КОНТРКУЛЬТУРА И ДВИЖЕНИЕ СТУДЕНТОВ.

1.1 Хиппи в антивоенном движении.

          Вьетнамская война и беспрецедентное антивоенное движение, породили в американской общественности многочисленные вопросы. Сама война была одним из проявлений антикоммунистической холодной войны, которая являлась основой американской внешней политики более четырёх десятилетий после Второй мировой войны, с 1945 по 1990. Усиление внутренних противоречий, вызванных присутствием США во Вьетнаме, разделило американское общество, чего не было со времён Гражданской войны.

Политически эти противоречия первоначально стали бушевать внутри демократической партии. То есть противоречия складывались не между двумя ведущими партиями США, а внутри одной. Когда сенатор от демократической партии Юджин Маккарти отказался от сотрудничества с президентом-демократом Линдоном Джонсоном в 1968 г., это было движение протеста против войны, которое вскоре принесло ему победу в Нью-Хэмпшире – факт, который, несомненно, сильно способствовал решению президента Джонсона  не пытаться избираться на второй срок.

 Разделение демократической партии на так называемых «ястребов» и «голубей»,  возможно, внесло решающий вклад в победу республиканца Ричарда Никсона в 1968 году и его переизбрании в 1972-ом.

 Демократы - «голуби», после поражения сенатора Маккарти и убийства сенатора Роберта Кеннеди, претендента, также настроенного против войны, с трудом могли рассчитывать на победу на выборах. Кандидат от демократов Хуберт Хамфри  был крайне либерален в вопросе гражданских прав и социальной справедливости, но его позиция в отношении войны была непопулярна в партии, и он заплатил за это большую цену, вызвав недовольство на выборах.

Старейшая партия США  и её прогрессивная политическая традиция не смогли оправиться от последствий борьбы по вьетнамскому вопросу. Помимо серьёзнейших политических последствий раскола из-за споров по поводу войны, были и другие последствия. Огромные финансовые затраты на войну создали инфляционную спираль и дефицит бюджета, что значительно затруднило финансирование образования, здравоохранения, жилья и др.

Вьетнамская борьба и усилия администрации Джонсона, отношение к антивоенному движению как к инакомыслию, привели к «кризису доверия», от чего страдают национальные лидеры США с тех пор и до наших дней.

Возможно, антивоенные движения, в конце концов, спасают Америку от моральной, политической и экономической катастрофы. Сторонники войны во Вьетнаме говорили, что она проиграна не в самом Вьетнаме, но внутри Соединённых Штатов, благодаря антивоенному движению. Если это действительно так, то это, пожалуй, действительно наивысшая дань, как антивоенному движению, так и американской демократии. Важный факт, который можно вынести из сложившейся тогда в США ситуации -  организованное общественное мнение и политическая инициатива может исправить грубейшие ошибки лидеров.

Несомненно, патриотами были солдаты и гражданские сторонники вьетнамской войны, но возможно больший  патриотизм проявляли те, кто понял, что война была ужасной ошибкой и нашли в себе смелость протестовать против неё. Религиозные лидеры и их сторонники, студенты, профессора, бизнесмены, ветераны, издатели и писатели, рядовые американцы во всех сферах деятельности, плюс конгрессмены – все они были в составе антивоенного движения.

Антивоенное движение способствовало изменениям в системе университетского образования, изменениям в отношении к СМИ.

Безусловно, ни одна коалиция или организация так и не сумели захватить лидерство в среде той аморфной группы миллионов американцев, разных социальных слоёв, которые протестовали против войны. Движение включало разные виды протеста - мобилизации и моратории, совместное написание протестных писем, проекты сопротивления, молчаливые демонстрации, пикетирования, акты гражданского неповиновения и даже самосожжение. Темы протестующими поднимались самые разные, кроме войны - это расизм, гендерное неравноправие, реформы в сфере образования, налогообложения, здравоохранения, выборной системы, корпораций и.т.д.

В 60-е и начале 70-х гг. не было чётких разграничений в организациях, определяющих политическую жизнь. Многие американцы, кто-то с гневом, а кто-то с удовлетворением, увидели активизацию движения за права темнокожего населения, антивоенные движения, движения за права женщин, студенческие протесты, явления контркультуры.  

Антивоенное движение было массивной и даже громоздкой коалицией, различных организаций, противостоящих политике США в юго-восточной Азии. Лидеры этих организаций регулярно не соглашались друг с другом в выборе стратегии и тактики, необходимой для возвращения американских солдат домой. Либералы спорили с радикалами, «новые левые» со «старыми левыми» и все группы спорили между собой. Вопросы варьировались от узко тактических, таких, как вопрос о символах, которые могут быть использованы в шествиях, до широко стратегических, связанных с потенциалом для развития массового движения. Можно отметить несколько разных направлений в антивоенном движении: религиозная оппозиция, женское движение, ветеранское, студенческое и движение хиппи.

Студенты колледжа, в частности, значительно изменили своё поведение. Активист и историк Пол Бахл говорил, что в каждой школе в тот момент была неразрывная связь культуры и политики^[1]. С одной стороны,  были такие люди, которых можно было заподозрить в принадлежности к коммунистической партии. С другой стороны, люди совершенно равнодушные и равнодушные к политике.

Некоторые противники движения, однако, видели в нём неизбежно наступающие социальные изменения. Мэр Чикаго Ричард Дэйли сказал относительно антивоенных, направленных против истеблишмента, сил, собирающихся в городе в августе 1968 г.: «Мы готовы вести диалог с хиппи, яппи, флиппи и со всеми остальными»^[2].

Различно было отношение противников войны по отношению к другому «лагерю», её сторонников. Кто-то считал их предателями, кто-то верил в единое движение, в возможность «навести мосты» между друг другом. До некоторой степени, война и усиление движения, мощные удары средств массовой информации, просачивание молодежной культуры и ярость сил безопасности и провоенных политических деятелей ухудшила отношения между контркультурой и антивоенным движением. К концу 60-х гг. вопросы культуры играли в антивоенном движении менее важную роль. Сторонники социальных изменений, имели разные приоритеты, и взгляды на антивоенное движение у них было разное. Примирение этих взглядов было трудным делом. Некоторые в движении, для которых цель была ясна, видели в представителях контркультуры лишь людей, целью жизни которых было употребление наркотиков и стремление создать альтернативные политические институты. И всё же они были неотъемлемой частью движения, очень активной его частью.Один из ярких представителей контркультуры Кен Кизи, автор книги «Пролетая над гнездом кукушки», считал все политические события того времени тупиком^[3]. Он и его коммуна хиппи «Весёлые шутники», путешествуя по стране, выразили своё мнение по поводу выборов 1964 года: «Кто голосует за Барри (Барри Голдуотер, кандидат республиканской партии), голосует ради развлечения»^[4]. Один из «шутников»  Гарни Норман вспоминал много лет спустя: «Таково было отношение «шутников», находящихся в наркотическом опьянении. У нас было полное отсутствие интереса к политике^[5]». Для «шутников» и большого количества других людей, придумавших контркультуру 1960-х, борьба за гражданские права, антивоенное движение, и другие политические проблемы середины 1960-х были просто не имеющими значения. Своё отношение Кизи также выразил на марше в Бёркли: «Вы не сможете остановить войну этими маршами протеста. Просто посмотрите на неё, а потом отвернитесь и пошлите к чёрту»^[6].

