Интересные случаи из жизни знаменитых физиков
занимательные факты по физике по теме

Отдел образования Жаксынского района

при управлении образования Акмолинской области

ГУ «Жаксынская средняя школа №2»

Чепраков И.В.

2012

Репортер спросил А. Эйнштейна, записывает ли он свои великие мысли и, если записывает, то куда – в блокнот, записную книжку или специальную картотеку. Эйнштейн посмотрел на объемистый блокнот репортера и сказал. «Милый мой! Настоящие мысли приходят так редко в голову, что их нетрудно и запомнить».

Спросили однажды у Эйнштейна, как появляются гениальные открытия.

Все очень просто, – ответил Эйнштейн. – Все учёные считают, что этого не может быть. Но находится один дурак, который с этим не согласен, и доказывает, почему.

Как-то раз английского астронома Артура Эддингтона спросили:

–  Сэр, правду ли говорят, что вы один из трех человек в мире, которые понимают теорию относительности Эйнштейна?

Наступило неловкое молчание – ученый явно затруднялся с ответом. Тогда спрашивающий поспешил исправить положение:

–  Может быть, сэр, я что-то не так сказал? Мне, видимо, сэр, следовало бы догадаться, что вы, сэр,  при всей вашей скромности, сочтете мой вопрос несколько бестактным. В таком случае, сэр, позвольте...

Ничего... ничего... – благодушно прервал его Эддингтон, – Просто я задумался, пытаясь вспомнить, кто же этот третий.

В 1930 году в Германии вышла книга с критикой теории относительности под заглавием «Сто профессоров доказывают, что Эйнштейн не прав». Узнав об этом, Эйнштейн только пожал плечами: «Сто? Зачем так много? И одного было бы достаточно».

В 1923 году канадский ученый-экономист спросил Э. Резерфорда, что он думает о теории относительности. «А, чепуха! – ответил Резерфорд. – Для нашей работы это не нужно».

Альберт Эйнштейн любил фильмы Чарли Чаплина и относился с большой симпатией к созданному им герою. Однажды он написал в письме к Чаплину: «Ваш фильм «Золотая лихорадка» понятен всем в мире, и Вы непременно станете великим человеком. Эйнштейн»

На это Чаплин ответил так: «Я Вами восхищаюсь еще больше. Вашу теорию относительности никто в мире не понимает, а Вы все-таки стали великим человеком. Чаплин».

Дирак однажды высказал предположение, что существует расстояние, на котором женское лицо выглядит привлекательнее всего, поскольку в двух предельных случаях – на нулевом расстоянии и на бесконечном – «привлекательность обращается в нуль» (ничего не видно), то между этими пределами должен существовать максимум.

Однажды австрийский физик Эрнст Мах (1838-1916) объяснял слушателям суть так называемого «нулевого начала термодинамики»: две системы А и В, находящиеся в термическом равновесии с третьей – С, находятся в термическом равновесии между собой.

–  Но, господин профессор, недоуменно промямлил один слушатель, эта же тавтология, сказанное вами само по себе очевидно!..

–  Не так уж и очевидно! – живо возразил Мах. – Например, женщина А любит мужчину С, женщина В тоже любит мужчину С. Но значит ли это, что женщина А любит женщину В?

Макс Борн в качестве экзамена на докторскую степень выбрал астрономию. Когда он пришел на экзамен к Шварцшильду, тот его спросил: «Что вы делаете, когда видите падающую звезду?» Борн, понимавший, что на это надо отвечать приблизительно так: «Я бы замерил время и направление движения, длину светящийся траектории и затем вычислил бы приблизительную траекторию», не удержался и ответил: «Загадываю желание».

Академик Л.А. Арцимович дал следующее определение науки (журнал «Новый Мир», №1. 1967): «Наука есть лучший современный способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счет государства».

Резерфорд говорил, что все науки можно разделить на две группы – на физику и коллекционирование марок.

На заре изучения электрических явлений аристократы любили наблюдать электрические опыты во время публичных демонстраций. Однажды опыты демонстрировал профессор астрономии Венского университета Иозеф Франц. Среди гостей присутствовал Про- копиус Дивиш – изобретатель заземленного молниеотвода и один из пионеров электротерапии. Франц заряжал различные предметы электричеством и добывал из них потоки искр ко всеобщему удивлению.

Однако Дивиш учинил нечто, из-за чего наэлектризованные тела перестали искрить, как бы их сильно ни заряжал Франц. Оказалось, что в передней части парика Дивиша было скрыто более двадцати заостренных железных стерженьков, которых никто не заметил. Когда хотел он заряженное тело избавить от электричества и расстроить опыт, то тогда он просто наклонял голову к этому телу, делая вид, что внимательно его изучает, и этим способом рассеивал электричество из заряженного предмета или незаметно притягивал его к себе.

Однажды, находясь в Швеции, знаменитый датский физик Нильс Бор поехал со своими родными и друзьями встречать брата. Прибыв на вокзал, Бор отправился за перронными билетами на всю компанию. Вскоре он вернулся с билетами очень расстроенный и обескураженный.

«Все-таки в Швеции дело поставлено рациональнее, чем у нас в Дании, – грустно сказал он. – У нас билетные автоматы работают на электричестве, а здесь на каждом автомате надпись, предлагающая покупателю прежде чем опустить монету, стать на небольшую площадку. Таким образом, здесь автомат срабатывает за счет силы тяжести, не расходуя дорогой электроэнергии».

Когда встречающие подошли ко входу на перрон, контролер отказался пропустить их.

Это не перронные билеты, – объявил он Бору. – Это квитанции весов-автомата, на которых вы почему-то взвешивались несколько раз.

