"Когда бьют пушки, Музы не молчат"
план-конспект занятия (9, 10, 11 класс)

Сценарий литературно-музыкальной композиции на военную тематику

«Когда бьют пушки, музы не молчат…»

(70-летию Победы в Великой Отечественной войне и году литературы посвящается)

                                                                 Автор-составитель: Иванникова В.И.

Цели мероприятия: 
1) познакомить учеников с поэзией и прозой времён ВОВ;
2) заинтересовать их творчеством писателей военной поры;
3) развивать монологическую речь учеников;
4) развивать умение выступать публично, умение выразительного чтения (стихов и прозы);
5) развивать творческие способности детей;
6) воспитывать любовь к Родине, патриотизм, гражданские чувства

Часть первая

Из жизни мирной – на войну…

1-й мальчик: Тише ты, чего распрыгался, дедушке мешаешь. 

2-й мальчик: А пусть не сидит тут, чего он понимает в жизни? Песок уже сыплется. Он уже, небось, и не слышит ничего. Сидел бы дома… 

1-й мальчик: Дедушка, извините нас. Пойдём, Денис. (Уводит друга). 

Старик: (разговаривает сам с собой) Вот так вот, дед! Получил от молодого поколения. Да, в юности всё понятно, для всего есть определения. Я тоже был мальчишкой. И тоже нам казалось, что мир создан для нас, для радости и веселья. Но всё перечеркнула война.

Видеоролик с песней о войне «Я знаю о войне лишь понаслышке»

Старик: Да, все перечеркнула война. Мне было всего 16 лет в 41 году, и мечтал я быть летчиком, как мой дядя… Старик задумывается…

Занавес открывается. На сцене (в презентации)  декорация города 40-х годов. Выходят два мальчика. 

Вовка: Вань, пошли на аэродром, там сегодня с парашютом прыгать будут. Вот здорово! Я обязательно буду лётчиком! Как я люблю небо! Лётчики настоящие герои! Я хочу быть таким, как мой дядя Пётр. Я про него даже стихи сочинил. Вот послушай:

Дядя Петя на работе,

У него высокий пост.

Он на быстром самолёте

Долетал почти до звёзд! 

Ваня: А что, твой дядя Петя сейчас в Испании воюет? 

Вовка: Не знаю. Говорят, что уехал в длительную командировку. Никто ничего не знает. 

Ваня: А к нам в детдом детей из Испании привезли. Вот мне что подарили. (Достает испанскую пилотку, надевает на голову). Айда, к ним! (Мальчишки убегают). 

Ведущий:– И у наших  дедов и прадедов - тогда еще совсем мальчишек – тоже было счастливое детство, были свои мечты, свои идеалы. Казалось, впереди – всё самое светлое, самое хорошее. Но всё перечеркнула война. 22 июня 1941 года.

Звучит тихая музыка. 

1 чтец:        

Казалось, было холодно цветам, 

И от росы они слегка поблёкли.

Зарю, что пролегла по травам и кустам,

Обшарили немецкие бинокли…

Такою всё дышало тишиной,

Что вся земля, ещё спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной,

Всего каких-то пять минут осталось.

(С. Щипачёв)  Ваня или Дима Гринев

Ведущий 1: Это стихотворение С. Щипачева, одного из поэтов, рожденных ВОВ.

Ведущий 2: Более тысячи писателей и поэтов ушли на фронт, и свыше четырехсот не вернулись домой. По горячим следам войны создавали они свои произведения. Это Константин Симонов, Александр Твардовский, Иосиф Уткин, Анна Ахматова, Ольга Бергольц, Юлия Друнина, Степан Щипачев, Семен Гудзенко и многие, многие другие... Несмотря на то что, казалось бы, на войне не до искусства, без него человеку ни на фронте, ни в тылу было не прожить, и поэзия была самым популярным жанром. Стихи и песни  стали своеобразным оружием на войне. Они звали в бой, они давали силы во время сражений, они утешали в короткие часы передышек…

Ведущий 1: О чем же писали поэты во время войны? Конечно же, о самой войне, ее ужасах, жестокости, бесчелочечности… (М.Джалиль «Варварство»).  Об этом писал в своей «Моабитской тетради» Муса Джалиль.  О нем немного в презентации ведущая рассказывает.

«Варварство» М. Джалиля.

Они с детьми согнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли - кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.

Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных.
Мутный дождь гудел в листве рощ
И на полях одетой мглою,
И тучки опускались над землею
Друг друга с бешенством гоня.
Нет, этого я не забуду дня!
Я не забуду никогда во веки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами.
Как солнце скорбное, омытое слезами
Сквозь тучу вышла на поля
Последний раз детей поцеловала
В последний раз...
Ребенок, мальчуган больной
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины.
Она смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка.
Все понял, понял все малютка.
«Спрячь, мамочка, меня!
Не надо умирать!»
Он плакал и, как лист,
сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
нагнувшись, подняла двумя руками мать.
Прижала к сердцу против дула прямо.
- Я, мама, жить хочу! Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь!
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач и голос его тонок,
И в сердце он вонзается как нож.
«Не бойся, мальчик мой.
Сейчас вздохнешь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь.
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи сынок, терпи. Сейчас не будет больно!»
И он закрыл глаза, и заалела кровь,
По шее красной лентой извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!

Ведущий 2: Писали о тех, кого не смогли сломить никакие пытки и муки, о мужестве, стойкости, беспримерной стойкости и силе духа тех, кто защищал страну и мир от фашистских варваров.

