Классный час «Творчество В. А. Серова»
классный час по литературе (7 класс) по теме

Муниципальное общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа № 11

Красноармейского района Краснодарского края

Классный час

«Творчество В.А.Серова»

в 7 классе

подготовила

учитель русского языка и литературы

Спис Татьяна Савельевна

Ст.Староджерелиевская

2012 г

       "Девочка с персиками"

Это портрет двенадцатилетней Веруши Мамонтовой, дочери Саввы Ивановича. Они были большими друзьями, двенадцатилетняя девочка и хмурый молодой художник. Больше месяца писал Серов портрет, мучился, что заставлял девочку отрываться от игр, скучать, позируя ему, но иначе он не мог - он не умел быстро работать.

За окном осень. Воздух звонок и свеж. Там, за окном первый осенний холодок, такой приятный и бодрящий, а в комнате как будто ещё лето: румяные персики на белой дорожке и эта обаятельная девочка с летним загаром, так чудесно сочетающимся с молодым румянцем. Кажется, что она только что вбежала в комнату и, еле переводя дыхание, уселась за стол.

Она сидит спиной к окну, и лучи солнца пробиваясь сквозь пожелтевшую листву, золотит стену с фаянсовой тарелкой, деревянного гренадёра, играют в Верушкиных волосах, перепутанных, как колосья в копне.

Её лицо на портрете совсем живое. И она, конечно, не подозревает, что спустя много лет тысячи людей будут с восторгом рассматривать этот портрет. Тогда он тоже привёл в восторг всех, кто жил в Абрамцеве. Это было невероятно, почти волшебство. Конечно, никто не сомневался в талантливости Серова, но такого взлёта не ожидали. Ему было всего 22 года.

Все предметы в комнате окрашены солнцем, его лучом, мягким и тёплым.

Картина написана в необычных для русского искусства того времени светлых тонах. Колорит её - розовое и золотое. Розовая блузка, розовые персики, золотые листья, золотая стена и объединяющие всё это лицо и волосы, в которых сливаются оба тона и удивительно тонко переходят один в другой; не чувствуется никакой напряжённости и искусственности.

Этапными произведениями молодого Серова стали "Девочка с персиками" (1887) и "Девушка, освещенная солнцем" (1888) - портрет Верочки мамонтовой и Маши Симонович, двоюродной сестры художника.

Что мы видим на картинах?

Яркое, полнокровное и трепетное ощущение жизни, обаяния молодости, красоты человека и природы, одухотворённости изображённых девушек, солнце, освещающее и комнату, и сад, и весь их мир.

Работа шла ежедневно: только для "Девушки, освещенной солнцем" потребовалось не менее 90 сеансов.

С поразительной свободой и безупречным видением цвета написана эта картина: светлая блуза с цветными тенями, нежно-зеленоватыми и перламутровыми рефлексами листвы, голубые отсветы юбки на руках.

"Всё здесь было до такой степени настоящим, что решительно сбивало с толку", - писал Грабарь. Мы никогда не видели в картинах ни такого воздуха, ни света, ни этой трепещущей теплоты, почти осязательности жизни.

В "Девушке, освещенной солнцем" Серова влекла задумчивая девушка, за спокойствием которой угадывается богатая внутренняя жизнь.

Как-то художник Остроухов в письме Серову написал: "В воскресенье будет у меня Павел Михайлович Третьяков, и я беру (по его просьбе) портрет твоей кузины, чтобы ему показать".

Павел Михайлович Третьяков, владелец богатейшей коллекции русской живописи, был очень своеобразным человеком. Худой и высокий, с окладистой бородой и тихим голосом, он больше походил на угодника, чем на замоскворецкого купца. Сделавшись обладателем очень большого состояния, Третьяков затеял грандиозное предприятие - создание галереи русской живописи. К этому времени он был уже не просто человеком и не просто меценатом, он стал своеобразным явлением художественной жизни. У него были свои известные всем художникам привычки. Все знали, что он купил покупать картины, как он выражался "на корню". Зимой, перед периодическими выставками в Москве, он объезжал мастерские художников. Молодые художники трепетали, ждали и гадали - приедет ли: ведь от этого приезда зависело будущее.

