Власть и историческая наука 20-30 гг XX века
материал по истории (9 класс) на тему

Введение

Современная историческая наука не может плодотворно развиваться без использования достижений предшествующих поколений ученых, накопленных ими знаний, выработанных исследовательских методов. Раскрытие содержания этапов развития исторической мысли позволяет определить направленность ее движения, оценить достигнутые результаты и, исходя из этого, наметить новые исследовательские горизонты. Особое место в самопознании отечественной исторической науки занимает ее советский период. Современное движение исторического знания требует осмысления этого этапа его развития, понимания сути происходивших процессов, которые самым непосредственным образом связаны с проблемами, решаемыми исторической наукой России сегодня.
Объектом исследования выступает система советской исторической науки в 20-30-е гг. ХХ века, включающая в себя образующие ее институты, деятельность исследователей и опыт познания истории.
Предметом исследования является научное творчество отечественных историков в 20-30-е гг. прошлого века, деятельность которых развивалась под влиянием специфических условий их формирования как исследователей, особенностей восприятия политических и идеологических установок, усвоения марксистской исследовательской парадигмы.
Хронологические рамки охватывают период 20-30-х годов, когда происходило формирование и утверждение идеологической системы советского государства и превращения исторического знания в ее составной элемент.
Целью исследования является изучение вопроса советская власть и  историческая наука 20-30-х годов ХХ века.
В соответствии с поставленной целью были определены следующие задачи исследования: 
• рассмотреть процесс создания организационно-материальной базы советской исторической науки в 1920 – 1930-х гг.;
• изучить процесс становления марксистской концепции понимания истории;

I. Становление марксистской концепции понимания истории. Основная проблематика в трудах историков-марксистов в 1920 – начале 1930-х гг.