Однажды во время обучения в Геттингене Нильс Бор плохо подготовился к коллоквиуму, и его выступление оказалось слабым. Бор, однако, не пал духом и в заключение с улыбкой сказал:

–  Я выслушал здесь столько плохих выступлении, что прошу рассматривать мое нынешнее как месть.

Над дверью своего деревенского дома Нильс Бор прибил подкову, которая, согласно поверью, должна приносить счастье. Увидев подкову, один из посетителей воскликнул:

–  Неужели такой великий ученый, как вы, может действительно верить, что подкова над дверью приносит удачу?

–  Нет, – ответил Бор, – конечно, я не верю. Это предрассудок. Но, вы знаете, говорят, она приносит удачу даже тем, кто в это не верит.

Однажды, когда Нильс Бор работал в лаборатории, потребовалось измерить напряжение в цепи. Лаборант – любитель крепких выражений, – уже было отправился за вольтметром, но Бор остановил его и предложил определить напряжение на ощупь. «Но как же я смогу это сделать?» – удивился лаборант. «Очень просто, – ответил ученый, – если в сети будет 10 В, Вы воскликните «О, черт»», а если 220, то выражение будет гораздо крепче».

Ж. Гей Люссак (1778–1850) - крупнейший французский химик и физик – во время одного из своих химических опытов лишился глаза. Как-то раз его встретил епископ Сиезский – самонадеянный богослов, попавший в число «бессмертных» Французской академии по протекции.

–  Не понимаю, как можно быть ученым, имея всего один глаз! Что можно увидеть одним глазом?

–  Да побольше вашего, – не растерялся Гей-Люссак. – Вот, например, я вижу у вас два глаза, а вы у меня только один!

В 1802 году французский ученый Жозе Луи Гей-Люссак проводил в Париже научные опыты. Ему были нужны стеклянные трубки, которые тогда вырабатывались стеклодувами только в Германии. Когда ученый их выписал, французские таможенники наложили такую высокую пошлину, что он не мог выкупить посылку.

Об этом узнал Александр Гумбольд и решил помочь Гей-Люссаку. Он посоветовал отправителям запаять концы трубок и наклеить на них этикетки: «Осторожно! Немецкий воздух!»

Воздух? Таможенного тарифа на воздух не существовало, и на этот раз трубки дошли до французского ученого без всяких пошлин.

Известный итальянский физик Алессандро Вольта (1745–1827) был страстным любителем кофе, который он пил всегда без молока и сахара. Когда один его знакомый спросил, почему Вольта пренебрегает молоком и сахаром, знаменитый физик, улыбаясь, ответил: «Чего ж тут объяснять... Раз в чашке нет ни молока, ни сахара, значит в ней больше кофе».

Как-то раз американский физик-экспериментатор Роберт Вуд (1868–1955), довольно эксцентричный человек, любитель всяких острых ощущений, решил проделать на себе рискованный опыт – испытать действие наркотика. С большим трудом раздобыв опиум, он накурился этого зелья и вскоре впал в забытье. Придя через некоторое время в сознание, он вспомнил, что, находясь в одурманенном состоянии, напал на какую-то чрезвычайно глубокую и важную научную идею, но на какую именно – начисто вылетело из головы. Тогда Вуд решил повторить опыт в надежде, что ему посчастливится вновь обрести ускользнувшую мысль.

И действительно, как только начало сказываться наркотическое действие опиума, забытая мысль не замедлила возникнуть в уме ученого. Чувствуя, что сознание вот-вот покинет его. Вуд сумел в последний момент сконцентрировать волю, записать идею на бумажке и впал в беспамятство. Очнувшись, он с ликованием подумал об удачном исходе столь трудного и опасного опыта и, дрожа от нетерпения и пережитого, поспешно развернул бумажку с драгоценной записью. На ней он прочел; «Банан велик, а кожура еще больше...»

Американский физик-экспериментатор Роберт Вуд увлекайся фотографией и как-то захотел сфотографировать мост объективом «рыбий глаз». Но стоило ему установить аппаратуру, как вокруг него собиралась толпа зевак. Тогда он выкрасил аппарат в ярко- красный цвет, навел его и со всех ног бросился прочь, как будто тот вот-вот взорвется. Зеваки последовали его примеру, и аппарат запечатлел, наконец, мост без человеческих фигур.

Однажды Роберт Вуд и Норберт Винер положили в чемодан очень тяжелый гироскоп. Этот гироскоп можно было раскрутить с помощью веревки, пропущенной через отверстие в крышке. Выходя из вагона. Вуд запустил гироскоп и дал чемодан носильщику. Все шло хорошо, пака Вуд резко не свернул за угол. Носильщик попытался следовать за ним, и чемодан встал на попа, вызвав среди присутствующих большое замешательство.

Д. И. Менделеев, кроме химии, занимался вопросами воздухоплавания. Так же много времени он посвящал переплетному делу и... изготовлению чемоданов. Рассказывают такой случай.

Однажды ученый покупал в лавке материалы.

–  Кто это? – спросили лавочника.

–  Неужели не знаете? – удивился тот. – Известный чемоданных дел мастер Менделеев!

Дмитрий Иванович был очень польщен этой характеристикой.

Автор третьего начала термодинамики Вальтер Нернст в часы досуга разводил карпов. Однажды кто-то глубокомысленно заметил: – Странный выбор. Кур разводить и то интересней.

Нернст невозмутимо ответил: «Я развожу таких животных, которые находятся в термодинамическом равновесии с окружающей средой. Разводить теплокровных – это значит обогревать на свои деньги мировое пространство».

