Роковая на нем печать...
материал на тему

ЕСЕНИН: Но время будет,
Милая, родная!
Она придет, желанная пора!
Недаром мы
Присели у орудий:
Тот сел у пушки,
Этот — у пера.

МАТЬ: Если можешь ты,
          То приезжай, голубчик,
          К нам на святки.
          Купи мне шаль,
          Отцу купи порты,
          У нас в дому
          Большие недостатки.
ЕСЕНИН:
Забудь про деньги ты,
Забудь про все.
Я выйду сам,
Когда настанет срок,
Когда пальнуть
Придется по планете,
И, воротясь,
Тебе куплю платок,
Ну, а отцу
Куплю я штуки эти…

ЕСЕНИН УХОДИТ.  УБРАТЬ МУЗЫКУ!

МАТЬ: Мне страх не нравится,
          Что ты поэт,
          Что ты сдружился
          С славою плохою.
          Гораздо лучше б
          С малых лет
          Ходил ты в поле за сохою.

ЗАТЕМНЕНИЕ.УХОДИТ МАТЬ. Приглушенный свет.  ТРЕК 4. НКВД

Выходят Блюмкин и Эрлих

БЛЮМКИН:

Сильно, видать, он родину, мать любит, раз такие стихи сочиняет.

ЭРЛИХ: Я же говорю: Серж – гений. Он такие стихи пишет, что сам Блок  восхищается.

БЛЮМКИН: Да, народ вон – тоже восхищается…

ЭРЛИХ: Вот именно. Если уж он революцию принял, то все земляки последуют его же примеру.

БЛЮМКИН:  Главное, чтобы не разочаровался, а то знаю я этих поэтов! Странный народ: непостоянные, ветреные – не поймешь.

ЭРЛИХ: ну есть такое. Он как-то по-своему все воспринимает и чувствует. Но самое главное, что в его стихах есть любовь к родине, к Отчизне. А они нам сейчас очень нужны. Послушайте, что он пишет:

Гей вы, рабы, рабы!

Брюхом к земле прилипли вы.

Нынче луну с воды

 Лошади выпили.

Листьями звезды льются

 В реки на наших полях.

Да здравствует революция

 На земле и на небесах!

БЛЮМКИН: ладно, я все понял. Все равно будь внимательным. Если что случится – ты меня знаешь… Я с вас обоих спрошу. Теперь скажи, где я его могу найти. Посмотреть, что он из себя представляет.

ЭРЛИХ: Он сейчас в Москве. Сегодня творческий вечер в доме культуры. Он сейчас прямо там выступает.

БЛЮМКИН: Не переношу такие мероприятия. Ладно, пошли, посмотрим на вашего соловья.

ЗАТЕМНЕНИЕ. ЭРЛИХ И БЛЮМКИН УХОДЯТ.  УБРАТЬ МУЗЫКУ КАК ВКЛЮЧАТ СВЕТ.

Свет на сцене.

Вокальная группа поет романс:

Да! Тепеpь pешено. Без возвpата

 Я покинул pодные поля.

Уж не будут листвою кpылатой

Hадо мною звенеть тополя.

Hизкий дом без меня ссутулится,

Cтаpый пес мой давно издох.

Hа московских изогнутых улицах

Помеpеть, знать, судил мне бог.

Я люблю этот гоpод вязевый,

Пусть обpюзг он и пусть одpях.

Золотая дремотная Азия

 Опочила на куполах.

А когда ночью светит месяц,

Когда светит... чеpт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролет, до зари,

Я читаю стихи пpоституткам

 И с бандитами жарю спирт.

Cеpдце бьется все чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

 "Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад".

Низкий дом без меня ссутулится,

Cтаpый пес мой давно издох.

Hа московских изогнутых улицах

 Умереть, знать, судил мне бог.

Выходит ЧТЕЦ:

Не каждый умеет петь,
Не каждому дано яблоком
Падать к чужим ногам.

Сие есть самая великая исповедь,
Которой исповедуется хулиган.

Я нарочно иду нечесаным,
С головой, как керосиновая лампа, на плечах.
Ваших душ безлиственную осень
Мне нравится в потемках освещать.
Мне нравится, когда каменья брани
Летят в меня, как град рыгающей грозы.
Я только крепче жму тогда руками
Моих волос качнувшийся пузырь.

Так хорошо тогда мне вспоминать
Заросший пруд и хриплый звон ольхи,
Что где-то у меня живут отец и мать,
Которым наплевать на все мои стихи,

Которым дорог я, как поле и как плоть,
Как дождик, что весной взрыхляет зеленя.
Они бы вилами пришли вас заколоть
За каждый крик ваш, брошенный в меня.

