Литературно-музыкальная композиция "Стихи и сказки о цыганах"
статья (4 класс) по теме

Заколдованная лошадь

Жил-был цыган-колдун. И была у этого колдуна заколдованная лошадь – чистокровный арабский рысак. Таких красивых лошадей нигде не сыщешь. На скачках эта лошадь всегда первые призы брала. Да и не только па скачках наживался колдун. Известное дело: завистников у него было много, ведь цыгане часто лошадей уводили, а такую лошадь украсть – почетное дело для цыгана. Эту лошадь у колдуна не меньше ста раз пытались увести, да только все было бесполезно.
Вот украдут у колдуна лошадь, а он сразу по базарам да по ярмаркам ходить принимается – лошадь разыскивает. Уж ее и красили, и перекрашивали, уж что только цыгане над ней не проделывали, чтобы ее не отыскали,– ничего не помогало. Стоит только колдуну на базаре появиться, как его заколдованная лошадь сразу на дыбы становилась и бегом к хозяину.
– А ты почем знаешь, что это твоя лошадь, ведь твоя другой масти была?– начинают накидываться на колдуна конокрады, а тот спокойно отвечает:
– Есть у меня одна заметка своя...
– Какая заметка? Зачем напраслину на нас возводишь? – с кулаками кидаются на колдуна конокрады, начинают себя в грудь бить, божиться, призывать свидетелей. А когда на шум подходил урядник, колдун спокойно вспарывал ножом кожу на шее лошади и доставал оттуда свой знак – три золотые монеты. Понятное дело: конокрадов сейчас же в тюрьму отправляли, а колдун со своей лошадью домой уходил.
Только так это по первоначалу было, а потом поумнели цыгане, ведь кому охота в тюрьме сидеть? Поймает их колдун, а они от него деньгами откупаются. Колдуну только этого и надо было. Поняли цыгане, что трудно украсть эту заколдованную лошадь, несчастье она им приносит, а все равно души цыганской не переделать: тянет к заколдованной лошади. И год от года росла дурная слава об этой лошади и ее хозяине.
И вот наступил срок колдуну умирать. Прослышал об этом Граф, известный в округе вор-конокрад, и тут же к колдуну отправился:
– Продай, колдун, мне свою лошадь, я тебе хорошо заплачу!
– Зачем мне деньги, если я помирать собрался? А детей у меня нет! Нет, не продам я лошадь, никому она не достанется.
Так и ушел ни с чем Граф из дома колдуна. А на следующий день колдун умер. Колдуна еще в гроб кладут, а Граф уже около конюший вертится. Вывел лошадь, в санки запряг и поехал. Да только не успела лошадь двух шагов ступить, а колдун приподнимается в гробу и кричит:
– Не тронь мою лошадь, Граф! Если надо, иди в другое место лошадей воровать.
Не послушал Граф колдуна и помчался себе. Едет он, едет, снег летит из-под копыт у лошади, полозья санок скрипят. Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с Графом мужичок какой-то объявился. Еще минуту назад никого не было, а тут – на тебе! Граф был не из пугливых, размахнулся да как даст тому мужику кулаком по шее. Глядь, а мужика-то и нет никакого. А у самого шея болит нестерпимо. А потом этот мужичок опять появился. Рассердился Граф да как хватит его кулаком в глаз. Смотрит: опять никого нет. А у самого синяк под глазом здоровенный, и глаз оплыл. В третий раз появился мужичок. Тут уж совсем Граф взбесился. «Ну,– думает,– сейчас я тебя прикончу!» Со всего размаха как двинет мужика по зубам. Опять исчез мужик, а Граф от боли по саням принялся кататься. Пощупал пальцем – двух зубов как не бывало. А тут за поворотом мостик показался. Только лошадь на мостик вступила, как мгновенно исчезла. Нет ни лошади, ни санок. Стоит Граф один на мосту и никак понять не может, что же произошло.
– Что же это такое?– подумал Граф вслух.– Чертовщина какая-то. Не может же быть такого, чтобы от мертвеца лошадь нельзя было взять! От живого не могли цыгане-конокрады взять, так неужели и от мертвого ничего не выйдет?
Приходит Граф обратно во двор к колдуну, а лошадь эта, запряженная в санки, как ни в чем не бывало стоит себе во дворе. И хомут тот же, и дышло.
Опять вскочил Граф в сани и опять поехал, и все повторилось снова. И так три раза повторялось, пока по прибежал Граф во двор к колдуну и не вскричал:
– Да будь ты проклята, дьявольское отродье, чтоб я еще хоть раз к тебе подошел!
Плюнул Граф и ушел ни с чем. А когда на следующий день похоронили колдуна и цыгане собрались в его дворе, чтобы решить, кому все же заколдованная лошадь достанется, вышел Граф вперед.
– Чявалэ*,– сказал он,– многим из вас эта лошадь несчастье принесла, и я от нее пострадал. Так пусть же она не достанется никому!
С этими словами Граф взял ружье и выстрелил в заколдованную лошадь.