Профессор В. Нернст, обсуждая первый и второй законы термодинамики, обычно говорил: «Первый фундаментальный закон термодинамики был сформулирован и теоретически обоснован тремя физиками – Майером, Джоулем и Гельмгольцем, второй закон термодинамики был сформулирован двумя великими физиками – Клаузиусом и Томсо- ном; третий закон я открыл самостоятельно. Это доказывает, что четвертого фундаментального закона термодинамики быть не может.

Среди физиков бытует следующее определение термодинамики: «Термодинамика – палка о трех началах».

В ядерной физике для обозначения поперечных сечений ядерных реакций применяется термин «барн». Если заглянуть в словарь, то с удивлением обнаруживаешь, что слово означает «амбар», «сарай». Спрашивается, какое отношение имеют амбары к ядерным реакциям?

Заинтересовавшись этим вопросом, итальянский физик Э. Серге спросил Ганса Бете, чем он руководствовался, вводя в науку такой термин.

–  Да когда мы начали измерять поперечные сечения захвата тепловых нейтронов у различных элементов, они оказалось огромными как ворота амбара, – ответил Бете. – Поэтому, кстати говоря, на обложке справочника по сечениям мы поместили изображение амбара...

Американский физик Роберт Милликен (1868-1953) был известен своей словоохотливостью. Подшучивая над ним, его сотрудники предложили ввести новую единицу – «кен» для измерения разговорчивости. Ее тысячная часть, то есть милликен, должна была превышать разговорчивость среднего человека.

Как-то раз американский физик Г. Морану, принимая в своей лаборатории корреспондента и желая поразить воображение этого не очень сведущего в науке человека, хвастливо сказал ему:

– Сейчас я работаю над конструкцией электронного микроскопа, который сможет увеличивать в два миллиона раз!

Каково же было удивление физика, когда вместо радостных возгласов и восторга он услышал слова, совершенно по-новому осветившие его работу.

–  Подумать только! – воскликнул корреспондент – сколько труда, энергии и знаний вы тратите на создание прибора, который сузит поле вашего зрения в два миллиона раз!

Отражательный телескоп Исаака Ньютона (1643-1727), позволивший избавиться от свойственной телескопам-рефракторам хроматической аберрации, произвел в Англии настоящий фурор. Сам король Карл II  внимательнейшим образом изучил прибор и, вдоволь налюбовавшись через него на звезды и планеты, передал новинку в Лондонское королевское общество, которое в январе 1672 года поспешило избрать своим сочленом кембриджского провинциала.

Много лег спустя Кондуитт – родственник ученого – как-то раз поинтересовался у

него:

–  Скажите, кто же этот искусный мастер, изготовивший зеркало для вашего телескопа?

–  Я, зеркало сделал я сам, – простодушно ответил Ньютон.

–  Но где же вы достали станки и инструменты?

–  И их я сделал сам, – пояснил Ньютон. – Если бы я ждал, пока кто-то чего-то мне сделает, я вообще никогда не сделал бы ничего.

Ньютон отличался рассеянностью, что, как известно, признак глубокой сосредоточенности на какой-то теме. Поэтому с великим физиком происходило множество забавных вещей. Так, задумав сварить яйцо, он сделал это по всем правилам, со всей тщательностью. Ошибся он лишь в одном: взял в руки яйцо, а часы положил в кастрюлю.

У Ньютона были кошка с котенком. Чтобы они не мешали спать по утрам, Ньютон пропилил в двери два отверстия – большое и маленькое. Увидав это, сосед Ньютона заметил, что можно было сделать лишь одно отверстие – большое.

–  А ведь верно! – воскликнул Ньютон. – Эта замечательная идея не пришла мне в голову.

Начало 1942 года репрессированный советский астроном Н.А. Козырев встретил в лагере в Туруханскам крае. Там заключенные занимались тяжелыми монтажными работами на мерзлотной станции. Козырев, обладая недюжим здоровьем, мог на 40-градусном морозе монтировать провода голыми руками. Необыкновенная способность помогла ему перевыполнять план на сотни процентов, за что его назначили старшим в группе. Однажды некий бывший бухгалтер начал заводить с ним пространные разговоры и задал коварный вопрос: как он относится к высказыванию Ф. Энгельса, что Ньютон – индуктивный осел. Козырев ответил подобающим образом, а провокатор поспешил написать на него донос. И профессора, уже отбывшего 10-летний срок неизвестно за что, чуть было не расстреляли – в конце концов ему добавили еще 10 лет.

Когда немецкий химик В. Оствальд (1853–1932) впервые увидел скромную лабораторию и несовершенные приборы, с помощью которых знаменитый шведский химик Я. Берцелиус (1779–1848) сделал свои замечательные открытия, он был ошеломлен.

–  Мне стало совершенно ясно, – говорил он коллегам, – как мало зависит от прибора и как много от человека, который перед ним стоит.

Однажды вечером Резерфорд зашел в лабораторию. Хотя время было позднее, в лаборатории склонился над приборами один из его многочисленных учеников.

–  Что вы делаете так поздно? – спросил Резерфорд.

–  Работаю, –  последовал ответ.

–  А что вы делаете днем?

–  Работаю, разумеется, – отвечал ученик.

–  И рано утром тоже работаете?

–  Да, профессор, и утром работаю, – подтвердил ученик, рассчитывая на похвалу из уст знаменитого ученого.

Резерфорд помрачнел и раздраженно спросил: – Послушайте, а когда же вы думаете?

Эрнст Резерфорд пользовался следующим критерием при выборе своих сотрудников. Когда к нему приходили в первый раз, Резерфорд давал задание. Если после этого новый сотрудник спрашивал, что делать дальше, его увольняли.