Бедные, бедные крестьяне!
Вы, наверно, стали некрасивыми,
Так же боитесь Бога и болотных недр.
О, если б вы понимали,
Что сын ваш в России
Самый лучший поэт!

Вы ль за жизнь его сердцем не индевели,
Когда босые ноги он в лужах осенних макал?
А теперь он ходит в цилиндре
И лакированных башмаках.

Но живет в нем задор прежней вправки
Деревенского озорника.
Каждой корове с вывески мясной лавки
Он кланяется издалека.
И, встречаясь с извозчиками на площади,
Вспоминая запах навоза с родных полей,
Он готов нести хвост каждой лошади,
Как венчального платья шлейф.

Я люблю родину.
Я очень люблю родину!
Хоть есть в ней грусти ивовая ржавь.
Приятны мне свиней испачканные морды

И в тишине ночной звенящий голос жаб.
Я нежно болен вспоминаньем детства,
Апрельских вечеров мне снится хмарь и сырь.
Как будто бы на корточки погреться
Присел наш клен перед костром зари.
О, сколько я на нем яиц из гнезд вороньих,
Карабкаясь по сучьям, воровал!
Все тот же ль он теперь, с верхушкою зеленой?
По-прежнему ль крепка его кора?

Я все такой же.
Сердцем я все такой же.
Как васильки во ржи, цветут в лице глаза.
Стеля стихов злаченые рогожи,
Мне хочется вам нежное сказать.

Спокойной ночи!
Всем вам спокойной ночи!
Башка моя, словно август,
Льется бурливых волос вином.

Я хочу быть желтым парусом
В ту страну, куда мы плывем. ТРЕК 5. Аплодисменты

 ВЫХОДИТ ЕСЕНИН:
- Спасибо, товарищи. Вопросы, пожалуйста.

ГОЛОС: Сергей Александрович, как Вы относитесь к имажинизму?

ЕСЕНИН: Интересный вопрос… Вот Пушкин, например, да? Он ни к какому течению не принадлежал. Но тем не менее мы его любим и читаем.

ГОЛОС: А Вы сами Пушкина любите?

ЕСЕНИН: Ой, какая красивая девушка! Вас не Наташа зовут? На Натали Гончарову похожи. Как можно Пушкина не любить? В нем вся Россия.

ГОЛОС: Есенин, а как Вы относитесь к Маяковскому?

ЕСЕНИН: К Маяковскому? Ма-я-ков-ско-му? Я к Маяковскому не отношусь. Знаете почему? Я поэт! А Маяковский – так себе, непонятная профессия. У меня Родина есть! У меня – Рязань, а у него – ни шиша. Нет поэта без Родины! Запомните, молодой человек, а лучше запишите, еще лучше, а то забудете.

ЧТЕЦ: Дождик мокрыми метлами чистит

Ивняковый помет по лугам.

Плюйся, ветер, охапками листьев,

Я такой же, как ты, хулиган.

Я люблю, когда синие чащи,

Как с тяжелой походкой волы,

Животами, листвой хрипящими,

По коленкам марают стволы.

Вот оно, мое стадо рыжее!

Кто ж воспеть его лучше мог?

Вижу, вижу, как сумерки лижут

Следы человечьих ног.

Русь моя, деревянная Русь!

Я один твой певец и глашатай.

Звериных стихов моих грусть

Я кормил резедой и мятой.

Взбрезжи, полночь, луны кувшин

Зачерпнуть молока берез!

Словно хочет кого придушить

Руками крестов погост!

Бродит черная жуть по холмам,

Злобу вора струит в наш сад,

Только сам я разбойник и хам

И по крови степной конокрад.

Кто видал, как в ночи кипит

Кипяченых черемух рать?

Мне бы в ночь в голубой степи

Где-нибудь с кистенем стоять.

Ах, увял головы моей куст,

Засосал меня песенный плен.

Осужден я на каторге чувств

Вертеть жернова поэм.

Но не бойся, безумный ветр,

Плюй спокойно листвой по лугам.

Не сотрет меня кличка «поэт»,

Я и в песнях, как ты, хулиган.

Вокальная группа исполняет романс:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

 Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже

 Расшевеливаешь пламень уст

 О, моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и половодье чувств!

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя, иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

 Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,

Тихо льется с кленов листьев медь...

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

ТРЕК 5. АПЛОДИСМЕНТЫ

ЕСЕНИН: Еще вопросы…

ГОЛОС: Сергей Александрович, как Вы понимаете современный политический момент?

ЕСЕНИН: Начинается… Я считаю, что хорошо, что власти обратили внимание и на крестьянскую поэзию. Иначе бы мы с вами здесь не встретились бы. Только я ничьей литературной политики не разделяю… Она у меня своя собственная. Я сам!

