А.С.Пушкин в г. Казани.
занимательные факты по литературе (7 класс) на тему

А.С.Пушкин в Казани.                           

    В конце 1832-го или в самом начале 1833-го года Пушкин решил вплотную заняться собиранием материалов о Пугачеве, его повстанческой деятельности и его сообщниках. Эти материалы могли быть и в печатных трудах и рукописях на русском языке, и в иностранных трудах, и, наконец, в столичных и провинциальных архивах.

  Сам Пушкин признался, что он прочел со вниманием все, что было напечатано о Пугачеве, и, кроме того, 18 томов разных рукописей, манифестов, указов, донесений и пр. Новейшие специальные исследования доказали, что поэт действительно был досконально знаком с литературой о Пугачеве, а также с разными рукописными материалами, освещающими его отважную жизнь и организованное им народное восстание.

  Все русские и иностранные печатные источники, в которых имеются сведения о Пугачеве и Пугачевском восстании, а также о причинах и исторических корнях его, можно распределить по трем категориям: а) научные, научно-популярные и мнимонаучные; б) эпистолярные и мемуарные; в) беллетристические.

  Критически обозревая все русские и иностранные печатные источники, Пушкин мог заключить, что ни один из них не дает правильного и полного представления ни о подлинных причинах этого восстания, ни о личности Пугачева как народного вождя.

  Живых свидетелей, очевидцев или участников Пугачевского восстания можно было найти лишь на той территории, т.е. в Нижегородской, Казанской, Пензенской, Симбирской, Самарской, Саратовской, Оренбургской, Уфимской и Уральской губерниях. Пушкин решил съездить на места «пугачевских» происшествий.

  22 июля 1833-го года поэт попросил у шефа жандармов А.Х.Бекендорфа разрешения съездить сначала в Дерпт (или Юрьев, теперь Тарту) – навестить вдову историка Н.М.Карамзина Екатерину Андреевну, потом в свою нижегородскую деревню (Болдино) и затем в Казанскую и Оренбургскую губернии – для работы в тамошних архивах и для собирания устных и рукописных материалов о Пугачеве.

  7 августа Мордвинов в официальном письме сообщил Пушкину от имени Бекендорфа, что «по высочайшему повелению» ему разрешен 4-х месячный отпуск на поездку в Казанскую и Оренбургскую губернии.

  12 августа поэт получил просимое им свидетельство об отпуске. Ему предстояло проехать на почтовых лошадях в течение полутора месяцев около 3000 верст – от Петербурга до Уральска ( через Москву, Нижний Новгород, Казань, Симбирск, Ардатов и Абрамово).

                                         Из Петербурга в Москву.

  Пушкин выехал из Петербурга по «столичному» Московско-Петербургскому тракту утром в четверг, 17 августа, со своим приятелем С.А.Соболевским, проводившим его до Торжка.

  Пушкин ехал в Москву через слободу Ижоры, с. Чудово, г. Новгород, г. Вышний Волочек, г. Торжок, с. Павловское, г. Старицу, с. Ярополец, г. Волоколамск, с. Воскресенское, с. Нахабино и с. Тушино.

  В Москве Пушкин пробыл 4 дня. Он навестил таких близких знакомых своих, как П.Я.Чаадаев, М.О.Судиенко, декабрист-граф М.Ф.Орлов  , историк М.П.Погодин, граф А.А.Бобринский, П.В.Нащокин и Н.Н.Раевский – сын, брат М.Н.Раевсой-Волконской.

                                                  Из Москвы в Нижний Новгород.

  Из Москвы в Нижний Новгород Пушкин поехал по Владимирскому тракту через город Богородск, Покров, Владимир, Судогода и Муром.

  3 сентября, в послеобеденное время Пушкин распрощался с Нижним Новгородом, пробыв здесь сутки с небольшим, и отправился в Казань.

                                                  Из Нижнего Новгорода в Казань.