Американский физик-эксперементатор Роберт Вуд начинал свою карьеру служителем в лаборатории. Однажды его шеф зашел в помещение, наполненное грохотом и лязгом насосов и оборудования, и застал там Вуда, увлеченного чтением уголовного романа. Возмущению шефа не было предала.

–  Мистер Вуд! - вскричал он, распаляясь от гнева. – Вы… Вы... позволяете себе читать детектив?!

–  Ради бога, простите, – смутился Вуд. – Но при таком шуме поэзия просто не воспринимается.

Венгерский физик Лоранд Этвеш (1848–1919), прославившийся исследованиями в области гравитации, проводил цикл измерений на озере Балатон в декабре 1902 года. Как- то раз льдина, на которой он находился со своим помощником, откололась от берега, и ветер понес ее к середине озера. И тут на Этвеша снизошло вдохновение. Он стал лихорадочно записывать в блокнот решения долго волновавших его проблем...

Когда через несколько часов закоченевшего исследователя сняли со льдины и отогрели в отеле, коллеги и журналисты обнаружили в его заменой книжке среди цифр и формул, ставших достоянием науки, какие-то трудные для прочтения каракули. Когда ученого попросили расшифровать их, он смущенно сказал:

–  Тут я записал некоторые мои мечты о будущем.

–  А о чем вы мечтали в роковые минуты, которые могли бы стать для вас последними?

–  Если откровенно? О кружке горячего грога...

В январе 1896 года В. Рентген проводил беседу с сотрудниками одного американского журнала об открытых им Х-лучах. Ученый продемонстрировал своим посетителям по порядку все важнейшие эксперименты с лучами. Он также рассказал в общих чертах о своей опытной установке и описал то, что он наблюдал вечером 8 ноября 1895 года. На вопрос репортера, что он подумал при вспышке платиносинеродистого экрана, Рентген ответил: «Я исследовал, а не думал».

Когда Рентген открыл Х-лучи, страну пополнили самые невероятные слухи об их могуществе. И вот ученый получил письмо из Венского управления полиции; в нем говорилось: «До получения особых указаний с лучами больше дела не иметь...»

А однажды Рентгену пришла корреспонденция с просьбой прислать несколько рентгеновских лучей и инструкцию, как ими пользоваться. Оказалось, что у автора письма в грудной клетке застряла револьверная пуля, а для поездки к ученому у него не нашлось времени. Рентген был человеком с юмором и ответил так: «К сожалению, в настоящее время у меня нет Х-лучей, к тому же пересылка их дело очень сложное. Считаю, что мы можем поступить проще: пришлите мне вашу грудную клетку».

Как известно, явление сверхтекучести жидкого гелия было в предвоенные годы экспериментально исследовано П.Л. Капицей и теоретически объяснено Л.Д. Ландау. Менее известно, что в конце 40-х годов идею Ландау о том, что при температуре, меньшей 2,17 К, жидкий гелий состоит из двух компонент, нормальной и сверхтекучей, с помощью ряда изящных опытов подтвердил Э.Л. Андроникашвили, впоследствии академик АН Грузинской ССР, родной брат литературоведа И.Л. Андроникова. В конце 50-х годов посещая знаменитую Лейденскую лабораторию, основанную еще в начале века Г. Камерлинг-Оннесом, где и начались исследования свойств жидкого гелия, Андроникашвили познакомился с лауреатом Нобелевской премии по физике Р. Фейнманом и однажды спросил его: «– Скажите, Фейнман, когда вы начали заниматься гелием?»

–  Ха! – ответил тот. – С того дня, как прочитал вашу работу «Два вида движения в гелии- II».

–  Бросьте шутить!

–  Я не шучу. Мне сказали, что какой-то Андроникашвили написал работу о том, что ге- лий-II может стоять и двигаться одновременно. «Чепуха, – подумал я. – Это какой-то сумасшедший». Потом я услышал об этой работе второй раз. Дай, думаю, посмотрю, кого благодарит этот Андроникашвили. Оказывается, благодарит Капицу и Ландау. Тогда я решил, что в одном институте не может быть сразу трех сумасшедших и постарался понять, в чем тут дело. А потом заинтересовался этой проблемой и стал работать сам».

Однажды Эйнштейна спросили:

–  Какое оружие будет главным в 3-ей Мировой Войне?

– Не знаю, – ответил ученый. – Но в 4-ой Мировой Войне главным оружием будет каменный топор.

Эйнштейн был в гостях у своих знакомых. Начался дождь. Когда Эйнштейн собрался уходить, ему предложили взять шляпу.

– Зачем? – сказал Эйнштейн. – Я знал, что будет дождь, и именно поэтому не надел шляпу. Ведь она сохнет дольше, чем мои волосы. Это же очевидно.

В начале научной карьеры Эйнштейна один журналист спросил госпожу Эйнштейн, что она думает о своем муже.

–  Мой муж гений! – сказала госпожа Эйнштейн. – Он умеет делать абсолютно все, кроме денег.

Альберт Эйнштейн познакомился с Милевой Марич в 1896 году в Цюрихском политехническом институте, когда оба учились на одном курсе. В конце концов они в 1903 году поженились. В 1912 году Эйнштейн и Марич развелись. В договоре, подписанном при разводе, фигурировал необычный пункт, по которому Эйнштейн обязывался при присуждении ему Нобелевской премии выделить соответствующую сумму своей бывшей жене. Через три года он действительно удостоился премии и тотчас выполнил соглашение.

В своем выступлении на конференции по ускорителям (октябрь 1968 г., Москва) академик М.А. Марков привел слова Жолио-Кюри: «Чем дальше эксперимент от теории, тем ближе он к Нобелевской премии».