Марксистская концепция общественного развития была провозглашена теоретической основой исторической науки и концепции ее эволюции в условиях нового социального режима. Особенно заметно на этот процесс создания новой концепции науки истории и ее роли влияли такие историки-профессионалы марксистского направления, как М.Н. Покровский, Н.М. Лукин, М.С. Ольминский, В.И. Невский, В.А. Быстрянский, Н.Н. Батурин, М.Н. Лядов . 
Созданная К. Марксом и Ф. Энгельсом модель развития науки включала ряд характерных черт, среди которых главное место занимали: свободное развитие и воздействие на все стороны существования общества, освобождение личности ученого от пут, мешающих развитию его творчества и науки в капиталистическом обществе, повышение общественного престижа науки и деятельности научных работников, широкое распространение научных знаний и их определяющее влияние на формирование мировоззрения личности, вытеснение религиозных и других предрассудков из сознания человека. Для теоретиков марксизма социализм представлялся первой в истории человечества общественной системой, все функционирование которой строится на базе науки, ее достижений.
Однако в формировании новой концепции науки в послереволюционной России на первое место выдвигались идеи не развития науки на базе лучших достижений мировой и национальной научной мысли, а подчинение науки социальной практике — строительству социализма. Главное место в этой доктрине заняла идея демократизации науки, всех направлений и форм ее существования. Путем группы намечавшихся мер наука должна была превратиться из элитной, поскольку такой она была во всем мире, как и в дореволюционной России, в явление массовой культуры, доступной всем слоям населения и в первую очередь рабочему классу^[1].
История стала той областью знания, где эти установки партийной элиты внедрялись и распространялись особенно интенсивно, подчиняя постепенно понимание роли науки, процессов ее развития, не получению нового научного знания, а обслуживанию пропаганды и агитации. Так под влиянием политических и идеологических факторов история стала постепенно превращаться в инструмент воздействия на массовое общественное сознание в ущерб ее свободному и всестороннему развитию, которое провозглашалось марксистской доктриной еще задолго до победы социалистической революции в России. Ведущую роль в новой концепции науки, формировавшейся после 1917 г., стала играть идея служения народу (позднее она функционировала в виде служения ученых коммунистической партии и советскому государству), его просвещению и воспитанию, усвоению народом идей марксизма и социализма, повышению культурного уровня общества, приобщению масс к новым духовным ценностям.
Изменились взгляды на понимание новой роли исторической науки в обществе, которая в силу своих специфических особенностей, ее тесной связи с политикой, которую история изучает, постепенно превращалась в заложницу политических лидеров. Они стремились использовать историю для решения политических и идеологических задач в ущерб развитию самой науки. Свободное развитие науки, прокламированное Марксом и Энгельсом, стало постепенно приобретать иной характер, оно определялось не потребностями самой науки, а ее зависимостью от финансировавшего ее государства, от диктата идеологического аппарата, политической конъюнктуры и партийных структур. Именно они стали определять социальный заказ науке истории, а не общество.
Благодаря концепции непримиримой борьбы и ее упорного претворения в жизнь историками-марксистами во главе с М.Н. Покровским постепенно ликвидировался один из важнейших факторов развития науки — ее преемственная связь с мировой и отечественной дореволюционной историографией. Стремление к разрыву с традициями дореволюционной национальной науки приводило к потере многих ценных наработок, особенно по древней и средневековой истории России, которой историки-марксисты фактически не занимались, главным образом, из-за отсутствия профессиональной подготовки в этой области^[2].
В результате демократизации история приобрела новые черты и признаки. Ее главная функция стала трактоваться как участие в социалистическом строительстве, в воспитании и просвещении масс, в  борьбе с противниками марксизма и социализма. В ходе реализации этих установок стал утверждаться главный принцип изложения фактического материала — доступность широким кругам читателей, их приобщения к историческому знанию. Шло формирование свойственной советской науке черты – полное отсутствие граней между научной, профессиональной и популярной формами изложения полученных наукой знаний по истории. Это обстоятельство отрицательно влияло на весь процесс развития исторической науки, ее продвижения по пути философского, теоретического объяснения важных исторических проблем.
В первые послереволюционные годы марксизм нередко трактовался историками как «экономический материализм» . В исторических исследова-ниях это отражалось на объяснении исторического процесса как смены общественных форм (родового строя, натурального хозяйства торгового капитала, феодализма, капитализма). Стало утверждаться большое внимание к истории производительных сил, роли экономического фактора, истории классовой борьбы, политической истории. При этом игнорировались другие важные стороны жизни общества: географические условия, народонаселение и демографические сдвиги, роль идеологии, общественного сознания, элитарной и массовой культуры в различные исторические эпохи. Если для начального этапа развития науки эти явления можно объяснить отсутствием профессиональных кадров историков-марксистов, то в последующие периоды они приобрели характер отрицательного влияния на все освещение и объяснение истории народа.
Главным фактором исторического развития России стала признаваться экономика, классовая борьба, политика правящих верхов. Народ изображался главным участником классовых столкновений и революционных потрясений, хотя главное в истории — это роль трудящихся масс в созидании, в творчестве хозяйственных, духовных и культурных форм жизни, в борьбе за выживание. Даже такая важная тема, как защита отечества и роль народа в борьбе за независимость России, исследовалась примитивно и ограниченно, подчиняясь тезису, что у эксплуатируемых масс нет отечества. 
Для развития советской историографии особенно важное значение имела публикация классической марксистско-ленинской обществоведческой литературы. В первые годы Советской   власти   помимо   выпуска   отдельных   произведений основоположников марксизма были предприняты две попытки издания многотомного собрания их сочинений. В 1918—1922 гг. начало выходить Собрание сочинений Маркса и Энгельса под редакцией И.И. Скворцова-Степанова, но подготовить и издать удалось лишь четыре тома (т. III—VI). В томе III были напечатаны исторические работы, связанные с революцией 1848 г.; в тома IV—VI вошел «Капитал». Вторая попытка была предпринята в 1923—1924 гг., когда вышли еще четыре тома (т. I, II, X, XI), но издание в целом осталось незаконченным. Обе эти попытки показали необходимость большой предварительной работы по собиранию и обработке текстов.