ГОЛОС: Сергей Александрович, а что для Вас любовь?

ЕСЕНИН: Любовь – это как купание. Надо либо с головой нырять в воду, либо вовсе не соваться.

ГОЛОС: А Вы когда-нибудь любили?

ЕСЕНИН: Я влюбляюсь постоянно, меня сводит с ума грация, неуловимые движения глаз и губ … И каждый раз я благодарю создателя, что на Земле есть Великая Красота, и имя её – Женщина! ТРЕК 6. ЛИРИКА. Свет синий, приглушить.

ЕСЕНИН: Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз златокарий омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали...

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

МИГАНИЕ СВЕТА. ВОСПОМИНАНИЯ. – 5 секунд УБРАТЬ МУЗЫКУ.

Мариенгоф. Серёжа, только не нервничай, к нам в “Стойло Пегаса” пожаловала Зина, с ней режиссер театра конструктивизма – Всеволод Мейерхольд, кстати, он, как и я из Пензы.

Есенин. Да я спокоен, она же теперь ведущая актриса в его условном театре. Надеюсь, это её новый избранник.

Зина Райх. Сергей, я приняла решение, наши отношения зашли в тупик, у тебя одна жена – поэзия, о нас с детьми ты заботиться не можешь, не хочешь, я ухожу к другому. Он замечательный человек, он обожает наших детей, надеюсь, ты не против.

Мейерхольд. Здравствуйте, Сергей, прочитал вашу поэму “Пугачев”, хочу поставить в своём театре. Кроме того, у меня к вам есть личный разговор. Отойдёмте.

Есенин. Я так понимаю, речь пойдёт о Зине.

Мейерхольд. Я люблю вашу жену, мне кажется, я мог бы заботиться о ней гораздо лучше, чем вы, она этого достойна.

Есенин. Не имею ничего против, к тому же мы уже давно в разводе. Лучше расскажите, как вы собираетесь ставить пьесу по моему “Пугачёву”.

Мейерхольд. Если интересно приходите на репетиции. ТРЕК 7. ПИСЬМО

ЗВУЧИТ ЛИРИЧЕСКАЯ МЕЛОДИЯ. ЗИНА И МЕЙЕРХОЛЬД – ТЕАТР ПОЗ.

ЕСЕНИН: ЛУЧ СВЕТА НА ЕСЕНИНА

Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.    ЛУЧ СВЕТА НА РАЙХ
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.  ЛУЧ  НА ЕСЕНИНА
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состоянье.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.    ЛУЧ  НА  РАЙХ
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.

(ТАНЕЦ ЕСЕНИНА С РАЙХ)    КАК УЙДЕТ РАЙХ, ЛУЧ НА ЕСЕНИНА
Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.  ЛУЧ  НА  РАЙХ
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...
Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.    ЛУЧ  НА  ЕСЕНИНА
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.   ЛУЧ  НА  РАЙХ
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.  ЛУЧ   НА  ЕСЕНИНА
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

МИГАНИЕ СВЕТА. С ВКЛЮЧЕНИЕМ СВЕТА УБРАТЬ МУЗЫКУ!

Вокальная группа:

Не бродить, не мять в кустах багряных

Лебеды и не искать следа.

Со снопом волос твоих овсяных

Отоснилась ты мне навсегда.

С алым соком ягоды на коже,

Нежная, красивая, была

На закат ты розовый похожа

И, как снег, лучиста и светла.

Зерна глаз твоих осыпались, завяли,

Имя тонкое растаяло, как звук.

Но остался в складках смятой шали

Запах меда от невинных рук.

В тихий час, когда заря на крыше,

Как котенок, моет лапкой рот,

Говор кроткий о тебе я слышу

Водяных поющих с ветром сот.

Пусть порой мне шепчет синий вечер,

Что была ты песня и мечта,

Все ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —

К светлой тайне приложил уста.

Не бродить, не мять в кустах багряных

Лебеды и не искать следа.

Со снопом волос твоих овсяных

Отоснилась ты мне навсегда.

ТРЕК 5.  АПЛОДИСМЕНТЫ

ГОЛОС: Есенин, а как Вам Америка?

ЕСЕНИН: Да ну ее, эту Америку!

ГОЛОС: А Европа?

ЕСЕНИН: И Европу туда же.

ГОЛОС: И это все Ваши впечатления?

ЕСЕНИН: Боже мой, такая гадость, однообразие, такая духовная нищета, что блевать хочется. Сердце бьётся с отчаяннейшей ненавистью... Лучше всего, что я видел в этом мире, это всё-таки Москва!”