Высота

Вцепились они в высоту, как в свое.

Огонь минометный, шквальный…

Свинец и железо кромсали ее,

Словно кулич пасхальный.

Ползли к высоте в огневой полосе,

Бежали и снова – ложились …

Как будто на этой высотке вдруг все

Дороги и судьбы скрестились.

И крики «ура» застывали во рту,

Когда мы пули глотали.

Семь раз занимали мы ту высоту,

Семь раз мы ее оставляли.

И может, ее стороной обойти –

Ну что мы к ней прицепились?!

Но видно, уж точно – все судьбы-пути

На этой высотке скрестились!

И снова в атаку не хочется всем.

Земля – как горелая каша…

В восьмой раз возьмем мы ее насовсем –

Свое возьмем, кровное, наше!

Все наши деревни, леса, города

В одну высоту эту слились –

В одну высоту, на которой тогда

Пути наши, судьбы скрестились!

Вцепились они в высоту, как в свое,

Огнем высоту поливая…

А мы упрямо ползли на нее,

Товарищей оставляя…

В.Высоцкий

Ведущий 1: Во время войны стала явственной связь с землей , со своей землей, где ты родился, с историей России, с предками. Поэтому у фронтовых поэтов так много стихов, пронизанных любовью к Родине, лирических, задушевных , впоследствии ставших песнями. Одно из них - "Летят перелетные птицы" Михаила Исаковского.
ЛЕТЯТ ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ... (исполняется часть песни)  

Ведущий 2: Чувства, усиленные близостью смерти , находили выход в стихотворных строках. Это было чувство любви, любви к родному дому, к детям, к любимой женщине. Это было чувство надежды , надежды на то , что тебя любят , помнят и ждут…
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет:-Повезло.-
Не понять неждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Ведущий 1: Это стихотворение написал Константин Симонов в 1941 году: О нем немного в презентации ведущая рассказывает. К.М.Симонов – известный поэт, прошедший всю войну корреспондентом газеты «Красная звезда». В качестве военного корреспондента он переезжал с фронта на фронт, знал войну «изнутри». В первые, особенно тяжелые месяцы войны, когда наши войска отступали с тяжелыми боями, потерями, оставляя врагу села и города, было написано стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», посвященное другу Симонова поэту Алексею Суркову, балладу «Сын артиллериста».

Ведущий 2: А каким чистым и сильным было чувство благодарности к тем , кто облегчал страдания раненых бойцов, кто выносил их с поля боя, кто спасал им жизнь , часто жертвуя собой, к этим молоденьким медсестрам- девчонкам!

Иосиф Уткин :"Сестра"

Когда, упав на поле боя -
И не в стихах, а наяву,-
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра,-
Боль сразу стала не такою:

 Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мертвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой!..
1943

Часть вторая

На привале

Ведущий 1: Но на войне люди не только воевали, на войне они продолжали жить, они вспоминали дом, мать, любимую, писали письма...

Когда, ворча измученно и зло,
Война давала людям передышку
И прекращался лай натруженных стволов,
На дальних рубежах устало гасли вспышки,
Смолкал разгоряченный автомат
И тишина наваливалась грузом —
Тогда о песне вспоминал солдат
И пушки уступали место музам...
И был недолгий фронтовой покой
Наполнен то бетховенским аккордом,
То вдохновенной пушкинской строкой,
То шуткой озорной, то монологом гордым,
То песней о ресницах и глазах,
О милом огоньке, о соловьиной трели...
И светлая солдатская слеза
Росинкой застывала на шинели...    Дима Кошевой

Солдаты, среди них медсестра,  сидят у костра, закуривают. У одного из них в руках гармонь. Исполняется песня «Бьется в тесной печурке огонь»

Бьется в тесной печурке огонь.
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях' под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко.
А до смерти - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло.
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Алексей Сурков
1941г.

Один из солдат: Песни, конечно, дело стоящее, но все-таки чаще всего мы дом вспоминали, причем такие мелочи, о которых раньше и не задумывался...

Другие солдаты: — О том, как в школе уроки прогуливал, а учителя в нашей школе классные были, зря прогуливал.

(Подхватывают) — О том, как во дворе в футбол гоняли...

 —  Танцы, там одна девчонка так танцевала, а я познакомиться стеснялся...

 — А я маму вспоминал. Как она меня в школу будила. Какие пирожки пекла. Как меня, лоботряса, ругала, воспитывала...
Ты хлопотливо бродишь по двору
Или грустишь, лишась покоя, мама?
Ты в полдень, перед сном и поутру
Все сына ждешь с тоскою, мама?
Счастливый, я обрел бы крепкий сон,
Когда бы знал, что ты здорова, мама.
И если б весть принес мне почтальон,
Я ожил бы душою снова, мама…
Взгляни, с портрета в комнате моей
Твой сын по-прежнему смеется, мама…
Ты не горюй о нем и слез не лей,
С победой он к тебе вернется, мама!   Леша Парфенов

- А я, как только выдастся минутка, письма домой писал.  А как мы все ждали весточки из дома…

Теплее на фронте
От ласковых писем.
Читая, за каждой строкой
Любимую видишь,
И родину слышишь
Как голос за тонкой стеной.

Ведущий 2: У каждого солдата была заветная тетрадка - там были переписаны стихи. В то страшное время взволновать человека стихотворным словом было не сложно, так натянуты были нервы, так обострено было чувство жизни, так сильна была тоска по близким, по их любви…  Одним из самых любимых для солдат стало стихотворение Иосифа Уткина, написанное в сорок втором году. Многие знали его наизусть.

