Литературный вечер «Дорога славы - горькая дорога», посвященный 110-летию со дня рождения В.А. Закруткина.
методическая разработка (11 класс) на тему

г. Зерноград, 2018
Литературный вечер  «Дорога славы - горькая дорога»,

посвященный 110-летию со дня рождения В.А. Закруткина.

Цели: познакомить учащихся с фактами военной биографии  и творчеством донского писателя В.А. Закруткина, отважными героями его  «Кавказских записок»; показать мудрость этого всесторонне развитого человека, широту его души, высокий гуманизм, определивший нравственную позицию писателя, сумевшего в грозные годы Великой Отечественной  войны проявить не только мужество и отвагу бойца, но и талант военного корреспондента; развивать творческие способности учащихся, их  речевую и коммуникативную компетентность; способствовать воспитанию у школьников патриотизма, интереса к истории, героическому прошлому нашей страны, к литературе Донского края.

Задачи: формировать гражданскую позицию и чувство ответственности за большую и малую Родину; развивать коммуникативные качества подрастающего поколения; воспитывать интерес, бережное отношение к семейным реликвиям.

Тип занятия: внеклассное мероприятие.

Форма мероприятия: театрализованный литературный вечер.

Оборудование: мультимедийная установка, компьютер, презентация к мероприятию, фрагменты из документального фильма Л. Сурковой                 « Конспект сотворения мира», посвященного В.А. Закруткину.

Возраст участников мероприятия: учащиеся 10-11 классов.

Методы организации: словесные; наблюдения (фото, видео); метод использования средств искусства (музыка, стихи, театральное искусство).

Декоративно-художественное оформление: Сцена условно разделена на две площадки. Центральная площадка представляет собой импровизированный блиндаж: сколоченный из досок стол, простые деревянные табуреты, светильник, похожий на старинный подсвечник, озаряет карту, портсигар на столе, портрет Матэ Залка, ходики на обитой картоном стене, железные кружки, гармонь, чемодан и другие предметы военного быта, декоративный куст, пень. Вторая площадка – маленький столик, на котором стоит печатная машинка, лампадка, часы-ходики, разложены книги В.А. Закруткина, в центре стола стоит фотография  писателя, на которой он  в военной форме, рядом горит свеча.

Методические рекомендации: При воплощении данного мероприятия  следует учесть, что оно подразумевает деятельное пребывание актеров на сцене. Это не только чтецкая композиция, а целостная театрализованная постановка, реализация цели и сверхзадачи которой потребует от детей работы в актерском образе. Преимущества и сильные стороны данного мероприятия – это один из видов театрализованного представления, где органически сочетаются главным образом литературно-художественные и музыкальные элементы, с тем, чтобы целенаправленно и наиболее продуктивно воздействовать на ум и чувства зрителя. В основе сценария лежит художественная, а также публицистическая и научная литература, документальный материал. Это театрализованное представление, в котором используются все средства выразительности: стихи, музыка, пантомима, цвет, свет, фрагменты песни, кино, слайды. Специфика данного мероприятия проявляется в том, что инсценировки  в ней особенно тесно стыкуются друг с другом и создается впечатление их слитности, а порой даже размытости.

Ход мероприятия

Учитель:

                            Прошел войну под пулями, под грохот канонад,

Писал, что было мочи: и в снег, и в дождь, и в град.

                       Читаешь его строки - подходит к горлу ком.

                        Гордимся мы талантливым героем-земляком!

                                                                                   М.В. Елецкая                                                                                                                                    

            Виталий Александрович Закруткин… На донской земле не найти человека, который бы не знал этого имени. Имя Виталия Закруткина давно и прочно вошло в русскую литературу вместе с "Плавучей станицей" и "Матерью человеческой", "Сотворением мира" и многими другими книгами, снискавшими нашему земляку высокий творческий авторитет и повсеместную популярность у читателей. Но далеко не все знакомы с его журналистской работой в годы Великой Отечественной войны. Сегодня в преддверии 110-летнего юбилея со дня рождения В.А. Закруткина мы поговорим о нем, поговорим с ним, военным корреспондентом газеты "Красный кавалерист" 56-й армии, который  в трудные 1941-1942 годы сам воевал и звал в бой других. Его перу принадлежат десятки очерков, статей, корреспонденций, памфлетов, фельетонов. В армейских и фронтовых газетах можно встретить даже песни, написанные на слова Виталия Закруткина. 

