Развитие школ на Северном Кавказе – долгий путь ко всеобщей грамотности
материал по теме

          Н.В. Каргачинская

Развитие школ на Северном Кавказе – долгий путь ко всеобщей грамотности

К концу XIII в. на Северном Кавказе не было почти ни одного селения, где бы не было примечетских школ. Примечетские школы, для открытия которых не требовалось никакого разрешения властей, содержались на средства родителей и пожертвования верующих. Шел процесс накопления и развития народных знаний. Особенно горские народы преуспевали в накоплении опытных знаний, в изучении природы, её фауны и флоры, выработке солнечного и лунного календаря. Однако в целом наука на Северном Кавказе ввиду невысокого уровня экономического и общественно-культурного развития и отсутствия связей с европейкой и русской наукой сильно отставала от мировой науки того времени [1].

Вовлечение народов Северного Кавказа в орбиту экономической, политической жизни России  XIX века оказало влияние на развитие их культуры. Оно повысило классовое и национальное самосознание трудящихся, усилило их тягу к знаниям, просвещению. Русская грамота стала появляться на Северном Кавказе еще в XIII в. В 1778г. в Екатеринодаре начало функционировать первое училище. Однако развитие просвещения происходило весьма медленно, поскольку царские власти были противниками образования народов Северного Кавказа. В 1803 г. здесь же в Екатеринодаре возникла первая русская школа, которая затем была преобразована в уездное училище. В ней, кроме русских, учились и дети горцев-адыгов. Несколько позже, в1813 г. , с помощью русских, была открыта первая школа для адыгов, живущих на правобережье Кубани.  Особенно заметную роль в распространении просвещения, русской грамоты, русской культуры среди горцев Северного Кавказа сыграли Екатеринодарская и Ставропольская гимназии, при которых имелся пансион для детей горских феодалов [2]. К этому времени относится  любопытное высказывание одного из крупнейших знатоков горских народов

С. Броневского (1823), о просвещении адыгов: «По образу жизни и воспитанию своему, черкесы не имеют охоты к учению, да и  времени к тому у них не достает. Однако, судя по врожденной их понятливости и остроумию, должно думать, что в непродолжительное время они могли бы поравняться с просвещеннейшими народами, если бы победили свои закоренелые предрассудки»[3].

С формированием специальных горских воинских частей возникла необходимость воспитания детей адыгов в военно-учебных заведениях. Но набор учеников в такие школы, семинарии и училища осуществлялся исключительно по сословному  принципу. Согласно ст. 722 Свода военных постановлений, в военно-учебные заведения зачислялись «…дети князей, узденей и почетных мусульман, кои доказали на опыте преданность правительству».  Об «избирательном» подходе к образованию адыгов  свидетельствует и С.Сиюхов: «Вопрос о просвещении черкесов не поднимался, лишь дети выслужившихся черкесов попадали в русские учебные заведения отдаленных городов» [4]. Однако тяга к знаниям в неменьшей степени проявлялась и среди трудящихся горцев.

В рассматриваемый период в России было довольно значительное движение за народную школу. Вопросы образования широких масс становятся жгучими  вопросами дня, занимающими и общество, и правительство. Однако  правительственная точка зрения сводилась к тому, что система народного образования должна  включать учебные заведения, предназначенные дать всему населению лишь «минимум образования»,  т.е.  народное образование должно быть лишь начальным. Все это противоречило взглядам либеральной общественности. В защиту народной школы, против попыток её отождествления с начальным звеном образования выступали различные партии, общественные движения учителей, родителей, учащихся, ученые и писатели. Ярко и своеобразно в этом  направлении звучали идеи адыгских просветителей, но степень демократических требований, выдвигаемая ими в сфере образования, была неодинакова в разные периоды. Качественно новые аспекты (защита национальных языков, право на образование простого народа и женщин) они приобрели в 60-80-е годы, а затем в 90-е годы  XIX – начале XX в[5].