  Из Нижнего Новгорода в Казань Пушкин ехал вдоль правого берега Волги так называемым Большим Московским трактом – через с. Чугуны, г. Васильсурк, г. Чебоксары, с. Тюрлему, г. Свияжск и с. Васильево.

  В дороге – вероятно, на почтовой станции Чугуны – Пушкин услышал рассказ о жестоком, но трусливом главнокомандующем карательными войсками майоре В.А.Каре, который был назначен на этот пост в октябре 1773г. и должен был»учинить над оным злодеем сильный поиск и стараться как самого его, так и злодейскую его шайку переловить и тем все злоумышление прекратить».

  Неудачный венный эпизод с В.А.Каром Пушкин отметил 4 или 5 сентября краткой записью в своей самодельной дорожной тетради: « Чугуны – Кар etc». Рассказ о Каре Пушкин внес потом в 3 гл. « Истории Пугачева».

  В пути на остановках из-за смены лошадей Пушкин непрунежденно и охотно беседовал со смотрителями почтовых станций.

  Около 9 часов вечера поэт прибыл на Васильевский перевоз. От Васильева до Казани – два с половиной часа езды на лошадях.

  В Казань Пушкин приехал в 12-м часу ночи 5 сентября; въезжал он со стороны Ягодной слободы, проехал мимо Зилантова мужского монастыря, затем выехал на Большую Проломную улицу ( теперь ул. Баумана) и, наконец, поднявшись в гору, подкатил к почтовой станции.

  Приехав в Казань, поэт решил – ввиду позднего времени – переночевать в гостинице Дворянского собрания, помещавшийся в правом корпусе 3-х этажного дома купца И.Ф.Дряблова в Петропавловском переулке, дом №6. Здание гостиницы сохранилось, но пока не отмечено мемориальной доской.

  Переночевав здесь, утром 6 сентября он перебрался к Е.А.Баратынскому, точнее, к его тестю, генералу- майору Л.Н.Энгельгардту, дом которого находился на Грузинской улице.

  Здесь Пушкин неожиданно встретился с самим Баратынским.

  Небезыинтересно отметить, что в тогдашнем официальном органе – газете «Казанские губернские ведомости»- не появилось никаких сообщений о приезде Пушкина в Казань.

  Утром 6 сентября Баратынский поспешил сообщить о появлении Пушкина в Казани своим приятелям – казанской поэтессе Александре Андреевне Фукс и ее мужу, профессору медицинского факультета Карлу Федоровичу Фуксу, врачу, любимцу населения Казани.

  Первую половину дня 6 сентября Пушкин употребил, возможно, на то, чтобы нанести визит вежливости казанскому военному губернатору, заядлому крепостнику и крупному взяточнику ген.-адъютанту С.С.Стрекалову – тому самому, который был военным губернатором Грузии с 1828 г. и «опекал» Пушкина тайным надзором за ним в 1829 г., когда поэт проездом в Арзрум останавливался в Тифлисе.

  В этот же день поэт занялся опросом старожилов, отправившись для этого в пригород Казани – Суконную слободу, начинавшуюся от конца Георгиевской улицы и называвшуюся так потому, что здесь находилась основанная еще в 1714 г. большая суконная фабрика.

  В конце одной из «суконных» улиц был расположен известный тогда в Казани – особенно рабочим-суконщикам – так называемый Горлов кабак. Пушкин направился в этот кабак, и здесь его собеседником оказался некто Василий Петрович Бабин – рабочий суконной фабрики, один из активных участников неоднократных протестов крепостных суконщиков, «отыскивавших свободу» от эксплуатации и гнета хозяев фабрики – И.А.Михляева, И.Ф.Дряблова, Г.И.Осокина, А.И.Лобачевского.

  Здесь же, в кабаке, поэт и записал важнейшие сведения о Пугачеве и пугачевцах, сообщенные ему Бабиным. В.П.Бабину в 1833 году было не менее 60 лет. Так как в год взятия пугачевцами Казани ему было всего лишь год или около года, то он, разумеется, не мог быть «настоящим» очевидцем и «самоличным» свидетелем этого события; но родители его были как раз такими очевидцами, и потому он передавал Пушкину их рассказы.