Многие из очагов контркультуры, которые возникали по всей стране в 1965-1970-е годы, имели такое же видение ситуации. Многие теоретики контркультуры видели, что антивоенное движение отодвинуло на второй план немедленное построение нового общества. К американской интервенции они относились презрительно, но и только.

Многих молодых антивоенных активистов  эта позиция приводила в бешенство.

Оглядываясь назад, Джон Синклер, который был одной из центральных фигур контркультуры в Детройте, поддерживал мнение Кизи. В середине 1960-х Синклер и его друзья «занимались в основном шокированием людей... Мы никогда не чувствовали себя комфортно рядом с движением протеста; мы исходили из той точки зрения, что протестом ничего не добьёшься. Просто нужно жить по-другому самому»^[7]. Для некоторых в антивоенном движении такая их позиция вызывала некоторое сожаление, но не сильно беспокоила. Хотя молодые люди, казалось бы, являлись движущей силой антивоенного движения до середины 1967-ого года, у них была довольно ограниченная роль в антивоенном движении. Силы контркультуры, которые просачивались в университетские городки в 1965-ом и буквально затопляли их к 1967-ому, относились к войне по-разному. Однако в моменты общего сплочения, все культурные различия и прочие недопонимания отходили на второй план, все в едином порыве выходили выразить своё решительное несогласие с действиями правительства.

Один из ярких представителей антивоенного движения, Дейв Диллинджер считал, что с хиппи вполне можно договариваться. Например, он активно привлекал одного из лидеров хиппи, Джерри Рубина, к организации марша на Вашингтон в октябре 1967-ого года. Дейв считал Рубина вдумчивым тактиком, к тому же Рубину удалось организовать мощное антивоенное движение в Бёркли, где он учился. Рубин, как один из координаторов мероприятия, написал в обычно умеренном информационном бюллетене Национального Мобилизационного Комитета за Окончание Войны во Вьетнаме: «Мы живём в обществе, которое обучает своих сыновей быть убийцами и которое направляет свои огромные ресурсы, на подавление храбрых мужчин, от Детройта до Вьетнама»^[8]. Подобные резкие формулировки, приводили в бешенство старших участников движения.  Некоторые из организаторов Мобилизационного Комитета полагали, что включение хиппи в их организацию, отпугнёт представителей среднего класса, которые движению совершенно необходимы. Диллинджер, в свою очередь, предполагал, что включение хиппи будет способствовать привлечению большого количества молодых людей. Кроме того, он считал, что в движение необходимо внести больше решимости и радикальности. Огромное количество приехавших в Вашингтон молодых людей, а также большое внимание СМИ и общественности к событию, убедили Диллинджера в необходимости более тесного сотрудничества с молодёжью и хиппи. Старшие лидеры Комитета, по-прежнему крайне неодобрительно смотрели на Рубина и его сторонников, как полноценных участников движения. В то же время многие представители контркультуры не поддерживали усилия Рубина, даже высмеивали их. Они расценивали его как политикана, человека, пытающегося политизировать культуру хиппи, извратить её основные ценности. Молодые политиканы, не имеющие отношения к хиппи, пытались минимизировать контркультурные тенденции в антивоенном движении. Молодые либералы были твёрдо настроены против диких выходок Рубина и хиппи. А грубых поступков было достаточно. Одна из группировок хиппи, «негодяи», так описывала себя: «Мы бросаем вызов общественному порядку, кирпичами, бутылками, мусором, длинными волосами, грязью, непристойностью, наркотиками, играми, оружием, велосипедами, огнём, весельем и сексом»^[9]. Подобные группировки дискредитировали всё движение. После нескольких протестов в 1968-ом, которые привели к насилию и общественной враждебности к движению, многие из старших антивоенных организаторов, решили прекратить сотрудничество с хиппи. Вначале 1969-ого года, на главной антивоенной конференции в Кливленде, лидеры движения,  Норма Бекер, Сид Пек и Сид Ленс, решили соединить силы с молодыми либералами, не имеющими отношения к хиппи. В последующие годы, отношения хиппи и антивоенного движения протекали также сложно. Все знают один из символов 60-ых - хиппи, молодой человек с длинными волосами и спокойным взглядом, помещает цветок в дуло винтовки солдата. Это изображение по большей части миф, чем история. Ещё один миф – изображение антивоенных активистов как обыкновенных хиппи в состоянии наркотического и алкогольного опьянения. Всё это можно поставить в один ряд с мифом об антивоенных активистах, как части международного коммунистического заговора.

         Движение контркультуры неразрывно связано со студенческим движением. По сути это можно назвать одним целым, ведь хиппи, яппи и другие были молодыми людьми, студентами.

Истоки студенческого движения за мир относятся к началу 1964 года. Наиболее серьёзной силой был университетский городок в Бёркли, в Калифорнии.

Декан университета в начале 1964 года издал постановление, запрещавшее политически лозунги, листовки и демонстрации на кампусе. Причиной такого решения, были демонстрации, организованные против авто- и гостиничной индустрий Сан-Франциско. По мнению одного из ключевых участников демонстраций – Джерри Рубина, митингующие затронули интересы и членов правления университета^[10].

         Против этого постановления был организован митинг. Полиция арестовала одного из активистов, однако доставить арестованного в полицейский участок ей не удалось - демонстранты окружили машину и использовали её крышу как трибуну. На площади скопилось около 5000 человек. О происходящем были извещены СМИ, а также многие студенты по всей стране.

Совершенно неожиданно для студентов, университет снял обвинения с арестованного и согласился сотрудничать^[11].

Случай был, можно сказать уникальный, не так уж часто студенты добивались своего. Они, безусловно, почувствовали свою силу.

То самое сотрудничество, на которое согласился университет, не давало ощутимых результатов. Студенты чувствовали, что деканы университета просто тянули время, ожидая, когда правила станут ещё строже^[12]. Это порождало новые демонстрации и аресты. Большой популярностью пользовалось в это время ДСС – Движение за свободу слова.  