ТЫ ПИШЕШЬ ПИСЬМО МНЕ
На улице полночь.
Свеча догорает.
Высокие звезды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая,
Окончишь и примешься вновь.
Зато я уверен: к переднему краю
Прорвется такая любовь!
...Давно мы из дома. Огни наших комнат
За дымом войны не видны.
Но -тот, кого любят,
Но тот, кого Помнят,
Как дома и в дыме войны!
Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.
И время такое придет:
Останутся грусть и разлука за дверью,
А в дом только радость войдет.
И как-нибудь вечером вместе с тобою,
К плечу прижимаясь плечом,
Мы сядем и письма, как летопись боя,
Как хронику чувств, перечтем...

Часть третья

Женщины на войне

Ведущий 1: А женщины на войне не только хранили своей любовью сыновей, мужей, любимых. Вся тяжесть мужской и женской работы легла на их плечи: и невспаханное поле, и работа на станках, и забота о голодных и больных детях и стариках. Да, много горя и страданий пришлось пережить русским женщинам во время войны, но все вынесли на своих хрупких плечах наши женщины. И поэты видели это, говорили об этом в своих стихах.

РУССКОЙ ЖЕНЩИНЕ...
...Да разве об этом расскажешь-
В какие ты годы жила!
Какая безмерная тяжесть
На женские плечи легла!..
В то утро простился с тобою
Твой муж, или брат, или сын,
И ты со своею судьбою
Осталась один на один.
Один на один со слезами,
С несжатыми в поле хлебами
Ты встретила эту войну.
И все - без конца и без счета -
Печали, труды и заботы
Пришлись на тебя на одну.
Одной тебе - волей-неволей,
А надо повсюду поспеть;

Одна ты и дома и в поле,
Одной тебе плакать и петь.
А тучи свисают все ниже,
А громы грохочут все ближе,
Все чаще недобрая весть.
И ты перед всею страною,
И ты перед всею войною
Сказалась - какая ты есть.
Ты шла, затаив свое горе,
Суровым путем трудовым.
Весь фронт, что от моря до моря,
Кормила ты хлебом своим.
В холодные зимы, в метели,
У той у далекой черты
Солдат согревали шинели,
Что сшила заботливо ты.
Бросалися в грохоте, в дыме
Советские воины в бой,
И рушились вражьи твердыни
От бомб, начиненных тобой.
За все ты бралася без страха,
И, как в поговорке какой,
Была ты и пряхой и ткахой,
Умела - иглой и пилой.
Рубила, возила, копала, -

Да разве же все -перечтешь?
А в письмах на фронт уверяла,
Что - будто отлично живешь.
Бойцы твои письма читали,
И там, на переднем краю,
Они хорошо понимали
Святую неправду твою.
И воин, идущий на битву
И встретить готовый ее,
Как клятву, шептал, как молитву,
Далекое имя твое...
Михаил Исаковский. 1945г.

Выходят девушка в нарядном платье и юноша.

 Мы стояли у Москвы-реки,
Теплый ветер платьем шелестел.
Почему-то вдруг из-под руки
На меня ты странно посмотрел –
Так порою на чужих глядят.
Посмотрел и – улыбнулся мне:
- Ну какой же из тебя
Солдат?
Как была ты, право,
На войне?
Неужель спала ты на снегу,
Автомат пристроив в головах?
Я тебя
Представить не могу
В стоптанных солдатских сапогах!
Я же вечер вспомнила другой:
Минометы били,
Падал снег.
И сказал мне тихо
Дорогой,
На тебя похожий человек:
- Вот лежим и мерзнем на снегу,
Будто и не жили в городах…
Я тебя представить не могу
В туфлях на высоких каблуках…

Выходит девушка в школьном платье, на фоне школьной доски читает стихотворение.

Тот же двор,
Та же дверь.
Те же стены.
Так же дети бегут гуртом.
Та же самая “тетя Лена”
Суетится возле пальто.

В класс вошла.
За ту парту села,
Где училась я десять лет.
На доске написала мелом:
“Х + У= Z”
Школьным вечером,
Хмурым летом,
Бросив книги и карандаш,
Встала девочка с парты этой
И шагнула в сырой блиндаж.

Блиндаж, костер, чтецы в военной форме.

Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты
В санитарный взвод.
Дальние разрывы
Слушал и не слушал
Ко всему привыкший 41-й год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От “Прекрасной Дамы” в “мать” и “перемать”,
Потому что имя ближе, чем “Россия”,
Не могла сыскать.

Ведущая 1: Одним из самых пронзительных произведений о женщине на войне является повесть В.Закруткина «Матерь человеческая». Война определила судьбу писателя. Дороги военного корреспондента оказались очень длинными — от Дона до штурма Берлина. В его памяти застыло слишком много картин из панорамы жизни и смерти. Люди, запечатлённые сознанием, затем обретут жизнь в книгах Закруткина.  «Эту женщину я не мог, не имел права забыть…».  Так начинается повесть  «Матерь человеческая» о судьбе реальной русской женщины. В ней рассказывается о молодой женщине по имени Мария, фашисты её мужа Ивана и их сына Васятку повесили, спалили хутор, угнали людей в Германию. Одной Марии удалось спастись, ей пришлось бороться за свою жизнь и за жизнь своего будущего ребенка. Предлагаем вам посмотреть инсценировку одного из самых трагических эпизодов повести.