Третьяков долго сидел перед картиной, разглядывал внимательно, вставал, подходил к картине, опять садился, иногда высказывал своё мнение. Если картина нравилась, просил уступить её. А если картина не нравилась, уезжал, так ничего не сказав.

Вот такой покупкой "на корню" была картина "Девочка, освещенная солнцем". Обе эти картины попали на выставку. Рассказывали, что, когда открылась выставка, Третьяков долго стоял перед этими картинами, а потом сказал, как всегда, тихо, спокойно и очень уверенно:

- Большая дорога перед этим художником!

Да Серов и сам не представлял себе в то время цену своей картины, не представлял, что он создал. Лишь через много лет, известным художником, стоя перед ней, он скажет с искренним недоумением, с восхищением:

-Неужели это я написал?

И в эти зрелые годы, будучи большим, известным всему миру художником, он готов будет учиться у себя самого, двадцатитрёхлетнего. Он создаст много картин более совершенных по психологическому проникновению в образ, более изысканных по стилю, но никогда не напишет таких обаятельных картин, как первые портреты. Они были плодом особого периода его жизни и его искусства, периода радостных ожиданий, молодости, свежести и беззаботности.

Рядом с этой великолепной живописью несколько теряется другой портрет, написанный тем же летом и потому, быть может, не оценённый до сих пор по достоинству. Он написал как будто мимоходом на случайно подвернувшемся длинном листе железа. Это портрет хозяйки Домотканова Нади Дервиз с ребёнком. Портрет, к сожалению, остался незаконченным; полностью прописано только лицо, наивное, почти детское, с пухлыми губками и немного обиженными глазами, лицо молодой женщины, познавшей уже первые радости материнства и его беду, потому что девочка, которую родила Надя, была больна. И на лице молодой матери тревога, обида и какое-то настойчивое желание пожаловаться кому-то сильному, быть может, как ещё совсем недавно, упасть на мамины колени и заплакать.

Этот портрет, пожалуй, первый, в котором Серов, пока ещё не очень сознавая, что он делает, пытается передать психологию человека. В дальнейшем это станет основной задачей почти всех его портретов.

В 1899 году Кончаловский обратился к Серову с предложением сделать серию рисунков для издания сочинений Пушкина. Этот год был не совсем обычным годом в жизни России. В июне предстоял столетний юбилей Пушкина. Вся жизнь страны была подчинена этому событию. И Серов пишет портрет "Пушкин в парке". В этой картине, так скупо тронутой блеклыми полевыми тонами, - звенящий упругий воздух осени. И пусть на ней не видно ни багреца, ни золота осенней листвы - очень чувствуется всё равно, и куда больше, чем на иной картине, где есть как будто бы и красная, и жёлтая краски, но нет осени, неповторимого настроения создаваемого, той лёгкой грусти, которую - непонятно даже как - сумел выразить Серов. Здесь что-то внутреннее.

Пушкин задумался. Он чувствует "приближение бога" как сам он назвал такое состояние. У него уже возник образ, и он ничего не видит и не хочет видеть, кроме этого образа. "Минута - и стихи свободно потекут..."

Портрет этот Серов писал в Домотканове. Там, в старом парке, была длинная железная скамья, с узорчатым сиденьем и спинкой. Такие скамьи, длинные и неудобные, стояли в Царскосельском парке, и на каждой из них не раз сидел Пушкин.

Известность его росла с каждым годом, с каждым новым портретом, с каждой новой выставкой. Всё более и более сыпались заказы. В 1892 году по рекомендации Репина Серов получил заказ на большой групповой портрет царской семьи. Работа была тяжёлой и неприятной. Она предвещала много унизительного. Серов любил писать подолгу и спокойно, а великие князья и княжны изволили дать согласие лишь на три сеанса, сам же Александр III вообще поначалу отказался позировать. Заказы двора он стал получать постоянно. Радости они ему не приносили, но Серов был главой семейства и ему нужно было добывать средства для существования.