По решению IX съезда РКП (б) в 1920 г. было предпринято издание Собрания сочинений В.И. Ленина, которое продолжалось до 1926 г. Всего вышло 20 томов (26 книг). В Собрание вошло более 1500 произведений и писем В.И. Ленина, преимущественно опубликованных ранее (впервые публиковалось 48). Собрание содержало крупнейшие произведения В.И. Ленина и, несмотря на неполноту и несовершенство издания, сыграло значительную роль в теоретической деятельности партии, в пропаганде марксизма-ленинизма.
Большое научно-историческое значение имела публикация документов Коммунистической партии и Советского государства: постановлений и резолюций, протоколов и стенографических отчетов проходивших в эти годы съездов и конференций партии, собраний советских законодательных актов, стенографических отчетов съездов Советов, сборников постановлений и распоряжений по отдельным народным комиссариатам и др. Наряду с публикацией современных материалов Истпарт в начале 20-х годов предпринял ряд изданий важнейших документов партии начиная с 1898 г .
Советская историография уже на первом этапе своего развития начала разработку истории революционного движения и передовой общественной мысли. В первый год после Октябрьской революции появилась небольшая, но яркая работа А.В. Луначарского «Александр Николаевич Радищев - первый пророк и мученик революции» (1918). В 1920 г. — в год 50-летия со дня смерти А.И. Герцена — появился ряд статей, брошюр и монографий. Среди литературы по истории революционного движения в России в XIX в. выделяется небольшая книга М.С. Ольминского «Из прошлого»  (1919). В ней была предпринята попытка дать обобщающий очерк революционной борьбы в XIX в. 
В изучении истории революционного рабочего движения историки-марксисты успешно преодолевали взгляды меньшевиков, которые преувеличивали стихийность вовлечения рабочих в политическую борьбу против царизма и преуменьшали значение руководящей роли революционной социал-демократии. Первый удачный краткий очерк истории рабочего движения содержала брошюра Б.Павлова (Б. П. Кузьмина) «Пролетарская борьба в России до революции 1905 г.» (М., 1919). Разработать научную историю рабочего движения конца XIX — начала XX в. и революции 1905—1907 гг. можно было лишь при изучении истории революционной социал-демократии, истории партии большевиков.
Историко-партийная наука имела глубокие корни в дооктябрьской большевистской историографии; ее истоки идут от ленинских работ, от «Доклада большевиков Международному социалистическому конгрессу в 1904 г.», написанного М.Н. Лядовым, В.В. Воровским, П.А. Красиковым под руководством и при участии В. И. Ленина и содержащего очерк истории российской социал-демократии с 1883 по 1904 г. В 1906 г. появились «История Российской социал-демократической рабочей партии»  М.Н.Лядова и «Очерки истории социал-демократии в России»  Н.Н.Батурина, в которых излагался начальный этап истории РСДРП.
В 1923 г. В.И. Невский опубликовал «Очерки по истории Российской коммунистической партии», в которых обстоятельно, с привлечением впервые в историко-партийной литературе широкого круга, источников исследовалось становление социал-демократии в России начиная с I съезда РСДРП. Вышла также книга Е.М. Ярославского «Краткие очерки по истории ВКП(б)» в двух частях и др.
XIII съезд РКП (б) отметил «громадную потребность в работах по истории партии и Октябрьской революции, их огромное воспитательное значение». Задача эта была исключительно трудной. Оценка революции и исторические выводы непосредственно переплетались с политической и идеологической борьбой текущего дня. В связи с первыми юбилеями революции появились брошюры, содержавшие краткое изложение ее истории: В.А. Карпинского— «Два года борьбы. Вторая годовщина Великой Октябрьской революции» (1919), В.А. Быстрянского — «Революция буржуазная и революция пролетарская», В.И. Невского— «Как образовалась Советская власть и что ею сделано за три года» (1920). Деятельность Истпарта и Центрархива создала возможность для составления хроник событий революции. Одновременно с хрониками вышла в свет обстоятельная книга С.А. Пионтковского «Октябрьская революция в России, ее предпосылки и ход» .
Другой крупной темой советских историков была история иностранной интервенции и гражданской войны 1918—1920 гг. Для ее разработки большое значение кроме трудов В. И. Ленина имели публицистические произведения партийных, советских и военных деятелей. В статьях И.В. Сталина «К военному положению на Юге» и «Новый поход Антанты на Россию» (1920) была изложена история основных событий иностранной интервенции и гражданской войны с весны 1919 г. до лета 1920 г., выделены три похода Антанты против Советской России, дан анализ причин поражения интервенции и контрреволюции. В статье М. В. Фрунзе «Памяти Перекопа и Чонгара» была описана история боевых операций при прорыве Красной Армии в Крым в начале ноября 1920 г.
Октябрьская революция положила начало глубоким социально-экономическим преобразованиям в Советской стране. В партийной и советской печати уже в конце 1918 г., в связи с первой годовщиной Октябрьской революции, появились статьи об итогах осуществления советских декретов. Авторами их были специалисты по различным вопросам политики, экономики, права. Подобные итоговые статьи и юбилейные сборники, опубликованные к трехлетию, а затем к пятилетию Октябрьской революции, среди которых выделяется сборник ЦК РКП (б) «За 5 лет. 1917-1922» (1922), имели уже определенно исторический характер. В эти годы появились труды научно-исследовательского характера. Социалистические преобразования в экономике, более всего в промышленности, освещались в книге В. П. Милютина «Новый период мировой экономики. Курс лекций по экономике переходного периода»  (1923). Серьезным исследованием была книга А.М. Панкратовой «Фабзавкомы России в борьбе за социалистическую фабрику» (1923), подготовленная в Институте Красной профессуры. Работа Панкратовой показывала значение борьбы рабочего класса и его организаций за социалистическое преобразование промышленности.
Тогда же, в первые годы Советской власти, появились статьи, брошюры и книги о социально-экономических преобразованиях в деревне. Большой материал об изменениях в сельском хозяйстве за годы революции приводился в книге С. М. Дубровского «Очерки русской революции. Сельское хозяйство» (1922). В изучении советской деревни начала 20-х годов большое значение имели книги, появившиеся в результате обследования Деревни, проведенного по указанию В. И. Ленина: такова работа Я.А. Яковлева «Деревня как она есть» (1923) и др.