Стремясь к получению образования, адыги требовали у властей открытия горских светских школ, выражали желание содержать их на свои средства. В пореформенное время на Северном Кавказе , в том числе в Адыгее, Кабарде, Черкесии, сеть школ расширилась. С 1861 по1867гг. в Кубанской области появилось около ста учебных заведений. В 1861г. Во Владикавказе открылась окружная горская школа, в 1866 г. – горская школа  в г. Майкопе и ст. Лабинской, а в Ставропольской и Екатеринодарской гимназиях – специальные классы для горцев. В это же время в Туапсе было открыто годичное училище для подготовки переводчиков-горцев. Одногодичные начальные школы-училища были открыты в 1876г., в аулах Суворово-Черкесском и Хаштуке, а в следующем году – в  а. Хакуринохабль. Обучение детей здесь велось на русском языке. Эти школы сыграли определенную положительную роль в распространении просвещения среди горцев. Кроме них в Екатеринодаре, Армавире, Лабинске, Усть-Лабе, Ладожской и др. были открыты школы, где адыги учились вместе с русскими. Примечательным является тот факт, что задолго до революции в а.Тахтамукай с материальной помощью Л.Н. Толстого была открыта первая в Адыгее женская школа. Великий русский писатель подарил ей богатую библиотеку – произведения классиков русской литературы, словари и учебники.

Адыги постоянно поддерживали с русскими экономические и культурные связи, и это близкое  общение вызывало у них потребность в знании русского языка и обычаев. Жители сел и аулов сами требовали открытия школ, которые содержались  в основном на средства аульского общества. В приказе начальника Кубанской области от12 декабря 1894 г.  отмечалось, что «…горцы Екатеринодарского отдела охотно пошли на материальное пожертвование, т. К. поняли, какую первостепенную важность в их жизни должна иметь русская школа». Население аулов и сел выносило на своих сходках решения о реорганизации и перестройке школ, об улучшении их оборудования, о расширении программы, увеличении числа учащихся [6].

В циркуляре Министерства просвещения от 1867г. Сказано, что «…просвещать постепенно инородцев, сближать их с русским духом и с Россией – составляет задачу величайшей политической важности».  Тем не менее, развитие образования среди адыгов сталкивалось с немалыми трудностями. Принимая меры к развитию образования на Кавказе, царское правительство преследовало цель – подготовить из образованных людей проводников своей политики. Предоставляя им определенные привилегии, оно, тем самым, противопоставляло их основной массе населения. Эту тенденцию чутко уловили просветители. Поэтому в числе демократических требований выдвигалось и предложение С.Сиюхова, что не население надо подгонять под требования «ревнителей-миссионеров», а школы должны соответствовать нуждам и требованиям народа [7]. 

Обобщенное представление о народной школе складывалось постепенно. Она виделась как школа доступная и обязательная для каждого, где не только учат грамотности, но, прежде всего, учат ею пользоваться в обыденной жизни, показывая полезность сообщаемой культурности не только для господ, но, в первую очередь, для нужд деревенского быта. Это –  школа доступная всем и готовая всегда прислушаться к нуждам народным. Последний тезис будет постоянно и настойчиво развиваться и выльется в требование школы национальной, которой отводилась важная роль в сохранении национальной самобытности народа. Для Кавказа это было особенно важно, так как здесь, по многим причинам, недопустимо было копирование российской системы образования, что, кстати, достаточно хорошо понимали и многие государственные чиновники, поддерживавшие методы регионального управления краем, считавшие, что устройство учебной части должно вестись в соответствии с «потребностями местных жителей и духу их верования» [8].