* Чавалэ – цыгане

Как цыгане по свету разбрелись 
 

Давно это было. Ехал цыган с семьей. Была у него лошадка слабосильная, тощенькая. Зато вещей в телеге было полно. Семья у цыгана большая была, детишек куча. Разве такую семью прокормишь? Да и лошадь тоже кушать хочет, а сена достать негде. Воровать надо, а это не всегда получается. Вот так и ехал цыган по свету, горе мыкал: на возок никого не сажал, кроме детишек малых, а то лошадка совсем встала бы от непосильной тяжести. Те, кто постарше, сзади шли. От вещей и от детей стал возок широким-широким, а полозья у возка узкие-узкие, разве с таким возком управишься? То налево он качнется, то направо, то кастрюля из возка на землю упадет, то ребенок босоногий шлепнется. Днем, когда видно все, можно подобрать и вещь и ребенка, а как стемнеет – не углядишь. Да и как углядеть, когда такая пропасть детей? Как сосчитаешь всех? А цыган все стегает да стегает кобылу, все идет и идет вперед.
Вот так и получилось: то один отстанет от повозки, то второй. Весь мир обошел цыган, все земли изъездил, и, где он прошел, там дети его оставались. С той поры и разбрелись цыгане по свету.

Саша Кречет

  Дорога

  Запевай, душа цыгана

  И да сгинет грусть-печаль.

  Чаша выпита, ромалэ

  И прошедшего не жаль!

  Снова будет путь-дорога

  Скрип кибитки, ветра вой...

  Тихо пропоет гитара

  На привале в час ночной,

  Сладко пропоет гитара

  На привале в час ночной.

  Чем живем? Семья, свобода

  И цыганский крест-судьба.

  Ничего дороже рода

  Нет, не будет у меня!

  Будем жить и будем верить:

  К счастью все ведут пути

  И останется ненастье

  За кибиткой позади,

  Потеряется ненастье

  За кибиткой позади.

  Солнца луч коснется крови,

  Разожжет в груди огонь

  И вскипит душа цыгана

  Ай, обидою не тронь!

  В танце буйном дам ей волю

  Без условий и преград...

  Эх, да славен пляс цыганский

  На заре и под закат

  Душу вынет пляс цыганский

  На заре и под закат

  Унесись тоска-кручина,

  Я у солнца вопрошу:

  Проще как найти дорогу

  К счастью жизни своему?

  Что молчишь? Само не знаешь

  На вопрос на мой ответ?

  Лишь дороги, перекрестки

  Посулят надежды свет,

  Нить дорог и перекрестки

  Уведут от бывших бед...

Эдуард Асадов.

(стихи о цыганах)

Как цыгане поют - передать невозможно. 
Да и есть ли на свете такие слова?! 
То с надрывной тоскою, темно и тревожно. 
То с весельем таким, что хоть с плеч голова!

Как цыгане поют? Нет, не сыщутся выше 
Ни душевность, ни боль, ни сердечный накал. 
Ведь не зря же Толстой перед смертью сказал: 
- Как мне жаль, что я больше цыган не услышу!

За окном полыхает ночная зарница, 
Ветер ласково треплет бахромки гардин, 
Жмурясь сотнями глаз засыпает столица, 
Под стихающий рокот усталых машин...

Нынче дом мой как бубен гудит молдаванский: 
Степь да звезды! Ни крыши, ни пола, ни стен... 
Кто вы, братцы: друзья из театра "Ромэн" 
Или просто неведомый табор цыганский?!

Ваши деды в лихих конокрадах ходили, 
Ваши бабки, пленяя и "Стрельну" и "Яр" 
Громом песен, купцов как цыплят потрошили 
И хмелели от тостов влюбленных гусар!