Издание исторических источников с середины 20-х годов приобрело систематический характер. В Академии наук велась работа над источниками феодально-крепостнической эпохи. Были найдены, главным образом усилиями С. В. Юшкова, новые тексты «Русской Правды», некоторые из них опубликованы. Переиздавались русские летописи — Новгородская IV, Лаврентьевская, появилось учебное издание «Повести временных лет». Сборники документов, составленные по материалам хозяйств боярина Б.И. Морозова, Строгановых, Троице-Сергиева монастыря, писцовые книги характеризовали важнейшие стороны аграрной истории феодально-крепостнической России. Четырехтомная публикация «Крепостная мануфактура в России» (1930—1934) впервые знакомила научную общественность с историей российского предпролетариата. Началось издание источников по истории народов СССР — об экономических отношениях Московского государства с государствами Средней Азии в XVI—XVII вв.
В связи со 150-летием Крестьянской войны под руководством Е. И. Пугачева С. А. Голубцов по поручению Центрархива подготовил трехтомное собрание документов «Пугачевщина» (М., 1926—1931). В нем впервые были напечатаны манифесты и указы Е. Пугачева и другие документы восставших^[3].
Отмечая столетие движения декабристов, Центрархив решил издать полностью их следственные дела. Было издано шесть томов публикации «Восстание декабристов» с документами следственной комиссии и восьмой том с «Алфавитом декабристов» (1926—1931), Седьмой том с «Русской Правдой» Пестеля вышел в 1958 г. Академия наук в 1926 г. издала переписку декабристов в трех томах. 
В 1926—1928 гг. ленинградские историки и архивисты опубликовали три тома материалов о петрашевцах: программные документы, показания, воспоминания. К столетию со дня рождения Н. Г. Чернышевского было решено издать его «Избранные сочинения». Из публикаций произведений идеологов народничества следует назвать подготовленное Б. П. Козьминым собрание сочинений П. Н. Ткачева. В связи с 50-летием «Народной воли» были опубликованы сборники документов народнических организаций 70-х годов XIX в. 
Истории первой русской революции была посвящена пятитомная серия «1905. Материалы и документы» (1925—1928) с источниками о стачечном, аграрном и профессиональном движении, а также о печати Советов 1905 г. 
Большое значение имели также публикации, раскрывающие характер внешней и внутренней политики самодержавия в эпоху империализма. Кризис самодержавия в годы первой мировой войны отразило семитомное издание «Падение царского режима» (1924—1927), содержавшее показания царских министров и сановников в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства летом 1917 г. В 1929 г. при ВЦИК была создана специальная комиссия для издания дипломатических документов периода империализма; ею было издано десять томов документов, охватывающих период с января 1914 по март 1916 г.
Названные публикации давали возможность шире, основательнее и вернее изучать вопросы истории дореволюционной России и обеспечивали начало разработки многих важных проблем истории советского общества. Участие в подготовке публикаций вместе с тем было серьезной научной школой для молодых историков-марксистов.
Овладевая марксистско-ленинской методологией, советские историки в середине 20-х годов приступили к систематическому изучению социально-экономических отношений и классовой борьбы в феодальной России на новой, материалистической основе. Положение в этой области было сложным — с одной стороны, в историографии древней и средневековой России были наиболее сильные кадры ученых и прочные традиции, с другой — эти традиции были наследием дореволюционной исторической науки.
Вопросами истории Древней Руси успешно занимался С. В. Юшков — профессор истории права в Саратовском университете. Он начал изучение этой проблемы исходя из схемы Ключевского о торговом характере Руси IX—XI вв., но уже в работах первой половины 20-х годов сделал вывод о феодальном характере социальных отношений. В изучении феодальных институтов он придерживался схемы Павлова-Сильванского, однако сделал новые выводы о смердах как важнейшем разряде неполноправного сельского населения. В дальнейшем С. В. Юшков пришел к марксистскому пониманию социально-экономического положения смердов и других разрядов сельского населения Киевской Руси, хотя значительно преуменьшал степень феодализации в домонгольский период .
В начале 30-х годов советские историки начали рассматривать социально-экономические отношения в Киевской Руси с точки зрения теории общественно-экономических формаций. Ленинградский историк Б.Д.Греков доказывал, что у восточных славян, как и у германцев, разложение первобытно¬общинного строя вело к развитию феодальных отношений и установлению феодальной общественно-экономической формации. Большинство участников дискуссии поддержали Грекова.
Борьба со старыми схемами дореволюционной историографии шла и при изучении проблемы закрепощения крестьян в XVI— XVII вв. В работах С.Б. Веселовского и ряда других историков старой формации закрепощение крестьян рассматривалось в связи с сеньориальным или вотчинным режимом по концепции Н. П. Павлова-Сильванского. В ходе изучения этого вопроса советские историки Б.Д. Греков, М.Н. Тихомиров и другие разрабатывали историю закрепощения крестьян в России, рассматривая его в связи со всей системой производственных отношений феодализма. Если в 20-е годы закрепощение крестьян и распространение барщинной системы Б. Д. Греков и другие связывали с развитием «торгового капитализма», то с начала 30-х годов эти историки приступили к разработке таких принципиально новых идей, как роль товаризации сельскохозяйственного производства в изменении форм феодальной ренты, связь форм ренты с общественным устройством и внутренней политикой государственной власти и феодальных группировок и т. д. Итогом разработки проблемы на данном этапе стала обобщающая работа Б. Д. Грекова «Очерки по истории феодализма в России»  (1934), в которой он исследовал систему господства и подчинения в русской феодальной деревне с X по XVI в. исходя из марксистского учения о формах докапиталистической ренты.
Много внимания уделялось вопросам истории крестьянского движения в период феодализма. Литература о крестьянских войнах Болотникова, Разина, Булавина, Пугачева насчитывает ряд монографий и множество статей. Историки обсуждали вопросы о характере крестьянских войн, их руководителях и участниках. В 20-е годы большинство историков полагали, что крестьянские войны направлялись против торгового капитала. 