МИГАНИЕ СВЕТА, ВОСПОМИНАНИЯ.

Мариенгоф. А не пойти ли нам сегодня, Серёжа, в студию Якулова, сегодня у него в гостях, ты не поверишь, известная французская танцовщица Айседора Дункан, её пригласило советское правительство обучать искусству танца детей пролетариев, говорят она красавица.

Есенин. Шутишь, да я мечтал об этом. ТРЕК 8.  ИНТЕРНАЦИОНАЛ. Свет красный, луч на Айседору, после танца луч убрать, полный свет

Танец Айседоры под “Интернационал”.

Мариенгоф. Шикарная пластика!

Есенин. Богиня!

Мариенгоф. Товарищ Якулов, познакомьте нас с вашей гостьей.

Якулов. Товарищ Айседора – товарищ Есенин.

Айседора. Золотая голова. Ангел. Чёрт.

Есенин. Люблю Дункан! Изадора! Я люблю тебя! Я влюбился по уши!

Айседора. Не понимай.

Есенин. Ну почему ты не понимаешь по-русски!

Обнимает Айседору за плечи, уходят. МИГАНИЕ СВЕТА.

ЧТЕЦ: Быть поэтом — это значит то же,
Если правды жизни не нарушить,
Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души.

Быть поэтом — значит петь раздольно,
Чтобы было для тебя известней.
Соловей поет — ему не больно,
У него одна и та же песня.

Канарейка с голоса чужого —
Жалкая, смешная побрякушка.
Миру нужно песенное слово
Петь по-свойски, даже как лягушка.

Магомет перехитрил в Коране,
Запрещая крепкие напитки.
Потому поэт не перестанет
Пить вино, когда идет на пытки.

И когда поэт идет к любимой,
А любимая с другим лежит на ложе,
Влагою живительной хранимый,
Он ей в сердце не запустит ножик.

Но, горя ревнивою отвагой,
Будет вслух насвистывать до дома:
«Ну и что ж! помру себе бродягой.
На земле и это нам знакомо».

ТРЕК 9. АПЛОДИСМЕНТЫ 2

ЕСЕНИН: СПАСИБО, товарищи. РАСКЛАНИВАЕТСЯ . ТРЕК 4. НКВД

ВХОДЯТ ЭРЛИХ И БЛЮМКИН.

БЛЮМКИН: Хорошие стихи сочиняете, Есенин. А еще лучше их читаете.

ЕСЕНИН: Спасибо большое!. А Вы кто будете?

ЭРЛИХ: Он из ЧК.

ЕСЕНИН (смеется): А, чекист! А я думал, что господа из ЧК не ходят на подобные мероприятия.

ЭРЛИХ: Серж, сейчас такое время: ты поможешь, тебе помогут.

НА ФОНЕ немого диалога Есенина и Эрлиха Блюмкин произносит монолог.

ЭРЛИХ: На съезде ЦК было принято решение: больше внимания уделять крестьянской поэзии. Мы же должны привести народ к социализму. Да?! ..или.. нет?

ЕСЕНИН: Да-да.

БЛЮМКИН: Естественно, нам надо использовать все свои возможности. В том числе и талантливых новокрестьянских поэтов. Касаясь этого вопроса, я в первую очередь говорил о Вас, Есенин. Я искренне верю, что Вы готовы понять и принять  необратимость перемен. (ЕСЕНИН МОТАЕТ ГОЛОВОЙ. Блюмкин похлопывает его по плечу). Я предлагаю Вам сотрудничать с нами. Вы будете писать стихи, а мы будем Вас издавать. Поэтам нужна свобода. А свобода, как говорится, должна быть защищена. Так ведь?

ЕСЕНИН: Так-то оно так. Но при чем здесь свобода? Если я буду писать только то, что вам угодно. Ничью политику разделять я не собираюсь.

БЛЮМКИН: Есенин, не будьте дураком.

ЕСЕНИН: Я все сказал. Спасибо. Всего хорошего. УХОДИТ. ЭРЛИХ ПЫТАЕТСЯ ЕГО ЗАДЕРЖАТЬ.

ЭРЛИХ: Я с ним еще поговорю. УБРАТЬ МУЗЫКУ, свет приглушить

БЛЮМКИН остается один. К нему подходят двое.

БЛЮМКИН: Все слышали? Что делать- знаете. Следите за каждым его шагом.

НКВД 1: Этого второго, смазливого, куда?

БЛЮМКИН: Наблюдать за обоими. Я должен быть в курсе всех его стихов, его новых изданий. За дело.

ЗАТЕМНЕНИЕ. ТРЕК 10.  НКВД

НА сцене стол, стулья. Издательство. За столом сидит Анна Абрамовна. Входят НКВД. Луч света на стол.