Одна дама попросила А. Эйнштейна позвонить ей вечером па телефону. «Правда, мой номер так трудно запомнить, - сказала она. 24361». «О нет, – возразил физик. – 12 умноженное на 2 и 19 возведенное в квадрат. Так просто!»

Можно дискутировать о том, в каком объеме человеку необходимо знать математику. Но действительность всегда забавнее любого анекдота... При въезде в США при проверке уровня образования известного физика, нобелевского лауреата Энрико Ферми попросили найти сумму: 15 + 27 = ?

Ко всем этим атрибутам власти Ферми относился с юмором и предпочитал обходиться без пышных костюмов. С этим связан один забавный случай. Однажды карабинеры не хотели пускать затрапезно одетого ученого на заседание Королевской академии. Однако, услышав следующий текст: «Пропустите, я шофер Его превосходительства профессора Ферми!», охранники стушевались, и Энрико все-таки прошел в здание.

Как-то на семинаре по ядерной физике Э. Ферми, пояснив зависимость эффективного сечения рассеяния электронов от их энергии, изобразил на доске следующий график. Затем задумался, извлек из кармана маленькую логарифмическую линейку, быстро произвел какие-то вычисления и со словами «немного пониже» стер старую кривую и произвел новую. После минутного молчания аудитория разразилась смехом (ведь никаких численных значений ни на том, ни на этом графиках не было). Ферми сначала не понял в чем дело, но затем понимающе улыбнулся и продолжил лекцию.

Однажды академик А.П. Александров подарил И.В. Курчатову бритвенный прибор. Курчатов ответил своим подарком – подарил Александрову парик. Надев парик и выйдя из гостей Александров встречает старушку-уборщицу, которая его прекрасно знает. Она взглянула на него: «Ой, да никак Анатолий Петрович! Вот что значит – человек отдохнул! И волосы выросли!

«Ты так устал, на тебе лица нет, – сказала жена известному американскому изобретателю Эдисону. – Уходи из дому на сутки, отдохни в свое удовольствие». Эдисон послушался и куда-то исчез. Через день она нашла его... в лаборатории за очередным опытом. «Так хорошо отдохнул!» – радостно сказал ей муж при встрече.

Однажды в возрасте шести лет, Томас Альва Эдисон обратил внимание на гусыню, высиживающую яйца, и вскоре заметил, что вокруг нее забегали гусята. Спустя несколько дней маленький Аль куда-то исчез. После долгих поисков мать нашла его в курятнике, где мальчик сидел на утиных яйцах, ожидая появление утят.

Однажды Эль Эдисон (9лет) решил проверить теорию, по которой газы при своем образовании, подымаясь вверх, могут дать возможность некоторым предметам полетать. И вот он убедил своего друга Михаэля Оата принять сильную дозу порошков Зейдлица, которые применялись при производстве сельтерских вод, заверив мальчика, что образовавшиеся газы дадут ему возможность полетать. Результаты получились неожиданные. Доверчивый Михаэль почувствовал сильные боли, а юный экспериментатор был наказан плеткой.

Томас Альва Эдисон, один из изобретателей электрической лампочки впервые задумался о возможности электрического освещения когда разгневался на газовую кампанию, отключившую газ в его мастерской за неуплату. Вот как он сам писал об этом.

«В то время я платил шерифу по пять долларов в день, чтобы как-то отсрочить наложение ареста на маю маленькую мастерскую, а тут еще пришел газовщик и отключил у меня газ. Я так рассердился, что прочел все о газовой технике и экономике, чтобы выяснить, а нельзя ли сделать так, чтобы электричество заменило газовое освещение и пусть тогда эти скряги получат сполна!»

Как-то к Эдисону пришел изобретатель и сказал, что он может синтезировать универсальный растворитель, который способен растворять все на свете. «Это очень-очень здорово» – сказал Эдисон, – «Но в чем вы будете хранить Вашу замечательную жидкость?!»

Когда ряд физиков высказывал сомнения в возможности осуществления термоядерной реакции, академик Арцимовин сказал: «До изобретения велосипеда всем тоже было ясно, что ездить на двух колесах невозможно!»

Физик Кирхгоф рассказывал о созданном им спектральном анализе. «Спектр Солнца свидетельствует, что там есть золото», – заметил он. «Что за польза от такого открытия. Ведь золота с Солнца не достанешь», – возразил один из слушателей. Вскоре Кирхгофу за его открытие присудили золотую медаль. «Ну вот я и достал золото с Солнца!», – пошутил он.

Знаменитый немецкий электротехник Вернер Сименс в начале сороковых годов XIX века, отбывая пятилетнее тюремное заключение за участие в дуэли, изобрел способ гальванического серебрения и золочения и позолотил свою тюремную ложку, перенеся на нее золото с завалявшейся в кармане монеты.

Существует анекдот, что знаменитый физик Макс Планк убеждал всех: обычная чайная чашка имеет две ручки, а не одну, как нам кажется. Просто они развёрнуты друг относительно друга не на 180 градусов (как, скажем, у кастрюли), а на 360...

Насыщенность, плотность творческой жизни знаменитого конструктора космических кораблей академика С.П. Королева была такой, что минуты в ней надо было приравнивать к часам. Работа шла буквальна днем и ночью и в выходные дни. Стремление использовать каждую минуту привела к тому, что полеты на космодром совершались только ночью... Сергей Павлович не мог себе представить, что дорога может «Съесть» рабочий день. И в то же время С.П.Королев был врагом всякого рода штурмовщины и показухи. – Имейте в виду, – поучал он своих сотрудников, – если вы сделаете быстро и плохо, то люди забудут, что вы сделали быстро, и запомнят, что вы сделали плохо. Если же вы сделаете медленно и хорошо, то люди забудут, что вы сделали медленно, и запомнят что вы сделали хорошо.