Из истории революционных выступлений XIX в. основательно изучалось движение декабристов, столетний юбилей которого отмечался в 1925 г. Советские историки высказывали различные мнения об историческом значении движения. Старый большевик М.С. Ольминский даже выступил в печати против празднования юбилея, так как видел в нем лишь движение группы помещиков. М. Н. Покровский противопоставлял северных декабристов южным и «Обществу соединенных славян». Первых он называл «типичной буржуазно-помещичьей группировкой», последних — революционными демократами . Саратовский историк С.Н. Чернов опубликовал в 1924—1932 гг. серию работ о «Союзе благоденствия». М.В.Нечкина в книге «Общество соединенных славян» (М. — Л., 1927) впервые разработала историю этого общества. Н. М. Дружинин в монографии «Декабрист Никита Муравьев» (М., 1933) исследовал историю его «Конституции». В литературе 20-х годов о декабристах генезис и эволюция их воззрений связывались с хозяйственной конъюнктурой (уровнем хлебных цен). В этих упрощениях обнаруживалась недостаточная зрелость советской исторической науки на том этапе ее развития .
Во второй половине 20-х годов появилась большая историческая литература о народничестве. В 1929—1930 гг. прошла дискуссия о «Народной воле», поводом к которой послужила статья И. А. Теодоровича (1929), объявившего революционное народничество прямым предшественником большевизма. Автор резко критиковал Покровского, считавшего народовольцев буржуазно-либеральным течением. В дискуссии выступили сторонники взглядов Теодоровича и Покровского, но большинство обращалось к трудам В. И. Ленина^[4]. 
Одной из важнейших задач советских историков было изучение истории российского пролетариата и пролетарского этапа революционного движения. Задачи историков-марксистов по изучению истории пролетариата СССР были сформулированы в докладе А.М. Панкратовой на Первой Всесоюзной конференции историков-марксистов. В 1930—1935 гг. издавался журнал «История пролетариата СССР», в 1932 г. вышел краткий очерк его истории, написанный Б.Б. Граве, М.В. Нечкиной, A.M.Панкратовой и К.Ф. Сидоровым. В этом очерке история пролетариата рассматривалась в связи с социально-экономическим развитием страны и ее политической историей.
Годовщины 20-летия и 25-летия революции 1905 г. продвинули научное изучение истории первой русской революции и рабочего движения. Началось монографическое исследование отдельных периодов и проблем революции. Среди них выделяется своим обстоятельным характером книга А. В. Шестакова «Октябрьская стачка 1905 г.» (1925), хотя с общей оценкой автором значения стачки нельзя согласиться. Важнейшему событию в ходе революции были посвящены работы Е.М. Ярославского «Декабрьское восстание»  (1925)   и С. Черномордика   (П. Ларионова)   «Московское вооруженное восстание в декабре 1905 года»  (1926). Это были первые, после работ В. И. Ленина, научные исследования на эту тему 
Советская историография 20-х — начала 30-х годов основательно разрабатывала проблему империализма в России. В монографиях, изданных по этой теме, были изложены две различные концепции. В работах Н.Н.Ванага и С.Л. Ронина признавалось наличие в России накануне первой мировой войны системы финансового капитала, подчинившего себе русские коммерческие банки и через них русскую промышленность. Такая концепция, получившая название «денационализаторской», хотели того ее авторы или нет, соответствовала взглядам тех антипартийных групп, которые отрицали наличие условий в России для победы социализма.
Другая концепция излагалась в работах А.Л. Сидорова, И.Ф. Гиндина, Е.Л. Грановского и Г.Ц. Циперовича. Они проследили, опираясь на труды В.И. Ленина, развитие капитализма в России в XX в., рост накопления капиталов, образование монополий и сращивание банковского и промышленного капитала и показали, что приток иностранных капиталов оказывался не единственной причиной образования финансового капитала, а особенностью его развития в России. Эта концепция получила название «национализаторской». 
Историки-марксисты-провели новые исследования по истории развития капитализма в сельском хозяйстве России конца XIX — начала XX в., привлекая новые источники. Эта же проблема освещалась и в работах, посвященных столыпинской аграрной реформе и сельскому хозяйству во время первой мировой войны.
Наиболее глубоко и правильно развитие социально-экономических отношений в сельском хозяйстве показали А.В. Шестаков, C.М. Дубровский и др. Но их работы, направленные против неонароднических взглядов, несколько преувеличили развитие капитализма и не раскрыли сохранение полукрепостнических отношений. А.И. Тюменев, Ю.Ларин и другие склонялись к выводу об успехе столыпинской реформы. 
В советской историографии истории капиталистической России заметное место заняла литература о внешней политике России. Кроме многочисленных статей и сборников статей Покровского вышел труд С.Д.Сказкина «Конец австро-русско-германского союза» (1928). Автор по-марксистски подошел к изучению отношений России с Австро-Венгрией и Германией в 70—80-х годах XIX в. В том же году вышла работа Б.А.Романова «Россия в Маньчжурии», содержавшая тщательное исследование дальневосточной политики царизма и дипломатической стороны русско-японской войны 1904—1905 гг. Острую полемику вызвала книга Е.В. Тарле «Европа в эпоху империализма. 1871—1919 гг.», изданная в 1927 г., поскольку автор, показав агрессивность германского империализма накануне первой мировой войны, не раскрыл должным образом империалистическую политику Англии, Франции и России. Однако оппоненты Е.В. Тарле (М.Н. Покровский и др.) впадали в другую крайность, считая, что первая мировая война была развязана только странами Антанты.
История Октябрьской революции — одна из важнейших проблем советской историографии. В 20 — начале 30-х годов в ее изучении был сделан большой шаг вперед. Богатейшее ленинское наследство по истории Октября было освоено в небольшой степени. Вплоть до конца 20-х годов не была преодолена концепция Пионтковского о двойственном характере Октябрьской революции. Ее отстаивал Л. Крицман в книге «Героический период Великой русской революции» (1925), характеризовавший революцию как «совпадение антикапиталистической и антифеодальной революции». Эта оценка попала в такое ответственное издание, как четырехтомная «История ВКП(б)» (1930). В таких сложных условиях большое значение имела научно-исследовательская разработка вопросов Октябрьской революции в историческом семинарии Покровского в Институте Красной профессуры. В 1927 г. два тома «Очерков по истории Октябрьской революции» с работами участников семинария вышли из печати. Следует, однако, отметить, что сборник представлял собой только первую, несовершенную попытку изложения ленинской концепции и был доведен лишь до июльских событий. Но авторы сборника рассматривали Октябрьскую революцию как социалистическую, хотя и значительно преувеличили роль войны в ее назревании.
С начала 30-х годов представление о двойственном характере Октябрьской революции было подвергнуто резкой критике, как антиленинское, и в советской историографии окончательно утверждается ленинское понимание соотношения социалистических свершений революции и решавшихся ею попутно буржуазно-демократических задач .