 Инсценировка повести В. Закруткина «Матерь человеческая»

Ведущая 1: В сожженном дотла хуторе Мария осталась одна. Рядом с погребом в сожженной хате росла старая дедовская яблоня.      Мария решила: "Буду жить в погребе, он не мог сгореть..."      Она подошла ближе. Погреб был цел. Мария протянула руку, чтобы поднять тяжелую крышку, но ее испугало поведение собаки. Дружок завертелся вокруг погреба, принюхиваясь к земле, потом остановился. Шерсть на его спине встала дыбом. Оскалив острые клыки, он угрожающе заворчал.

     (Для актеров: Сжимая в руке вилы, Мария откинула крышку лаза и отпрянула. На земляном полу погреба, прислонившись к низкой кадушке, сидел живой немецкий солдат. Он не мигая смотрел на нее..).

   Ведущая2: Мария успела заметить, что немец был бледный, изможденный, с тонкой мальчишеской шеей и что он был ранен: серый его китель был расстегнут, а на застиранной ночной сорочке багровело пятно крови. В какое-то неуловимое мгновение Мария заметила, что немец испугался ее, и поняла, что он безоружен.

     (Для актеров: Наклонившись над ним, она молча смотрела на немца. Он не спускал с нее светло-голубых, расширенных от ужаса глаз. Губы его дрожали, кривились в каком-то жалком подобии улыбки, но, скованный страхом, он не произносил ни одного слова.)

.   Ведущая1:  На вид ему было не больше семнадцати лет. И слипшиеся на потной лбу кудрявые белокурые волосы, и худые грязные кисти бессильно раскинутых рук, и тонкая белая шея, и белесый, никогда не знавший бритвы пушок на щеках и над верхней губой - все выдавало в раненом немце мальчишку, желторотого, лопоухого, объятого ужасом недоростка.

 Ведущая2:  Ненависть и горячая, слепая злоба захлестнули Марию, сдавили сердце, тошнотой прихлынули к горлу. Алый туман застилал ей глаза, и в этом негустом тумане она увидела безмолвную толпу хуторян, и раскачивающегося на тополевой ветке Ивана, и босые ноги повисшей на тополе Фени, и черную удавку на детской шее Васятки, и их палачей-фашистов, одетых в серые мундиры с черной лентой на рукавах. Теперь здесь, в ее, Мариином, погребе, лежал один из них, полураздавленный, недобитый гаденыш, одетый в такой же серый мундир, с такой же черной лентой на рукаве, на которой серебрились такие же чужие, непонятные, крючковатые буквы.

      Мария: (Для актеров: Держак остро отточенных вил сжала так, что побелели пальцы. Хрипло сказала, не слыша собственного голоса):

      - Чего будем делать? Скажи мне одно: где мой муж Ваня и сыночек Васенька? И еще скажи мне: за что удавили Феню и девочку Саню за что убили? Молчишь? Молчи, молчи...

            - Молчишь? - повторила она. - Ничего не знаешь и сказать ничего не можешь? И кто людей в неволю погнал - не знаешь... И кто хутор спалил, а скотину перестрелял - не знаешь... Брешешь, подлюка... Ты все знаешь и за все сейчас ответишь...

 (Для актеров: Вот и последняя ступенька. Мария остановилась. Сделала еще шаг вперед. Мальчишка-немец шевельнулся. Он хотел отодвинуться, втиснуться в угол, уползти в темноту, за кадушку, но обмякшее, бессильное тело не слушалось его. Уже в то мгновение, когда голова Марии показалась в открытом люке погреба, он по выражению ее лица почувствовал, что его ожидает смерть.      Мария высоко подняла вилы, слегка отвернулась, чтобы не видеть то страшное, что должна была сделать, и в это мгновение услышала тихий, сдавленный крик, который показался ей громом):

    Немец:   - Мама! Ма-а-ма!..

 Ведущая1: Слабый крик множеством раскаленных ножей впился в грудь Марии, пронзил ее сердце, а короткое слово "мама" заставило содрогнуться от нестерпимой боли. Мария выронила вилы, ноги ее подкосились. Она упала на колени и, прежде чем потерять сознание, близко-близко увидела светло-голубые, мокрые от слез мальчишеские глаза...

Ведущая2:  Очнулась она от прикосновения влажных рук раненого. Захлебываясь от рыданий, он гладил ее ладонь и говорил что-то на своем языке, которого Мария не знала. Но по выражению его лица, по движению пальцев она поняла, что немец говорит о себе: о том, что он никого не убивал, что его мать такая же, как Мария, крестьянка, а отец недавно погиб под городом Смоленском, что он сам, едва окончив школу, был мобилизован и отправлен на фронт, что ни в одном бою он ни разу не был, только подвозил солдатам пищу. И еще Мария поняла, что три дня назад он вместе с пожилым немцем ехал на двуколке, что летевший над ними самолет сбросил бомбу, что его старший товарищ и лошадь были убиты, а он, раненный в грудь, уполз и спрятался в погребе...

