Не весь умру.
статья по истории (8 класс) по теме

              Не весь умру.

     Блокада.  Замер одетый в пелены светомаскировки суровый Исаакий. Перед ним, как   гигантская свеча – Александровская колонна… Храм и монумент стоят в сиянии оледеневших деревьев. А внизу – идущие на фронт бойцы. Это не литые шеренги захватчиков. Бредут усталые, голодные люди. Такой образ блокадного Ленинграда запечатлел на своей гравюре человек, переживший в осажденном  Ленинграде все 900 дней. Вглядываюсь в гравюру. Волею художника  С.Б. Юдовина   городские гиганты, разнесенные в пространстве, в трудную минуту оказались рядом.  Они стали близки как братья,  «дети» одного «отца», Августа  Августовича  Монферрана  (так величали его в России).

      Пишущие о Монферране редко называли его «великим», чаще ограничивались «выдающимся», иногда – «блистательным»  («О бедном  Монферране замолвите слово», Е.П. Соколянская, Альманах Южный город,  Астропринт,  Одесса, 2009. с. 159-1670). 

  Но, как  бы не называли зодчего,  неоспоримо одно –  он брался за то, от чего  из боязни провала отказывались другие: соорудил Исаакиевский собор, максимально сохранив предыдущий собор архитектора Ринальди; воздвиг Александровскую колонну  так, что та, при весе более 600 тонн,  держится без каких-либо дополнительных опор; водрузил на постамент  двухсоттонный  царь-колокол, который  более ста лет никто не решался поднять.

         Рождённый в 1786 году в небольшом городке Шайо департамента Сены, Огюст Рикар (таково его настоящее имя) приехал в Петербург в июне 1816 года. В активе честолюбивого француза была мимолетная встреча с императором Александром I, когда тот пребывал в 1814году в Париже. Во время аудиенции молодой человек преподнёс Александру I скромный дар – изящную красную папку с золотым тиснением. Папка содержала  восемь проектов, исполненных акварелью и пером. Каждый проект сопровождался расчётами стоимости сооружения.

      Итак, вот что предлагал построить в России представившийся уже Августом Монферраном двадцативосьмилетний выпускник Парижской специальной школы Архитектуры.

1. Фонтан с фигурой Александра I.
2. Публичная библиотека.
3. Триумфальная арка с надписью по-русски на аттике «Храброму российскому воинству»
4. Конная статуя самого Александра I.

        Царю предлагалось один или пару проектов выбрать по собственному вкусу. Так был сделан первый виток рекламной спирали.

        Александр I не вдохновился архитектурными  проектами Монферрана, но это не охладило пыл талантливого юноши. Храбро сражавшийся в войсках Наполеона Монферран  сдался на милость победителя. В русском царе он видел потенциального богатого заказчика. Заручившись рекомендательным письмом от известного парижского часовых дел мастера Брегета, молодой человек появляется в Петербурге.

        Без гроша в кармане, без знания русского языка начинает жизнь в холодной столице Анри Луи-Огюст Леже Рикар де Монферран. Фамилия уже есть, дело осталось за малым – сделать себе имя.

        Поначалу Монферран остановился в дешёвой  комнатёнке под самой крышей. Но одет он по последней моде, в петлице – орден Почётного легиона, пожалованный Наполеоном. Таким он предстал перед старинным другом Брегета генералом Бетанкуром. Испанец французского происхождения, крупнейший с европейским именем инженер  Августин Бетанкур возглавлял недавно образованный  Архитектурный комитет (иначе – Комитет по делам строений и гидравлических работ), в задачу которого входило рассмотрение, утверждение или отклонение проектов будущих зданий Северной  Пальмиры.   Бетанкур оценил талант Монферрана по представленным рисунком и поначалу решил определить протеже своего друга на фарфоровый завод с тем, чтобы он создавал формы для ваз и сам же их расписывал. Монферрану определили жалование две с половиной тысячи ассигнациями в год, а художник запросил три. Дело не сладилось.