НКВД 1: Анна Абрамовна, нам бы какой-нибудь свежий выпуск литературной газеты или что-нибудь из поэтических изданий.

НКВД 2: Например, Есенина.

АННА: А он-то вам чем не угодил?

НКВД 1: Вы знаете, ..интересно пишет…

НКВД 2: Сначала: «Мать моя  - родина, я – большевик». А совсем недавно: «Бей большевиков! Спасай Россию!» Непонятно.

АННА: Ну, поэты они такие. Пишут, как чувствуют. Что в воздухе кружится, то и на бумаге ложится.

НКВД 1: А надо фильтровать воздух-то… А то…

НКВД 2: Мы можем задохнуться.

НКВД 1: Мы же не хотим терять таких талантливых поэтов… Правильно?

АННА: Сережа очень душевный и ранимый человек. И он не станет писать плохие вещи. Он, конечно, нередко кичится грубым жестом и грубым словом, но под всем этим скрывается совсем особая нежность неогражденной, незащищенной души…

НКВД 1: Вы, Анна Абрамовна, о себе подумайте. О Есенине мы позаботимся. Вы будете его печатать, и все комки полетят в Вас. А вы такая молодая. У Вас вся жизнь впереди. Семья. Дети, которых ждет великое советское будущее. УБРАТЬ МУЗЫКУ

НКВД 2: Есенин так не думает. На, вот, посмотри, как он все видит. Луч убрать. (ТРЕК 11. ВРЕМЯ,ВПЕРЕД!   Выходит человек, командует, машет руками. Опускается занавес с серпом и молотом. Свет мечется по сцене. Девочки в белых блузках, черных юбках и красных галстуках танцуют патриотический танец на заднем фоне. Выбегает Есенин, мечется по сцене. ТРЕК 12. ПОЕЗД  Есенин кричит «А_А_А_А!» и зажимает уши руками. Звук паровоза обрывается. НКВД и АННА замирают в стоп-кадр. ) Свет прибавить на 0.7

ЕСЕНИН: Трубит, трубит погибельный рог!
Как же быть, как же быть теперь нам
На измызганных ляжках дорог?
Вы, любители песенных блох,
 Не хотите ль пососать у мерина?
Полно кротостью мордищ праздниться,
Любо ль, не любо ль — знай бери.
Хорошо, когда сумерки дразнятся
И всыпают вам в толстые задницы
 Окровавленный веник зари.
Скоро за́морозь известью выбелит
Тот посёлок и эти луга.
Никуда вам не скрыться от гибели,
Никуда не уйти от врага.
 Вот он, вот он с железным брюхом,
Тянет к глоткам равнин пятерню,
Водит старая мельница ухом,
Навострив мукомольный нюх,
И дворовый молчальник бык,
 Что весь мозг свой на тёлок пролил,
Вытирая о прясло язык,
Почуял беду над полем.

2

ЧТЕЦ: Ах, не с того ли за селом
Так плачет жалостно гармоника:
 Таля-ля-ля, тили-ли-гом
Висит над белым подоконником.
И жёлтый ветер осенни́цы
Не потому ль, синь рябью тронув,
Как будто бы с коней скребницей,
 Очесываёт листья с клёнов.
Идёт, идёт он, страшный вестник,
Пято́й громоздкой чащи ломит.
И всё сильней тоскуют песни
Под лягушиный писк в соломе.

 О, электрический восход,
Ремней и труб глухая хватка,
Се изб древенчатый живот
Трясёт стальная лихорадка!

3

ЧТЕЦ: Видели ли вы,
 Как бежит по степям,
В туманах озёрных кроясь,
Железной ноздрёй храпя,
На лапах чугунных поезд?
А за ним

 По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребёнок?
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Неужель он не знает, что в полях бессиянных
Той поры не вернёт его бег,
 Когда пару красивых степных россиянок
Отдавал за коня печенег?
По-иному судьба на торгах перекрасила
Наш разбуженный скрежетом плёс,
И за тысячи пудов конской кожи и мяса
 Покупают теперь паровоз.

4

ЕСЕНИН:Чёрт бы взял тебя, скверный гость!
Наша песня с тобой не сживётся.
Жаль, что в детстве тебя не пришлось
Утопить, как ведро в колодце.
Хорошо им стоять и смотреть,
Красить рты в жестяных поцелуях, —
Только мне, как псаломщику, петь
Над родимой страной аллилуйя.
Оттого-то в сентябрьскую склень
 На сухой и холодный суглинок,
Головой размозжась о плетень,
Облилась кровью ягод рябина.
Оттого-то вросла тужиль
В переборы тальянки звонкой.
И соломой пропахший мужик
Захлебнулся лихой самогонкой. Уходят со сцены. Луч на стол.

