Сочинение "Юность,опалённая войной "
творческая работа учащихся по краеведению на тему

Юность, опалённая войной.

                                      Да, женщина для радости, для счастья,

                    Для мирного покоя создана.

                              И вдруг на нас, на Родину – несчастье,

                         Война загрохотала в дверь, война!

   Дорогобужская земля вошла в историю Великой Отечественной войны тяжёлыми боями, мощным сопротивлением, которое встретили здесь оккупанты; партизанским движением, организованной работой в тылу, подпольными молодёжными организациями. Вдумайтесь: почти миллион девушек и женщин, юных, красивых, готовых любить и стать любимыми, мечтающих о семье и материнстве, надели солдатские шинели, чтобы вместе со всей страной встать на защиту Отечества.

Кем бы они ни были на фронте и в тылу – сёстрами милосердия, радистами, разведчиками, лётчицами, партизанами, тружениками полей и заводов – все они оставались женщинами…

    Военное лихолетье не обошло стороной и деревню Усвятье Дорогобужского района многострадальной Смоленщины. Навечно в памяти людей останутся имена усвятских шлемоносцев, которые защищали Родину и приближали Победу своим трудом. Юные краеведы нашей школы идут по дорогам славы и записывают воспоминания участников и очевидцев войны. Тяжёлое впечатление производят рассказы жителей деревни, чьи детство и юность совпали с войной.

  Александра Никитична Дмитракова родилась 16 марта 1927 года в деревне Пески Усвятского сельсовета, ныне исчезнувшей с географической карты. В деревне в те времена насчитывалось около 60 дворов. Её дом находился возле рва, недалеко от липы, которая до сих пор жива и как бы напоминает людям о том, что здесь когда-то была красивая и многолюдная деревня, жили трудолюбивые и весёлые люди. После сезонных хлопот и забот не грех было и отдохнуть. В Святочную неделю начинались гулянья и проходили до самого Великого поста. «Откупали хату» (ставили хозяевам какое-то угощение), и начинались в избе танцы, песни да игры.

Её отец, Дмитраков Никита Кузьмич, офицер Советской Армии, обучал новобранцев верховой езде, стрельбе и другому военному ремеслу. Для этого ему приходилось каждый день пешком добираться до Дорогобужа. Маленькая Шура была постоянно с ним, лихо скакала на лошади, прижавшись к спине отца.

В 1937 году всей семьёй переехали в Смоленск (там жили 1 год), потом до 1944 года жили в Талашкине в бараках для рабочих предприятия «Торфразработка «Остров». Эти бараки были построены для людей, приехавших из других мест, даже из Белоруссии, под руководством отца, работавшего в то время инженером.

«Татка» (так звали своих отцов крестьянские дети) сражался на фронтах четырёх войн, а в последнюю, Великую Отечественную, дошёл до Восточной Пруссии, был тяжело ранен в одном из боёв, доставлен в белорусский госпиталь, где скончался от ранения в 1944 году.

Мать работала заведующей прачечной в «Острове». Работы было много, а дома надо ещё накормить четверых детей.

Дети тоже не сидели сложа руки. Они носили большие, тяжёлые пласты торфа и грузили их на подводы. Курносый, веснушчатый носик семнадцатилетней Шурочки мелькал перед глазами жителей деревни то там, то тут.

Самые тяжёлые воспоминания для неё - это годы Великой Отечественной войны. О своём военном детстве она вспоминает со слезами на глазах. Да и как можно забыть гибель отца, крики матери, получившей похоронку! А сколько пришлось самой испытать!

Эта живая история войны, записанная с её слов:

-Однажды, работая с другими подростками на торфоразработках в болоте, я увидела пролетающий советский самолёт. Его обгонял немецкий истребитель и, видно, сразу не заметил, пролетел мимо. Не успели мы обрадоваться, как фашистские «мессеры» развернули машину, помчались навстречу нашим лётчикам и полоснули очередью по самолёту. Он мгновенно загорелся, пикировал и упал в рожь. Я бросилась к месту падения горящего самолёта (откуда смелость взялась), добежала первая (я всегда всех обгоняла, когда сдавали физкультурные нормы) и вижу: два лётчика горят в кабинах, ещё живые, шевелятся. Так хотела им помочь: вырываю рожь руками и бросаю охапки в машину, но они только трещат и не тушат пламени. Так и сгорели лётчики на моих глазах. Это была первая смерть, которую увидела так близко своими глазами. Мне стало плохо, в глазах потемнело. Очнулась, когда чей-то голос проговорил: «Отведите её за руку до самого дома, слышите, до самого дома». Это был приказ врача одному из солдат, подъехавших с ним к месту гибели лётчиков. С тех пор у меня болит сердце, потому что потрясение было настолько сильным, что оно не выдержало, надорвалось.

