной устоявшейся жизни. Действие новеллы развёртывается в обычной, повседневной жизни, но сюжет тяготеет к необычности, резко нарушает размеренное течение будней. Художественное своеобразие новеллы коренится в противоречивом сочетании картины прозаического, повседневного бытия и острых, необыкновенных, иногда даже фантастических событий и ситуаций, как бы взрывающих изнутри привычное, упорядоченное движение жизни» и по-новому высвечивающих личности героев (Словарь литературоведческих терминов. Редакторы-составители Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. М., 1974. С. 240).

Новелла «Создание Аспера» посвящена теме творчества, которая для Грина чрезвычайно актуальна и многогранно раскрывается в других его новеллах – «Победитель», «Фанданго», «Черный алмаз» и других. Оригинальность предложенной для анализа новеллы заключается в том, что творчество судьи Гаккера (человека, личность и профессия которого, казалось бы, не предполагали в нём такого необычного творческого начала и проявления), заключалось в том, что он «делал живых людей». Это творчество особенно самоотверженно, поскольку «требует при жизни творца железной тайны <…> более того, люди не должны подозревать, что явления, удивляющие их, не что иное, как произведение искусства». Таким образом, творец не рассчитывает на славу как на награду за своё творческое напряжение.

Накал творческого горения и самоотдания при таком необычном творчестве, которое осуществляет гриновский герой, чрезвычайно высок, потому что судья Гаккер творит живых людей из своей собственной личности. Обратите внимание на то, как он определяет тонкости своего мастерства: «тщательная отделка мелких частей, пригонка их, чистка, обдумывание умственных способностей созданного вновь субъекта, а также необходимость следить за тем, чтобы он поступал сообразно своему положению».

Творец у Грина создаёт людей необычайных, которые должны были «стать центром общего внимания и произвести сильное впечатление, совершенно так, как знаменитые произведения искусства; след, задуманный и проложенный мной, должен был глубоко врезаться в души людей», обогатить, расцветить будничную жизнь необычайными личностями.

Проследите этапы сотворения Гаккером живых существ. Вслед за животными (тайну создания которых он не открывает и она остается непрояснённой в новелле) он начинает создавать людей. «Дама под вуалью», поэт-самородок Теклин, и наконец, благородный разбойник Аспер – вот произведения странного, необычного творчества Гаккера. Определите характерные черты, дорогие автору, в этих созданных людях. Какую роль играет неосознанное сотворчество людской молвы, людского воображения, которое пробуждается от резкого впечатления, произведённого таинственными, но яркими фигурами, созданными Гаккером.

Почему именно Аспер является любимым произведением, вершиной творчества Гаккера? Как Грин раскрывает тему ответственности творца за своё произведение, его долг перед творчеством и людьми, которых это творчество должно духовно выпрямить, вдохновить на последующие благородные поступки, самоотверженность?

Драматизм новеллы (ведь, сливаясь со своим творением, творец умирает, сознательно отдаёт творчеству жизнь в буквальном смысле) выражается в лаконичной простоте стиля, отражающего накал внутреннего психологического напряжения Гаккера и поражённость необычайным открытием рассказчика.

Своеобразна композиция новеллы: это – рассказ в рассказе, причём авторское обрамление чрезвычайно коротко, не несёт в себе оценки творчества Гаккера, хотя стоит задуматься, почему газету с сообщением о смерти Аспера автор хранит в ящике «редкостей и печальных воспоминаний». Также нужно поразмыслить над именем «Аспер»: нет ли здесь аллюзии на латинское изречение «per aspera ud astra» («через тернии к звёздам»)?

КЛЮЧ К ЗАДАНИЮ ДЛЯ 10 КЛАССА

Интерпретация поэтического текста.

Сопоставительный анализ стихотворений А.С. Пушкина «Бесы», Б.Л. Пастернака «Снег идет», А.П. Межирова «Тишайший снегопад»

В стихотворениях А.С. Пушкина «Бесы», Б.Л. Пастернака «Снег идет», А.П. Межирова «Тишайший снегопад» главными являются образ снега и мотив снегопада. Но у каждого из авторов развитие этого образа и этого мотива воплощается в разных картинах мира, отражающих как философское осмысление жизни, так и внутреннее эмоциональное, психологическое состояние лирического героя.