НКВД 1: Жизненно… Анна Абрамовна, если впредь будут похожие стихи, не печатайте, несите нам…

НКВД 2: Мы будем тем самым фильтром. А иначе Вы вместе с Есениным задохнетесь.

НКВД 1: А нам бы этого очень не хотелось.

АННА: Перестаньте угрожать! Это стихи. И в них нет ничего контрреволюционного. Оставьте меня и Сережу в покое.

НКВД 2: Наше время суровое. Анна Абрамовна, хорошенько подумайте! УХОДЯТ. ТУТ ЖЕ ВХОДИТ ЕСЕНИН.

ЕСЕНИН: Аня, здравствуй. Здесь новая поэма «Страна негодяев». Напечатай ее как можно скорее.

АННА: Сережа, тут по поводу тебя приходили. Стихи твои хотели изъять.

ЕСЕНИН: Крепко они за меня взялись..

АННА: Все наладится. Ты же сам писал: «Мать моя – Родина. Я- -большевик»

ЕСЕНИН: Да ты посмотри вокруг! Нас подло обманули! Крестьян расстреливают. У них отбирают все! Аня, я не могу так больше! Не знаю, что со мной такое творится!...

АННА: А как там у Пушкина? «Мне не дает покоя мой черный человек…» Возможно, он и у тебя есть…

ЕСЕНИН: Ага, это Эрлих. Он не дает мне покоя последнее время.

АННА: Сереж, ты только знай, что я с тобой.

ЕСЕНИН: А! Все вы так говорите! Пойду в кабак! Луч убрать. ТРЕК 13. КАБАК.

ЗАТЕМНЕНИЕ. УБРАТЬ МУЗЫКУ.   СТОЛИКИ. ПЬЯНЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ.  Вокальная группа поет :   

                        Сыпь, гармоника. Скука... Скука...

                        Гармонист пальцы льет волной.

                        Пой со мною, паршивая сука,

                        Пой со мной.

                         Излюбили тебя, измызгали -

                        Невтерпеж.

                        Что ж ты смотришь так синими брызгами?

                        Иль в морду хошь?

                         В огород бы тебя на чучело,

                        Пугать ворон.

                        До печенок меня замучила

                        Со всех сторон.

                        Я средь женщин тебя не первую...

                        Немало вас,

                        Но с такой вот, как ты, со стервою

                        Лишь в первый раз.

                         Чем вольнее, тем звонче,

                        То здесь, то там.

                        Я с собой не покончу,

                        Иди к чертям.

                         К вашей своре собачьей

                        Пора простыть.

                        Дорогая, я плачу,

                        Прости... прости...

ТРЕК 14. КУКАРАЧА. Танцуют пары в кабаке. Одна из танцовщиц подходит к Есенину и выводит его из-за столика, держась за галстук. Затем она его бросает.

 ВЫХОДИТ ЕСЕНИН. ШАТАЕТСЯ.

ЕСЕНИН: Грубым дается радость,

Нежным дается печаль.

Мне ничего не надо,

Мне никого не жаль.

Жаль мне себя немного,

Жалко бездомных собак,

Эта прямая дорога

Меня привела в кабак.

Что ж вы ругаетесь, дьяволы?

Иль я не сын страны?

Каждый из нас закладывал

За рюмку свои штаны.

Мутно гляжу на окна,

В сердце тоска и зной.

Катится, в солнце измокнув,

Улица передо мной.

На улице мальчик сопливый.

Воздух поджарен и сух.

Мальчик такой счастливый

И ковыряет в носу.

Ковыряй, ковыряй, мой милый,

Суй туда палец весь,

Только вот с эфтой силой

В душу свою не лезь.

Я уж готов... Я робкий...

Глянь на бутылок рать!

Я собираю пробки -

Душу мою затыкать.

ВОКАЛЬНАЯ ГРУППА ПОЕТ РОМАНС:

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в Бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта — ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились —
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,—

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

ТРЕК 15. МОЛИТВА (идет до конца, пока не кончится)

ЗАТЕМНЕНИЕ.  СВЕТ. ЕСЕНИН СТОИТ В ЦИЛИНДРЕ. К НЕМУ ПОДХОДИТ АННА.

АННА: Серж, ты что напялил на себя? Что с тобой?

ЕСЕНИН: Устал я, Аня, смерти боюсь. Раньше не боялся, а теперь боюсь.

Я усталым таким еще не был…
В эту серую морозь и слизь
Мне приснилось рязанское небо
И моя непутевая жизнь.

