Анализ сказки Ершова «Конек горбунок»
методическая разработка по художественной литературе (подготовительная группа)

Анализ сказки Ершова «Конек горбунок»

Некоторые исследователи, проводя анализ, называли сказку Ершова «Конек-Горбунок» «мужицкой», сопровождая такое определение разными оценочными акцентами. Но, конечно же, такой характер повествованию придает не обилие разговорно-просторечной лексики, а весь русско-деревенский колорит событий, происходивших «против неба — на земле», атмосфера детски простодушной веры в возможность чуда и верность автора и его положительных героев в незыблемость представлений о чести, совести, долге и высшей справедливости: непременном возмездии за неблаговидные поступки и воздаянии за добро.

Размеренность, «сказовость» традиционны для устного народно творчества. В содержании же зачина есть некоторое своеобразие — «приземленность» описания семьи старика и их быта. Просторечные словечки «дурак», «недалече» подчеркивают, что рассказ ведется не вдохновенным баяном, а сказителем-крестьянином, для которого «сеять пшеницу» — привычное и главное дело всей жизни, как и для его слушателей.

В центр сказки «Конек-Горбунок» Ершова поставлен истинно народный характер. Герой с честью выходит из многочисленных испытаний. Помощь конька сводится к подсказке, как можно добиться успеха. Во время события горбунок где-то в стороне. Сам же Иван ведет себя отнюдь не по-дурацки. Он ловок, сметлив, инициативен. После того как под волшебные звуки песни Царь-девицы его одолел сон, герой мгновенно решает, как избежать такой опасности во второй раз:

Тут конек опять сокрылся;

А Иван сбирать пустился

Острых камней и гвоздей

От разбитых кораблей

Для того, чтоб уколоться,

Если вновь ему вздремнется.

(« Конек - Горбунок»)

При поимке Жар-птицы тоже проявляется незаурядность центрального героя.

В эпиграфе к третьей части можно увидеть уже непосредственное указание на содержание.

Доселева Макар огороды копал,

А ныне Макар в воеводы попал.

Мы знаем, что Иван попал не в «воеводы», а в цари. На его избранность, будущее чудесное (и внешнее тоже) преображение указывает сцена встречи с Месяцем Месяцовичем: ласковое обращение, достойное поведение в необыкновенной обстановке, «на небе» и благословение, которое дается дочери. Величает рассказчик героя уже не так, как в первой части, а ласково и уважительно: Иван, Ванюша, Иванушка, Иванушка Петрович. После преображенья он выглядит важно, «будто князь», держится достойно, как и положено «воеводе». Надо заметить, что уже в первой части Ершов использует явно литературный композиционный прием — опережения событий. Видимо, с целью заинтересовать, увлечь читателя в конце главы дается перечень будущих приключений героя, завершающийся предсказанием счастливого конца.

Литературная традиция, в частности Пушкинская (вспомним «Руслана и Людмилу», «Евгения Онегина»), проявляется в свободном разговоре с читателем (конец первой и второй части), включении вставных сюжетов и эпизодических персонажей (например, Рыба-кит), функциональных пейзажей и интерьеров. В народных сказках мы не найдем развернутых описаний картин природы, в некоторых случаях дается указание на особенности пейзажа (например, дремучий лес). Проводя анализ, можно заметить, что в сказке П.П. Ершова «Конек-Горбунок» неоднократно рисуется открывающаяся героям красота мира, хотя в описаниях сохраняется особенная сказовая манера.

Поэтичность описанию придают не только свежесть восприятия, яркость красок дивного места, но и замечательные сравнения с вполне реальными предметами и явлениями: «гора, словно вал на окияне», зелень, «словно камень изумруд» и т. п. Чудесный эпитет «несказанная» красота подчеркивает, что как бы цветисто не рассказать об увиденном, все равно невозможно передать словами всей неповторимости Божьего творения. Интересно отметить, одновременно со столь красочным и поэтичным описанием дается весьма прозаическое суждение героя о прекрасных Жар-птицах, в котором они сравниваются с курами, а необыкновенный свет, ими излучаемый, с батюшкиной печью. Иван в мире чудес уже вполне освоился, даже готов поозорничать, пугнуть на прощанье стаю Жар-птиц. Соседство поэтического и прозаического, патетики и юмора позволяет автору показать, что для него важно и в мире, и в герое.

В описании небесного терема Царь-девицы воплотились народные представления о Небе, в них переплелись языческие и христианские верования. Хрустальный свод, золотые змейки — солнечные лучи, райские птицы, в необыкновенных садах — серебряные ветки — лунный свет, и над всем этим — «православный русский крест» — символ Бога.

Ершов будто бы невзначай задает читателям загадки, вводя в повествование все новых героев. Почему вором на пшеничном поле оказалась красавица-кобылица? Что за странный вид у волшебного конька: что-то среднее между лошадью, ослом и верблюдом? В этих деталях, как и во многих иных эпизодах, метафорическом и образном строе сказки Ершова проявились поэтические воззрения славян на природу. В исследовании А.Н. Афанасьева читаем: «Золотогривый, золотохвостый или просто золотой — конь служит поэтическим образом то светозарного солнца, то блистающей молниями тучи; на таком коне и сбруя бывает золотая». Таким образом, чудесные кони из сказок (и сказки Ершова в том числе) по мифологическим представлениям непосредственно связаны с небом, то есть миром иным, далеким от бытовых реалий. С появлением кобылицы, а позже коней в жизни ершовского Ивана-дурака поселяется чудо, которое предопределяет все дальнейшие приключения и испытания. Даже самое обыкновенное, ставшее привычным сравнение: «Горбунок летит как ветер», имеет мифологические корни: «Конь, обгоняющий солнце, есть ветер или бурная туча».

Мир сказочной поэмы Ершова необычайно широк, простирается в пространстве и времени необъятно. Мифология, фольклор, русская история, крестьянский быт и даже современная П.П. Ершову русская культура. В 30-е годы XIX в. у всех на устах комедия Грибоедова «Горе от ума», разошедшаяся, по словам Белинского, в пословицах и поговорках. Во второй части «Конька-Горбунка» есть сатирически нарисованная сцена повеления царских дворян, которая начинается так:

И посыльные дворяне

Побежали по Ивана….

Эта зарисовка напоминает патетический рассказ Фамусова о екатерининском вельможе Максиме Петровиче, все детали повеления участников в двух отрывках одинаковы, вплоть до получения наград за шутовство и самоуничижение.

Введение подобных реминисценций позволяет почувствовать за рассказчиком-сказителем автора произведения, человека начитанного, умного, ироничного.