«Так белые дети из среднего класса начали войну против Америки в школах и на улицах» - отмечал в своей книге “Действуй!” Джерри Рубин.^[13]

         Университет Калифорнии в Бёркли являлся одним из самых крупных государственных Университетов. События там не могли остаться незамеченными. К тому же ДСС приглашало в Бёркли студентов со всех концов страны. Тысячи приезжали из Нью-Йорка и со Среднего Запада.

Тем не менее, все помогали друг другу, голодающих не было. В сознании других студентов укоренялась мысль о беззаботной и праздной жизни таких людей.

Студенты принялись выступать под «не студенческими» транспарантами, забывая посещать лекции.  Пошла волна массовых отчислений из университета. Многие из студентов, таким образом, жертвовали статусом, карьерой и другими символами американского общества. Такие люди были объявлены «не студентами», новые законы ограничивали их свободу, они не могли проводить время на кампусе, распространять листовки, использовать  для своих целей университетские помещения. Затем был опубликован так называемый акт Малфорда – «не студент», не покидающий кампус после соответствующего указания официального представителя университета, может быть арестован за незаконное проникновение^[14].

Довольно любопытно восприятие хиппи политики и антивоенного движения. КРАД (комиссия по расследованию антиамериканской деятельности, вначале созданная с целью выявления пронацистски настроенных граждан, позже переориентировавшаяся на левое движение) прислала повестки Рубину и его друзьям с вызовом в Вашингтон для дачи показаний. Они расценивали это как возможность показать себя, заявить о себе, шокировать. Кто-то из знакомых Джерри отметил, что легко может дискредитировать человека. «Дискредитировать?» - вопрошал Джерри Рубин. «У нас не было репутации, чтобы её подмочить. Работы у нас тоже не имелось. Что КРАД мог нам сделать? Кем они могли нас обозвать? Коммунистами? Анархистами? Предателями? Чем хуже, тем лучше».^[15] На заседание Рубин пришёл в костюме времён революции и треуголке, принеся с собой отрывки из декларации Независимости, написанные на пергаменте. Стив Черкросс, один из друзей Рубина принял присягу жестом, который «Нью-Йорк Таймс» описала как «поднятый кулак с торчащим средним пальцем». Другой отдал нацистский салют, когда подошёл к месту для дачи показаний. Рубина же из  зала выносили буквально на руках, так и не предоставив слова, иначе бы он окончательно превратил заседание в цирковое шоу.

В 1968 году появляется собственно название «йиппи», движение, основателем которого считается Рубин. Произошло оно от названия партии - международная молодёжная партия (Youth International Party, то есть ЙИП). Существенных различий между ними и хиппи наверное по большому счёту всё-таки не было, сами хиппи считали йиппи политиканами, а проправительственные организации особой разницы между ними не замечали. Рубин называл йиппи городскими сумасшедшими, людьми, которые делают, что хотят. «Йиппи говорят: если это не весело, не делай. Идея веселья заключена в том, чтобы скинуть правительство. Левые требуют полной занятости для всех – йиппи требуют вселенского безделья».^[16] Представители контркультуры не желали быть организованными, быть руководимыми. Их не пугали нападки правительства, не пугала вероятность попасть в тюрьму или испортить себе репутацию. В этом заключалась и трудность их диалога с крупнейшими антивоенными организациями, трудность взаимодействия.

         Новые законы и аресты не уменьшали количества студенческих протестов. В это время студентами начали создаваться антивоенные организации. В Бёркли особо можно отметить Комитет Вьетнамского Дня, организованный Джерри Рубином между 21 и 22 мая 1965 года. Тогда проходил крупный антивоенный протест, который длился около 35 часов, а участвовало в нём более 35 тысяч человек. КВД являлся коалицией левых политических групп, студенческих групп, трудовых организаций, пацифистских организаций, выступающих против войны во Вьетнаме. В том же году КВД организовал ещё несколько крупных акций, в частности, общенациональный протест, планировавшийся 15-16 октября. Для подготовки его, КВД связался со многими антивоенными группами в  Нью-Йорке, Бостоне, Нью-Хейвене, Филадельфии, Питтсбурге, Детройте, Анн-Арборе, Чикаго, Мэдисоне, Милуоки, Миннеаполисе, Лос-Анджелесе, Портленде, Атланте, Анн-Арборе.

1.2 «Студенты за Демократическое Общество».

Город Анн-Арбор известен тем, что в нём располагается главный кампус Мичиганского университета. В 1960 году там состоялась первая встреча мощной студенческой организации Студенты за Демократическое Общество (Students for democratic society, SDS)^[17]. Их программа была довольно широкой, включала в себя борьбу за гражданские права, против экономического неравенства, гонки вооружений, холодной войны. До этого организация называлась «Студенческая лига за индустриальную демократию» и привлекала студентов с левыми взглядами. Таков остался её контингент и после переименования. Несмотря на значительное внимание к проблеме расизма, это организация имела большое значение и для антивоенного движения. Вообще, борьба против расизма имела большое влияние на движение протеста против войны. Писатель и журналист, Томас Пауэрс, например, описывает один из ранних маршей протеста против политики Джонсона во Вьетнаме как «по существу демонстрация за гражданские права, которая собиралась концентрироваться на вопросе о войне». ^[18]

Первой демонстрацией СДО против войны был марш на Вашингтон в апреле 1965 года. Их воззвание звучало так: «Что это за Америка, если на бедность и притеснения в Южном Вьетнаме она отвечает напалмом, а на бедность и притеснения в Миссисипи… тишиной?»^[19]. В день демонстрации у памятника Вашингтону, президент организации СДО, Пол Поттер сказал, что «причина, почему здесь находится 20 тысяч человек, а не сто, или вообще ни одного, в том, что пять лет назад на юге студенты начали создавать общественное движение, чтобы изменить систему»^[20]. В то же время, к масштабным демонстрациям отрицательно относились некоторые лидеры СДО, поскольку считали, что лучше вкладывать средства в организацию масс темнокожего населения на сельском юге, чтобы поддержать их интересы. Терпеливая и длительная организация, а не одномоментные удачи ставилась во главу угла. Такие марши являлись недостаточными. Только «старые и усталые радикалы» оставались настолько лишёнными воображения, чтобы полагать, что «закончить войну можно, организовав людей, которые обеспокоены этой проблемой»^[21] 