Звучит стихотворение «Посвящение В. Закруткину»

Чтец :

В гимнастерке, выжженной в походах,

В кирзовых тяжелых сапогах

Шел корреспондент четыре года,

Жизни не щадя, откинув страх.

Меж боями на ночных привалах

Доставал заветную тетрадь-

Шаг за шагом помечал бывало,

Как рвалась к победе наша рать.

Защищал кавказские предгорья,

Гнал врага до западных границ.

Ликовало сердце, словно море.

Ликовало! - Драпал подлый фриц.

А в Берлине в штурмовой атаке

Журналист возглавил батальон.

За победу в этой дерзкой драке

Орденом достойно награжден.

Сколько чувств душой своей измерил,

Сколько дум и жизней пережил…

Ведущий 1: У каждого времени своя передовая. Со знанием дела Закруткин обнажил все существо окопной правды. В 1946 – 1947 годах в Ростове были напечатаны две книги писателя: роман «У моря Азовского» и документальная книга о войне «Кавказские записки».

Ведущий 2: О последней В.А. Закруткин писал: «С августа 1942 по февраль 1943 года, когда по всему тысячекилометровому Кавказскому фронту шла битва с гитлеровской армией, мне как военному корреспонденту довелось побывать на всех основных участках этого гигантского фронта – от Цемесской бухты до Калмыцкой степи. Везде, куда бы меня ни приводили в те дни дороги войны, я писал эти записки. Это – не военно-исторический труд и не специальное исследование Кавказской битвы. Это рассказ о том, что я увидел и узнал».

Ведущий 1: «Кавказские записки» сразу же после выхода полюбились массовому читателю, получили широкое распространение, отклики в печати, несколько раз переиздавались в нашей стране и за рубежом. Эта книга вывела В.А. Закруткина на всесоюзную литературную арену. С тех пор принято считать, что как писатель В. Закруткин родился на войне.(Видео о военных буднях Закруткина)

Закруткин: Вместе с множеством боевых друзей мне, как военному корреспонденту, довелось пройти дорогами большой войны от горных троп Кавказского хребта до имперской канцелярии в Берлине. Много с той незабываемой поры утекло воды… Но и сейчас, глядя на свою видавшую виды полевую сумку, я иногда открываю ее, перелистываю походные дневники и вспоминаю их, солдат, офицеров и генералов доблестной Советской Армии, беззаветных героев, о которых я писал в годы войны, и покрытые пылью и копотью лица их, голоса и движения натруженных рук. И вновь предстают передо мной их бессмертные подвиги. И кажется мне, что я опять среди них…

Инсценировка 1 (отрывок из «Кавказских записок»)

Закруткин: Надвигались ранние осенние сумерки. Мы сидели на бревне у самого входа в блиндаж. Аршинцев, обхватив руками колени, поглядывал вниз, на дорогу, — он ждал к себе командиров полков. Неверов и я слушали рассказ комиссара дивизии подполковника Штахановского о боях ополченцев под Ростовом.

Штахановский: Я, братцы мои, все прошел в жизни,  я прошел огонь и воду — и не в переносном, а в прямом смысле прошел… сто раз смерти в глаза смотрел…                                                                                                            

Аршинцев: К чему это вы? (улыбается) Это на вас непохоже — рассказывать о себе. Штахановский багрово краснеет и хрипит:

Штахановский: Я не к тому, Борис Никитич. Я вот вижу, вы нервничаете, мучает вас судьба Ковалева. Я и хотел сказать, что вера в партию всегда поддерживала меня, всегда укрепляла мой дух, даже тогда, когда, казалось бы, смерть была неминуема…

Аршинцев: Ну и что же? 

Штахановский: Да все то же (сердито усмехается Штахановский) ,насчет Волчьих Ворот вы не волнуйтесь. Я ведь недавно оттуда. Посмотрели бы вы, какие там коммунисты: Сытник, Кулинец, Полевик, Герасимов, Паршин. Орлы, а не люди. Кулинец был ранен в голову и, весь в крови, поднял взвод в контратаку. Герасимов чудеса творит со своим ручным пулеметом. А Митрофанов? А Тружеников? А Мартынов? А Овсеньян? Там, Борис Никитич, настоящие коммунисты. Они Волчьих Ворот не сдадут.