Но были и приятные работы. В 1893 году Серов написал портрет художника Левитана. Ближайший друг Левитана Нестеров считал, что Серов достиг в портрете несомненного сходства. Более того: серовский портрет Левитана стал самым популярным портретом этого художника, ибо Серов достиг большего, чем внешнее сходство, он передал на полотне артистическую душу Левитана, нежную и изящную. Когда смотришь на этот портрет, невольно возникает мысль, что создавши Левитана, природа достигла совершенства. Левитан был в восторге от своего портрета. Он показывал его друзьям и говорил: "Серов - изумительный художник. Я уверен, что мой портрет будет в Третьяковской галерее". И он не ошибся.

Осенью 1905 года Серов написал портрет Максима Горького. Горький был тогда единственным "легальным революционером и знаменитым писателем". Он пользовался огромной любовью народа и столь же огромной ненавистью правительства. Ещё за несколько лет до 1905 года царь Николай II самолично отклонил ходатайство Академии наук о присвоении Горькому звания академика, и это вызвало нашумевший в своё время выход Чехова и Короленко из числа академиков.

Это портрет человека, убеждающего кого-то, какого-то невидимого собеседника, в своей правоте. Он замолчал на минуту, чтобы выслушать возражение, но ему уже ясна мысль собеседника и он ждёт, когда можно будет опять начать говорить, чтобы опровергнуть эту мысль. Много лет спустя Горький говорил: "Очень я любил Серова - крепкий он был человечина и художник отличный! Помню, как он писал с меня портрет - посерьёзнее Репина-то, её-богу".

В этом же 1905 году Серову был заказан портрет поэта Константина Бальмонта. У Бальмонта нервное одухотворённое лицо и смешно вытянутая шея, словно подчёркивающая какую-то надуманную и заученную горделивость, смешно торчит козлиная бородка, резко выделяющаяся на на фоне высокого белого воротника. У него высоко поднятые брови, высоко взбитая причёска, слишком покатые плечи, и всё это, образуя линию, резко очерчивающую его фигуру, создаёт такое впечатление, что человек под действием каких-то внутренних пружин сейчас взовьётся и унесётся ввысь. В то же время во всём облике Бальмонта есть что-то трогательное, чуть грустное и наивное, и в выражении глаз, и во всей его нескладной длинной фигуре, и даже в положении руки...

В 1907 году был написан портрет Генриетты Леопольдовны Гиршман. Это была жена крупного московского фабриканта и мецената. Она считалась первой красавицей Москвы. Действительно необыкновенно хороша и к тому же была умна и обаятельна. Много читала, любила живопись и знала в ней толк. Гордо смотрит в полотна Г.Л.Гиршман, чуть наклонив изумительной красоты голову, словно снисходит до того, чтобы разрешить смотреть на себя немногим счастливцам. Горделива осанка её стройной фигуры. Правая рука изящно оперлась о туалетный столик, левая, вся в драгоценных перстнях, поддерживает горностаевый палантин. И драгоценнее всех перстней сама рука, необыкновенной красоты живая рука. Ею можно любоваться бесконечно. И вся она, эта женщина, так прекрасна, как только может быть прекрасна живая женщина.

И обстановка, которой она окружена - это тоже часть её красоты, её женственности. Серов показал человека среди вещей, и вещи не поглотили его, а лучше дали почувствовать его сущность: и переброшенный через плечо палантин, и покрой жакетки, подчёркиваюпшй красоту фигуры, и шляпа с вуалью на шифоньере, и что-то белое, брошенное в беспорядке на стул, и изящный фарфоровый барельеф на стене, и парик над туалетным столиком, и сам этот столик, и флакончики, флакончики... Кажется, волны тонкого аромата дорогих французских духов льются с полотна.