    Ведущая:   Мария молча плакала. Смерть мужа и сына, угон хуторян и гибель хутора, мученические дни и ночи на кукурузном поле - все, что она пережила в тяжком своем одиночестве, надломило ее, и ей хотелось выплакать свое горе, рассказать о нем живому человеку, первому, кого она встретила за все последние дни. И хотя этот человек был одет в серую, ненавистную форму врага, но он был тяжело ранен, к тому же оказался совсем мальчишкой и - видно по всему - не мог быть убийцей. И Мария ужаснулась тому, что еще несколько минут назад, держа в руках острые вилы и слепо подчиняясь охватившему ее чувству злобы и мести, могла сама убить его. Ведь только святое, жалостное слово "мама", та мольба, которую вложил этот несчастный мальчик в свой тихий, захлебывающийся крик, спасли его.

 (Для актеров: Осторожным прикосновением пальцев Мария расстегнула окровавленную сорочку немца, слегка надорвала ее, обнажила узкую грудь. На груди, с правой стороны, увидела две продолговатые раны, затянутые запекшейся кровью. Так же осторожно стащила мундир, повернула раненого на бок, осмотрела спину.     Сдерживая стоны, немец молча следил за склонившейся над ним женщиной, потом крестом сложил над грудью указательные пальцы, спросил тихо):

      - Капут?

      - Зачем капут? - отводя глаза, сказала Мария. - Будешь жить...

      Сложив руку так, словно держала в ней стакан, и поднеся ее ко рту, спросила:

      - Ты, небось, пить хочешь?

      Немец закивал головой.

      - Подожди, - сказала Мария, - я подою корову, напою тебя молоком. Воды на хуторе нет.

  (Для актеров: В темном углу погреба она отыскала глиняную миску, движением пальцев показала: пойду доить коров.      Бережно неся миску с молоком, Мария спустилась в погреб. Присела рядом с немцем на корточки и, поддерживая рукой его горячий затылок, напоила молоком. Не выпуская ее руку, раненый всхлипнул, закрыл глаза и стал засыпать. Мария не хотела беспокоить его и долго сидела, всматриваясь в бледное лицо спящего).

    Мария:  "Не жилец ты на белом свете, и протянешь ты недолго. И кто ты есть в этом светопреставлении? Никому не нужная, неприметная, малая порошинка... Разве тебе нужна была война и ты хотел воевать? Должно быть, нет. Должно быть, ты сказал правду, и я тебе верю... Ты ж не знал ни нашей земли, ни этого хутора, ни меня. Жил себе в своей Германии, трудился с отцом и матерью в поле. В школу ходил, и двойки, небось, получал, и в рваных штаненках до дому являлся, в точности, как мой Васятка... Потом тебя взяли, запхали в мясорубку, и на этом кончилась твоя куцая жизнь, которую ты так и не узнал... И помрешь ты, бедняга, в нашем хуторе, и мне доведется тебя схоронить... А там, в Германии, годами будет слезы лить, выплакивать свое горе твоя осиротевшая, потерявшая сына мать. И никто ей не скажет, и никогда она не узнает, кому нужна была твоя смерть на чужой земле..."

      Тихонько освободив руку из рук немца, Мария поднялась.  

Ведущая1: Она вспомнила, что на лугу, возле лесной опушки, должны стоять копешки не свезенного хуторянами сена. Решила сходить туда, принести охапку сена и постелить умирающему немцу.

(Для актеров: Немец уже не спал, он встретил ее слабой улыбкой, коснулся пальцем своего лба, указал на Марию, на вход в погреб и прощально замахал рукой).

Ведущая2:   Мария поняла. Он хотел сказать:

      - Я думал, что ты покинула меня, ушла совсем.

      Она отрицательно качнула головой:

      - Зачем же? Сена вот принесла, постель тебе постелю, чтоб мягче было лежать. Да и для себя кое-что нашла, к зиме готовиться надо, иначе пропадешь.

 Ведущая1: По дыханию раненого поняла, что немец спит. Мария вздохнула, прилегла рядом, подмащивая сено так, чтобы не касаться немца.      Обессиленная Мария уснула мгновенно…      Она застонала, всхлипнула во сне и не почувствовала, что к ее руке прижался умирающий мальчишка-немец и, захлебываясь от слез, давясь серой смертной тоской, беззвучно шептал:

      - Мама... мама.

      На рассвете, заметив, что Мария проснулась, немец слабо улыбнулся, вздохнул, медленно постучал по своей груди согнутым указательным пальцем и несколько раз хрипло прошептал:

      - Вернер Брахт... Вернер Брахт...

      Потом он сложил пальцы крестом и сделал вид, что пишет на воображаемом могильном кресте свое имя.

      - Вернер Брахт, - повторил немец, - Вернер Брахт...

      - Вернер, говоришь? - спросила Мария.

      - Вернер Брахт, - тихо сказал раненый.

      Мария печально посмотрела на бледное лицо немца, на бескровные его губы.

      - Вернер, значит, тебя зовут, - сказала она задумчиво. - Эх ты, Вернер, Вернер! Разве тебе нужна была война? И думал ли ты, бедняга, что помрешь на нашем хуторе, у которого даже имени никакого нет, а было только одно название: третья бригада колхоза имени Ленина. А теперь уже и названия нету.

      - Ленин? - переспросил немец.

      - Ну да, Ленин, - сказала Мария.

      - Ленин карашо, Гитлер плохо, - сказал немец.

      - То-то, хорошо, - с жестким упреком сказала Мария. - Теперь, когда смерть пришла, Ленин стал хорошим, а Гитлер плохим? Так, что ли? Чего ж ты раньше думал? Тоже, небось, вешал и грабил людей, поджигал хутора?