Мысль о создании национальных школ, где родной язык не только изучают, но и ведут на нем обучение, была одной из основных, высказываемых адыгскими просветителями. Они привнесли свое понимание соотношения места и роли государства и общества в сфере образования. И если российские деятели народного образования отдавали приоритет в сфере образования местным органам самоуправления, то иначе обстояло дело на Северном Кавказе. Народы, ранее не имевшие светских школ, письменности на родных языках, национальных кадров учителей, вправе были рассчитывать на активную роль в решении этих вопросов государства, так как только частной инициативой решить их было невозможно. Большие надежды на правительство в деле введения письменности на родном языке возлагал Хан-Гирей [9]. В течение XIX века наблюдались определенные колебания в решении этого вопроса со стороны правительства, но, в конечном счете, преобладающей стала русификаторская тенденция. В уставе, например, горских школ задача ставилась – обучить учащихся русскому языку, но не было таковой по отношению к языку родному, не говоря уже об организации на нем обучения. На изучение родного языка выделялось сего 4 часа в неделю, в то время как для русского – 12 .

Отстаивая право обучения на родном языке, адыгские просветители тонко улавливали диалектику его взаимосвязи с русским, которая сводилась к тому, что распространять грамотность необходимо было главным образом с помощью родного языка. По мнению Кази Атажукина, родной язык может и должен «способствовать быстрейшему распространению грамотности», а грамотность, в свою очередь, будет содействовать приобщению к русскому языку, науке и культуре [10]. 

Особое место в трудах просветителей отводится постановке и разработке проблем равноправия языков. Один язык не должен подавлять другой, отмечал С. Сиюхов [11] . Но чтобы это стало реальностью, считал он, необходимо было расширять сферу функционирования родных языков – ведение на них официальной переписки и делопроизводства, создавать соответствующую систему образования. Черкесский язык заслуживал того, чтобы его изучали не только адыги, но и люди других национальностей, проживающие на Кавказе. Хорошо известен факт, что в Ставропольской гимназии изучались, русский, татарский, черкесский (введен еще в 1849 году), армянский языки. Необходимо также принять во внимание, что в гимназии помимо Закона божьего православного вероисповедания преподавались также Закон божий Армяно-Григорианского вероисповедания и мусульманский Закон [12]. 

Итак, в ходе антиколониальной и антифеодальной борьбы, развернувшейся на Северо-Западном Кавказе во второй половине XIX века, требования в сфере образования – создание и расширение сети светских школ, доступ в них горцев из всех слоев населения, распространение грамотности среди масс народа на родном языке, равноправное функционирование в сфере образования родного и русского языков, создание национальной школы выдвигались в числе первых. Развитие образования было одной из основных проблем, над которой билась общественно-политическая мысль адыгов в этот период.

Однако  к концу столетия основная крестьянская масса  не имела возможности обучать детей в школах из-за отсутствия средств, так и из-за ограничения мест и недостатка учителей. Так в Адыгее накануне Октябрьской революции во всех светских школах работало 12 учителей, в т.ч. 4 адыгейца, причем только один из адыгов – С. Сиюхов – окончил учительскую семинарию. Явно дискриминационная политика со стороны царских властей по отношению к адыгам сказалась и на количестве школ для них. Одна адыгейская школа приходилась на 22 000 горцев.

Крупным событием культурной жизни Адыгеи стало открытие в июле 1900г. В  г. Майкопе женской гимназии и реального училища. Ликвидация неграмотности  в  Адыгее проходила в напряженной борьбе. В а. Афипсип

 мулла объявил обучение горцев грамоте «дьявольским наваждением». Среди населения Адыгеи было распространено воззвание наиболее реакционных кругов местного духовенства о том, что религия гибнет в школах, а потому не пускайте детей в русскую школу. Тем не менее, народ Адыгеи добился в те годы заметных успехов в решении проблем ликвидации неграмотности[13].

После постановления Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета от 27 июля 1922г. «О выделении из Краснодарского и Майкопского отделов Кубано-Черноморской области территории, ныне населенной черкесами (адыгейцами) и образовании из таковой  Черкесской (Адыгейской) автономной области…» [14] работа по распространению всеобщей грамотности в Адыгее вышла на новый уровень. Вот  постановление I съезда Советов Адыгейской автономной области от 10 декабря 1922 г., на котором заслушали доклад тов. Сиюхова по облоно.