В 1965 году, на одном из собраний организации, представитель небольшой группы левого толка предложил поехать во Вьетнам и воевать там на стороне вьетконговцев. И вопрос этот даже обсуждали несколько недель. Мысль о том, чтобы послать группу активистов во Вьетнам не давала покоя. Конечно, поехать в качестве солдат желали немногие. Пол Бут, секретарь организации отправляет письмо популярной в то время певице и активистке антивоенного движения, Джоан Баэз, где спрашивает, не желает ли она присоединиться к «двум-трём дюжинам добровольцев с миссией в Северный Вьетнам, где мы надеемся восстановить одну из разрушенных бомбёжкой больниц, совершить трёх недельную поездку по стране и.т.д.»^[22] Также Бут обсудил план со Стотон Линд и Бобом Моисеем из Координационного Комитета Студентов против Насильственных действий (Student Non-Violent Coordinating Committee (SNCC))^[23]. Однако, некоторые лидеры движения были против. Бут проводил аналогию между помощью оказываемой вьетнамскому населению и темнокожему населению юга. Но не все видели её. Когда многие студенты с севера ехали на юг, они пытались помочь американцам защитить свои конституционные права, которых их лишили. В случае же с поездкой во Вьетнам, это могло бы интерпретироваться как помощь заклятому врагу. В итоге из затеи ничего не вышло.

Чаще всего студенты присоединялись именно к СДО, как к наиболее многочисленной организации и самой удобной для трансляции своего протеста. Присоединялись к организации и различные мелкие группы, а также пацифистские организации. Их тактика забастовок и голодовок была принята в СДО. Голодовки представлялись как личная жертва каждого, в отличие от маршей, кроме того это действие пробуждает больше симпатий у общества.

Заметно, что в первой половине 60-х годов пацифистское движение имело большое значение для организации, во второй половине оно всё больше сходит на нет. До этого регулярно издавались статьи лидеров организации в пацифистских газетах Нью-Йорка, «Либерализм» и «Создатели мира». В 1965-1968 годах привлечение новых членов в организацию шло довольно успешно. С течением времени пацифистское влияние на организацию, а также на студентов начало угасать. Эскалация войны и насилия приводила к волне сердитого отчуждения в университетских городках. И приводила к мысли о революционных действиях в ответ. Убийство Мартина Лютера Кинга заглушило самого красноречивого революционера, сторонника ненасильственных действий и придавало больше многозначительности словам Рэпа Брауна о том что «насилие это также по-американски, как яблочный пирог»^[24]. К 1969 Студенческий Координационный Комитет Ненасильственных Действий убрал из названия слово «ненасильственный».^[25]

Конечно, когда мы говорим о революционных действиях, не имеется в виду борьба с оружием в руках. Речь о гражданском неповиновении, например. В 1965 году оклендский отдел СДО организовал демонстрацию, в которой участники выходили на рельсы и блокировали поезда с войсками, которые должны были проехать на территорию оклендской военной базы. В СДО не было единого мнения по поводу таких действий - кто-то полагал, что сжигание призывных свидетельств, остановка поездов и другие действия становятся заменой вдумчивого анализа и понимания ситуации. Молодые радикально настроенные члены организации получали удовлетворение от нанесения материального ущерба государству, которое тратит свои материальные ресурсы на военные действия^[26].  

1.3 Кентский университет в антивоенном движении.

Ни одна область американского общества не была настолько затронута антивоенным движением, как образовательная система. Большинство лидеров и рядовых членов антивоенных организаций были студентами. Большинство антивоенных акций, от тич-инов (teach-in – некие образовательные форумы, на которых обсуждают острые проблемы, чаще всего политические. Отличие от семинара – нет чётких рамок по структуре и по времени. Обычно на таких форумах выступал некий эксперт, после чего студенты задавали вопросы, каждый мог высказаться. Первый teach-in произошёл в 1965 году и был организован СДС) до демонстраций, происходили в студенческих городках). Профессора и студенты выступали против учебных корпусов офицеров запаса (The Reserve Officers' Training Corps, ROTC – программа обучения офицеров запаса, базирующаяся в колледжах, сосредотачивалась на стратегическом планировании, развитии лидерских качеств, профессиональной этике), защищали расширенные учебные планы и выступали за образовательные реформы. Во второй половине 60-ых, начале 70-ых в сотнях колледжей  отмечались массовые волнения, бойкоты, забастовки, были случаи разгромов зданий колледжа и поджоги. Большинство СМИ концентрировали своё внимание на протестах и бунтах в наиболее престижных университетах, таких как Гарвард, Йельский университет, Колумбийский, Мичиган, Стэндфорд и Бёркли. Тем большим было удивление и просто шок большинства американцев после случая в Огайо. В Кентском университете, ранее неизвестном своими антивоенными выступлениями, 4 мая 1970 года солдатами национальной гвардии были убиты 4 студента.  

4 мая 1970 года Национальная гвардия в Огайо стреляла в толпу в кампусе Кентского государственного университета. Было убито четверо молодых людей, 9 ранено^[27]. Моментально Кент стал символом антивоенного движения и правительственных репрессий. Забастовка, вызванная вторжением американских войск в Камбоджу, немедленно приобрела громадные масштабы. Более 4 миллионов студентов в 1350-ти университетах и колледжах участвовали в демонстрациях против стрельбы в Кенте и вторжения войск. Местная администрация и многие СМИ после этого случая утверждали, что Кент всегда был далёк от студенческого радикализма и антивоенного движения, поэтому произошедшее необъяснимо. Однако это не так.

В штате всегда было сильно влияние республиканцев,  в то время как другие штаты на среднем западе, Иллинойс, Мичиган, выделяли значительные средства на высшее образование, Огайо значительно отставал в этом плане. Кроме того находясь под властью консервативных сельских интересов, университет часто рассматривался как место распространения коммунизма. В 1953 году власти Огайо приняли законопроект, предполагающий увольнение преподавателя или государственного служащего, если будет доказана его связь с коммунистической или другой, подрывающей действующую власть, организацией. Значительное влияние на подобные законопроекты оказывал Комитет по исследованию неамериканской активности (Un-American Activities Committee), который с 1969 года стал комитетом по внутренней безопасности.

