Православие и масонство в России XVIII века
статья по истории на тему

             Вопрос об отношении масонства к православию является частью более широкой проблемы, а именно проблемы места православия в том бурном процессе смены идеологических приоритетов, которым был отмечен в России XVIII век. Вопрос этот сам по себе не прост, потому что в ходе повального обмирщения общественного сознания и культуры, заданного реформами Петра I, был нанесен  удар и по конфессиональному суверенитету православной русской церкви.

             Уничтожение патриаршества и введение Петром I в 1721 году  Святейшего Правительствующего Синода – коллективного органа управления делами церкви, подотчетного монарху и контролируемого назначаемым светской властью обер-прокурором, - означали фактически санкционированную свыше скрытую реформацию. На это в свое время уже обратил внимание Г.Флоровский, который видел в церковных реформах Петра I сознательное и целенаправленное «лишение церкви самостоятельности и независимого круга дел – ибо государство все дела стало считать своими». Духовенство в России с петровской эпохи становится «запуганным сословием», оттесняясь в социальные низы. А наверху устанавливается «двусмысленное молчание». Порожденное реформами Петра I  расшатывание православных устоев явилось одним из решающих факторов сознания благоприятных условий для распространения в России XVIII века  идей масонства. Крестьянство продолжало оставаться устойчивым хранителем отечественных традиций  как в сфере бытовой культуры, так и особенно в области вероисповедания. На своих  господ крестьяне нередко начинали смотреть как на чужеземцев. Глубинная основа единства  национальной культуры, благодаря языку, сохранялась. Но в конфессиональной сфере разрыв приобретал порой угрожающие масштабы. Сохранилось любопытное свидетельство, как сами масоны осознавали этот разрыв.

             Происшедший в течение XVIII столетия разрыв между духовными потребностями разных социальных слоев заключал в себе по существу историческое противостояние между прошлым Московской Руси и настоящим, олицетворявшимся в возникновении на краю Европы новой империи. Но он же создал в России ситуацию своеобразного духовного вакуума, заполнение которого нередко носило формы беспорядочных случайных заимствований всего, что к этому времени имела в своем активе  западноевропейская художественная и гуманитарно-философская мысль.

               Россия подключается к эволюционному ритму европейского культурного развития в тот момент, когда в Европе развертывался нарастающий процесс формирования идеологии Просвещения. Воспринятые с Запада идеология и практика масонства тоже пустили на русской почве крепкие корни, и это сложным образом отразилось на процессах культурной и даже политической жизни страны. В чем-то масонство объективно стало брать на себя функции религии, поскольку общественная роль церкви в России после проведенных Петром I в начале столетия преобразований резко упала.

                Если задуматься о факторах, обусловивших повальное увлечение высших слоев российского дворянства масонскими идеями, то на первый взгляд одним из главных следует считать общую атмосферу подражательности, какая установилась в результате перенимания западноевропейских норм культуры. Для России XVIII века масонство явилось завезенным иностранцами

новшеством и на первых порах осознавалось совершенно справедливо как еще одна модная забава.

                 По мере распространения масонства и ускорения его  на русской почве обнаруживается своеобразное соперничество различных ветвей европейского масонства, натурализовавшегося в России, и разная степень их конфессиональной заряженности. При этом следует помнить о качественно различных целях, которые преследовались членами масонских лож в разных странах. В условиях России, вновь оказавшейся на положении ученика в этой области, искание степеней новоявленными адептами братства вольных каменщиков означало также нечто иное, чем это имело место у их заезжих учителей.

               Для иностранцев, приехавших в Россию, членство в ложе служило нередко средством корпоративного объединения. Порой это было просто условием выживания и успеха в чужеродной среде. Принадлежность к масонству становилась своеобразным паролем, рекомендательной визиткой, открывавшей двери в дома знатных вельмож и позволявшей опираться на поддержку единомышленников в продвижении по службе. Совсем иное означало искание масонских степеней для русских дворян. Соображения материальной выгоды в данном случае мало принимались в расчет. На разных этапах распространения масонства в России XVIII века мотивы, руководившие желающими стать в их ряды, естественно, менялись. Но главное, что привлекало русских дворян к новой для них сфере духовного самоутверждения, было стремление к «познанию высших таинств натуры».