Ясно, что перед нами современная женщина: её характер, весь её облик, манера держать себя, одежда, изящество обстановки, всё говорит об определенном стиле, о стиле начала XX века.

Когда Серов приезжал в Домотканово со всей семьёй, он поселялся в пустой школе. Здесь было спокойно. Летом 1914 года у стены школы Серов написал портрет своей жены. Хороший тёплый портрет. Жаркий летний день. Солнце, пробиваясь сквозь поля шляпки, мягким светом ложится на лицо. От горячего воздуха и гудения шмелей немного хочется спать. Она довольна теперь жизнью. А как началась эта жизнь. Смерть родителей, жизнь в чужом семействе, постоянное смущение, неловкость из-за своего положения. Потом самостоятельность и неприятная работа где-то вдали от друзей, долгое ожидание жениха.

Но теперь всё по-иному. Вот её муж, любящий и горячо любимый, большой художник, пишет её портрет. В густой траве играют её дети. Можно сказать, что она счастлива теперь. Заботы, конечно, но от этого уж никуда не денешься.

Шедевром русской живописи называла серовский портрет прогрессивная пресса. Поражала простота, чистота цвета, естественность композиции, раскованность позы, красота обычных вещей, интерьера, наполненного воздухом, пленительность солнечного света, объединяющая человека и окружающий его мир.

Сын художника говорил, что многие портреты потрясали безупречным сходством. Но это было не главное качество полотен Серова. Если дело ограничивалось сходством, то художник раздражённо называл работу "Портрет Портретыч". "Сходство? Похоже?"- говорил он. Конечно, это нужно, но недостаточно. Нужно что-то ещё. Художество нужно, да, да, художество.

В январе 1911 года Серов уехал в Петербург дописывать портрет Орловой. Она была недовольна портретом и чуточку недовольна собой.

Орлова едва примостилась на краешке стула. Ей всегда некогда. У неё дела. Дела светской львицы. Вот сейчас она встанет и уедет прямиком в Париж, из Парижа в Москву, а то, может быть, в Лондон или в Рим. Её не поймаешь. Что она там делает? А ничего!.. Проживает наследство, проживает жизнь. Это тоже надо уметь. Она умеет.

Сколько в ней шика, в позе, в повороте головы! Как сидит на ней платье! Кажется - одно движение плечами, и оно соскользнёт. А лицо... Сколько в нём спеси и надменности! К женщинам Серов благоволил. Мужчины - другое дело. С ними он не церемонился. Обаятельные мужские портреты - редкость, и почти все они написаны в первые годы творчества. Обаятельные образы женщин он создавал всю жизнь. Серову не раз приходилось писать портреты женщин, которым он не симпатизировал. Но не один из них не стал таким злым, как портрет Орловой.

Столик с вазой одиноко стоит у стены. У другой так же одиноко стоит стул. Никто не подойдёт к столику, который ни для чего не предназначен, и никто не сядет на стул. В вещах нет жизни. Так же как во всей комнате. Висят несколько старых картин в дорогих рамах. На картины никто не смотрит. Сама хозяйка сидит посреди комнаты на отлёте. В комнате роскошь, холод, пустота. Создаётся впечатление .что именно вещи и есть главные герои картины.

Орлова, в общем, правильно поняла портрет. И, возможно, чтобы подчеркнуть своё безразличие к тому, как она изображена и что будут говорить о ней и одновременно выразить недовольство этим изображением уступила просьбам и отдала картину в музей.

Серов "Портрет М.Н.Ермоловой" (1905)

Мария Николаевна Ермолова - это целая эпоха для русского театра, а для нашего поколения - это символ женственности, красоты, силы, искренней простоты и скромности. Её данные были исключительны. У неё была гениальная чуткость, вдохновенный темперамент, большая нервность, неисчерпаемые душевные глубины.