Ведущая2 Немец по голосу Марии, по ее глазам понял, что сидевшая рядом с ним женщина упрекает его в чем-то очень злом, и, отрицательно качнув головой, стал говорить, что он и его родители не хотели войны, что отца его гестаповцы дважды сажали в тюрьму и дважды зверски пытали, что его старший брат убит под Смоленском и что у брата остались трое малых детей.      Вслушиваясь в чужую, непонятную речь, Мария пыталась разобрать, о чем так горячо говорит раненый мальчишка, почему так смотрит на нее покрасневшими от слез глазами, но ничего не поняла и махнула рукой:

      - Ладно! Чего теперь с тебя возьмешь? Полежи малость, подожди, а я молока тебе принесу. Может, еще и выхожу тебя, беднягу, и ты разберешь, где правда, а где неправда. Слегка приподняла голову раненого немца, сказала тихо:

      - Попей молока.

      Немец нехотя сделал два глотка, повторил:

      - Вернер Брахт.

      - Ну хорошо, я запомню твое имя, - сказала Мария. - Ты побудь тут один, а мне надо пойти напарника твоего похоронить и с конем убитым что-то сделать. Они там на улице лежат.

Ведущая2: Раненый немец спал, раскинув руки.

(Для актеров: Дышал он неровно, хрипло и тяжело, вздрагивал во сне. Пристально вглядываясь в его пожелтевшие ногти с темной каймой грязи, еще больше оттенявшей странную, неживую желтизну ногтей, Мария подумала (вслух): "Нет, парень, не жилец ты на белом свете".

      По всему было видно, что состояние немца ухудшилось. Он посмотрел на Марию воспаленными глазами, облизал сухие губы, парное молоко только слегка пригубил. Руки у него были влажные и горячие.

      - Что мне с тобой делать? - качая головой, спросила Мария. - Как тебе помочь? Где я найду доктора, когда кругом только смерть и разорение?

      Вернер Брахт молчал и слабо, страдальчески улыбался.

      Трепетный огонек еле освещал изможденное мальчишеское лицо немца. Он долго смотрел на огонек немигающими глазами, потом протянул к Марии руки и сказал, как в первую минуту их встречи:

      - Мама! Мама!

Ведущая1: И Мария поняла, не могла не понять, что она - последний человек, которого обреченный на смерть немец видит в своей жизни, что в эти горькие и торжественные часы его прощания с жизнью в ней, в Марии, заключено все, что еще связывает его с людьми, - мать, отец, небо, солнце, родная немецкая земля, деревья, цветы, весь огромный и прекрасный мир, который медленно уходит из сознания умирающего. И его протянутые к ней худые, грязные руки и полный мольбы и отчаяния угасающий взгляд - Мария и это поняла - выражают надежду, что она в силах отстоять его уходящую жизнь, отогнать смерть...

      (Для актеров: И все, что пережила Мария в эти страшные дни, все потери и горе сдавили ей сердце, прорвались хриплым рыданием. Она уронила голову на руки Вернера Брахта, влажные космы ее нечесаных волос закрыли лицо умирающего, и она запричитала, будто сама прощалась с жизнью):

      - Сыночек мой, Васенька! Песчиночка моя бедная! Не уходи от меня, поживи хоть немножечко... не бросай меня одну...

      - Мама... мама...

 Ведущая2:  Перед рассветом Вернер Брахт потерял сознание. Из его обнаженной, стянутой перевязкой груди вырывалось неровное, клокочущее дыхание, губы вздрагивали, а широко открытые, устремленные на огонек светильника глаза ужо ничего не выражали - ни боли, ни страдания, только ту странную и таинственную отчужденность от всего, которая приходит к человеку вместе с последней, никому не видимой чертой, отделяющей жизнь от смерти.

      Обхватив руками колени, Мария неподвижно сидела у изголовья Вернера Брахта, не выпуская из рук его холодеющие руки.

Ведущая1:  Заметив в щели неплотно закрытого люка, что взошло солнце, она осторожно поднялась, погасила светильник, открыла люк. Свежий, прохладный ветер хлынул в погреб, шевельнул на бессильно откинутой голове умирающего белокурые волосы.

      Мария поднялась по ступенькам, остановилась на последней. Торжествующий мир сиял осенней красой: светило неяркое солнце, по голубому небу, редея, лениво рассеиваясь, плыли легкие белые облака, над головой Марии медлительно с волнующим гортанным криком пролетела на юг стая гусей. А совсем рядом, внизу" в полутемном углу погреба, свершалось то, что могло свершиться только по злой воле жестоких людей: умирал человек, почти мальчик, по имени Вернер Брахт, умирал бесцельно, глупо, посланный на смерть в угоду свирепым и жадным правителям его страны, которых он, сын бедного крестьянина и сам крестьянин, никогда не видел и не хотел видеть и в угоду которым, еще но живший, не знавший любви и ненависти, сейчас отдавал свою молодую жизнь...

      Вернер Брахт умер перед полуднем.

Мария: Всматриваясь в мальчишеское лицо, думала (вслух): "Вот и отгулял ты на земле. Видать по всему, был ты еще честным, чистым парнем, не замаранным убийствами и кровью. Скучал, как все дети, по отцу, по матери... Потому и ко мне тянулся, мамой называл. Когда вам, детям, плохо да больно становится, вы все матерей вспоминаете... А что из тебя получилось бы, если б ты не был убит, если б не умер? Бог знает! Твои же друзья да наставники быстро приучили б тебя к тому, что делают сами... И людей бы ты убивал, и девчонок вроде Сани насильничал и расстреливал, и хаты поджигал бы на чужой земле... Может, и лучше, что ты помер и остался чистым..."