Аршинцев:(вздыхая) У коммунистов, Александрыч, хорошие, горячие сердца. Но это человеческие сердца, и они могут быть пробиты пулей. Вы знаете, что Кулинец убит два часа тому назад. Не знаете? А что Сытник тяжело ранен, тоже не знаете? (Двое военных,оправляя на ходу гимнастерки, они идут к блиндажу.)

Штахановский: Ильин и Клименко.

Аршинцев: (жестом приглашает их сесть и смотрит на ручные часы) Что это Ковалева нет? (говорит он тревожно).

Клименко: (вздыхая) У Ковалева там горячка.

Ильин:  Да,  Волчьи Ворота. Показывается Ковалев, он быстро идет к нам. Не дойдя трех шагов, он прикладывает руку к кубанке и говорит звучным грудным голосом:

Ковалев: Товарищ полковник! Командир полка майор Ковалев прибыл по вашему приказанию.

Аршинцев: Прошу всех в мой блиндаж. 

Ординарец  зажигает в блиндаже светильник. Все усаживаются. Аршинцев: Докладывайте, майор Ковалев. (Поглаживая смушку щегольской кубанки, Ковалев начинает доклад об обороне Волчьих Ворот. Он заметно волнуется и торопливо говорит: )

Ковалев: За истекшие сутки мой полк отбил девять атак и понес серьезные потери. По данным разведки, у Волчьих Ворот действует 125-я дивизия Шнеккенбургера, в состав которой входят три гренадерских полка, артиллерийский полк, саперный батальон, мотоэскадрон, рота мотоциклистов. Кроме того,  противник бросил на этот участок две эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков. Они не слезают с теснины ни днем, ни ночью. Сегодня, например, сделали двенадцать вылетов.

Штахановский: А как настроение у бойцов? 

Ковалев: Настроение хорошее,  но дело сейчас не в настроении.

Штахановский: А в чем?

Ковалев: В боеприпасах. У меня не хватает снарядов и мин, мало гранат и патронов. Дайте мне боеприпасы, подбросьте немного людей — и все будет в порядке.                                                                                                Ильин:   Значит, Волчьи Ворота не оставишь?

Ковалев: Ни в коем случае, не оставлю, если даже останусь один.

Штахановский: (ласково) Ну это ты брось, браток, отвагу твою мы знаем, а разговор тут серьезный.

Ковалев: Я серьезно и говорю: Волчьи Ворота можно держать, несмотря на превосходящие силы противника. Обходных троп там нет, проход очень узкий, танки не пройдут: единственная дорога минирована.

Штахановский: А люди твои что думают?

Ковалев: Люди тоже так думают. Каждый знает, что фашистов сейчас уже пропускать нельзя. Бойцы дерутся как черти, сами идут врукопашную.

Закруткин: Сев на табурет, Аршинцев берет карандаш и начинает что-то чертить в блокноте. Я сижу к нему ближе всех и вижу, что он рассеянно рисует какой-то острый профиль, но все думают, что командир дивизии занят чем-то важным и поэтому разговаривают вполголоса. Я с удивлением смотрю на Аршинцева : почему он молчит, зачем этот неожиданный перерыв в докладе и как в эту минуту, когда решается судьба самого важного участка обороны, можно рисовать какие-то профили? Вдруг он поворачивается ко мне, щелкает портсигаром, закуривает и устало роняет:

Аршинцев:  Говорят, на войне бывает мужество двух родов: во-первых, мужество в отношении личной опасности, а во-вторых, мужество в отношении ответственности перед судом народа, перед судом истории, наконец, перед судом собственной совести…

Ведущий 1: Вот они живые герои В.А. Закруткина. Нашему великому земляку приходилось  писать, где придется: в тени дерева на коротком привале, в землянке, в темном блиндаже, в кабине попутного грузовика, в окопах, на лесной поляне — везде, где можно было держать на коленях полевую сумку. Не обращая внимания на гул снарядов и трескотню пулеметов, он торопливо набрасывал строки оперативной информации, очерки обо всем, что требовало срочного, немедленного опубликования в армейской и фронтовой печати, чтобы все полки, дивизии, корпуса сразу, в ходе боев, узнавали имена самых смелых, твердых, бесстрашных и равнялись по ним, лучшим из лучших.