Много женщин меня любило.
Да и сам я любил не одну.
Не от этого ль темная сила
Приучила меня к вину.

ЧТЕЦ: Бесконечные пьяные ночи
И в разгуле тоска не впервь!
Не с того ли глаза мне точит
Словно синие листья червь?

Не больна мне ничья измена,
И не радует легкость побед,
Тех волос золотое сено
Превращается в серый цвет,

Превращается в пепел и воды,
Когда цедит осенняя муть.
ЧТЕЦ: Мне не жаль вас, прошедшие годы,
Ничего не хочу вернуть.

Я устал себя мучить бесцельно.
И с улыбкою странной лица
Полюбил я носить в легком теле
Тихий свет и покой мертвеца.

И теперь даже стало не тяжко
Ковылять из притона в притон,
Как в смирительную рубашку
Мы природу берем в бетон.

ЕСЕНИН: И во мне, вот по тем же законам,
Умиряется бешеный пыл.
Но и все ж отношусь я с поклоном
К тем полям, что когда-то любил.

В те края, где я рос под кленом,
Где резвился на желтой траве,—
Шлю привет воробьям и воронам
И рыдающей в ночь сове.

Я кричу им в весенние дали:
«Птицы милые, в синюю дрожь
Передайте, что я отскандалил,—
Пусть хоть ветер теперь начинает
Под микитки дубасить рожь».

АННА: Серж, скоро твой сборник стихов выйдет в свет, и жизнь только начнется…

ЕСЕНИН: Не знаю, что делать. Может, поеду в Ленинград, там  переночую в «Англетере» несколько дней, потом- в Англию, остановлюсь у Горького. ХОЧЕТ ПОЦЕЛОВАТЬ, НО АННА ОТВОРАЧИВАЕТСЯ. Прощай, Аня.

АННА остается одна: Прощай, Сережа.

ЗАТЕМНЕНИЕ. ТРЕК 16. ЧЕРНЫЙ. Луч на Есенина

ЕСЕНИН: Друг мой, друг мой, 
Я очень и очень болен. 
Сам не знаю, откуда взялась эта боль. 
То ли ветер свистит 
Над пустым и безлюдным полем, 
То ль, как рощу в сентябрь, 
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами, 
Как крыльями птица. 
Ей на шее ноги 
Маячить больше невмочь. 
Черный человек, (Высветить Черного человека, прибавить свет)
Черный, черный, 
Черный человек 
На кровать ко мне садится, 
Черный человек 
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек 
Водит пальцем по мерзкой книге 
И, гнусавя надо мной, 
Как над усопшим монах, 
Читает мне жизнь 
Какого-то прохвоста и забулдыги, 
Нагоняя на душу тоску и страх. 
Черный человек, 
Черный, черный! ТРЕК 17. ПРОФУНДИС.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК: «Слушай, слушай, — 
Бормочет он мне, — 
В книге много прекраснейших 
Мыслей и планов. 
Этот человек 
Проживал в стране 
Самых отвратительных 
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране 
Снег до дьявола чист, 
И метели заводят 
Веселые прялки. 
Был человек тот авантюрист, 
Но самой высокой 
И лучшей марки.

Был он изящен, 
К тому ж поэт, 
Хоть с небольшой, 
Но ухватистой силою, 
И какую-то женщину, 
Сорока с лишним лет, 
Называл скверной девочкой 
И своею милою.  ТРЕК 18. ПИАНИНО – 3 аккорда

Счастье, — говорил он, — 
Есть ловкость ума и рук. 
Все неловкие души 
За несчастных всегда известны. 
Это ничего, 
Что много мук 
Приносят изломанные 
И лживые жесты.

В грозы, в бури, 
В житейскую стынь, 
При тяжелых утратах 
И когда тебе грустно, 
Казаться улыбчивым и простым — 
Самое высшее в мире искусство».

ЕСЕНИН: «Черный человек! ТРЕК 18. ПИАНИНО.
Ты не смеешь этого! 
Ты ведь не на службе 
Живешь водолазовой. 
Что мне до жизни 
Скандального поэта. 
Пожалуйста, другим 
Читай и рассказывай».