   Ведущая 2:  Она похоронила  умершего от смертельной раны Вернера Брахта... И вновь осталась Мария одна в окружении мертвых. Но она не только смогла победить одиночество, выстоять и победить в борьбе за жизнь, но и спасла не одну жизнь. В судьбе простой русской женщины отразились судьбы всех женщин того сурового и страшного времени.

Часть четвертая

Дети войны

Ведущий 1: В стороне от великого дела защиты своей Родины не оставалось никого. Не только женщины, старики, инвалиды делали все, что могли для победы над фашистским варваром - по дорогам войны шли вместе со своими отцами и старшими братьями наши сверстники…

Ведущий 2: Дети войны... сколько их, маленьких, отважных сердец, сколько любви и преданности своей Родине.... Кто они, эти мальчишки
и девчонки? Бесстрашные герои... Орлята Великой Отечественной войны!

Декорация оккупированного городка. Выходят Вовка и Ваня. 

Ваня: Всё, решено, завтра я сбегу не фронт. 

Вовка: А как ты туда доберёшься? Кругом немцы, поймают, или убьют.

Ваня: Не поймают. Я через Чёрные земли пойду, там кругом степи, никого нет, и немцев нет. 

Вовка: Я слышал, в Плавнях на Куме партизаны есть. Они налетели на немцев в Левокумке, ох, и покрошили их! 

Ваня: А у нас облавы делали. Всё кричали: «Партизанен, партизанен!» Тетя Клава в облаву попала. Расстреляли их в сквере около школы – новостройки. И школу сожгли…  (Плачет). Теперь я совсем один. Нет, ты как хочешь, а я завтра уйду. Ты со мной? 

Вовка: Я бы с радостью. В сыны полка бы пошёл. Ещё до того, как немцы в город пришли, мне в госпитале один раненый говорил, что у них один мальчик в части был. Так вот – он сыном полка был, воевал в разведке. Но ты же знаешь, не могу оставить больную маму. Да и сестрёнка маленькая. Они без меня погибнут.

Ваня: Ну, пожелай мне удачи. Пойду я в сыны полка. (Уходят). 

Накинув старый зипунишко,

По огородам, без дорог,

Спешит, торопится мальчишка,

По солнцу – прямо на восток. 

Никто в далёкую дорогу

Его теплее не одел.

Никто не обнял у порога,

И вслед ему не поглядел… 

В нетопленной, разбитой бане

Ночь, скоротавши, как зверёк,

Как долго он своим дыханьем

Озябших рук согреть не мог!

Но по щеке его ни разу

Не проложила след слеза.

Должно быть, слишком много сразу

Увидели его глаза.

Всё видевший, на всё готовый,

По грудь, проваливаясь в снег,

Бежал к своим русоголовый,

Десятилетний человек. 

Он знал, что где-то недалече,

Быть может, вон за той горой,

Его, как друга, в тёмный вечер,

Окликнет русский часовой.

И он, прижавшийся в шинели,

Родные, слыша голоса,

Расскажет всё, на что глядели

Его недетские глаза.

(С.Михалков)  Ваня или Дима Гринев

Ведущий 1: Сыны полков. Юные партизаны, разведчики, танкисты. Разными путями попадали они на войну. Освобождённые из плена, братья или сёстры погибших, сироты, или счастливые дети живых родителей. И на захваченной врагами территории юные герои делали все, чтобы освободить родную землю от врага. Маленькие герои были и у нас, на Ставрополье, именно о них рассказывается в книге ставропольской писательницы Л.Харченко «Шёл ребятам в ту пору», эпизод из которой мы предлагаем вашему вниманию.

Сцена оккупированного города. На стволе поваленного дерева сидят Валя, Женя и Глеб.  

Глеб: Наша работа, девочки, будет заключаться не только в расклеивании листовок и сводок. Мы должны собирать сведения о расположении противника. Этим мы поможем подпольщикам. Вот вам свежая сводка Совинформбюро. Размножьте её.  

Глеб уходит. Появляются две девочки Люба и Неля и Миша  с вязанками хвороста. 

Валя: Люба, Неля! (Девочки подошли). 

Люба: Валя, здравствуй. (Оглянулась по сторонам). Будь готова! 

Валя: (Взволнованно прижимает Любу к себе). Люба, ты даже сейчас чувствуешь себя пионеркой! Не забыла? 

Люба: Забыла? Мы с Нелей просто ушли в подполье, а не забыли! 

Валя: Люба, кто остался в городе? 

Люба: Да все ребята. 

Женя: А зачем вы хворост тащите? 

Миша: Это мы не для себя. Это мы для одной тёти. Она заболела. У неё маленький ребёнок, а муж на фронте фрицев лупит. Вот мы и помогаем ей. 

Валя: Молодцы! А чем вы ещё занимаетесь?

Люба: Неля, покажи. 

Та вытаскивает из кармана фонарик.

Миша: Это мы у фрицев взяли, в машине нашли. 

Женя: Фонарик вещь неплохая, но рисковать из-за такой игрушки не стоит. Очень вы хорошо делаете, что помогаете семье фронтовика. А фонарик – чепуха! Игрушка! 

Валя: Девочки, давайте соберёмся по цепочке! 

Люба: Давайте, а куда приходить? 