Внешние данные Марии Николаевны были не менее значительны. У неё было превосходное лицо с вдохновенными глазами, сложение Венеры, глубокий, грудной, тёплый голос, пластичность, беспредельное обаяние и сценичность. Как часто великая артистка заставляла зрителей спектакля, всех поголовно, держать платок у глаз и утирать лившиеся слёзы.

Каждый спектакль с участием Ермоловой был событием театральной жизни Москвы. В зрительном зале воцарялась благоговейная тишина, когда на сцене появлялась эта высокая стройная "вечно женственная женщина", сохранившая осанку даже на склоне лет.

Для великих русских учёных, писателей, композиторов, художников Ермолова была символом величия и славы русского театра.

Вот другая баба - на этот раз "Баба с лошадью". Как превосходно выхвачен из деревенской природы этот кусок жизни с весёлой, задорно смеющейся молодой здоровой женщиной, держащей под узцы лошадку.

"До чего же просто, господи, кажется, возьмёшь сейчас эти цветные палочки и сам вот так же сделаешь",- говорили домоткановские крестьяне. И поражало ещё крестьян, что на полотно перенесена правда их жизни, всё то, что сами видят сейчас: вот баба, их односельчанка, с раскрасневшимся от мороза лицом, в зипуне и платке, вывела из пропахшего навозом сарая сонную лошадь со спутанной гривой и стала, застенчиво улыбаясь.

Всю жизнь они видели таких вот молодых баб, и сонных лошадей, и деревенский снег на крыше сарая, но никогда не думали, что это так красиво.

Пейзажи Серова не так лиричны, как пейзажи Левитана, они не так трогательны, как пейзажи Нестерова, но в них в совершенстве воплотилось то, к чему стремились все современники Серова. Он выбирал для своих пейзажей самые незатейливые мотивы и из них умел любовью своей к скромной, бедной Руси, любовно сдержанной, боящейся обнажиться перед посторонним равнодушным взором и спрятанной поэтому где-то далеко, в глубине души, творить шедевры, от которых щемит сердце.

В 1898 году генерал Кутепов затеял иллюстрированное издание "Царские охоты". Серов был одним из художников, получивших предложение. И Серовым были исполнены три охотничьих сцены.

Первой, оконченной в 1900 году, была "Выезд Петра II и цесаревны Елисаветы Петровны на охоту".

Несётся по просёлочной дороге молодой царь на гнедом коне, с ним рядом юная его тётушка на белом; несутся, едва касаясь земли, борзые, а следом вытянулась вдоль дороги свита. На переднем плане - свирепое лицо одного из телохранителей. Вокруг нищета, горе. По обеим сторонам блестящей кавалькады - весёлой и страшной - несчастная измученная страна, убогая Русь. Нищая деревня, избы с вросшими в землю окнами, всполохнутые вороны над жалкой церквушкой. И над всем этим рваные, тоже какие-то нищие облака и ветер, рвущий с головы царя шляпу, а с самой дальней избы остатки соломенной крыши.

А рядом с Петром и Елисаветой, с их искрящейся счастливой молодостью, нищие странники: старик с изжелта-седыми космами с удивлением глядит на невиданное им ещё за его долгую жизнь великолепие, с ним рядом женщина с посохом и сумой не смеет и глаз поднять на царя-батюшку. А царь-батюшка и его спутница скачут лёгкие и беззаботные. Всё, что они видят вокруг, - и испуганные глаза онемевших от неожиданности странников ,и нищие крестьянские поля, и полуразрушенные избы - всё это так естественно, известно с детства, иначе и быть не может. Они и не думают обо всём этом, это существует помимо них. Они поглощены быстрым бегом породистых коней, радостью предстоящей забавы. Они молоды, красивы, веселы, а убогие нищие, путь которых они случайно пересекли, останутся где-то позади и долго будут смотреть им вслед, и вороны ещё долго будут с карканьем кружить над церковной маковкой, над нищим людом.

Одновременно с работой над первой иллюстрацией Серов начал подготовку к двум другим. Герои этих картин - молодой Пётр I и немолодая Екатерина II. Первая называется "Юный Пётр на псовой охоте".