       Бетанкур имел давнюю головную боль – проект перестройки Исаакиевского собора. В 1768 году архитектор Антонио Ринальди начал возводить прекрасный в чертежах Исаакиевский собор, но, не достроив, уехал за границу. Заканчивал строительство Викентий Бренна. Храм освятили, но несколько лет спустя Академия художеств  пригласила известных зодчих: А. Бежанова, А. Воронихина, А. Захарова, Дж. Кваренги, Ч. Камерона, В. Стасова и др. участвовать в перестройке Исаакия. Внешний вид главного храма столицы не выдерживал критики. Именитые зодчие единогласно решили, что храм следует снести и построить новый. Но Александр I заупрямился. Он настаивал лишь на переделке собора, усматривая в сносе оскорбление памяти его основателей.

        Меня всегда удивляло стремление переделывать, доделывать творения зодчих. Ведь никому не приходит в голову дописывать литературное произведение или художественное полотно. «Не прижились» новые руки Венеры Милосской. А вот архитектуре фатально не повезло. В порочную практику вошло доделывание и переделывание творений зодчих. Вот и Александр I поддался искушению. Царь отвергал проект за проектом, пока за дело не взялся Монферран по протекции Бетанкура.

     Честолюбивый француз подошёл к заданию серьёзно. Он представил Бетанкуру образцы лучших культовых сооружений разных эпох и народов. На двадцати четырёх листах, переплетённых в альбом. Монферран сделал изумительные по красоте и изяществу рисунки с надеждой, что император выберет один из них. Результат превзошёл ожидания. Александр оставил альбом у себя, а спустя несколько дней появился указ, о назначении Монферрана императорским архитектором с тремя тысячами рублей ассигнациями жалования в год. Комитет был шокирован. Надеялись, что молодой выскочка свернёт себе шею уже на начальном этапе.

       С обычным  тщанием Монферран подготовил проект перестройки храма и представил его царю.  Желтой тушью был  нанесён  план собора Ринальди,  чёрной – части, которые надлежало сохранить,  и красной – вновь спроектированные. На это ушёл весь 1817 год. Проект понравился Александру,  и он его утвердил.

        После этого Монферран стал востребованным. Посыпались заказы на строительство особняков, дворцов. Он строит дом князю Лобанову-Ростовскому, почти одновременно – Спасский собор в Нижнем Новгороде. Но неожиданно получает подножку от своего соотечественника Антуана Модюи. В пространной записке, поданной в Академию художеств, Модюи подверг уничтожающей критике проект Монферрана. Пришлось доложить царю и учредить особый «Комитет для рассмотрения замечаний архитектора Модюи на строительные работы  Исаакиевского собора»  во главе с президентом Академии художеств А.Н. Олениным. Комитет был обширным и компетентным. Три года этот комитет детально рассматривал на ежемесячных заседаниях каждый пункт обвинения. И три долгих года была законсервирована стройка. Не желая того, Модюи оказал добрую услугу Монферрану. Царь рекомендовал комитету заняться «изысканием способов к исправлению недостатков, обнаруженных в проектах Монферрана». Вновь был объявлен конкурс. Первый тур конкурса окончился безрезультатно. Второй тур состоялся два года спустя. Монферран за это время изучил конкурсные проекты соперников, взяв от них некоторые наиболее удачные решения и внеся их в свой переработанный проект. В итоге второго конкурса победителем вышел зодчий Андрей Алексеевич Михайлов (2й). Но…  Царь  объявил свою монаршию волю: проект Монферрана был «комформирован», т.е. утверждён царём, без  учёта чьих бы то ни было мнений. Неизвестно, какие причины побудили Александра отдать предпочтение проекту Монферрана. Но  в марте 1825 года прерванное строительство собора возобновилось.

     Так уж сложилось, что весь Петербург  строился по принципу «вопреки». Вопреки болотистой почве, вопреки частым наводнениям и многому другому.  Вот и Монферран дерзнул строить  на  мало пригодной для этого площадке. Ведь знаменитый Нотр-Дам в Париже тоже был возведен на болотистой почве острова Сите. К счастью, зодчий не знал русского слова «авось». 24тысячи (!) свай были вбиты в зыбкий грунт, чтобы укрепить фундамент будущего храма.