Валя: Да, хотя бы сюда, к моему дому. Только помните, сейчас другое время, кругом враги лютые! Всё это понимаете сами. И по цепочке надо созывать неболтливых ребят. Чтобы даже под страхом смерти не выдали врагу нашу с вами тайну.  

Миша: Мы понимаем. 

Валя: Так значит завтра в семь. 

Все уходят. 

Ведущий 2: Немцы оккупировали город Пятигорск. В дни оккупации школьницы Валя Плугарёва, Неля Белявская, Женя Буланова организовали ребят, у которых Валя была пионерской вожатой, и учили их, как надо бороться, мстить фашистам.  

На стволе дерева сидят Валя, Неля и Женя. 

Неля: (Со слезами на глазах). Первое сентября… День начала учебного года. А об учёбе можно только мечтать. Школу фашисты превратили в конюшню. Такая злость берёт! 

Женя: Злостью и слезами тут не поможешь!

Неля: А что же делать? Что? 

Женя: Что делать? Например, достать сведения о передвижении фашистов, их планы.

Неля: А что делать с этими сведениями? Партизан в городе нет.

Женя: Главное достать, передать мы сумеем.

Неля: Сведения можно достать. Этот рыжий Рихард Шмидт, квартирант Дарьи Петровны, звал меня работать уборщицей в штаб. Наверное, там можно достать сведения. 

Женя: Ты, Неля, иди, но прежде дай нам честное слово, что о нашем разговоре никто не узнает. А на предложение этого рыжего фрица соглашайся. 

Неля: Вы знаете меня не один год, знаете, что если я пообещала – выполню! Даю честное слово советской школьницы, что этот разговор и наша тайна умрёт вместе со мной. 

Стали подходить ребята. 

Валя: Ребята, хорошие мои, как вы сейчас? Миша Колесников, что с тобой? 

Миша: Кто-то донёс, что мой папа – командир Красной Армии. К нам ворвались фашисты. Обыскивали. Мама молчала, а сестрёнка Галя лежала в кроватке. Ей три года. Она испугалась и вскрикнула. А фашист взял, и застрелил ёё.  

Глеб: А я видел, как эсэсовцы перестреляли кур в соседнем дворе. А потом избили бабушку Ползунову, и заставили варить им суп.  

Миша: А я провода им обрезаю и прячу. Ещё шины прокалываю в машинах.  Вот бы мне пистолет, я бы им показал! 

Женя: Не надо вам, ребята, стрелять. Вы лучше помогайте семьям фронтовиков. Приносите им дрова, или воды кому-то. А сейчас я вам дам листовки. Наклейте их, где можете. Только осторожно. Не сможете осторожно, лучше не беритесь.

Глеб: Сделаем всё точно! 

Все уходят. Гаснет свет. В другом углу сцены высвечивают двух ребят, которые клеят листовки. Появляются ещё двое, передают друг другу листовки. Слышны выстрелы, шум машины. Дети падают. Медленно поднимается один из них.    В это время звучит песня «Орлёнок»  

Орлёнок, орленок,

Взлети выше солнца,

И степи  с высот огляди.

Навеки умолкли 

Весёлые хлопцы,

В живых я остался один.       

Ведущий 1: Ребята – школьники Ставрополья, помогали семьям фронтовиков, расклеивали листовки, собирали сведения о врагах и передавали их партизанам. Многих из них схватили фашисты и расстреляли, но память о них вечно будет жить в наших сердцах.

Испытало нас время свинцом и огнем,
Стали нервы железу под стать.
Победим. И вернемся. И радость вернем.
И сумеем за все наверстать.
Неспроста к нам приходят неясные сны
Про счастливый и солнечный край.
После долгих напастей недружной весны
Ждет и нас ослепительный май.
А. Сурков, 1942 г.
Юноша.
Поразительно пророчество поэта: нас ждал «ослепительный май» — победный май 1945 года. Но к этому дню шел весь наш народ. От мала до велика,  шел трудной дорогой нечеловеческих усилий, испытаний, горя и слез.

Ведущий 1: Закончилась Великая Отечественная война. Все меньше и меньше остается среди нас ветеранов, но мы всегда будем помнить их подвиги, которые они совершили ради нас, ради мира, ради жизни на земле!
Звучит песня о войне и видео, а в это время   дети выходят один за другим с большим фото ветеранов  учащихся нашего лицея и становятся в одну линию.

После песни ученики с фото ветеранов (по одной-две строчки) читают отрывок из поэмы «Реквием» Р. Рождественского.

Помните!
Через века,
через года -
Помните!

О тех,
кто уже не придет
никогда -
Помните!
Памяти павших будьте достойны!
Вечно достойны!
Люди!
Покуда сердца стучатся, - помните!
Какою ценой завоевано счастье, -
Пожалуйста,
Помните!
Детям своим расскажите о них, чтоб
Запомнили!
Детям детей расскажите о них.
Чтобы тоже помнили!
Помните!
Через века, через года, -
Помните!
О тех, кто уже не придет никогда -
Помните!
Памяти павших будьте достойны!
Вечно достойны!
Люди! Покуда сердца стучатся, -
Помните!
Какою ценой завоевано счастье, -
Пожалуйста,
Помните!
Детям своим расскажите о них, чтоб
Запомнили!
Детям детей расскажите о них.
Чтобы тоже помнили!

Просим почтить  память героев войны Минутой молчания. Во время минуты молчания звучит песня «Журавли».  Под  песню  подбегают девочки в белых костюмах, танцуют  и в виде клина журавлей уносят фото.

Вечная память вам, герои войны! (занавес)