Только, какая же это охота? Это потеха, а не охота, одна из тех варварских потех, которые так любил Пётр. Молодой царь зло хохочет над неудачником-боярином, свалившимся с лошади, которая - вон - скачет вдалеке, освободившись от неловко трясшегося на её спине куля с костями и мясом. А дурашливые и ядрёные холопы (таких юный царь будет набирать потом в потешное войско) поднимают старого боярина. Только поднимают ли? Вот сейчас поднимут и бросят. А государь ещё пуще расхохочется.

Боярин же, которого только вчера извлекли силком из медвежьего угла, где он просидел всю жизнь, потянули на царскую забаву, про себя чертыхается, а вслух стонет и кряхтит, и понять не может, что это за Ирод воссел на московском престоле, за что ему, старому боярину, принимать такие муки.

Картина эта композиционно как бы разделена на две части. Первая часть - Россия допетровская: длиннобородый боярин в красных сапожках, холопы. А слева молодой царь и свита в заморских одеждах; бород нет, треугольные шляпы. И вот их не постигает неудача, они не падают с коней, они крепко сидят в седле.

Только в третьей вещи "Выезд Екатерины на соколиную охоту" - нет никакой сатиры - ни социальной, как в первой иллюстрации, ни исторической, как во второй. Правда, "сценка" всё же не очень трогательна, и если здесь нет сатиры, то есть ирония. Стареющая женщина оглядывается на молодого фаворита, следующего за ней на коне. И не нужна ей никакая охота.

Весна. Вечереет. Тонкий золотой рожок месяца взошёл на прозрачном небе. До охоты ли? Там, где-то впереди, маячат всадники с соколами. Ну и пусть. Молодой фаворит смотрит нежно и почтительно. Вот сейчас они приедут в охотничий домик, и этот молодой человек, так изящно гарцующий позади коляски, заключит её в объятия. Этим и окончится соколиная охота.

Написав первые получившие признание исторические картины, Серов уже не мог остановиться. Образы людей давно ушедших времён, их жизнь теснятся в его голове, будоражат его воображение. Его интересует, главным образом, Пётр I, наиболее колоритный образ русской истории. Над темой Петра Серов будет работать весь остаток своей жизни.

В 1906 году Серов получил заказ написать Петра на постройке Петербурга. В картине Серова Пётр предстаёт одновременно жестоким царём и великим строителем. Он идёт по набережной строящегося города; но города ещё нет. Ещё только корабли подвозят лес для свай и камень для домов. Ещё на набережной, по которой идёт царь, пасётся корова, а набережная это просто земляной вал. Но он уже видит этот свой будущий город: дворцы, сады, каналы, гранитные набережные и крепость. И это виденье гонит его вперёд. Он идёт навстречу ветру, идёт почти не сгибаясь, кажется, даже не замечая ветра. А следом за ним спешат слуги и придворные, они еле поспевают за долговязым царём. Ветер (они то его очень замечают) не даёт им идти, они согнулись в три погибели, они почти бегут и всё же отстают от Петра не столько из почтительности, сколько из-за этого самого ветра.

Художественные критики того времени не все поняли картину Серова. Раздавались голоса, обвинявшие художника в утрировке, в шаржировании образа. Эти люди привыкли к канонизированному образу Петра. Но Серов недаром столько лет вживался в этот образ. Он поставил себе задачу воссоздать образ живого Петра и его эпоху. Он хотел сделать Петра таким, каким тот был в действительности, очистив его от всех напластований почтительности и восторга, от толстого слоя лака, которым покрыли живого Петра "благодарные потомки".

Чрезвычайно высокого мнения о "Петре" был художник Чистяков: "А Серов? Какого дал Петра. Как никто! Как ломовик прёт. Ломовик, когда идёт, так он на своём пути всё и вывернет. Фонарный столб свернёт. И Серов это понял, изобразил-то как верно!"