« Постановили: 1)  Провести всестороннее статистическое обследование всех населенных пунктов Адыгейской области для определения количества населения, числа детей дошкольного и школьного возраста, числа неграмотных взрослых и экономического состояния населения в целях выяснения необходимости и возможности открытия того или иного культурно-просветительного учреждения. 2) Создать твердую материальную базу по содержанию культурно-просветительных учреждений путем отвода обсеменения населения и школьных участков земли, сбора добровольных пожертвований, устройство  национальных вечеров, празднеств и пр. 3) Открыть 8 центральных пунктов в области в зависимости от местных условий и наличия школьных помещений, один или два детских дома на 40-70 чел. Каждый, одну трудовую девятилетнюю школу с интернатом и 3-4 ремесленных отделения при лучших школах области. Одну сельскохозяйственную школу с интернатом, постоянный педагогический техникум, а пока краткосрочные педагогические курсы для подготовки школьных работников из среды черкесов. 4) Снабдить школы учебной литературой, книгами для чтения и прочими учебными пособиям. 5) Создать несколько передвижных библиотек. 6) Спешно приступить к изданию литературы на черкесском языке. 7) укрепить существующую в Краснодаре центральную черкесскую библиотеку. 8) Построить в Краснодаре и других центральных пунктах области  экскурсионные бюро для оказания помощи содействия школам в деле устройства школьных экскурсий. 9) Устроить в разных пунктах области литературные художественные театральные кружки. 10) Оказать содействие бедным студентам черкесам в окончании их образования. 11) Учесть интеллигентные  силы области в целях использования их для культурной работы. 12) Усилить инструктирование и контроль органов и лиц на местах, обслуживающих школы нашей области. 13) Улучшить отчетность и делопроизводство в культурно-просветительных учреждениях области. 14) Возбудить мотивированное ходатайство пред центром об отпуске средств на организацию дела народного образования в нашей области. 15) Освободить все школьные помещения, занятые другими учреждениями. 16) Все движимое и недвижимое школьное имущество передать исключительно в распоряжение школьных попечительных советов…» [15].

Как писала Н.К. Крупская, «…за букварь засел и стар и млад, особенно усердно взялись за учебу черкешенки. К 1931 г. Адыгея стала страной сплошной грамотности». А к 1937г. Грамотность населения области достигла 97,3% ( при том, что до революции она составляла около 7%).

Литература:

1. Академия наук СССР. История народов Северного Кавказа с древнейших времен. М. 1988. С. 492.
2. Черкесия в XIX веке// Материалы 1 Кошехабльского форума «История – достояние народа». Майкоп, 1991. С. 87-88.
3. ГУРИПП «Адыгея». Земля адыгов. Майкоп, 2004. С. 557.
4. Там же. С. 558.
5. ГУРИПП «Адыгея». Мир культуры Адыгов. Майкоп, 2002. С. 430.
6. ГУРИПП «Адыгея». Земля адыгов. Майкоп, 2004. С. 558.
7. Сиюхов С. – адыгский просветитель. Майкоп, 1991. С. 104.
8. Гатагова Л.С. Правительственная политика и народное образование на Кавказе в XIX веке. М., 1993. С. 19-20.
9. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 95.
10. ГУРИПП «Адыгея». Мир культуры Адыгов. Майкоп, 2002. С.438.
11. Сиюхов С. – адыгский просветитель. Майкоп, 1991. С. 34.
12. ГУРИПП «Адыгея». Мир культуры Адыгов. Майкоп, 2002. С.439.
13. ГУРИПП «Адыгея». Земля адыгов. Майкоп, 2004. С. 560.
14. Установление Советской власти и национально-государственное строительство в Адыгее (1917-1923гг.) // Сборник документов и материалов. Майкоп, 1980. С. 231.
15. Там же. С. 244-245.