Черный человек 
Глядит на меня в упор. 
И глаза покрываются 
Голубой блевотой, — 
Словно хочет сказать мне, 
Что я жулик и вор, 
Так бесстыдно и нагло 
Обокравший кого-то. ПАДАЕТ НА ПОЛ. ТРЕК 19. ДЛЯ ДУНКАН

ПЛАСТИЧЕСКИЙ ЭТЮД С ДУНКАН

ЕСЕНИН (обращается к Дункан): Друг мой, друг мой, 
Я очень и очень болен. 
Сам не знаю, откуда взялась эта боль. 
То ли ветер свистит 
Над пустым и безлюдным полем, 
То ль, как рощу в сентябрь, 
Осыпает мозги алкоголь. ДУНКАН УХОДИТ. ТРЕК 20 КОПЫТЛИВЫЙ СТУК

Ночь морозная. 
Тих покой перекрестка. 
Я один у окошка, 
Ни гостя, ни друга не жду. 
Вся равнина покрыта 
Сыпучей и мягкой известкой, 
И деревья, как всадники, 
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет 
Ночная зловещая птица. 
Деревянные всадники 
Сеют копытливый стук. 
Вот опять этот черный 
На кресло мое садится, 
Приподняв свой цилиндр 
И откинув небрежно сюртук. ТРЕК 18. ПИАНИНО

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК: «Слушай, слушай! — 
ЕСЕНИН: Хрипит он, смотря мне в лицо, 
Сам все ближе 
И ближе клонится. — 
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК: Я не видел, чтоб кто-нибудь 
Из подлецов 
Так ненужно и глупо 
Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся! 
Ведь нынче луна. 
Что же нужно еще 
Напоенному дремой мирику? 
Может, с толстыми ляжками 
Тайно придет „она“, 
И ты будешь читать 
Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов! 
Забавный народ. 
В них всегда нахожу я 
Историю, сердцу знакомую, — 
Как прыщавой курсистке 
Длинноволосый урод 
Говорит о мирах, 
Половой истекая истомою. ТРЕК 16. ЧЕРНЫЙ.

Не знаю, не помню, 
В одном селе, 
Может, в Калуге, 
А может, в Рязани, 
Жил мальчик 
В простой крестьянской семье, 
Желтоволосый, 
С голубыми глазами...

И вот стал он взрослым, 
К тому ж поэт, 
Хоть с небольшой, 
Но ухватистой силою, 
И какую-то женщину, 
Сорока с лишним лет, 
Называл скверной девочкой 
И своею милою».   УБРАТЬ МУЗЫКУ.

ЕСЕНИН: «Черный человек! 
Ты прескверный гость. 
Эта слава давно 
Про тебя разносится». 
Я взбешен, разъярен, 
И летит моя трость 
Прямо к морде его, 
В переносицу... ТРЕК 21. Звук разбитого стекла+Реквием пока нет света. Свет включить

ТРЕК 22. МЕСЯЦ УМЕР

...Месяц умер, 
Синеет в окошко рассвет. 
Ах ты, ночь! 
Что ты, ночь, наковеркала? 
Я в цилиндре стою. 
Никого со мной нет. 
Я один... 
И разбитое зеркало...

КЛЕН ТЫ МОЙ ОПАВШИЙ. – поют Тимур и Ксения

ТРЕК 23. ГИБЕЛЬ ЕСЕНИНА

ВХОДЯТ НКВД. Свет приглушенный красный

ЕСЕНИН ( спиной в зал):

Невозвратное время! Невозвратное время!
Пью за Русь!
Пью за прекрасную
Прошедшую Русь.
Разве нынче народ пошел?
Разве племя?
Подлец на подлеце
И на трусе трус.
Отцвело навсегда
То, что было в стране благородно.
Золотые года!

(Обращается к НКВД): Ваше равенство — обман и ложь.
Старая гнусавая шарманка
Этот мир идейных дел и слов.
Для глупцов — хорошая приманка,
Подлецам — порядочный улов…

(В ЗАЛ): Я потерял равновесие...
И знаю сам —
Конечно, меня подвесят
Когда-нибудь к небесам.
ЭТЮД С КРАСНОЙ ТКАНЬЮ. ГИБЕЛЬ ПОЭТА. Полная темнота на сцене

ТРЕК 24. ВОКАЛИЗ. Текст за кулисами:

В Закавказье в старину говорили: «30 лет человек должен учиться, 30 – путешествовать, 30 – писать, рассказывая людям всё, что он увидел, узнал, понял».

Есенину было отпущено в этой жизни в 3 раза меньше. Его судьба – подтверждение другого старого изречения: «Жизнь ценится не за длину».

«Ведь я мог дать не то, что дал…,» – признавался поэт незадолго до гибели. Но и за то, что он дал, – низкий поклон. Ведь его стихи – это целый мир, он живёт, движется, переливается всеми цветами радуги. Это – задушевная песнь о великом, о вечном… – о России.

Полный свет.

ЕСЕНИН:

          Но и тогда,
          Когда во всей планете
          Пройдет вражда племен,
          Исчезнет ложь и грусть, -
          Я буду воспевать
          Всем существом в поэте
          Шестую часть земли
          С названьем кратким "Русь".  

  К О Н Е Ц !