Стихотворение А.С. Пушкина самое большое и сложное по своим жанровым составляющим: здесь и «балладные» описательность (бурной ночи) и сюжетность (блуждание путников и лошадей в охваченной вьюгой степи); здесь и элементы напряженной драматизации повествования (диалог ямщика и барина); здесь и объединяющее все поэтические элементы непосредственное чувство лирического героя («страшно, страшно поневоле…», «…надрывая сердце мне…»).

В стихотворении «Бесы» снег не просто валит с неба: он «мчится» и «вьется» в порывах ветра вместе с тучами, он – «летучий», от него – «мутно небо, ночь мутна». Это – зловещее, катастрофическое состояние мира, порожденное традиционным национально-русским «стихийным бедствием» - зимней вьюгой в «чистом поле». Русское национальное начало и в звуке ямщицкого колокольчика, и в пейзаже «неведомых равнин», в «чистом поле» и в других деталях («верстою небывалой»), и в народной, фольклорной демонологии:

Бесконечны, безобразны

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре…

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают…

«Вьюга», «летучий снег», неверный свет скрытой за тучами луны, «пустая тьма» «белеющих» от снега равнин порождают безотчетный страх, ощущение потерянности и растерянности перед бурей, которой охвачены все – и барин, и ямщик, и кони и даже бесы, которых «гонят», и вой и пение которых «жалобно».

Вьюга как состояние природы в стихотворении порождает ощущение того, что жизнь выбилась из своей естественной колеи, соскочила с корней, помчалась в хаотическом вихре и в реальную действительность проникло начало фантастическое – бесы. Это состояние нагнетается повторами («страшно, страшно», «мутно небо, ночь мутна»), рефреном («Мчатся тучи, вьются тучи; / Неведимкою луна/ Освещает снег летучий/ Мутно небо, ночь мутна»).

Динамичность (обилие глаголов движения), эмоциональность (обилие восклицаний, риторических вопросов) в совокупности с указанными повторами создают особое движение по кругу – вьюга и бесы кружатся и кружат людей, потерявших все «дороги», занесенные снегом.

Интересна и обрисовка образов бесов: сначала – метафора:

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам…

потом – ее художественное развитие и реализация в одной изменчивой, скачущей, смутной враждебной фигуре беса:

Посмотри: вон, вон играет…

и в финале – все заполнено бесами, которые мчатся «рой за роем», все – до беспредельной вышины.

Так традиционно русский пейзаж вьюжного заснеженного поля превращается в целую картину мира в его смутном состоянии, мира, захваченного бесами.

Неслучайно позже Ф.М. Достоевский самый трагический свой роман о потере русским обществом нравственных основ в 1870-ые годы назвал «Бесы» и предпослал ему эпиграф из одноименного пушкинского стихотворения.

Стихотворение Б.Л. Пастернака тоже начинается с описания снегопада. И снегопад этот тоже – бурный, хотя, в соответствии с вниманием поэта к деталям, продуцирующим эмоционально насыщенные образы, с его импрессионизмом – «буран» слагается из отдельных «белых звездочек». Пространство, сначала ограниченное переплетом окна, через которое мы видим снегопад, постепенно захватывает новые, пока тоже локальные детали («черной лестницы ступени, перекрестка поворот») и в финале расширяется до масштабного пространства небосвода, сходящего на землю.

Снегопад в стихотворении Б.Л. Пастернака тоже связан с ощущением тревоги, «смятенья», приводящего в движение, в состояние удивления и пешехода, и растения; и даже «цветы герани» не просто видны на подоконнике – они «тянутся» «к белым звездочкам в буране»; «все пускается в полет».

Образ идущего уже не бурного, а «густого-густого» снега ассоциируется в стихотворении с образом неумолимо проходящего времени. Сложность образных взаимопереходов подчеркивается игрой конкретного и абстрактного, человеческого и вечного, парадоксального, оборачивающегося закономерным («в том же темпе, с ленью той / Или с той же быстротой…»).

Стихотворение богато звукописью – аллитерациями и ассонансами, ритмически передает падение снега и движение времени (тянущийся, но отсчитывающий стопы хорей со спондеем и пиррихиями).