Закруткин: Помню, как один из наших лихих автоматчиков, услышав на линии уже разведанных немецких окопов музыку и поняв, что гитлеровцы пируют в офицерском блиндаже, под покровом темной южной ночи подполз к немцам, ворвался в блиндаж и длинной очередью расстрелял всю группу пьяных фашистов: Подошел он близко,/Угостил гостей:/В автоматном диске/Семьдесят смертей…Так родилась в те дни моя «Баллада об автоматчике», которую какой-то заядлый гармонист впервые запел в группе разведчиков, и пошла песня о герое-солдате звучать в землянках, в окопах, на лесных полянах.

Ведущий 1: Да, в советском солдате живет сила, которой дивится весь мир. Эта исполинская сила проявилась и тут, в предгорьях Кавказа, когда гитлеровские войска прорвали нашу оборону и приблизились к Туапсе. Уже фашистские газеты кричали о скорой победе, уже вражеские дивизии приблизились к городу, уже казалось — падение города неминуемо. И все-таки город спасли.

Закруткин:  Его спасли советские солдаты — русские, украинцы, грузины, армяне — все, кто в эту осень оборонял туапсинский горный рубеж. Многие из них отдали свою жизнь и умерли так, как умирают настоящие солдаты, — глядя вперед… И вот я перелистываю свои походные дневники-блокноты, тетради, клочки бумаги, вспоминаю фамилии, лица, отдельные участки обороны, памятные даты и памятные места, — и мне все кажется, что моей жизни не хватит на то, чтобы написать летопись нашей солдатской славы…

Инсценировка 2 (отрывок из «Кавказских записок»)

Закруткин: Помню, однажды капитан-артиллерист, с которым я познакомился на огневых позициях, рассказал мне о подвиге ездового Степана Суворова.

Капитан: Три дня тому назад у нас погиб ездовой четвертой батареи Степан Суворов, и погиб он так, что мы о нем никогда не забудем. Геройски погиб.

Капитан показал мне выцветшую фотографию рабочего-подростка .

Капитан: Вот он, Степан Суворов (вздыхая).  Мы шутя его называли «фельдмаршалом». Так вот, этот самый «фельдмаршал», заменив убитого пулеметчика, один прикрывал отход нашей батареи, один — понимаете, один — держал гитлеровцев свыше четырех часов, пока мы вручную перетаскивали орудия на новые позиции. У него на теле не оставалось ни одного живого места, весь он был буквально иссечен пулями и осколками мин и гранат. Мы нашли его мертвым, привалившимся к пулемету, и не могли понять: как в нем столько часов держалась жизнь, откуда появилась сила, когда успел закалить свой дух этот паренек…

Капитан помолчал, спрятал фотографию и промолвил задумчиво:

Капитан: Сегодня нам сообщили из штаба армии, что Степан Суворов посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. У нас много таких, как Степан Суворов…

Закруткин: На Кавказе, проезжая все памятные места, мы даже вспоминали о пребывании Пушкина в драгунском полку Раевского, службу Лермонтова в Тенгинском полку, героическую смерть Бестужева-Марлинского на мысе Адлер, смерть поэта-декабриста Александра Одоевского — все дорогие страницы нашей истории…

Ведущий: Еще до войны в 1936 году В. Закруткин защитил кандидатскую диссертацию о романтических поэмах А.С. Пушкина. После чего  ему предложили заведовать  кафедрой русского языка и литературы в Ростовском пединституте. В 1937 году Закруткиным были широко организованы Дни памяти Пушкина, был выпущен сборник его исследовательских статей «Пушкин и Лермонтов». Эта книга, в какой – то мере подводит итог первых лет солидной научной работы молодого литературоведа. 

Инсценировка 3 (отрывок из «Кавказских записок»)

Закруткин: На Кавказе вспоминали и о земляке - Михаиле Александровиче Шолохове… Помню, Яков Маркович Земляков — так звали пожилого казака — насобирал бурьяна, расстелил его у лафета и уселся, поджав под себя ноги. Рядом с ним сели его товарищи — хмурый казак Медведь и молодой парень, закутанный в синий башлык. Казаки выкурили цигарки и прислушались. Пушечная канонада утихла. Пожар стал угасать. На дороге прогрохотали последние телеги с патронами.

