статья "Саратов в произведениях К.Федина"
статья по теме

Саратов в произведениях К.А. Федина

В произведениях  Константина Александровича Федина нашли свое отражение самые различные уголки родной страны, известные ему, и некоторых буржуазных стран, в которых он бывал. Но если в этом многогранном показе жизни городов, сел, деревень и даже стран выделить то главное, к чему чаще и особой любовью вновь и вновь возвращался писатель,- то это будет родной ему Саратов, родная Волга.

   Где бы ни был писатель, мысль его неизменно возвращалась к тому клочку земли, откуда он впервые воспринял мир, увидел его многоцветье, к  тому, что навсегда запало в его цепкую память.

   «Глазами, видевшими две революции, войну и плен, я вновь взглянул на свою родину, и я почувствовал, как крепки ее корни, как поразил меня мир, каким я впервые увидел его»,- писал Федин еще в 1926 году.

    Если в раннем творчестве Федина «проскальзывают» некоторые детали прошлой жизни, то в последующем крепнет автобиографическое «краеведческое» начало. Постоянное стремление Федина живописать события, используя для этого признаки и детали не только времени, но и места, обусловили широкое использование в его романах, повестях и рассказах местного материала. Этот «местный материал» во многом донесли до него воспоминания детства и юности. В своеобразии использования такого материала и проступают важнейшие признаки художественного мастерства писателя.

   Автобиографический материал широко использован в романе «Братья», в таких рассказах, как «Утро в Вяжном», «Мужики».

    В 1930 году Федин публикует повесть «Старик », навеянную воспоминаниями о старом Саратове. Именно о ней  Горький писал 9 ноября 1930 года: «Прочитав «Старика» Вашего, хотел написать Вам о том, как хорошо Вы сделали эту вещь, но, будучи обременен «делами», так и не собрался написать».

    В рассказе «Гармонь» писатель живописует родные волжские берега. «праздничный день. На небе ни пятнышка. У выхода оврага к Волге камыши неподвижны, сквозь их заросли выблескивает ручей, широко разливается песчаной низиной…По другую сторону оврага деревня. Домишки ее видны с Волги за далекие несчитанные версты…»

    Рассказ «Встреча с прошлым»  возник после приезда писателя в родной город в 1939 году. И здесь увидел писатель  не только старые закоулки, связанные с далеким детством и юностью, но и приметы нового индустриального города. Этот процесс вытеснения старого новым проходил не только в родном городе. Он наблюдал его со всей отчетливостью и в Минске, куда приехал на Пленум правления  Союза писателей, и в других местах. И этот процесс направлял его воображение от прошлого в будущее, давал ему возможность отчетливее представить закономерности этого переходного времени, доставлял ему новые творческие импульсы. Не случайно именно в это время у него созревал замысел большого произведения, передающего борьбу нового с отмирающим старым.

   Но в рассказе главный предмет внимания- памятные места детства и юности. Вот родной дом в Смурском переулке. «Я видел дом- где сколько лет назад?- сочинял первое влюбленное послание, держа под рукой томик лермонтовского «Героя». Удивительно все  уменьшилось и сморщилось в этом домике. Как покоробилась, потрескалась тесовая обшивка, как искрошились резные наличники на окнах. А окна, какие убогие окна! Вон то, через которое я в трепете смотрел на погромщиков черной сотни,- крошечное, слепое оконце,- а ведь тогда оно так пугающе необъяснимо разверзло передо мною пучину ужасов и боли. Вон дверь, которую я тихонько притворил, убегая из дома, бросив мать, не зная, куда приведет меня первая, никем не обереженная дорога. Порыхлевшие верхи ворот, лысая земля на местах былых палисадников и скамеек, перекошенные соседние калитки». Так вновь возникает перед читателем тот старый дом с подслеповатыми оконцами, который уже встречался в романе « Братья» и в автобиографии, вновь развертывается незабываемый ужас погрома.

   Писатель заглянул на многие памятные ему улицы и дворы и очутился перед зданием «своей школы». Здесь он не только учился, но часто посещал квартиру дяди матери-Семена Ивановича Машкова. И теперь, как тогда, его привлекал школьный чердак. «Я лез потихоньку на чердак, держась за холодные скользкие балясины крашеных масляной краской перил. Я открывал дверку, и тайный мир хватал меня и уносил. Свист, шум, хлопанье и режущее скольжение крыльев, возрастая с каждой секундой, заполняли собой огромный, полусумрачный теплый шатер крыши: это снимались со своих мест испуганные обитатели чердака-голуби…» Незамутненная память писателя удержала эти воспоминания, новое посещение знакомых мест всколыхнуло их.