В 50-ые годы университет Кента был действительно довольно тихим. Но ситуация меняется к 60-ым годам, от 5 тысяч студентов в 1954-ом их количество увеличивается до более чем 21-ой тысячи в 1966-ом (27-ое место по количеству студентов среди американских университетов)^[28]. Кент привлекал студентов со всего штата, его престижность значительно возросла, в более престижные  заведения - колледж в Оберлине и Кейс Вестерн в Кливленде, могли поступить далеко не все. В основном, как и во многих других престижных университетах, студенты имели происхождение из северной или западной Европы. Однако 1/5 часть была из южной или восточной Европы, что чаще всего говорило об их скромном достатке. Этот показатель был выше, чем в других престижных учебных заведениях, как и количество евреев – менее 5%. Практика показывает, что большинство антивоенных активистов группировалось в престижных университетах, где преобладали студенты с достатком средним или выше среднего. Однако и в Кентском университете активность была очень высокой, во многом благодаря Тони Уолшу. Тони был сыном ирландских католиков, эмигрантов. Он воспитывался в Кливлендском приюте, а позже дядей, который в своё время служил в Ирландской республиканской армии. В 1958-ом году Тони был призван в армию, служил в Джорджии. Там у него сформировалось отвращение к расовой дискриминации, кроме того на него сильно повлияло детство в приюте, а также дядя-активист. Поступив в Кентский университет, Уолш вместе с несколькими членами Национальной ассоциации поддержки темнокожих людей (The National Association for the Advancement of Colored People) основывает университетское отделение  Конгресса расового равенства (Congress of Racial Equality (CORE)). Комитет, по сути, расколол студенческое общество Кента, а другой основанный ими комитет по свободе слова, бросил вызов запрету университета на политическую деятельность в пределах кампуса. Кроме того организация бросила вызов студенческим дресс кодам и политике «in loco parentis» (то есть «вместо родителей», данный закон, взятый из английского права, позволяет колледжам или школам действовать на благо студентов так, как они считают целесообразным, в том числе совершая действия, которые могли бы квалифицироваться как нарушение гражданских свобод студентов). Марксисты, которые были в конгрессе расового равенства, тяготели ещё к одному из лидеров движения, преподавателю Бобу Эрличу, лидеру Альянса молодых социалистов (Young Socialist Alliance YSA), участнику южных поездок свободы (лидеры движения отправлялись на автобусах в южные штаты, чтобы проверить исполнение закона 1960-го года об отмене расовой сегрегации в транспорте). В конце 1964 года Уолш и Эрлич основывают Кентский комитет за окончание войны во Вьетнаме (Kent Committee to End the War in Vietnam)^[29]. Ещё одна яркая фигура в движении – Сидни Джэксон, советник Кентского комитета, он стал радикалом в 30-ые, когда учился в Колумбийском университете. Вступает в коммунистическую партию, в том числе из-за её особого неприятия антисемитизму, Джэксон был евреем. После Второй Мировой войны, из-за связей с коммунистами ему трудно было найти работу в Нью-Йорке и других больших городах. Кентский университет предлагает ему работу в 1959-ом году, и он в течение пяти последующих лет, не был замечен ни в каких антиправительственных выступлениях. С 1964-ого года Джэксон решает тесно сотрудничать с Кентским комитетом. С 1965-ого года Комитет решает серьёзно взяться за проблему войны во Вьетнаме. В феврале организовывается небольшой пикет на кампусе, не больше двадцати человек. В этот момент около ста студентов, ярых противников комитета, накинулись на пикетчиков. Секретарь союза молодых социалистов Барбара Брок была сбита с ног, её несколько раз ударили по лицу. Сторонники политики правительства, ястребы выворачивали руки пикетчикам, отнимали транспаранты, жгли антивоенную литературу, которую демонстранты принесли с собой. Бросали камни в протестующих. Глава университета не счёл необходимым наказать нападавших. Была проведена и акция, которую нельзя назвать совсем неудачной. К апрелю, на свою сторону демонстрантам удалось привлечь ещё несколько десятков человек. Были студенты из Кента и на демонстрации в Вашингтоне 17 апреля. В целом же, руководство университета, газеты, как студенческие, так и местные по – прежнему высмеивали и крайне негативно отзывались о демонстрантах. К концу 1965-ого года количество выступлений, как антивоенных так и провоенных, значительно возросло. Во время антивоенных демонстраций, консервативно настроенные студенты высовывались из окон общежития, махали национальными флагами, включали песню  «Усыпанный звёздами флаг», надеясь заглушить скандирования протестующих.

В дальнейшем ситуация начала немного улучшаться, на традиционном весеннем параде, антивоенные активисты раздавали свою литературу, общались с людьми и привлекали на свою сторону студентов. Количество же активных участников было небольшим. В конце 1966-ого года в забастовке в кампусе участвовали всего около двадцати человек.

Активисты не отчаивались. Они всеми силами стремились привлечь в город больше радикальных студентов и известных противников войны. В конце 1966-ого года в городе побывал известнейший активист доктор Бенджамин Спок^[30]. Активно привлекалась и молодёжь, благо Огайо было на пути с восточного побережья в Кливленд, Чикаго, Детройт. Организованные в Кенте выступления представителей рок-н-ролла, джазовых оркестров привлекали сюда больше людей. Была организована переправка скрывающихся от армии беглецов и переброска их в Канаду. Жители тихого города разрывались между желанием получить прибыль от этих «туристов» и страхом от развращения местной молодёжи. В 1967 году прогресс продолжался, количество активистов увеличивалось. Состоявшийся в марте референдум по Вьетнамской войне, организованный студенческим правительством, показал, что 61% студентов были за активизацию действий во Вьетнаме. Были и вопиющие случаи - активистка Рут Джибсон была избита за то, что носила так называемую peace button, то есть пацифистский значок.

1968-ой год можно расценить двояко для Кентского  комитета. В апреле тысяча человек собралась на демонстрацию, чтобы почтить память погибшего Мартина Лютера Кинга. Многие активисты в целом были рады, что всё больше и больше студентов занимают более активную политическую позицию, но их не устраивало либеральное мирное движение, они больше склонялись к радикализму. В итоге несколько активистов из Кентского комитета создают в городке местное отделение СДС (уже упоминаемое ранее SDS, Student for a democratic society). Отделение довольно быстро начинает набирать популярность и привлекать членов, в том числе из Кентского комитета.

Комитет в конце апреля организовал очередную акцию в студенческом городке с участием представителей духовенства и некоторых местных фолк исполнителей. Мероприятие закончилось не лучшим образом – несколько человек, очевидно противники движения, совершили несколько выстрелов из довольно мощных духовых ружей, в результате чего пострадал один римский католический священник, которого даже пришлось госпитализировать. Люди причастные к инциденту, однако, арестованы не были, был арестован активист комитета, за вандализм (он писал мелом на двери библиотеки объявление о проводимой акции), а также за нарушение декрета Белого дома, запрещающего пропаганду подобных мероприятий на территории кампуса.

Что касается СДС, то уже на первом их собрании присутствовали около 250 студентов. Нетипично было то, что 41% участников прибыло из городов за пределами Огайо (в то время как около 20% студентов штата желали бы покинуть штат). 51% из них жили до этого в крупных городах, таких как Кливленд и Нью-Йорк. Около двух дюжин перешли в организацию из Кентского комитета.^[31] Значительное влияние на радикализацию взглядов оказали убийства Кинга и Роберта Кеннеди.