Медведь: (басом) Кажись, все прошли. Сейчас фрицы спать ложатся (задумчиво),  они ночью не любят воевать, так что до утра можно отдохнуть.

Закруткин: Так ты, дядя Яков, из Вешек? 

Яков Маркович Земляков: Так точно, из Вешек.

Закруткин: А Шолохова знаешь?

Яков Маркович Земляков: Ишо как!  Мы с ним, можно сказать, друзьями жили. Михаил Александрыч как начнут сбираться на рыбалку, так завсегда до меня идут — насчет крючков совета спросить, или насчет наживы, или лесок всяких… Я и жинку ихнюю знаю, и деток, и с тестем знакомый. Михаил Александрович что ни писали, то все про вешенцев, только в книжках фамилии другие проставлены — дед Щукарь там, или Разметнов, или Мелеховы.

Ведущий: Долгая и крепкая дружба связывала  Шолохова и Закруткина. В 1965 году   выходит книга В. Закруткина «Цвет лазоревый» ,посвященная жизни и творчеству М. А. Шолохова .

Инсценировка 4 (отрывок из «Кавказских записок»)

Закруткин: Однажды мне довелось повстречать двух Ась-санитарок: Асю Пудалову  и Асю Клюшкину. Ледяной уступ на южном склоне горы Кара-Кая и одинокая, сложенная из камней горная хижина.  Я захожу в хижину, протираю запотевшие очки и осматриваюсь. На нарах сидят девушки, а на полу, в углу хижины, накрывшись толстыми солдатскими одеялами, спят трое мужчин — два наших бойца и немец с нашивками гаупт-фельдфебеля на зеленых петлицах.

Закруткин: Здравствуйте, девушки! (Девушки встают и вытягивают руки по швам.)

Аси : (в один голос приветливо) Здравствуйте!

Закруткин: Я попросил их рассказать о себе. (пауза)

Ася Клюшкина: (растягивая слова) Что ж тут рассказывать?  Трудно нам так, что и не рассказать. На войне все говорят о геройстве. Тот, дескать, первый ворвался в немецкую траншею, тот людей поднял под огнем, а тот снайпер отличный или ценного «языка» добыл. Это, конечно, все героические дела, и у нас правильно таким людям уважение делают. Про этих людей и рассказывать, и слушать интересно. А мы сидим тут на краю света, и страшно нам, и голодно, и труда нашего никто не видит, и никто даже не представляет, какой это каторжный труд…

Ася Пудалова: (зашивает шинель) Это мы сегодня только дома  (перекусывая нитку) вчера позволил нам лейтенант отдохнуть и помыться. «Мы, — говорит, — без вас пока обойдемся, потому что снег засыпал и фрицев и нас и никаких действий на ближайшие дни не предвидится». А то мы как уйдем с утра, так до самой ночи в горах.

Ася Клюшкина: Говорят, под пулями человеку страшно. Это правильно. Умирать никому не хочется. Но знаете, что самое страшное?

Закруткин: Что?

Ася Клюшкина: Самое страшное — это когда умирающего человека тащишь по ледникам да по тропкам над пропастью. И у него силы нет, и у тебя сила небольшая, а кругом холодные льды и снег выше роста человеческого. Вот расстелешь кусок брезента на льду, раненого на него положишь, а сама в лямки впряжешься.

Закруткин: В какие лямки?

Ася Клюшкина: На брезент мы лямки приспособили, чтобы тащить было удобнее. Впряжешься в эти лямки и тащишь. Пока вниз по льду тащишь — ничего. А как только снег глубокий или крутой подъем, прямо из сил выбиваешься. Шаг протащишь, а потом ложишься лицом в снег и плачешь. Ведь человек на брезенте кровью исходит. У нас в правилах написано, чтоб через восемь часов после ранения боец был уже эвакуирован в дивизионный госпиталь. А разве тут можно выполнить эти правила? Вот и ломаешь голову, как бы человека спасти. И рану ему бинтом перевяжешь, и чаем горячим из термоса напоишь, и одеялом накроешь его… А сама тащишь… В глазах темно, и руки себе кусаешь от слабости, чтобы не упасть и не уснуть в снегу…

Ася Пудалова: (почти неодобрительно посматривает на подругу, но говорит, чуть-чуть улыбаясь): Ты расскажи про этого твоего…

Ася Клюшкина: Какого?