К десятилетию Октябрьской революции Истпарт издал серию сравнительно небольших монографий, научно-популярных по форме изложения, но представлявших собой результаты большой исследовательской работы. О высоком научном уровне этой серии свидетельствует работа А.В. Шестакова «Большевики и крестьянство в революции 1917 года» (1927). Автору удалось поставить и отчасти решить ряд важных и сложных вопросов изучаемой проблемы. Рассматривая вопрос о борьбе большевиков с эсерами за влияние на крестьянство, он сделал смелый, но правильный вывод о том, что до осени 1917 г. крестьянству в массе были довольно близки положения, которые выдвигались партией эсеров. Шестаков раскрыл основы влияния большевиков на колебавшиеся социальные слои и политические группы, в частности показал борьбу большевиков с левыми эсерами после победы Октябрьской революции за крестьянские массы. Заслуживает внимания и его понимание Декрета о земле. Он писал, что, несмотря на введение в Декрет положений о социализации земли, об уравнительном землепользовании, Декрет фактически осуществил национализацию земли. Такое ленинское, диалектическое понимание формы и содержания Декрета о земле еще не было усвоено многими советскими историками .
М. И. Кубанин и А. В. Шестаков начали изучение истории аграрных преобразований Октябрьской революции. Несмотря на то что они основывали свои работы на первоисточниках, обоих постигла неудача из-за неправильных методологических и методических приемов работы с источниками 1917-1918 гг^[5].
Литература по истории Октябрьской революции была издана во всех советских республиках. Уже первые работы по истории революции в различных национальных районах показали, как в октябре 1917 г. складывался в борьбе за Советскую власть братский союз трудящихся разных наций во главе с русским пролетариатом.
Во второй половине 20-х — первой половине 30-х годов широко развернулось изучение гражданской войны. Литература по данной теме была, видимо, тогда наиболее многочисленной. Уже к концу 20-х годов ей посвящалось более трех тысяч книг, брошюр и статей, изданных в СССР. В середине 20-х годов вышли обобщающие работы, освещающие весь период иностранной военной интервенции и гражданской войны 1918—1920 гг.: Н.Какурина , А. Анишева  и А. Голубева В 1928—1930 гг. был издан трехтомный труд по истории Красной Армии и ее боевых действий, подготовленный военными историками.
Во второй половине 20-х годов выступили с монографиями по истории гражданской войны историки, работавшие над своими темами в семинариях Института Красной профессуры: Д. Кин о деникинщине, М. Кубанин о махновщине, И. Минц об интервенции и контрреволюции на Севере. Ряд работ был написан по истории отдельных частей и соединений Красной Армии. Несколько монографий было посвящено вопросам внешней политики 1918—1920 гг. Слабее изучалась жизнь советского тыла, экономика «военного коммунизма».
Величественные процессы социалистического строительства вызвали появление значительной литературы, преимущественно политического, экономического и юридического характера. Среди обобщающих материалов, содержавших научное изложение исторических процессов, протекавших тогда в Советской стране важнейшее значение имели итоговые документы ЦК ВКП(б), ЦИК СССР и ВЦИК, СНК СССР и РСФСР —отчетные доклады  съездам   партии   и съездам Советов, а также некоторые произведения руководителей партии и государства — И.В. Сталина, М.И. Калинина, В.В. Куйбышева, Г.К. Орджоникидзе, К.Е. Ворошилова. Важнейшие произведения Сталина были собраны в сборнике «Вопросы ленинизма», вышедшем в нескольких изданиях. К 10-летию Октябрьской революции вышла книга Куйбышева «Промышленность СССР», содержавшая материалы по истории восстановления и развития промышленности с начала социалистической индустриализации СССР. В более широком плане, включая сведения об электрификации страны, история экономического развития была изложена в книге Г.М. Кржижановского «Десять лет хозяйственного строительства СССР. 1917—1927» (1927), а также в книге В.П. Милютина «История экономического развития СССР (1917—1927)» (1928). История восстановления промышленности, планирования и отдельных вопросов экономического развития затрагивалась в научных трудах видных советских экономистов С.Г. Струмилина, Э.М. Квиринга. История экономической политики периода гражданской войны — политики «военного коммунизма» — была изложена в книге Крицмана «Героический период Великой русской революции» (1925), но общая концепция автора подверглась резкой критике советских историков и экономистов за искажение социалистического характера Октябрьской революции и изображение периода «военного коммунизма» как «пролетарски-натурального строя» с присущей ему «анархией пролетарски-натурального хозяйства».
С середины 20-х годов постоянно нарастал поток работ по истории Коммунистической партии, включавший краткие учебники, многотомные произведения, работы, посвященные отдельным периодам и проблемам истории партии. В 1926 г. в связи с задачами преподавания и пропаганды истории партии вышли в свет краткие учебники, подготовленные В.И. Невским, Н.Н. Поповым, Е.М. Ярославским и доводившие изложение истории партии до середины 20-х годов.
Самым значительным явлением в историко-партийной науке этого периода стала четырехтомная «История ВКП(б)» под редакцией Е.М.Ярославского (1926—1930), охватившая время с 1880 г. до конца гражданской войны. В работе уделялось внимание вопросам организации, стратегии и тактики партии, раскрывалась борьба против оппортунистических течений. Но издание страдало и серьезными недостатками, что не дало возможность довести до конца первую многотомную историю партии. Периодизация истории партии в нем не соответствовала ленинской, слабо раскрывались теоретические аспекты деятельности партии, ее борьба за практическое претворение в жизнь решений съездов и конференций.
Таким образом, утверждавшаяся марксистская концепция в ее крайне примитивном толковании, приспособленная к условиям России 20-х годов ХХ века, влияла на проблемно-тематическую структуру исторической науки. Историками разрабатывались такие темы, как история революционного движения и передовой общественной мысли, история иностранной интервенции и гражданской войны 1918-1920 гг. Овладевая марксистско-ленинской идеологией, советские историки с середины 20-х гг. ХХ в. приступили к систематическому изучению социально-экономических отношений и классовой борьбы. Так же шло изучение истории российского пролетариата, ипериализма, капитализма. Затрагивалась проблема истории внешней политики СССР^[6].
Однако прекратилась разработка таких важных проблем отечественной истории, как роль религии в истории России, сознание и психология различных социальных слоев, история предпринимательства и купечества российского государства и его различных институтов, история царской династии. Именно поэтому историки-марксисты оказались неподготовленными к написанию систематических курсов по истории России, когда эта проблема была поставлена перед ними в директивах партии и правительства в начале 30-х гг ХХ века.