Новички, перешедшие из более умеренных организаций в СДС, могли испытать на себе тактику движения на выступлении Никсона в университете Акрона, в Огайо. Около двухсот студентов кричали из зала «Хо, Хо, Хо, Хо Ши Мин, НЛФ выиграет» ("Ho, Ho, Ho Chi Minh, NLF is Gonna Win, NLF – National Liberation Front, армия Южного Вьетнама)^[32]. Когда демонстранты начали петь «Sieg Heil», Никсон указал на балкон где они были и поклялся, что в ноябре порядочные американцы перекричат протестующих.

В ноябре СДС организовали сидячую пятичасовую забастовку совместно с Объединением чёрных студентов (Black United Students (BUS), приуроченной к приезду двух вербовщиков из Оклендской полиции. В забастовке также участвовали и представители Кентского комитета. Участники были атакованы «ястребами», сторонниками войны, а также расистами, администрация университета, однако не спешила противодействовать избиениям. Возмущённый подобным отношением, лидер BUS Боб Пикетт предложил всем своим сторонникам покинуть кампус и уехать их города. Администрация университета обвинила Пикетта в физическом принуждении большинства афроамериканцев участвовать в забастовке. Роберт Уайт, поначалу обвинявший забастовщиков в нарушении порядка, вскоре отказался от обвинений, так как этим делом заинтересовалась Комиссия по гражданским правам Огайо. После этого случая BUS и СДС отдалились друг от друга, несмотря на поддержку забастовки лидером Кентского комитета Сидни Джэксоном, эти организации также действовали не вместе. В январе 50 активистов отправились в Вашингтон на инаугурацию Ричарда Никсона. Когда президентская процессия появилась в парке Франклина, где находились активисты, кто-то бросил в Никсона бутылку. Полиция врезалась в толпу и арестовала четырёх человек.

В апреле 1969-ого лидеры СДС попросили встречи с Уайтом. После его отказа около 250 активистов пришли к зданию администрации. Здесь они натолкнулись на сопротивление сторонников войны, в результате завязалась драка. Арест лидеров СДС, Рика Эриксона и Хоуи Эммер привели к очередным демонстрациям и арестам.  

В июне 1969 года Кентское отделение СДС участвовало в общем собрании в Чикаго. На нём произошло отделение группы активистов, которые стали называть себя «метеорологами». Название это появилось благодаря строчке из песни Боба Дилана «вам не нужен метеоролог для того, чтобы узнать, куда дует ветер». В своём манифесте они поддерживали чёрных пантер, призывали подражать Вьетконгу, вести партизанскую войну в США. Значительная часть «метеорологов» была из Кента и Мичигана, уже упоминаемые Эммер и Эриксон стали одними из лидеров. Под их руководством отделение организации в Коламбусе совершало такие действия, как марши с флагами НЛФ через местный парк в день Независимости, разрисовывание стен образовательных учреждений надписями типа «долой свиней», «Вьетконг победит» и другие^[33]. Впоследствии Эммер будет арестован во время «дней гнева» в Чикаго. Дни гнева 8-11 ноября 1969 года были организованы «метеорологами» как общенациональное мероприятие.  Метеорологи надеялись на участие более 25 тысяч человек в Чикаго, однако собралось не больше двухсот. Один из лидеров собрания, а также СДС и Метеорологов, Джон Якобс, произнёс речь: «Есть война во Вьетнаме и мы – Вьетнам в пределах Америки. Нас мало, но мы вступили на путь истории. Мы собираемся изменить эту страну. Сражение Вьетнама – это одно из сражений мировой революции. Это Сталинград американского империализма. Мы – часть Сталинграда. Мы партизаны, борющиеся в тылу противника»^[34]. Толпа отправилась по улицам, проходя, били витрины магазинов и стёкла машин. Тогда их уже было около 350-ти. Пройдя 4 квартала, демонстранты натолкнулись на полицию. Власти применяли дубинки, слезоточивый газ, также было несколько примеров въезда полицейских машин в толпу на большой скорости. Менее часа прошло и бунт был закончен. Итог: 28 полицейских были легко ранены, убиты 6 «метеорологов», точное количество раненых неизвестно, арестовано 68 человек, в том числе и Якобс^[35].

В начале 1969 года стало ясно, что антивоенное движение захватывает всё больше студентов в кампусе Кента. Флаги Вьетконга развевались из окон студенческих общежитий, усилия президента Уайта по пресечению движения всё больше отдаляло его от студентов и делало непопулярной фигурой. Примерно половина студентов, однако, продолжали поддерживать войну и осуществлять различные нападки на отделение СДС в Кенте. Президент Уайт всецело поддерживал их. Командующий Национальной гвардией Огайо, генерал-майор Сильвестр Дель Корсо расценивал антивоенное движение как международный коммунистический заговор, с целью разрушить Америку. Губернатор Джеймс Родс, с целью наведения общественного порядка, решил действовать жёстко с антивоенными демонстрантами. Сила не всегда применялась адекватно, в декабре 1969 года, в Акроне три темнокожих студента устроили мирную акцию протеста, в результате чего на кампус было послано 700 солдат национальной гвардии, чтобы занять его^[36].

4 мая 1970 года тысячи студентов собрались, чтобы протестовать против вступления американских войск в Камбоджу. По распоряжению Родса на кампус были посланы гвардейцы. Один из студентов, Алан Кэнфор, огорчённый смертью друга во Вьетнаме и возмущённый присутствием солдат на кампусе, вызывающе размахивал кустарно изготовленным чёрным флагом. Прозвучал выстрел, он был ранен в запястье. Другого студента ранили в ногу.

В течение шести лет антивоенное движение в Кенте развивалось медленно и сложно. Несмотря небольшое количество людей в начале, затем оно смогло достигнуть значительного прогресса. Серьёзное влияние на это оказало появление здесь в 1968 году отдела СДС. Крайне враждебное отношение к пацифистам сторонников войны и недружелюбное со стороны правительства университета, привели к подъёму насилия. Умеренный Кентский комитет  к 1968-ому году окончательно потерял своё влияние, его место занял более радикальный СДС. Крайний консерватизм администрации университета и нежелание вести диалог, не способствовали улучшению напряженной ситуации. Джерри Уайт лично не сделал ничего, чтобы остановить провоенно настроенных студентов, прекратить беспорядки и избиения пацифистов. Уже упоминаемый Хоуи Эммер утверждал, что американская политическая система репрессивна и несправедлива, а ненасильственный протест будет встречен сокрушительными ударами и истеричными обвинениями. На примере Кентского университета мы можем отметить справедливость его слов.