  Сделанную на двух с половиной страницах мелкого почерка запись рассказа Бабина поэт использовал потом в 7 главе «Истории Пугачева» - при описании осады Казани пугачевцами 12 – 15 июля 1774г. А начатую в тот же день работу над черновым текстом этой беседы Пушкин окончательно завершил уже в Болдино, т.е. после 1 октября.

   В той же Суконной слободе поэт «заодно и кстати» осмотрел старое одноэтажное каменное здание суконной фабрики, а также Шарную или Третью Гору и расположенное напротив нее немецкое (старое армянское) кладбище. (На Третьей Горе и на этом кладбище Пугачев в июле 1774г. расставил свои пушки и отсюда начал наступление на Казань).

  Днем 6 сентября, по свидетельству известного беллетриста П.И.Мельникова- Печерского, с Пушкиным познакомился –вероятно, в университете – профессор истории русской словесности, риторики и эстетики Г.С.Суовце(о)в. К сожалению, нам ничего не известно о каких-либо подробностях этого знакомства.

  Остаток дня 6 сентября поэт, как предполагают, посвятил обработке «по свежим следам» записи своей беседы с В.П.Бабиным, а вечером условился проводить Баратынского на следующее утро в Каймары.

  Утром 7 сентября профессор К.Ф.Фукс также приехал провожать Баратынского и встретился с Пушкиным. По словам А.А.Фукса, он «в полчаса успел так хорошо  с ним познакомиться, как бы уже они долго жили вместе».

  От К.Ф.Фукса или от В.П.Бабина Пушкин узнал, в частности, о бывшем распоряжении лагеря Пугачева в Казани и решил съездить туда, «на место». И вот, проводив Баратынского и распрощавшись с Фуксом, он один  на дрожках, запряженных тройкою лошадей, поехал часов в 8 утра за 9 верст от центра Казани, по Грузинской улице, по Арскому полю и по Сибирскому тракту к ветряной мельнице купца Л.Ф.Крупеникова в д. Троицкая Нокса. (Нокса – это маленькая речка, приток Казанки).

  У этой мельницы, на круче левого берега Казанки, Пугачев расположился 11 июля 1774 г. боевым лагерем от Троицкой Ноксы до с. Царицына.

  …Приехав к д. Троицкая Нокса, поэт внимательно осмотрел место расположения бывшей ставки Пугачева. Возвращаясь назад, Пушкин «отметил взором» места былых сражений пугачевцев у с. Царицына и объехал «усеянное» трактирами и кабаками Арское поле.

  С Арского поля Пушкин в 12-м часу дня приехал к кремлю, окруженному уже ветхими, полуразрушенными зубчатыми каменными стенами и башнями.

  Обход кремля и осмотр находившихся в нем зданий, башен и церквей отняли у Пушкина полтора часа: поэт внимательно знакомился с не столь уж многочисленными достопримечательностями Казани – «пугачевскими» и «непугачевскими».

  После осмотра кремля Пушкин возвратился в дом Л.Н.Энгельгардта и там, по свидетельству А.А.Фукса, писал до 2 часов дня. В 3-м часу он отправился к своему знакомому – другу Е.А.Баратынского и четы Фуксов стихотворцу-сатирику, переводчику и драматургу Эрасту Петровичу Перцову.

  Пушкин и отобедал у гостеприимного хозяина. На обеде, кроме самого Перцова и его жены Варвары Николаевны, присутствовали профессор К.Ф.Фукс и братья хозяина – 20-летний Платон Петрович , студент 3-го курса университета, 14-летний Саша и 11-летний Володя.

  После обеда Пушкин играл с хозяином дома в шахматы.

  От Перцова поэт отправился по приглашению К.Ф.Фукса вместе с ним в его дом на углу бывшей Владимирской, потом Московской улицы, и бывшей Поперечно-Тихвинской, потом Фуксовской №58/5. В этом доме Фукс жил с 1815 г. до конца своей жизни (до 1846г.).