Вы иные: без пестрых и скудных пожиток, 
Без колоды, снующей в проворных руках, 
Без костров, без кнутов, без коней и кибиток, 
Вы в нейлоновых кофтах и модных плащах.

Вы иные, хоть больше, наверное, внешне. 
Ведь куда б ни вели вас другие пути, 
Все равно вам на этой земле многогрешной 
От гитар и от песен своих не уйти!

Струны дрогнули. Звон прокатился и стих... 
И запела, обнявши меня, точно сына, 
Щуря взгляд, пожилая цыганка Сантина 
Про старинные дроги и пару гнедых.

И еще, и еще! Звон гитар нарастает, 
Все готово взлететь и сорваться в ничто! 
Песня песню кружит, песня песню сжигает, 
Что мне сделать для вас? Ну скажите мне, что?!

Вздрогнув, смолкли веселые струны-бродяги. 
Кто-то тихо ответил смущенно почти: 
- Золотой, ты прочти нам стихи о дворняге. 
Ну о той, что хозяин покинул, прочти!

Май над миром гирлянды созвездий развесил, 
Звон гитар... дрожь серег... тополиный дурман... 
Я читаю стихи, я качаюсь от песен, 
От хмельных, обжигающих песен цыган!

Ах вы, песни! Ах други чавалэ-ромалэ! 
Что такое привычный домашний уют? 
Все ничто! Все качнулось на миг и пропало, 
Только звезды, да ночь, да цыгане поют!

Небо красное, черное, золотое... 
Кровь то пышет, то стынет от острой тоски 
Что вы, черти, творите со мною такое! 
Вы же сердце мое разорвали в куски!

И навек, и навек эту радость храня, 
Я целую вас всех и волненья не прячу! 
Ну, а слезы - за это простите меня! 
Я ведь редко, товарищи, плачу...

ЦЫГАНЫ

А.С.Пушкин

Цыганы шумною толпой
По Бессарабии кочуют.
Они сегодня над рекой
В шатрах изодранных ночуют.
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами;
Между колесами телег,
Полузавешанных коврами,

Горит огонь; семья кругом
Готовит ужин; в чистом поле
Пасутся кони; за шатром
Ручной медведь лежит на воле.
Всё живо посреди степей:
Заботы мирные семей,
Готовых с утром в путь недальний,

159

И песни жен, и крик детей,
И звон походной наковальни.
Но вот на табор кочевой
Нисходит сонное молчанье,
И слышно в тишине степной
Лишь лай собак да коней ржанье.
Огни везде погашены,
Спокойно всё, луна сияет
Одна с небесной вышины
И тихий табор озаряет.
В шатре одном старик не спит;

Он перед углями сидит,
Согретый их последним жаром,
И в поле дальнее глядит,
Ночным подернутое паром.
Его молоденькая дочь
Пошла гулять в пустынном поле.
Она привыкла к резвой воле,
Она придет; но вот уж ночь,
И скоро месяц уж покинет
Небес далеких облака, —
Земфиры нет как нет; и стынет
Убогий ужин старика.

Но вот она; за нею следом
По степи юноша спешит;

160

Цыгану вовсе он неведом.
«Отец мой, — дева говорит, —
Веду я гостя; за курганом
Его в пустыне я нашла
И в табор на ночь зазвала.
Он хочет быть как мы цыганом;
Его преследует закон,
Но я ему подругой буд
Его зовут Алеко — он
Готов идти за мною всюду».

Пётр Бессонов

  Цыганская поэтическая

  Ходит в небе конь, бубенцом звеня,

  По горячим ступает звездам,

  А цыган всегда уведет коня,

  Даже если совсем не просто.

  Скрипка старая увлекла в минор -

  Тихий омут смычком тревожит,

  А цыган - не вор... Нет, цыган - не вор!

  А цыган без коня не может!

  Бубенец затих, не видать огня,

  Все, что теплилось, то погасло,

  Ведь цыган всегда уведет коня,

  А поэт уведет Пегаса.

  И поэт за крылья его тряхнет,

  Не поможет - с цыганом вместе...

  И напишет стих, а цыган споет,

  Под гитару споет невесте.

  Скрипка старая, подхватив куплет,

  Тихий омут смычком тревожит,

  А поэт - цыган, а цыган - поэт,

  А поэт без любви не может!