          1.4 Май 1971-ого года как пик антивоенных вступлений.

3 мая 1971 года около 15 тысяч антивоенных активистов решили выразить своё несогласие с войной. Этот протест был беспрецедентным по своим размерам, эмоциональности и форме – гражданское неповиновение. Эта акция привела к самым массовым арестам в американской истории, в тот день были заключены в тюрьму более 7200 человек. Хотя демонстранты и не добились своей цели, резонанс был достаточно большим. Поднятые вопросы о гражданских правах, правительственных репрессиях и гражданских свободах, для радикальных демонстрантов, подняли снова и вопрос об американском присутствии в Индокитае. С 1967 по 1970 годы Национальная Мобилизация для Окончания Войны во Вьетнаме (the National Mobilization to End the War in Vietnam (Mobe) изо всех сил пыталась организовать единый фронт против политики в Индокитае. Другие участники не были уверены, стоит ли сосредоточиться только на проблеме войны. Идеологически также существовали разногласия - были либералы, радикалы, социалисты, коммунисты, анархисты и пацифисты. К лету 1970 года многие лидеры движения чувствовали тревогу. После непрерывных столкновений и дискуссий по поводу стратегии и тактики объединённый коалиционный фронт распадался. Демонстрация была названа ответом на действия в Камбодже и расстрелу студентов в Кенте.  Как говорил один из радикальных пацифистов, участников демонстрации, Брэдфорд Литтл «около 120 тысяч оскорблённых людей были собраны в Эллипсе, по крайней мере, 20 тысяч из которых были готовы к решительным рискованным действиям гражданского неповиновения»^[37]. Многие активисты оказались недовольны итогами демонстрации, сравнивали её с весенним пикником.

После майских событий движение за мир оказалось разделенным. 21 июня в Кливленде более полутора тысяч активистов организовали Национальную Коалицию, выступавшую в Защиту Мира (National Peace Action Coalition (NPAC)). Неделю спустя более восьмисот защитников мира собрались в Милуоки и организовали национальную Коалицию Против Войны, Расизма и Репрессий (National Coalition Against War, Racism, and Repression (NCAWRR)). Согласия между коалициями не было, NCAWRR считали NPAC троцкистской, а та в свою очередь высмеивала их, говоря, что эта новая коалиция против всего.  

Многие лидеры сходились во мнении, что необходимы более серьёзные шаги, массовое гражданское неповиновение. Так считали Дэвид Диллинджер, ещё один активист из чикагской восьмёрки, Рэнни Дэвис. Дэвис представил в Милуоки программу «Предложение о Формировании Освободительных Коллективов и Бригад и для Разрушения/Освобождения Вашингтона», сценарий действий оказания давление на правительство. План Дэвиса призывал к ненасильственным массовым подрывным действиям в Вашингтоне. Одним из предложений было также послать делегации в Сайгон и Ханой, чтобы договориться о символическом мирном договоре с вьетнамскими студенческими ассоциациями, народном мирном договоре. В целом, получив поддержку NCAWRR, Дэвис отправляется в колледжи и университеты, чтобы заручиться и там поддержкой. Многие студенты отозвались положительно на эти предложения^[38].

Коалиция в защиту мира и коалиция против войны, расизма и репрессий уже в декабре обсуждали планы весенних действий, повторения майских дней 1970 года. Были расхождения в дате начала демонстрации. Внутри NCAWRR было расхождение по методам, Дэвис и Диллинджер призывали к более радикальным действиям, другие хотели оставить то же, что было в мае 1970 года. Что касается «народного мирного договора», то его подтвердили многие пацифистские организации, а к февралю 1971 года более 200 колледжей и студенческих правительств в университетах. Соглашение призывало к немедленному перемирию, как раз в это время США объявили о дате полного вывода войск. Формальная ратификация договора произошла в начале февраля на конференции в университете Мичигана в Анн-Арборе. К этому времени приходили тревожные вести о готовящейся операции американских войск в Лаосе. Было решено предложить ратифицировать договор до 1 мая, в противном случае было решено провести массовые акции гражданского неповиновения. Тем временем, Национальная коалиция против войны расизма и репрессий стала Народной коалицией за мир и правосудие (PCPJ). Всё оставалось неизменным кроме включения в организацию группы «Молодёжь и студенты за народный мир», более известные как «племя первого мая». Дейв Диллинджер рассказал репортёрам о неделе выступлений, начинающейся с первого мая: «Мы должны перейти от простого выражения мнения к реальным действиям. Мы применим силу, но но в определённых рамках». Ренни Дэвис: «Если Никсон не собирается выводить войска к 1 мая - то есть, если он не остановит войну - мы намереваемся остановить правительство»^[39]. Дальнейшие события, вторжение в Лаос южновьетнамских войск, поддержанное американской авиацией и их отступление, укрепляло многих активистов в мысли о необходимости участия в демонстрациях. Акция активно готовилась, в целом двум крупным антивоенным группам удалось согласовать свои планы. Другим группам антивоенных активистов предписывалось готовиться самим, но чтобы план был в рамках ненасильственного гражданского повиновения. В целом же предполагались символические действия, тысячи людей с воздушными шарами, флейтами, тамбуринами, цветами, съезжаются утром и парализуют главные транспортные артерии города. Творческое начало, радость и жизнь против бюрократии и смерти. Все были предупреждены о вероятности быть арестованными. Но понятно, что тысячи арестованных и другие жёсткие меры не принесли бы дивидендов правительству. В университетских городках распространяли копии народного мирного договора, а также небольшой фильм о войне вьетнамцев за независимость. Началась череда демонстраций 19 апреля, когда более тысячи членов организации Ветераны Вьетнама против войны (WAW) пришли к Капитолию на пятидневную демонстрацию. Они почтили память павших товарищей, а 23 апреля более семисот из них бросили свои медали перед забором у Капитолия. На следующий день NPAC и PCPJ совместными усилиями привлекли десятки тысяч участников и ещё 150 тысяч в Сан-Франциско. Акты гражданского неповиновения у различных министерств привели к более чем восьмистам арестов, в то же время пять активистов движения убеждали Сенатскую Комиссию подписать народный мирный договор. Один из участников был задержан как свидетель по делу о взрыве в Капитолии 1 марта 1971 года. Тысячи полицейских дежурили в городе, кроме того была привлечена Национальная гвардия, а до 10000 армейских частей и морских пехотинцев были наготове поблизости, это самое большое число сил со времени гражданских беспорядков после убийства Кинга в апреле 1968.