  Здесь Пушкина встретила Александра Андреевна Фукс. При знакомстве с очень волновавшейся Александрой Андреевной Пушкин обратился к ней с приветливыми словами:»Нам не нужно с Вами рекомендоваться, - музы нас познакомили заочно, а Баратынский – еще более».

  По просьбе поэта К.Ф,Фукс рассказал ему за стаканом чая все, что знал о взятии пугачевцами Казани. Он решил свозить своего любознательного собеседника к купцу-миллионеру, владельцу Троицкой мельницы и трех домов, 76-летнему Л.Ф.Крупеникову. Жил он в просторном двухэтажном каменном особняке напротив университета, на главной,  Воскресенской улице. Пушкин живо заинтересовался личностью этого старожила,- тем более, что Крупеников 17-летним юношей попал в плен к Пугачеву.

  Около 7 часов вечера Фукс и Пушкин поехали к Крупеникову . Поэт имел возможность полюбоваться монументальным, занимающим целый квартал зданием университета.

  Тотчас по приезде нежданных гостей начались расспросы Пушкина и рассказ купца. Однако из почти полуторачасовой беседы с Крупениковым поэт почерпнул ничего сколько-нибудь ценного для себя как будущего автора «Истории Пугачева». Старик бессвязно рассказал о себе и своей семье: как он спрятался с женой и детьми от ворвавшихся в Казань «бунтовщиков» -пугачевцев, как в городе вскоре после этого возник большой пожар, вынудивший Крупениковых отправиться к Арскому полю. По дороге туда группа каких-то мужиков сняла с Крупеникова кафтан и шапку. Вскоре казаки отбили этих мужиков, а семью Крупениковых взяли в плен и привезли на Арское поле, затем отправили в с. Царицино, а на следующий день – в с. Борисоглебское. Когда их везли от Царицына, они видели самого Пугачева, ехавшего верхом в Казань с охраной в 50 казаков. В д. Троицкая Нокса Крупениковы увидели у своей мельницы главную ставку Пугачева. Крупениковых везли до с. Сухая Река. А когда они услышали грохот пушек правительственных войск И.И.Михельсона, то сочли себя освобожденными и беспрепятственно вернулись в Казань.

  От Крупениковых Пушкин направился с Фуксом снова на его квартиру. У подъезда дома какой-то посланец от больного поджидал Фукса. Карл Федорович думал было отказаться, но Пушкин «принудил его ехать». Поэт остался наедине с его женой.

  Беседа хозяйки с поэтом затянулась часа на два – до приезда Фукса от больного. Александра Андреевна читала ему вслух свою стихотворную сказку «Жених». Пушкин деликатно выказал внимание к творению провинциальной поэтессы. Сама она вспоминала потом, что он слушал ее «как бы в самом деле хорошего поэта» и, 2вероятно, из любезности несколько раз останавливал чтение похвалами, а иные стихи заставлял повторять и прочитывал сам…»

  После этого гость поинтересовался прошлым своей собеседницы: ее происхождением, ее родителями, ее учителями. Пушкин принялся рассказывать Александре Андреевне о Петербурге, о тамошней шумной и рассеянной жизни, о разнообразных столичных увеселениях и пр.; затем последовала оживленная беседа о русской литературе и ее тогдашнем состоянии, о духе современности и его неизбежном влиянии на литературу и ее направление, о наших беллетристах-прозаиках и поэтах, - в частности, о дяде Александры Андреевны Г.П.Каменеве, «первом русском романтике». По словам Фукс, Пушкин отозвался о нем с большой похвалой: «Этот замечательный человек достоин был уважения: он первый в России осмелился отступить от классицизма. Мы, русские романтики, должны принести должную дань его памяти; этот человек много бы сделал, ежели бы не умер так рано». К этому Александра Андреевна добавляет: «Он ((Пушкин) просил меня собрать сведения о Каменеве и обещал написать его биографию.» По просьбе Пушкина, Александра Андреевна показала ему посвященные ее стихотворения Баратынского, Языкова и Ознобишина. Он прочитал их «все сам вслух и очень хвалил стихи Языкова».