Знаменитый ученый и конструктор в области ракетостроения и космонавтики академик С.П. Королев был горячим человеком и естественно сильно волновался перед первым запуском человекам в космос. Зайдя как-то в монтажно-испытательный корпус, где готовился корабль «Восток», он обнаружил некоторые упущения в работе и разнес в пух и прах ведущего конструктора. Свой визит он закончил словами: «Я Вас увольняю. Вы у нас больше не работаете, слышите, совсем не работаете. Ясно?» – «Сергей Павлович, как тут не понять» – миролюбиво согласился конструктор, хорошо зная характер Главного и продолжил как ни в чем не бывало заниматься подготовкой корабля к полету. Часа через три Королев опять обнаружил какое-то упущение и предупредил конструктора: «Я Вам объявляю строгий выговор». На этот раз конструктор хладнокровно возразил: «А не имеете права». – Что?! – возмутился Королев, – Я не имею права?! Это почему же, хотелось бы мне знать?» – «Потому, что я уже не Ваш сотрудник. Три часа назад вы меня уволили...»

Королев долго и строго смотрел на конструктора, а потом первым не выдержал, захохотал, и работа пошла своим чередом.

Из воспоминаний Э.Л. Андроникашвили. Известный физик-теоретик А.Б. Мигдал был мастером розыгрышей. Однажды, проходя мимо книжного магазина. Мигдал увидел книгу, на которой фамилия автора была сдвинута вправо относительно середины. Он мгновенно оценил возможность вписать свою фамилию перед фамилией автора, купил пару десятков этой плохо распродававшейся книги и попросил знакомого инженера написать «А. Мигдал и» тем же шрифтом, что и фамилия автора. Вскоре ряд ведущих физиков с удивлением получил от Мигдала подарок – книгу А. Мигдала и В. Черномордика. «Воспитание пресмыкающихся в условиях неволи». Игорь Васильевич Курчатов получил эту книгу с трогательной надписью от автора: «Вот что вынуждены публиковать научные работники, когда им не разрешают печатать статьи по физике». Это был, конечно, намек. (Имелась в виду полная закрытость результатов работ И.В. Курчатова и его коллег для широкой научной общественности в первые послевоенные годы.)

Томсон (лорд Кельвин) однажды вынужден был отменить свою лекцию и написал на доске: «Professor Tomson will not meet his classes today» (Профессор Томсон не сможет встретиться сегодня со своими учениками). Студенты решили подшутить над профессором и стерли букву «с» в слове «classes». На следующий день, увидев надпись. Томсон не растерялся, а, стерев еще одну букву в том же слове, молча ушел.

Classes – классы, lasses – любовницы, asses – ослы.

Бор с женой и молодым голландским физиком Казимиром возвращались поздним вечером из гостей. Казимир был завзятым альпинистом и с увлечением рассказывал о скалолазании, а затем предложил продемонстрировать свое мастерство, избрав для этого стену дома, мимо которого вся компания в тот момент проходила. Когда он, цепляясь за выступы стены, поднялся уже выше второго этажа, за ним, раззадорившись, двинулся и Бор. Маргарита Бор с тревогой наблюдала за ними снизу. В это время послышались свистки и к дому подбежало несколько полицейских. Здание оказалось отделением банка.

Известный советский математик и механик академик Михаил Алексеевич Лаврентьев (1900–1980) рассказал об одной любопытной истории, приключившейся с ним в молодости. Как-то раз он опаздывал на совещание и был вынужден на ходу впрыгнуть на подножку переполненного автобуса. Тут же раздалась трель свистка, и бдительный постовой стал снимать нарушителя с подножки. К счастью, в кармане ученого было удостоверение о присвоении ему ученой степени доктора физико-математических наук. Лаврентьев показал постовому удостоверение и скорбно произнес:

–  Я же ведь доктор, вот и спешу к больному.

Инцидент был улажен. Ученый не опоздал на совещание.

Сэр Джон Хилл, английский физик, председатель консультативного комитета по атомной энергии Великобритании, однажды попал в пригородной электричке в вагон, в котором куда-то везли группу пациентов «тихого» отделения местной психиатрической лечебницы. Стоя в проходе, сэр Джон, который ничего не подозревая, вклинился в их цепочку. Последовал такой диалог:

–  …Три, четыре, пять... А Вы кто такой?

–  Я председатель комитета по атомной энергии.

0. Ага, понятно. Шесть, семь, восемь...

Когда Нильс Бор выступал в физическом институте Академии Наук СССР, то на вопрос о том, как удалось ему создать первоклассную школу физиков, он ответил: «По-видимому, потому, что я никогда не стеснялся признаваться своим ученикам, что я дурак...»

Переводивший речь Нильса Бора Е.М. Лифшиц донес эту фразу до аудитории в таком виде: «По-видимому потому, что я никогда не стеснялся заявить своим ученикам, что они дураки...»

Эта фраза вызвала оживление в аудитории, тогда Е.М. Лифшиц, переспросив Бора, поправился и извинился за случайную оговорку. Однако сидевший в зале П.Л. Капица глубокомысленно заметил, что это не случайная оговорка. Она фактически выражает принципиальное различие между школами Бора и Ландау, к которой принадлежит и Е.М. Лифшиц.

Л.Д. Ландау считал: «Из толстых книг нельзя узнать ничего нового. Толстые книги – это кладбище, где погребены идеи прошлого».

Л.Д. Ландау убеждал: «Иностранные языки, увы, необходимы. Не забывайте, что для их усвоения, не нужно особых способностей, поскольку английским языком неплохо владеют и очень тупые англичане».