А один раз я спасла трёх офицеров. Шла к бараку кустиками, чтобы не попадаться лишний раз на глаза немцам (они хозяйничали в поселении), и вдруг из кустов выходят шесть человек, одетых в военную форму. Увидели меня, подозвали, спрашивают:

- Как зовут?

 -Шура.

Оказалось, они попали в окружение, изголодались, намотались, скрываясь от немцев, и теперь в отчаянии решили, что, если нарвутся на них, сдадутся. Три офицера были переодеты в солдатскую форму, только брюки у одного были офицерские. Я сразу это определила, потому что мой отец тоже был офицер. Они меня обо всём расспросили, и я им рассказала о том, что немцы рядом. Я их предупредила: «Не сдавайтесь им, они вас сразу расстреляют». Я знала об этом. Мы сами жили в постоянном страхе за то, что кто-то выдаст нас немцем как семью офицера. Потом спросила:

-У вас есть карта?

 Один из них достал её из кальсон и с удивлением на меня смотрит. А я очень хорошо знала военные карты: отец, уезжая в командировку на лошади, показывал по карте маршрут и объяснял значки, которыми обозначались объекты. Я рассказала им, как пройти через немецкие посты до Кардымова. Трое солдат всё-таки решили сдаться немцам, авось, помилуют. А трое пошли по указанной мной дороге. Через несколько дней я увидела недалеко от бараков троих расстрелянных. Мы с мамой пошли их хоронить и закопали недалеко от места расстрела. А трое смельчаков остались в живых, один из них прислал мне письмо.

Мама как-то пошла в сельсовет, а там разговор идёт:

 -Кто такая Шура? Нет у нас такой.

А мама отвечает:

-Да это же моя дочка. А что такое?

 -Письмо Шуре прислали.

Там было написано: «Шура, большое спасибо за наше спасение. Если бы не ты, не было бы нас теперь в живых. Мы вышли к своим по той дороге, которую ты указала».

Теперь расскажу о том, как меня представили к награде.

Мимо поселения по дороге ехал автобус. Подъехав к отцу, он остановился. Из машины вылез высокий военный и спросил, что это за населённый пункт и как попасть в Талашкино. Пока отец с ним разговаривал и проверял у него документы (оказалось, что у него паспорт выдан на десять лет, а русским выдавали только на пять), я подсмотрела в щёлку машины и увидела, что из-под брезента, которым были накрыты ящики, торчат лимонки. Я уже раньше их видела, поэтому сразу сообразила. Мы с отцом поняли, что это были переодетые фашисты. Хорошо, что незадолго до этого случая в наше село был проведен телефон. Отец побежал звонить и сообщил обо всём на дорожный пост. Он доложил и об оружии, которое видела дочь Шура. Через несколько дней позвонили отцу и сообщили, что эти немцы сдались без сопротивления, потому что не ожидали нападения. А мне прислали документ, в котором сообщалось, что я представлена к награде, и указано место, где я могу её получить. Но этот документ сгорел.

Не все люди честно выполнили свой долг. Знала одного предателя. Он подошёл к немцам и сказал им: «Давай одну сигару за двух офицеров». И вывел их из шеренги, построенной для угона в концлагерь.

Вот что такое война. Шестьдесят человек наших, песковских, не вернулись домой.    После войны без отца так голодали, что пришлось возвратиться в родную деревню, чтобы посадить огороды, развести хозяйство, работать в колхозе. Работа была тяжёлая, ни от какого труда не отказывались. Мужиков не хватало, весь труд тянули на себе бабы и дети.

«Оглядываясь на прожитые годы, можно сказать, что нашему поколению досталось пройти трудный путь, но мы всё перенесли, как бы тяжелы ни были наши потери и беды.

Сейчас мне исполнилось 84 года, часто болею, но у меня есть дочери, которые за мной ухаживают, любимые внуки. А мужа я похоронила недавно,- так закончила свой рассказ Александра Никитична. - И что интересно, никогда не расставалась с песней. Попросите меня спеть - тысячу спою. Чем труднее приходилось в жизни людям, тем чаще пели. Бывало, баба получит похоронку на мужа, три дня воет, а потом поёт - так легче было горе перенести».

Бабушка Шура – хранительница живой воды. Она познакомила нас с сокровищами народной мудрости: легендами и преданиями, обрядовой поэзией и народными песнями родного края.

Благодаря таким воспоминаниям, наша память не даёт нам забыть тех страшных кровавых лет, когда взрослые и дети защищали самое дорогое, что есть на свете – свою Родину.

                                              Юный краевед Канивец Владислав