Основная эмоциональная тональность стихотворения А.П. Межирова определена уже его названием: «Тишайший снегопад». Этот снегопад воплощает гармонию природы и человеческой души. Неслучайно он приходит «посередине дня»; его тишину обидно нарушать даже хлопаньем дверей; и ни единый ветерок не колышет воздух и «штандарты». Покой этого снегопада ассоциируется с сельской неспешной жизнью («посередине дня / В столице – как в селе»), с морем при штиле, застывшим в первозданной тишине своих глубин. Этот снегопад покоит, охватывает теплом землю («закутавшийся в хлопья, в одежке пуховой»); его образ одухотворяется и олицетворяется в традиционный образ детских сказок, тоже сообщающий ощущение покоя («кот в пуховых сапогах»). Он мягко и естественно заполняет собой городские формы («Он формами домов / На кубы перерезан, / Он конусами встал / На площадных кругах»). Его гармонии и теплу не мешает то, что рожден он тучами и окружен «железом» города. И душе лирического героя этот снегопад несет мир и очищение; тепло на сердце, на котором тает первый снег.

И действительно, «противник од», поэт все-таки «поет в высоком штиле» - трехстопным ямбом (одическим размером), но ощущение неспешного согревающего покоя усиливается пиррихиями.

Образ «тишайшего снегопада» создается повторами, звукописью (аллитерацией – нагнетанием шипящих и свистящих согласных; ассонансом – обилие открытых согласных – о, а, у, в последней строке – повтор «теплого» гласного звука «е»).

КЛЮЧ К ЗАДАНИЮ ДЛЯ 11 КЛАССА

Интерпретация поэтического текста.

Три «Памятника» русской поэзии: Державин − Пушкин − Высоцкий

В предложенных стихотворениях идет речь о традиции осмысления поэтами своей будущей посмертной славы и судьбы своего творческого наследия.

В действительности ближе всех к Горацию стоит Ломоносов, который за полвека до Державина переложил оду «К Мельпомене» белым стихом, уложив ее, как и в оригинале, в 16 строк. Но «Памятник» Ломоносова − это именно перевод.

Самое существенное отличие Державина от Горация отметил Чернышевский: «Гораций говорит: я считаю себя достойным славы за то, что хорошо писал стихи; Державин заменяет это другим: я считаю себя достойным славы за то, что говорил правду и народу, и царям». Своеобразие пушкинской трактовки заключается в том, что он «объединяет тему личной свободы и творческой зависимости с традиционной темой поэтического бессмертия и одно с другим уверенно отождествляет... Словом «нерукотворный», восходящим к непонятому пророчеству Христа о своей смерти и воскресении («Я разрушу храм сей рукотворенный, и чрез три дня воздвигну другой, нерукотворенный» − Евангелие от Марка, гл. 14, 58), в стихи вносится евангельский подтекст; так духовное дело поэта соотносится с делом Христа. Первым вводит Пушкин в «Памятник» и тему «веленья Божия», которому Муза должна быть «послушна» ... так путь поэта получает у Пушкина религиозное оправдание» [Суррат И., Бочаров С. Пушкин. Краткий очерк жизни и творчества. М., 2002].

Тема памятника звучит и в стихотворениях других русских поэтов. Среди авторов «Памятников» в XX столетии − не только Высоцкий, но и Маяковский с его желанием ударить динамитом по собственному изваянию, и молодой Бродский, повернувшийся «к постыдному столетию спиной». Такое решение темы памятника − следствие давления современной массовой культуры, которое может до неузнаваемости исказить смысл творчества. В данном случае учащимся предлагается сравнить хрестоматийные стихотворения Державина и Пушкина, а также песню Высоцкого. Сопоставление это оправдано, поскольку в этих произведениях последовательно проводится тема отношения общества к искусству.

Сравнивая оду Горация и ее творческие переложения Пушкиным и Державиным, необходимо определить основной пафос каждого произведения: преклонение перед поэтическим словом у Горация; слово истины, сказанное царям, у Державина; призыв к милости, чувствам добрым у Пушкина. Пушкинский персонаж в песне Высоцкого («Командора шаги злы и гулки!») не случаен. Роман Якобсон в статье «Статуя в поэтической мифологии Пушкина» дает интересную трактовку мотива ожившей статуи, троекратно повторяющегося в творчестве Пушкина (в «Золотом петушке», «Каменном госте» и «Медном всаднике»): всякий раз неживая материя оживает в ответ на преступление человеком границы дозволенного. Ожившая статуя у Высоцкого знаменует его веру в неуничтожимость Слова и в наказуемость преступлений против культуры.