    Образ лестниц на чердак, таинственный вход в особый мир, наполненный свистом голубиных крыльев, «ожил» в романе «Первые радости». Кирилл передал Лизе «первую записку, сочиненную на чердаке училища, где гнездились голуби, под хлопанье крыльев этих домовитых птиц при дневном свете слухового окна».

    Родная Волга и Саратов доставляли писателю большой и благодатный материал, позволяющий отчетливо конкретизировать, детализировать место и обстоятельства действия. «В этой конкретизации я ощутил необыкновенную сладость»,- говорил Федин.

    Суровые переломные годы гражданской войны пережил писатель в Поволжье. Само Поволжье сыграло важнейшую роль в ходе гражданской и в годы Великой Отечественной войны. На материале жизни родных мест отчетливо проступали общие закономерности движения времени в их конкретном воплощении. Историческая правда, которой во всем следовал писатель, раскрывалась в так хорошо знакомой ему обстановке.

   И для изображения глухой провинции переломного 1910 года Саратов оказался весьма подходящим и типичным губернским городом. Что касается «Необыкновенного лета» 1919- го, то роль Саратова и Поволжья в переломе хода гражданской войны была весьма велика. И это общее выступало особенно отчетливо, согретое воспоминаниями тех далеких лет. Прежний опыт использования автобиографического и краеведческого материала подсказывал писателю именно такое решение.

   Первые два романа трилогии плотно прикреплены к Саратову. Множеством точно воспроизводимых признаков и определенных названий писатель живописует конкретно существовавшие места. Если еще читателю-несаратовцу сами эти названия мало что говорят, то человеку, знакомому с городом, нужно не просто назвать их, но так описать, чтобы это описание им соответствовало. Вот сад «Липки», консерватория, старая гостиница около нее ( ныне не существует), архиерейский корпус ( ныне планетарий и детская больница), городской театр ( ныне на этом месте театр оперы и балета), Театральная площадь, городская аудитория ( ныне областная библиотека), Радищевский музей, военный городок, корпуса университета, Затон, Зеленый остров, Соколовая гора, Ильинская площадь, вокзал, чугунолитейный завод- существовали и существуют ныне. Удивительно точны их описания. Вот некоторые из них: «В городе был большой бульвар с двумя цветниками и английским сквером, с павильонами, где кушали мельхиоровыми ложечками мороженое…Аллеи, засаженные сиренями и липами, вязами и тополями, вели к деревянной эстраде, построенной в виде раковины…Бульвар назывался  Липками и под этим именем входил в биографию любого горожанина, как бы велик или мал он ни был». Многое теперь не сохранилось, но в этом описании можно узнать и современные «Липки». Но ведь подобные бульвары были во всяком уважающем себя губернском городе!

    Если встать на ту точку, с которой Кирилл увидел родной город, то увидишь: в «дуге возвышенностей- огромный город, деревянный по краям, каменный в центре, точно пирог, на кусочки нарезанный улицами на ровные кварталы…Он видел неохватную долину, по которой шла тяжелая река. Видел Зеленый остров, покрытый тальником, в половину роста затопленный водой  и послушно клонивший свои белесые верхушки под накатами ветра». Теперь по краям города стало много больших каменных зданий, не увидишь навсегда залитого водой Зеленого острова, иной, обжитой нефтяными вышками и современными городскими зданиями, стала Соколовая гора, на ее склонах закладывается Парк Победы.

    «Цветухин жил недалеко от Липок, в гостинице, одноэтажные беленькие здания которой непринужденно размещались на дворе с газонами и асфальтовыми дорожками. Рядом высилось возвершенное причудливыми колпаками крыши здание музыкального училища…» Совсем недавно было так, теперь на месте старой гостиницы сооружен новый корпус консерватории.

    В городе бросалась в глаза гостиница «Астория», построенная на главной улице в совершенном духе законодательства «модерн»,- и теперь на главной улице мы видим ту же гостиницу под названием «Волга».

    Триумф молодой актрисы Аночки Парабукиной состоялся в большом здании полковых казарм, рядом с университетом. «Вот обошли огромный корпус казарм…-Не торопясь к старому собору,- сказал он шоферу». Это означало- через весь город по Московской улице. «Они очутились на площади…Островерхая колокольня собора чернела в бурном небе. Ветер с Волги шел широкой стеной».

   Но и в тех случаях, когда адреса точно не названы, еще и сейчас на старых саратовских улицах можно найти дома, очень напоминающие по описаниям и месту расположения и «мешковский», и «дорогомиловский», и следы старых лабазов, и ночлежек.

   Не случайно создатели фильмов по этим романам Федина приехали «на натуру» именно в Саратов и здесь снимали многие старые дома и закоулки, хорошо передавшие обстановку жизни и быта многих фединских персонажей.

   И первый, и в особенности второй романы трилогии воспроизводят не только черты старого застойного Саратова, города «сарпинки, отставных генералов и мучных королей», в нем писатель нашел и показал противоборствующие силы нового, передал отчетливое ощущение двух миров в одном городе.