   О строительстве Исаакиевкого собора можно написать книгу. И такие книги написаны. Сорок лет жизни отдал Монферран строительству собора, где постоянно трудились в любое время года 11 тысяч рабочих. Это они вырубили, доставили, обтесали, отполировали 112 гранитных колонн высотой в 17 метров и весом 114 тонн каждая, украсивших нижние портики собора.

      Один за другим умерли покровители  Монферрана: Бетанкур, Александр I, граф Милорадович, но и при Николае I, положение главного архитектора не пошатнулось. Наоборот, упрочилось. Николай I пожелал воздвигнуть на Дворцовой площади колонну в честь победы над армией Наполеона. Представленный Монферраном первоначальный проект обелиска, царь забраковал. Предстояло установить колонну, которая бы затмила все существующие в мире образцы: красотой превзойти знаменитую колонну Траяна (н.II в. н..э.) в Риме, высотой – Вандомскую колонну в Париже.

     Монферран ведет дневник, зарисовывает все этапы работы над возведением памятника. Эти иллюстрированные издания вышли в Париже в 1820 и 1845 гг. Трудовые будни были похожи на героический эпос.

Краткие энциклопедические данные не отражают величия трудового подвига.                    

        В каменоломне Питерлакс, поставлявшей гранит для строительства Исаакиевского собора, сотни каменщиков вручную (!) вырубили глыбу весом в 500 тонн. При погрузке на судно подломились сходни, и глыба начала проваливаться в воду. Спасли положение отец с сыном Яковлевы. Двадцатилетний подрядчик Яковлев руководил спасательными работами. На подмогу были вызваны 600 солдат. Солдатушки-ребяушки прошли маршем по гористой метности в сильную жару 36 километров за четыре часа и сходу устремились к монолиту. Двое суток измученные люди удерживали монолит, пока не погрузили его, наконец, на баржу. Преодолев расстояние в 250 км, монолит оказался в Петербурге. Здесь его выгрузили под руководством того же толкового и расторопного молодого Яковлева. Всего за два месяца монолит обтесали и отполировали. Предстояло главное – водрузить колонну. Монферран исправно каждый день являлся на строительство Исаакия, но мысли его были поглощены предстоящим событием.

        Давайте представим, как  это было.  Улицы были запружены народом.  «Полукруглое здание Генерального штаба, уподоблявшееся в этот день амфитеатрам  Древнего Рима вместило более 10000 человек», - вспоминал позднее Монферран. В особом павильоне расположилась императорская семья, в другом – дипломаты; почетные места были отведены для Академии наук и Академии художеств, для иностранных гостей. Четко продуманное действо вызвало всеобщее ликование. На глазах у изумленной публики исполинский монумент был поднят и плавно, красиво установлен на пьедестал. Стоявший на самой верхотуре лесов офицер поднял государственный флаг. Раздался крик «Ура!», гром аплодисментов. Наверное, в ту минуту Монферран чувствовал себя триумфатором Древнего Рима.  Позднее колонну увенчала бронзовая фигура ангела с крестом  (скульптор Б.И. Орловский). Общая высота памятника стала 47,5 метра. "Торжество открытия соответствовало величию монумента", – писала газета "Северная пчела", № 197, 3 сентября 1834 года1, сообщая подробности окончательного открытия колонны парада и иллюминации.  

          Виртуозно прошло в Московском кремле поднятие царь-колокола, который более 100 лет пролежал в глиняной яме, где его отлили. При большом стечении народа в абсолютной тишине за 42 минуты и 33 секунды при помощи воротов и пеньковых веревок колокол был поднят и водружен на пьедестал. И снова ликующие возгласы в честь виновника торжества.

         Так к Монферрану пришло признание, и посыпались почести. Академия художеств дала ему звание почетного вольного общника. А Николай I наградил его по-царски: назначил ежегодный пенсион в пять тысяч рублей ассигнациями, а спустя несколько дней после открытия Александровской колонны архитектор получил 100 тысяч.

        Исаакий тем временем был близок к завершению. У Августа Августовича есть нажежный помощник – младший архитектор Шрейбер. Можно заняться и собственным жильём. Монферран приобретает особняк на Мойке, 86 и оставляет в неприкосновенности экстерьер дома. То ли был сыт по горло переделками и перестройками, то ли не хотел дразнить «доброжелателей», число которых не уменьшалось.