II. Буржуазная историческая наука.

Российская буржуазная историческая наука в массе своей негативно встретила установление диктатуры пролетариата. Уже в ноябре 1917 г. один из крупнейших ее представителей, академик А. С. Лаппо-Данилевский обратился с воззванием, в котором говорилось о «великом бедствии», постигшем Россию, о непризнании советской власти и необходимости поддержки Учредительного собрания. С антибольшевистскими заявлениями выступила профессура Московского, Казанского, Харьковского и других университетов.

Октябрьская революция привела к массовому выезду из России цвета буржуазной исторической науки. Уже в 1917 г. страну покинули профессор Томского университета С.О. Гессен (1887-1950) и будущий профессор Гарварда М.М. Карпович (1888-1959). В 1918 г. советскую Россию покинули заведующий кафедрой истории в Институте географии, крупнейший знаток истории картографии Л.С. Багров (1881 - 1957), преподаватель Петроградского политехнического института П. А. Остроухов (1885 - 1965), известный исследователь античности в будущем профессор Иельского университета м И Ростовцев (1870- 1952). В 1919 г. выехали киевский профессор Д.И. Дорошенко (1882 - 1951), исследователь истории церкви бывший министр Временного правительства А.В Карташев (1875 - 1960). Резко увеличился потолок эмигрантов в 1920 г. (Н.Н. Алексеев, Н.А. Баумгартен, А.Д. Билимович Ф.А. Браун, Г.В. Вернадский, И.Н. Голенищев-Кутузов К И Зайцев, В.В. Зеньковский, М.В. Зызыкин, Е.П. Ковалевский, Н.П. Кондаков, П.Н. Милюков, А.Л. Погодин, М.Г. Попруженко, В.А. Розов, А.В. Соловьев, Е.В. Спекторский, Г.В. Флоровский и др.).

В какой-то мере этапным событием в складывании российской исторической школы за рубежом был так называемый «философский пароход». Сообщение о готовящейся высылке буржуазных ученых появилось в «Правде» 31 августа 1922 г. Однако еще до этого в Москве, Петрограде, Киеве и других местах были проведены аресты. Кандидатуры на высылку намечались В. И. Лениным. Общее число высланных по одним данным составило 50 - 60 человек, по другим - 300. Среди них ученые-историки: профессор Московского университета А. А. Кизеветтер (1866 - 1933), профессор Новороссийского университета А. В. Флоровский (1884 - 1968), профессор Петроградского университета и Александровского лицея В. А. Мякотин (1867 - 1937) и др. Одновременно были высланы яркие представители философской мысли - Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, С. Н. Булгаков, Ф. А. Степун, Б. П. Вышеславцев, И. И. Лапшин, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, А. С. Изгоев, С. Н. Трубецкой - ученые, труды которых в значительной степени лежали в основе методологии отечественной исторической науки.

Характеризуя эмиграцию, известный историк барон Б.Э. Нольде писал: «С библейских времен не бывало такого грандиозного «исхода» граждан страны в чужие пределы. Из России ушла не маленькая кучка людей, группировавшихся вокруг опрокинутого жизнью мертвого принципа, ушел весь цвет страны, все те, в руках кого было сосредоточено руководство ее жизнью, какие бы стороны этой жизни мы ни брали. Это уже не эмиграция русских, а эмиграция России...»^[7].

Попутно отметим, что эмиграция охватила практически все регионы страны. Известны случаи, когда за границу выезжали и с территории современной Мордовии. Например, выехал в Сербию учитель Рузаевского железнодорожного училища И. П. Антюфеев^[8] .

Таким образом, в начале 20-х гг. за пределами России оказалась большая группа историков и обществоведов, составлявших цвет отечественной исторической науки. Они продолжили разработку интересующих их проблем и тем самым заложили основы будущей западноевропейской и американской «русистики» и «советологии». «Историческая наука не погибла за рубежом, - писал заведующий секцией истории Общества изучения Амурского края профессор Н. Никифоров, - она получает новые стимулы, продолжает традиции...» ^[9].

Помимо историков, покинувших Россию или высланных из нее, существовала значительная группа исследователей, которые попытались приспособиться к марксистской идеологии и социальной практике большевиков. Однако подобная «адаптация» шла чаще всего формально и носила чисто внешний характер. И именно эта группа историков наиболее активно противостояла губительным тенденциям, которые несли в науку марксистские школы, в частности, М. Н. Покровского.

Немарксистская историческая наука в России в 20-е гг. развивалась в чрезвычайно сложных условиях. Со стороны большевистского правительства были предприняты шаги по реорганизации ее традиционных центров. Фактически было ликвидировано университетское историческое образование, и вместо исторических факультетов в университетах были созданы факультеты общественных наук. В 1921 г. СНК принял декрет, установивший обязательный минимум преподаваемых здесь предметов: 1) развитие общественных форм; 2) исторический материализм; 3) пролетарская революция; 4) политический строй РСФСР; 5) организация производства и распределения в РСФСР; 6) план электрификации РСФСР. Не менее тяжелая обстановка сложилась в Академии наук, историческое отделение которой начало сотрудничать с новой властью лишь спасая исторические архивы и библиотеки. При этом историки руководствовались мыслью академика С. Ф. Платонова о необходимости служения народу и России.

Ученые-немарксисты довольно часто вступали в полемику с начинающей господствовать марксистской историографией. Тот же С. Ф. Платонов обратился к изучению петровского времени и характеризовал Петра I как «неподкупного и сурово-честного работника на пользу общую». Тем самым он противопоставлял свою оценку официальной, представляющей императора в виде грязного и больного пьяницы, лишенного здравого смысла и чуждого всяких приличий»^[10] .