Известный физик Лео Сцилард читал свой первый доклад на английском языке. После доклада к нему подошел физик Джексон и спросил:

–  Послушайте, Сцилард, на каком, собственно, языке вы делали доклад?

Сцилард смутился, но тут же нашелся и ответил:

–  Разумеется, на венгерском, разве вы этого не поняли?

–  Конечно, понял. Но зачем же вы натолкали в него столько английских слов? – отпарировал Джексон.

Дирак любил выражаться точно и требовал точности от других. Однажды на семинаре в конце длинного вывода докладчик обнаружил, что знак в окончательном выражении у него не тот. «Я в каком-то месте перепутал знак», – сказал он, всматриваясь в написанное. «Вы хотите сказать – в нечетном числе мест», – поправил с места Дирак.

В другой раз Дирак сам был докладчиком. Окончив сообщение, он обратился к аудитории: «Вопросы есть?». – «Я не понимаю, как вы получили это выражение», – спросил один из присутствующих. «Это утверждение, а не вопрос, – ответил Дирак. – Вопросы есть?»

Нильс Бор блестяще излагал свои мысли, когда бывал один на один с собеседником, а вот выступления его перед большой аудиторией часто бывали неудачны, порой даже малопонятны. Его браг Харальд, известный математик, был блестящим лектором. «Причина простая, – говорил Харальд, – я всегда объясняю то, о чем говорил и раньше, а Нильс всегда объясняет то, о чем будет говорить позже».

Как-то раз на одном из семинаров общетеоретической группы ЦАГИ академик С. Чаплыгин, скептически относившийся к понятию турбулентности, спросил у теоретика Г. Абрамовича, удалась ли его группе дать определение турбулентности.

–  Да, удалась, – ответил тот.

–  Значит, вы теперь знаете, что такое турбулентность?

–  Нет, этого мы еще не знаем...

–  Смотрите, пожалуйста! – удивился Чаплыгин. – Не знают, что такое турбулентность, а все-таки определяют. Молодцы!

Один из основоположников квантовой теории Макс Планк в молодости пришел к 70-летнему профессору Филиппу Жолли и сказал ему, что решил заниматься теоретической физикой.

–  Молодой человек, – ответил маститый ученый, – зачем вы хотите испортить себе жизнь, ведь теоретическая физика уже в основном закончена... Стоит ли браться за такое бесперспективное дело?!

На экзамене по физике профессор пишет уравнение Е =hv и спрашивает студента:

–  Что такое v?

–  Постоянная планки!

–  А h?

–  Высота этой планки!

–  Никак не могу найти себе помощника, – пожаловался однажды Эдисон Эйнштейну. – Каждый день заходят молодые люди, но ни один не подходит.

–  А как вы определяете их пригодность? – поинтересовался Эйнштейн.

Эдисон показал ему листок с вопросами.

–  Кто на них ответит, тот и станет моим помощником.

«Сколько миль от Нью-Йорка до Чикаго?» – прочел Эйнштейн и ответил: «Нужно заглянуть в железнодорожный справочник». «Из чего делают нержавеющую сталь?» – «Об этом можно узнать в справочнике по металловедению...». Пробежав глазами остальные вопросы, Эйнштейн сказал:

–  Не дожидаясь отказа, свою кандидатуру снимаю сам.

Когда молодого советского физика Петра Леонидовича Капица направили на учебу к Резерфорду, тот сказал, что все 30 мест в лаборатории заняты. Петр Леонидович спросил, какую точность допускает профессор в научной работе. Получив ответ – 2-3%, Капица сказал, что один сотрудник в дополнении к 30 составляет всего около 3%, и это не выходит за рамки требуемой точности. Профессор спрятал улыбку в усы... и принял молодого физика. И был вскоре этому очень рад.

Однажды одна английская фирма попросила Капицу ликвидировать неполадки в новом электродвигателе, который по неизвестным причинам отказывался действовать. Капица внимательно осмотрел двигатель, несколько раз включил и выключил его, потом попросил принести молоток. Подумав, он ударил по нему молотком и электродвигатель заработал. За эту консультацию фирма заплатила Капице 1000 фунтов. Представитель фирмы, увидев, что дело решилось в несколько минут, попросил Капицу письменно отчитаться за полученную сумму. Капица написал, что удар молотком по двигателю он оценил в 1 фунт, а остальные заплачены ему за то, что он безошибочно знал, в какое место надо ударить.

Известный теоретик и физик сэр Гарольд Джеффриз одно время был консультантом какой-то нефтяной компании. Однажды он присутствовал на проходившем в Лондоне совещании и тихо сидел в уголке, пока все были заняты обсуждением различных проблем. Часа через два обсуждение приостановилось, и сэру Гаральду был задан вопрос: «А что вы думаете?» «Я думаю, что пора выпить кофе». После перерыва специалисты продолжили дискуссии. Через некоторое время снова был задан тот же вопрос. «Я думаю, что пора отправиться на обед», – последовал ответ. Во второй половине дня произошло то же самое, только теперь было пора пить чай. Совещание подошло к концу, и сэру Гарольду задали все тот же вопрос: «А теперь, сэр Гарольд, когда вы прослушали все до конца, что вы скажете по этому поводу?» «Я рад, что это ваша проблема, а не моя», – ответил ученый.

Вольфганг Паули был стопроцентным теоретиком. Его неспособность обращаться с любым экспериментальным оборудованием вошла у друзей в поговорку. Утверждали даже, что ему достаточно просто войти в лабораторию, чтобы в ней что-нибудь сразу же переставало работать. Это мистическое явление окрестили «эффектом Паули» (в отличие от знаменитого «принципа Паули» в квантовой теории). Из документально зарегистрированных проявлений эффекта Паули самым поразительным, несомненно, является следующий. Однажды в лаборатории Джеймса Франка в Геттингене произошел настоящий взрыв, разрушивший дорогую установку. Время этого ЧП было точно зафиксировано. Как потом оказалось, взрыв произошел именно в тот момент, когда поезд, в котором Паули следовал из Цюриха в Копенгаген, остановился на 8 минут в Геттингене.