       Готовый, сияющий Исаакиевский собор освещали в день святого Исаакия Долматского. Когда император со свитой обходил собор, какой-то «доброжелатель» обратил его внимание на  скульптурную группу на западном фронтоне, где архитектор изображен среди Святых  и своих современников с макетом собора в руке. Все персонажи, изображенные на фронтоне, склонили головы, приветствуя  Святого Исаакия Долматского.  Все, кроме Монферрана. Значит мнит он себя выше Святых.  Император прошел мимо Монферрана, словно не замечая его.  Зодчий был расстроен и ушел домой до окончания церемонии освещения. Погода в этот день стояла прохладная и архитектор серьезно простудился. Существует легенда о том, что Монферрану была предсказана смерть сразу же после того, как он закончит строительство собора. Права это или нет – кто знает? Но предсказание сбылось.

           Монферран был предусмотрительным человеком и хорошо знал латинское memento mori –   «помни о смерти». Еще за 20 лет до ухода из жизни он дерзнул просить императора быть похороненным в одном из подземельных сводов Исаакиевского собора. Это была европейская традиция: по желанию архитектор мог быть похоронен под стенами построенной им церкви. Взошедший на трон Александр II посчитал это слишком большой честью для обыкновенного смертного. Скончавшегося  28 июня 1858 года Монферрана лишь обнесли вокруг Исаакия, а гроб с его телом установили в католическом соборе на Невском проспекте. Монферран не успел даже толком порадоваться награде за постройку Исаакия – золотой медали, усыпанной бриллиантами. А дальше все пошло прахом. Вдова зодчего в спешке подала дом, взяла только самые ценные вещи и с телом мужа уехала во Францию.

            В литературе о Монферране неизменно указывалось: могила зодчего неизвестна. Могила исчезла таинственным образом.

В «Энциклопедии императорского Петербурга» (М.И. Пыляев, М., ЭКСМО, 2006. – с. 466) имя Монферрана упоминается лишь в связи с продажей каких-то стульев. Зато Антуан Франсуа Модюи упоминается трижды.

        Но его Величество Время все расставило по своим местам.  Созданное Монферраном выдержало испытание временем, вражескими бомбёжками. К 1910 году в Петербурге  было около 480 православных церквей и 50 храмов других конфессий. Что уцелело к сегодняшнему дню? Весьма немногое. А Исаакиевский собор выстоял. Без всяких креплений стоит Александровская колонна. Уцелел и памятник Николаю I, выполненный в 1859 году скульптором Клодтом по замыслу Монферрана уже после смерти обоих: царя и архитектора. И даже построенные для вельмож особняки в большей части уцелели.

      С особым чувством позволю себе процитировать отрадные факты: «Старший научный сотрудник Научно-исследовательского музея Российской Академии художеств В.К. Шуйский при участии крупнейшего специалиста по франко-русским связям во Франции Б.Н. Лосского, установил, что Монферран похоронен в Париже, на Монмартском кладбище. Прах его покоится рядом с могилой матери Луизы Фистьони, о чем свидетельствует надпись на монументе и отлитый в бронзе вензель архитектора “А.М.”. Предполагается, что памятник на могиле выполнен по проекту самого Монферрана в 1830 году.» ( О.А. Чеканова, Огюст Монферран, Стройиздат, СПб, 1994, с. 148-151)

          На могиле установлена небольшая колонна со сколотым наискось верхним краем. Вглядываюсь  в изображение памятника и недоумеваю. Поклоннику античной классической красоты соорудить такое! Грубый каменный свод, дверь, ведущая будто в погреб.   В книге О.А. Чеканова комментариев к фотографии памятника нет. А потом меня осенило. Да ведь это же воплошенная мечта Монферрана! Он желал быть погребенным  в подземельях Исаакиевского собора. Его вдова все сделала, чтобы исполнить волю супруга. Он покоится в склепе, декорированном под подземелье и под колонной. Но это – последний приют художника. А памятник  ему (и не один!) находится в России, в неповторимом Санкт-Петербурге. Замечательный девиз выбрал себе архитектор. На его гербе было написано: «НЕ ВЕСЬ УМРУ».