К концу 20-х гг. наметилось явное ужесточение политики правительства по отношению к буржуазным историкам. Своего апофеоза оно достигло в ходе «дела историков». Поводом к нему послужило обнаружение в библиотеке АН подлинных экземпляров манифестов об отречении Николая II и его брата Михаила. В 1930 г. был арестован академик С.Ф. Платонов, следом его друзья и ученики: А.И. Заозерский, А.И. Андреев. С.В. Рождественский. Вскоре за ними последовали профессора Б.А. Романов, В.Г. Дружинин, П.Г. Васенко, М. Ф. Приселков, академики Е.В. Тарле и Н.П. Лихачев. Позднее были арестованы академик М.К. Любавский, члены-корреспонденты АН Ю.В. Готье, Д.Н. Егоров, А.И. Яковлев, профессора С.В. Бахрушин, В.И. Пичета и др. Всего по «делу историков» проходило 115 человек.

Несмотря на «мягкий» приговор именно «дело историков» знаменовало собой фактический разгром и ликвидацию буржуазного направления в исторической науке России. Это прекрасно понимали историки-марксисты. Русская буржуазная историография, по утверждению М.М. Цвибака, «умерла под платоновским знаменем»^[11] .

В 1930 г. состоялась дискуссия на тему «Буржуазные историки Запада в СССР», в ходе которой в качестве объектов жесткой критики были избраны Е. В. Тарле, Н. И. Кареев и В. П. Бузескул. Причем последние были людьми преклонного возраста и не пережили организованной травли (в 1931 г. они умерли).

Попутно отметим, что фактический разгром исторической науки в конце 20-х - начале 30-х гг. вызвал серьезную обеспокоенность в Европе. Выдающийся французский историк Альбер Матьез выступил с прот

Заключение

В первые годы Советской власти происходил распад дореволюционной историографии. Марксистско-ленинская историография становилась ведущим направлением в отечественной историографии с научно-организационными центрами исследовательской работы, с печатными органами, с определенной системой подготовки новых кадров историков-марксистов. Советская историография была представлена в те годы глубоко научными трудами В. И. Ленина по важнейшим проблемам истории СССР, особенно по послеоктябрьскому ее периоду. Советская историческая литература тех лет показывает, что советские историки уже начинали успешно овладевать ленинской исторической концепцией.
Во второй половине 20-х — первой половине 30-х годов советская историческая наука прошла большой и трудный путь. Марксизм-ленинизм становился общей идейно-методологической базой советских историков, их важнейшие достижения были связаны с овладением теоретическим наследием основоположников марксизма-ленинизма — с учением о социально-экономических формациях, с ленинской концепцией русской истории. В работах этого периода был поднят и успешно изучался ряд важнейших исторических проблем — социально-экономическое развитие Древней Руси, крестьянские войны, освободительное движение в XIX в., история передовой общественной мысли, проблема империализма в России, история рабочего класса и его революционной борьбы, история пролетарской партии, Октябрьской революции, гражданской войны. Начиналось изучение социалистического строительства. Росла исследовательская квалификация историков-марксистов, расширялся круг их представлений, используемых источников и т. д. Вместе с тем на развитии научно-исторической мысли еще сказывалось воздействие экономического материализма, проявлялись черты неисторического подхода к прошлому, его модернизация, недооценка национального момента в истории и в связи с этим характерных особенностей отечественного исторического процесса. Сравнительно узким еще был круг разрабатываемых вопросов гражданской истории, включавший лишь сюжеты социально-экономического характера и важнейшие явления классовой борьбы. До середины 30-х годов еще не завершилась консолидация советских историков разных поколений и школ.
Решающие успехи марксистского направления в советской исторической науке явились важнейшей предпосылкой перелома в ее развитии, осуществленного под руководством Коммунистической партии в середине 30-х годов.
Характеристика советской историографии второй половины 30-х годов показывает, что если в 20-х — начале 30-х годов основным содержанием ее развития была борьба за преодоление влияния дореволюционных исторических концепций, за овладение основами исторического материализма, методами научного исследования, то к середине 30-х годов произошла консолидация советских историков на базе марксистско-ленинской методологии и коммунистической партийности. Сложилась единая организационная система советской исторической науки. Ведущими процессами в ее деятельности стали научная разработка концепции истории нашей страны, создание обобщающих трудов и учебников, участие в патриотическом воспитании советского народа.

Список использованной литературы

1.Алексеева, Г.Д. Из истории разработки теоретических проблем в советской исторической науке (20-е — начало 30-х  гг. XX в. М.,, 2001.

2.Мягков, Г.П. Научное сообщество в исторической науке . Казань, 2000. С. 298.

3.Сидоров, А.В. Марксистская историографическая мысль 20-х годов . М., 1998.

4.Нечкина, М.В. Восстание декабристов в концепции М.Н. Покровского // Против исторической концепции М.Н. Покровского.  М., 1937.

5.Маслов, Н.Н. Марксистско-ленинские методы историко-партийного исследования. М., 1983.

6.Покровский, М.Н. Развитие современной исторической науки и задачи историков-марксистов // Труды Первой Всесоюзной конференции историков-марксистов. – T.l. – М.: Просвещение, 1930.

7.Мухачев Ю. В. Идейно-политическое банкротство планов буржуазного реставраторства в СССР. М., 1982.

Ивашкин В. С. Формирование советской интеллигенции в Мордовии. Саранск, 1972.

8.Сонин В. В. Крах белоэмиграцни в Китае. Владивосток, 1987. С

9. Платонов С. Ф. Петр Великий. Личность и деятельность. Л., 1926.

10.Зайдель Г. С, Цвибак М.М. Классовый враг на историческом фронте. М.; Л., 1931.