    Свою беседу с казанской поэтессой Пушкин закончил просьбой: «Смотрите – сегодняшний вечер была моя исповедь, - чтобы наши разговоры остались между нами».

  В 10 часов вечера приехал К.Ф. Фукс,  но не один, а с Э.П.Перцовым. За вскоре последовавшим ужином разговор о «духах» и «приведениях», а также о так называемом животном магнетизме, т.е. о способности человеческого организма будто бы «намагнитичиваться» и приобретать силу сопротивления некоторым болезням и возможность влияния на другого человека посредством внушения. Фукс и его жена не признавали и не верили в этот магнетизм; Пушкин же отстаивал его.

  А когда речь зашла о гаданиях и предсказаниях, Пушкин «к слову» полушутя рассказал о петербургской гадалке на кофейной гуще, предсказавшей ему в юности встречу со знакомым который предложит ему хорошее место по службе, неожиданное получение в скором времени денег и… окончание жизни «неестественной» смертью. Так как два первых «предсказания» сбылись, то поэт выразил уверенность в том, что сбудется и последнее «предсказание» гадалки.

  После ужина Пушкин попросил позволения ознакомиться с библиотекой хозяйки. Когда у него в руках очутился пухлый том «Сочинений и переводов в прозе и стихах» Г.Н.Городчанинова, университетского профессора русского языка и красноречия, приверженца застывших языковых норм, Пушкин, бегло просматривая неудачные литературные творения и переводы ученого мужа, заметил: «Как жалки те поэты, которые начинают писать прозой; признаюсь, ежели бы я не был вынужден обстоятельствами, я бы для прозы не обмакнул перо в чернила». Интересное признание!

   Лишь в час ночи простился Пушкин с гостеприимной четой Фуксов, заметив: «Я никак не думал, чтобы минутное знакомство было причиною такого грустного прощанья; но мы в Петербурге увидимся».

  По желанию Александры Андреевны, поэт оставил ей свой петербургский адрес и просил ее приезжать в Петербург и писать ему. Сам он писал ей из Петербурга 3 раза – 19 октября 1834 г., 15 августа 1835 г. и 20 февраля 1836 г., т.е. по одному письму в год – и больше никогда с нею не встречался. Во втором из этих писем Пушкин, в частности, сообщил своей корреспондентке, что отправил на ее имя два экземпляра своей «Истории Пугачевского бунта»: один – в подарок ей, а второй – для передачи М.С.Рыбушкину в знак благодарности за присланный им свой 2-томный труд. В третьем письме Пушкин выразил свое удивление по поводу того, что отправленный им в адрес  Александры Андреевны экземпляр «Истории» не был ею получен  («Не понимаю,- писал поэт,- каким образом мой бродяга Емельян Пугачев не дошел до Казани: место для него памятное, - видно, таскался по сторонам и загулялся по своей привычке»); во-вторых, поэт в этом же письме прислал Александре Андреевне квитанцию на право получения издававшегося им журнала «Современник».

  От А.А.Фукс Пушкин получил три письма – от 20 января 1834 г., от 15 ноября 1835 г. и от 24 мая 1836 г. Второе из этих писем сохранилось разорванным на полоски, служившие поэту закладками страниц в какой-то книге из его библиотеки. В третьем письме Александра Андреевна  послала Пушкину свои сочинения для публикации в «Современнике». Из этой литературной «продукции»Александры Андреевны Пушкин  ничего не опубликовал в своем журнале.