Ася Пудалова:  Да про грузчика авлабарского. Ася густо краснеет, смущенно опускает голову, а потом машет рукой и говорит: Это смех и слезы.

Закруткин:  А что?

Ася Клюшкина: Недели три назад это случилось. Я была при отряде, на дежурстве. Лежу за камнем и поглядываю вперед. А впереди, между камней, бойцы наши лежат, из карабинов постреливают. Ну и немцы, конечно, отвечают. Вдруг я слышу, кричит один сержант: «Ася! На левый фланг!» Я ползу на левый фланг и вижу: на льду один наш распластался, а лед под ним красный от крови. Боец здоровенный такой, из Тбилиси сам, Вано его зовут. Подползла я к нему, расстегнула ему стеганку, брюки, смотрю — в боку у него пулевое ранение и все кругом залито кровью. Перебинтовала я его, втащила на брезент и поползла в тыл. Раненый стонет и просит только: «Полегче, доченька, полегче!..» Я уж чувствую, что из сил выбиваюсь. А тут, как назло, тропка вся снегом засыпана и крутой подъем начался, над самой пропастью… Привязала я Вано к брезенту, чтоб в пропасть не скатился, положила его на лыжи и тащу. Два-три шага протащу и останавливаюсь — очень уж тяжелый. Вспотела вся, руки и ноги дрожат, голова кружится. Лягу я лицом вниз, полижу снег, отдохну минутку и дальше ползу. И вот, верите, не выдержала я: сердце у меня заболело, и потеряла я сознание. Потом прихожу в себя и вижу, что я уже лежу на брезенте, а меня тащит по снегу Вано. Тащит он меня, а сам рану рукой зажал и ругается на чем свет стоит: «Паршивая, — говорит, — девчонка! Какой дурак, — говорит, — тебе позволил идти сюда! Сидела бы, в куклы играла и с пионерами в садике гуляла бы! А то полезла сюда, теперь возись тут с тобой, негодница!» (Ася смеется, краснея.) 

Сержант: Не слушайте вы ее, товарищ майор. Она вам наговорит! Может, случай такой действительно был, потому что этот самый Вано двадцать пудов поднять мог. А только эту самую девочку все наши бойцы готовы на руках нести не то что на гору, а до самой Москвы, а там поднять на Красной площади и показать людям, чтобы все знали, какая это девочка, потому что она у нас тут как ангел божий…

Ведущий 1: Виталий Александрович Закруткин – вдумчивый художник – историк – своими «Кавказскими записками» внёс крупный вклад в литературу о Великой Отечественной Войне.

Ведущий 2: «Кавказские записки»,запечатлевшие гигантскую битву за Кавказ в 1942-1943гг.,потрясают читателей своей глубокой правдивостью. Всё виденное, пережитое и выстраданное нашим народом – воином, народом – победителем глубоко осмысленно писателем, переплавлено и воплощено в художественном и публицистическом слове на века!

Ведущий 1: Бои за Ростов, сражение на Лысой горе и за Волчьи ворота, переход через Лонгауз – Орун Баши перевал, битвы за Эльхотовы ворота и в Терской степи изображены Виталием Закруткиным, как поистине монументальные фрески. «Кавказские записки» открывают скульптурно зримые, бессмертные образы и деяния комдива Бориса Аршинцева и его героев, удержавших Волчьи ворота.

Ведущий 2:  И подвиг гвардии младшего сержанта, Героя Советского Союза Дмитрия Остапенко, уничтожившего в одном бою из бронебойного ружья тринадцать фашистских танков, обаяние и мудрость легендарного казачьего комкора генерала А. Г. Селиванова, нанесшего сокрушительный удар по врагу в сыпучих кизлярских песках, и величие героизма многих других – имя им – легион!

Учитель: Время листает страницы истории. Все дальше уходят годы Великой Отечественной войны. Но из памяти народной никогда не изгладятся события тех великих героических лет. О войне написано уже столько, что, если все читать подряд, не хватит человеческой жизни. Но время ведет свой счет и отбирает достойное. Из таких произведений и составляется одна общая книга о минувшей войне. Виталием Александровичем Закруткиным, написаны в ней сильные, честные, талантливые страницы.

https://конспекты-уроков.рф