И всё-таки в этой картине исключительно Пётр-строитель и очень мало Петра-деспота, здесь тот Пётр, которым так пылко восторгался в своё время Пушкин.

То академик, то герой,

То мореплаватель, то плотник,

Он всеобъемлющей душой

На троне вечный был работник.

В 1909 году он сделал карандашный рисунок композиции "Европы" на античный сюжет.

Море занимает почти всё полотно, мерно вздымаются его валы, покрытые рябью. Чувствуется огромность моря, чувствуется огромность моря, чувствуется, что до берега ещё далеко. Где-то рядом и чуть дальше на самом гребне волны играют дельфины. Один кувыркается, показывая своё нежное белое брюхо, другой выкатился колесом, блестит чёрным лаком его горбатая круто выгнутая спина.

Огромный бык возвышается на воды оранжевым красавцем. У него длинные, сказочно красивые рога, которые Европа перевила гирляндой цветов. Он быстро плывёт, неся на спине свою драгоценную ношу, легко рассекает воду могучей грудью. За ним клубится пенный след и огненные рефлексы играют рядом с ним на волнах. Европа привыкла к странному своему положению и уже не боится, и только крепко держится за рог.

Бык чувствует на себе эту тоненькую хрупкую девушку, он в нетерпении повернул красивую голову, косит глаз и втягивает ноздрями лёгкий дразнящий аромат девичьего тела...

Над иллюстрациями к басням Крылова работал с 1895 года до конца жизни. Он очень любил эту работу. Здесь можно было работать ради самой работы, переделывать, не боясь, что модель запротестует. Такая работа была наслаждением, отдушина. Он мог забраться на озеро, делать подготовительные рисунки. Часами рисует лягушек. Кажется, они дышат, раздуваются их зелёные тела, глядят выпуклые глаза, даже порой слышится их кваканье.

Он с таким удовольствием рисует на кухне кота для басни "Кот и повар". Рисование животных - наслаждение. Он говорит, что люди скучные, "ужас до чего скучные", - звери лучше, красивее, веселее, и просто лучше. И альбомы его полны ими: свиньи, козы, бараны, волы, коты, лошади, куры. Иногда даже не целиком животные, а только их лапы, глаза, клювы, хвосты, - всё это - с явной выразительной любовью.

А сколько львов он нарисовал, и как они прекрасны! Какое истинно царственное величие! Львы - ещё одна из слабостей Серова. Одно время он даже изменил ради них лошадям.

Всё чаще появляются в его альбоме вороны. Он любил вечерами, когда темнело, стоять у окна и смотреть, как стаи ворон устраиваются на ночь, долго, с громкими криками, то взлетая, то опять усаживаясь. Он наблюдал их движения, повадки и рисовал, рисовал бесконечно. "Знаешь, у вороны особенная грация", - говорил он Коровину.

Казалось бы, осёл есть осёл. Но вот он выступает в басне "Лев". "Состарившийся" и олицетворяет наглость, низость, подлость; в басне "Осёл и мужик" - злобную тупость ,усердие не по разуму; в "Квартете" - смесь добродушной тупости с дурашливостью.

Лиса - воплощение хитрости; и говорить здесь больше не о чем, но у Серова, так же, как и у Крылова, лисы совершенно не похожи друг на друга.

1. Смущённая, ищущая выхода из глупого положения, чуть даже кокетливая в "Лисице и винограде"  .
2. Откровенно, традиционно хитрящая в "Вороне и Лисице"
3. Подобострастная в "Льве и Лисе"
4. Лицемерная и подлая в "Море зверей"
5. Совсем жалкая, униженная в "Лисе".

И так все персонажи иллюстраций: волки, медведи, лошади, собаки, мартышки. Хотя и Серов говорил, что звери приятнее людей, но ведь были у Крылова и такие басни, где люди действовали, не надевая масок зверей, и эти басни невозможно было обойти, невозможно было устоять против искушения посмеяться над этими скучными людьми.