Иногда совпадение фамилий ученых приводило к курьезным случаям. Так случалось с немецким физиком-химиком Р. Бунзеном. Одна дама, которой был представлен ученый, спутала его с другим Бунзеном – умершем теологом. «Закончили ли Вы свой труд о роли Бога в истории?» – спросила знаменитого ученого дама. «К сожалению, нет, – ответил тот. – Моя преждевременная смерть не позволила мне это сделать».

В 1880 году голландский физик Гендрик Лоренц в качестве одного из практических применений электронной теории нашел соотношение между плотностью вещества и его преломляющей способностью. Несколько раньше эту же формулу, но совершенно другим путем получил датчанин Людвиг Лоренц, поэтому за ней утвердилось необычное название: формула Лоренца-Лоренца. Об этом удивительном совпадении Г.Лоренц всегда говорил с улыбкой: «Открытие одной формулы в одно время двумя учеными носящими одну фамилию, является очень любопытным случаем с точки зрения теории вероятностей».

У датского Лоренца было меньше оснований для добродушия. По мнению французского физика Лун де Бройля, труды Л.Лоренца, весьма значительные, не получили достойной оценки у современников из-за того, что их путали с трудами Г.Лоренца.

Как-то на обочине шоссе, ведущего к Калифорнийскому университету, полицейский патруль обнаружил пустую машину, а рядам, в кювете –  лежавшего без сознания престарелого человека. В больнице выяснилось, что это 81-летний профессор-сейсмолог Чарлз Рихтер, разработавший в 1935 году шкалу для оценки интенсивности землетрясения. В дороге он почувствовал себя плохо, принял таблетку и... стал засыпать за рулем. Решив подышать свежим воздухам, он открыл дверцу, вышел на шоссе и свалился в облицованную камнем канаву.

–  Как же так? Надо быть в ваши годы осторожнее. Хорошо хоть, что падение прошло благополучно... – заохали коллеги, посетившие ученого в больнице.

–  Если не считать сотрясения мозга, – едко уточнил тот. Последовало неловкое молчание, которое кто-то вздумал разрядить шуткой:

–  И сколько же это было баллов па шкале Рихтера?

–  Пора пересмотреть эту шкалу, – проворчал профессор, отвернувшись, – в моем случае прибор зашкалило бы...

Кене Грант из Аделандского университета с помощью электромагнита привесил к потолку большой стальной шар. В ходе демонстрации опыта электромагнит отключали, и шар падал в подставленный для этой цели ведро с песком. Как-то раз студенты чуть сдвинули ведро, и шар упал мимо, оставив в бетонном полу солидную трещину. На следующий год Грант пометил крестиком то место на полу, куда должен падать шар, и на него поставил ведро. На сей раз студенты не стали двигать ведро, они просто стерли старый крестик и нарисовали другой недалеко от первого. Грант вошел в аудиторию, увидел крестик, с торжествующей улыбкой переставил ведро и ... выключил электромагнит.

Однажды знаменитый мореплаватель Христофор Колумб потерпел кораблекрушение вблизи острова Ямайки. Участники экспедиции высадились на берег, но оказались без пиши и воды. Местные жители не захотели им помочь. Приближалось 1 марта 1504 года, а Колумб знал, что в этот день произойдет полное лунное затмение, и тогда он пригрозил туземцам, что отнимет у них Луну. Вожди туземцев вначале не поверили, но когда началось затмение – темно-красная туча стала наползать на Луну, – они не на шутку перепугались. Вожди приказали немедленно обеспечить людей Колумба питанием и водой, а Колумб сделал вид, что прощает туземцев и возвращает им Луну во всей ее красе...

Некоторые завистники стали говорить Колумбу, что открыть Америку было не так уж трудно. Раздраженный мореплаватель взял со стола яйцо:

Может ли кто-нибудь из вас поставить его вертикально? Сколько не старались завистники, никто этого сделать не смог. Тогда Колумб взял яйцо и, резко раскрутив его, поставил вращающимся вертикально.

– Вот так же «легко» было открыть Америку, – назидательно сказал он завистникам.

На конечной станции кондуктор осматривает вагоны и в одном видит на лавочке заснувшего студента, а рядом лежит книжка Ландау «Теория поля». Кондуктор будит студента: «Ну вставай, агроном, приехали».

Учитель спросил учащихся:

1. Что ближе к нам. Луна или Африка?
2. Конечно Луна, – ответил один из них.
3. Почему ты так думаешь?
4. Отсюда я Луну могу увидеть, а Африку нет.

Учитель спросил учащихся:

–  Почему вначале мы видим молнию, а потом слышим гром?

–  Потому, что глаза находятся впереди ушей, – последовал ответ.

Один известный инженер-металлург задумчиво смотрел в окно на реку, где стояли баржи с песком, и вдруг сказал:

–  Вот ведь удивительное дело. Баржи железные, а не тонут.

–  Мало того, что железные, – подхватила его жена. – Так еще и песком доверху нагружены.

На экзамене по физике преподаватель решил просмотреть конспект студента и с удивлением обнаруживает пустые страницы и естественно спрашивает почему.

–  Как же, – отвечает студент – вы же говорили записывать только умные мысли.

Экзаменатор спрашивает студента:

–  Расскажите мне, как работает трансформатор.

–  Ж-ж-ж.

–  Два. Неправильно. Трансформатор работает так: у-у-у.