  А.А.Фукс посылала Пушкину еще одно письмо в сопровождении 4 экземпляров своей повести «Основание г.Казани». Два экземпляра она презентовала Пушкину, один просила доставить П.А.Вяземскому и один – Н.В.Гоголю. Это письмо поэтессы датировано…8 февраля 1837 г., в Петербург же оно пришло числа 15 – 17 февраля, т.е.через 17 – 19 дней после смерти поэта. Выходит, что 8 февраля этого года (через 10 дней после гибели Пушкина) А.А.Фукс еще не знала о смерти поэта

   Придя к себе  «домой» во втором часу ночи, Пушкин решил тотчас же «предаться сну». Но спал он мало и плохо. Рано утром начал готовиться к отъезду  в Симбирск – укладывать в дорогу вещи, книги,  карты, рукописи и провиант.

   Под  утро  8 сентября, перед отъездом из Казани поэт написал два небольших письма – А.А.Фуксу и жене. В первом из них он «изъявляет» свою глубокую признательность и сердечную благодарность Александре Андреевне за ласковый прием, оказанный ею «путешественнику, которому долго будет памятно минутное пребывание его в Казани», снова сообщает ей свой адрес и еще раз приглашает ее в Петербург.

  В письме к  жене Пушкин с явным  удовлетворением подводит итог своим « казанским» впечатлением: «Я в Казани с пятого… Сейчас еду  в Симбирск, где надеюсь найти от тебя письмо. Здесь я возился со старками-современниками моего героя, объезжал окрестности города, осматривал места сражений, расспрашивал, записывал – и очень доволен, что не напрасно посетил эту сторону».

  Когда поэт перечитывал письмо к жене, к нему вошел Е.А.Баратынский, специально прискакавший из Каймар  проститься с отъезжающим другом. При расставании Пушкин подарил ему свой  портрет работы художника Ж. Вивьена – в небольшой рамке, сделанной самим поэтом.

  …В архивах Казани Пушкин не мог заниматься: большая часть их погибла в пламени грандиозного пожара 3 сентября 1815 г., когда сгорело около 1500 домов (70 кварталов), сгорел и находившийся в кремле архив Казанского губернского правления. «Сгорели все присутственные места с главными архивами, с коими вместе Казань лишилась драгоценнейших манускриптов и памятников для истории», - с горечью писал казанский историк М.С.Рыбушкин в 1834 г.

                                                    Из Казани в Симбирск.

  8 сентября, приблизительно в 6 часов 30 минут утра Пушкин выехал из Казани в Симбирск по так называемому Лаишевскому тракту – через г. Лаишев, г. Спасск, с. Болгары, г. Тетюши и д. Большие Тарханы.

                                                   Из Симбирска в Оренбург.

  15 сентября на рассвете Пушкин снова отправился в Оренбург, но уже другой дорогой. Предположительно поэт отправился в Оренбург через с.Красный Яр, Никольское (на р. Черемшане) и Резаново, через деревни Мусорку, Виноградку и Смышляевку, через город Красный Яр и Алексеевск, мимо Самары, через г. Бузулук и далее через Переволоцкую, Татищевуи Чернореченскую крепости.

                                                    Из Оренбурга в Уральск.

   20 сентября часов в 10 утра, Пушкин выехал из Оренбурга в Уральск – на «родину» казацкого «мятежа» 1772 г. и казацко-крестьянского восстания 1773 – 1775 гг. Поэт ехал по правому берегу р.Урала вниз, вдоль Нижнеуральской линии бывших укреплений, через крепости – Чернореченскую, Татищеву, Нижнеозерную и Рассыпную, через форпосты – Рычковский, Мухрановский, Студеный, Кирсановский и Гниловский.

                                                     Из Уральска в Болдино.

  Вечером 23 сентября Пушкин выехал из Уральска в свое нижегородское имение Большое Болдино, сочтя свою поездку по «пугачевским» местам законченной.

                           Использованная литература:

1.Письма Пушкина к жене.

2.Ю.Л.Славянский. Поездка А.С.Пушкина в Поволжье и на Урал. Казань. 1980.

3.Гроссман Леонид. Пушкин. Москва,1983г.

4.Котельникова Л.М. А.С.Пушкин в Казани. Казань,1976.