3 мая развернулась основная демонстрация. С утра полиция была полностью готова, служащим было рекомендовано отправляться на работу значительно раньше. Демонстранты блокировали пересечения улиц и подходы к мостам. Толпу рассеивали слезоточивым газом, но людей становилось всё больше и больше. Они перебегали от одного места к другому и блокировали движение. Тогда начальник полиции, Джерри Уилсон прибегает к тактике обычных массовых арестов. Протестующие блокировали улицы мусорными баками, цементными блоками, деревьями, в конце концов, своими телами. Подтаскивали малогабаритные машины на улицу с ближайших стоянок,  даже переворачивали их. Некоторые резали шины у машин и рассыпали гвозди на дороге. Полиция же била людей дубинками и арестовывала всех кого могла, людей сажали в фургоны. К 8 утра, а демонстрация началась около 6, примерно 2000 человек были уже арестованы. Немногим сообщали о том, в чём же они обвинялись^[40]. Примерно к полудню правительству удалось восстановить порядок. Правительство пыталось пойти на сделку с митингующими. Было дано согласие отпустить всех задержанных за символический залог в 10 долларов, но, в обмен на это, все протестующие должны прекратить демонстрации и покинуть город. Предложение было обращено Ренни Дэвису, но он отклонил его как нелепое. И не только потому, что оно шло вразрез с его принципами. До сих пор полиция не понимала, что нет человека, который контролирует всех активистов и по одному только зову которого, все могли бы покинуть город. 4 и 5 мая прошли в демонстрациях. А 6-го было объявлено о тактическом отступлении. Реакция на все события, конечно, была бурной, многие критиковали демонстрантов, обвиняя их в том, что они от обсуждения проблемы войны перекинули обсуждение на своё собственное поведение.

В целом можно сказать, что акция, названная как May Day (Майский день или особое название первого мая, международного дня труда, когда в большинстве европейских стран проводятся политические демонстрации) удалась. Как и предполагалось, был осуществлен акт массового гражданского неповиновения, который потряс не только США. Именно ненасильственного неповиновения, за исключением редких случаев, вызванных провокациями со стороны властей. Что касается полиции, то в целом их действия нельзя расценить как полностью адекватные. Ведь если изначально предполагалось основным оружием выбрать аресты, необходимо было привлекать в город более значительные силы. Как уже говорилось, 10000 солдат были наготове. Почти сразу факты избиения, применения слезоточивого газа стали повсеместными. Акция не переросла в погромы и уличные бои. Многие активисты чёрного движения приветствовали антивоенное движение, почувствовали солидарность с арестованными. Хотя демонстрантам не удалось реализовать свои цели, но лидеры движения были вполне удовлетворены. Дэвид Диллинджер констатировал: «С 24 апреля по 3 мая 1971, антивоенное движение организовало десять дней, которые встряхнули Вашингтон и были услышаны во всем мире»^[41]. Демонстрации ветеранов и затем последовавшие события не были связаны между собой, но, однако, придали дополнительную силу событиям и оказали давление на администрацию. Если в 1965 году марши были по 15-20 человек, то теперь участие в них приняли сотни тысяч. Однако это событие и выделяется так сильно, потому что позже ничего подобного провести не удалось. Ни по длительности, ни по численности. Многие были встревожены излишне жёсткими мерами полиции, а у крупнейших коалиций, в защиту мира и против войны, расизма и репрессий, снова начались разногласия. Ещё были выступления в ответ на рождественскую бомбёжку 1972 года и на бомбёжку весной 1972 года, но ничего подобного майским событиям уже не было. А в 1973 году был подписан мирный договор, хотя только в 1975 году войска были выведены.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

НЕСТУДЕНЧЕСКИЕ АНТИВОЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ.

          2.1        Религиозная оппозиция вьетнамской войне.

В конце января 1967 года члены американских религиозных обществ собрались в Вашингтоне, собранные организацией «Церковнослужители, обеспокоенные Вьетнамом» (CALCAV). Разработкой программного документа занимался Роберт Макэйфи Браун, теолог, профессор религии Стэндфордского университета, который красноречиво заявил в документе: «Настало время, когда молчание это предательство. Пришло время заявить о своём отношении к Вьетнамской войне»^[42]. Среди противников войны были члены церквей США, синагог, чья политическая активность заставляла их выходить за рамки своей непосредственной деятельности. CALCAV, таким образом, становится самой большой религиозной антивоенной организацией. Основой для протестов, кроме войны, была также борьба за гражданские права. В этой связи необходимо отметить вклад в антивоенное движение известного правозащитника и активиста, Мартина Лютера Кинга. Начиная с 1965-ого года, Кинг в своих речах начинает выражать сомнения по поводу целесообразности войны. 4 апреля 1967-ого года, в церки Риверсайд в Нью-Йорке, ровно за один год до своей смерти, Кинг произнёс речь, которая называлась «Вне Вьетнама». М.Л. Кинг говорил о США, как о «главном «поставщике насилия в мире сегодня»^[43], а правительство, по его словам, стремилось оккупировать Вьетнам и превратить в свою колонию^[44]. Он отмечал, что те деньги и ресурсы, которые тратятся на войну, могли бы быть направлены на улучшение социального положения граждан и войну с бедностью. «Нация, которая год за годом продолжает тратить всё больше и больше денег на военную защиту и в то же время, всё меньше и меньше на социальные программы, приближается к духовной смерти»^[45]. После речи слышалось много критики в адрес М.Л. Кинга. «Life magazine» назвал речь М.Л. Кинга «демагогической клеветой, которая звучала как передача по радио Ханоя». «Washington Post» отметил что Кинг «Принизил полноценность… своей страны, своего народа»^[46]. Кинг обвинял правительство в убийстве миллионов вьетнамцев, «главным образом детей». М.Л. Кинг говорил о потребности в коренных изменениях в политической и экономической жизни нации. Впоследствии он всё чаще выражал своё негативное мнение по поводу войны и желание перераспределения ресурсов, для того, чтобы устранить несправедливость в экономике и обществе.

М.Л. Кинг призывал борцов за гражданские права примыкать и к антивоенному движению. Он считал моральным долгом каждого американца бороться и за равенство в обществе и за мир. В 1967-ом году во время очередной речи, М.Л. Кинг нашёл «жестокую иронию» в том, что афроамериканцы сражаются и умирают  на войне за страну, в которой их считают гражданами «второго сорта»: «Мы берём молодых темнокожих мужчин, которых унижает наше общество, и посылаем их на расстояние восемь тысяч миль, чтобы гарантировать свободу, которую они не нашли в юго-западной Джорджии и Восточном Гарлеме… Мы неоднократно сталкиваемся с жестокой иронией, наблюдая на своих телеэкранах темнокожих и белых парней, как они убивают и умирают вместе для нации,