Вот три мужика в жарко натопленной избе постоялого двора. Они сняли кафтаны и сидят в жилетах. Двое горячо спорят о том, "Как быть войне с Китаем", а третий - хитрец- побыстрей дохлёбывает щи, поданные на троих. Но какие у них характерные позы, физиономии, жесты, как хорошо угадывается лицо того мужика, который сидит к нам спиной. Тот, кто сидит лицом к нам,-горячий спорщик, он привстал со скамьи, он протянул руку вперёд, он в горячности вытянул перст, он забыл положить ложку на стол, хотя давно не ест; второй мужик - степенный, солидный, он тоже жестикулирует, но без горячности, со скамьи не вскакивает, движения медлительны. А третий... третий ест, он старается быть тихим ,незаметным и, конечно же, он съест и щи и кашу, перекрестится на образа, постелет на лавке тулуп и заснёт, пока спорщики обнаружат, что им ничего не осталось.

Но лучший рисунок "Тришкин кафтан". Обыкновенный крестьянский парень, крепкий, с большими руками, стоит у стола, обернувшись к женщине, насмешливо глядящей из открытой в другую комнату двери. У женщины узенькие глаза, она сдержанно смеётся. Но над чем? Ничего смешного ни в Тришкином лице, ни в кафтане. В дверях парень, у него рот до ушей, он не просто смеётся, он издевательски смеётся, чувствуется, что он сказал Тришке что-то обидное. Кто-то ещё заглядывает в дверь. У него удивлённые глаза, вытянувшееся от любопытства лицо, он ещё не видит Тришку, не понимает, почему все смеются. А сам Тришка? Дурацкое лицо на длинной шее, дурацкие руки с оттопыренными большими пальцами, из-за которых сразу же бросаются в глаза непомерно короткие рукава его кафтана - причина всеобщего смеха. А во всей его фигуре обнажённая непробиваемая глупость.

Много работал над этой иллюстрацией. Серовым было сделано 212 подготовительных рисунков и вариантов.

Валентин Александрович Серов прожил всего 46 лет, но три десятилетия его творчества составили переломную эпоху в русской живописи. Он не публиковал громких манифестов, не искал популярности, но его произведения знаменовали новый этап русского реализма. Любимый ученик Репина и Чистякова, он усвоил достижения предшественников и в то же время впитал в себя богатство художественного наследия Рокотова, Левицкого, Кипренского, Веницианова, Брюллова. Серов говорил, что "нужно, чтобы сквозь новое сквозило хорошее старое".

Одни говорили, что для Серова превыше всего правда жизни, другие называли новатором, отвергавшим рутину, косность, устаревшие каноны. И те, и другие были правы, ибо это был художник, живший интересами своего времени, крепко связанный с культурой прошлого и устремлённый в будущее.

"Милый, задумчивый и молчаливый",- вспоминал о своём друге художник Коровьев. Никогда не сливался он с окружающей жизнью, стоял в ней как-то особняком; всякая суета была ему нестерпима. Никогда не осуждал он никакого порыва в другом, всегда шёл этому навстречу, готов был признать всё в другом. Но в себе отрицал себя, свои работы строго осуждал и очень мучился в своих исканиях.

Мера творческих возможностей Серова была неограниченной. Он изображал сцены крестьянского быта, эпизоды русской истории, писал картины на сюжеты античных мифов. От портретов детей до политической сатиры, от безыскусственных этюдов до изощрённых декоративных композиций - всё было доступно Серову, и всегда он оставался художником большой правды.

Список используемой литературы

1.Аркадий Кудря: Валентин Серов, «Молодая гвардия»,2006

Интернет –источники

1. Девочка с персиками http://ru.wikipedia.org/wiki
2. Валентин Серов. Девочка с персиками http://vserov.ru
3. Серов Валентин Александрович http://ru.wikipedia.org/
4. Художник Валентин Серов http://ru.wikipedia.org/

Источники иллюстраций

1.Репродукции из личного архива

2. Репродукции http://vserov.ru

                              http://ru.wikipedia.org/