   Исторически правдиво и конкретно убеждающее он показал, как в убогих дворовых флигельках, где жили рабочие, в посадках на Соколовой горе, на маевках среди зарослей Зеленого острова, на тайных сходках, в подпольных типографиях создавались и проявляли себя новые силы Саратова, поднимающегося и борющегося. Конкретные детали быта и мест помогают ярче представить и место действия, и характеры участвовавших в событиях людей.

    Но вот прошло только семь лет, коренным образом изменилось соотношение сил нового и старого в стране, в том числе и Саратове. Перед читателем уже другой- большой революционный город, живущий напряженной жизнью. Конечно, его улицы и взвозы, дома, площади и бульвары не стали другими, но в их оболочке отчетливо проступает новая жизнь.

   Старая жизнь отступает с боем. Где-то в старых домах и закоулках притаились враги нового: мешковы, полотенцевы, шубниковы, зубинские,- но они обречены историей, их личный крах воспринимается и в более широком плане, как гибель того уклада жизни, при котором они были хозяевами.

    В старых домах, на улицах и площадях Саратова бурлит новая жизнь. Саратовские большевики поднимают трудящихся города на борьбу за советскую власть. От саратовского вокзала отходят эшелоны с бойцами на фронты, в саратовском затоне буксирные пароходы переделывают на боевые «канонерки». Вверх и вниз по Волге плывут рабочие, матросы, солдаты; люди из Саратова подавляют белогвардейские восстания, храбро сражаются с белыми у Николаевской слободы, у Камышина, у Дубровки, у Царицына; поезда везут красноармейские отряды саратовцев на помощь осажденной белоказаками Астрахани, балаковский плотник Чапаев громит белых в саратовских степях. В этот грозный 19-й год Саратов являлся центром большого революционного края. Ему приходилось напрягать свои силы и для того, чтобы раздавить восстание и заговоры на своих улицах и площадях, чтобы сломить белые банды в городах и селах своей губернии, помочь и уральцам, и астраханцам, и жителям Козлова и Царицына, и для того, чтобы участвовать в выполнении главной задачи- добить Деникина. Люди из Саратова, во главе которых идут большевики Извеков и Рагозин,- в первых шеренгах борцов за новую жизнь.

   Так было в эти годы не только в Саратове, и изображенный в романе ход событий был типичен для Советской России этих лет. Но на саратовских большевиков пала особая ответственность. Если в первом романе Саратов- один из многих губернских городов, то во втором- это город, в округе которого развертывались решающие события гражданской войны. В ходе военных событий 1919 года определилось стратегическое значение Саратова как «ворот на Москву». В полном соответствии с исторической правдой и рисует Федин обстановку в Саратове «необыкновенным летом»19-го года.

    Белые армии рвались к Саратову. Саратов «мешал» соединению сил уральского и донского казачества. Захват города был выдвинут атаманом Калединым как важнейшая задача белых. Рабочие Саратова и их собратья из Царицына должны были сорвать этот весьма опасный для революции план. В «Прологе» к военным картинам романа «Необыкновенное лето» Федин исторически точно воспроизводит крах стремления белых генералов: «Вожделения Каледина и Краснова соединиться с заволжским казачеством были преемственно унаследованы Деникиным».

    Выбор Саратова местом действия романа не случаен. Не просто автобиографические соображения обусловили этот выбор. Здесь голос сердца совпал с требованиями разума.

    Именно в Саратове наиболее отчетливо проявлялся «образ времени», выступали общие закономерности труднейшего периода в жизни народа. Писатель подчеркивал, что «события в Саратове и его губернии есть лишь частичка общей борьбы. В ту минуту он отдавал себе ясный отчет, что в охватившей Россию гражданской войне событие где-то под Хвалынском обречено на безвестность, составляет неотъемлемую тысячную часть из той тысячи частей, из которых слагается история- эти думы Кирилла Извекова хорошо передают взгляды и убеждения писателя, сливающего воедино историю народа и события родного края.

   Главная заслуга писателя и состоит в том, что, с предельной точностью воссоздавая местный колорит, он избежал местной, провинциальной ограниченности и создал произведении и о Саратове, и о России. Используя роман Федина как своеобразный путеводитель по Саратову времен гражданской войны, я вместе с тем вижу в нем впечатляющую  и правдивую картину событий, от благоприятного разрешения которых зависела участь всей молодой Советской России. Конкретизация, детали не только не разрушают это впечатление, но, наоборот проясняют его, делая особо осязаемым, зримым.

   В личных и общественных судьбах людей из Саратова проявляется действие больших исторических событий, а повествование в них дает возможность осветить «общий смысл совершающегося в России».

-

.