«Макромир»и «микромир» в поэзии о Москве М.И.Цветаевой (сборник «Лебединый стан»)
статья по литературе (11 класс)

«Макромир»и «микромир» в поэзии о Москве М.И.Цветаевой (сборник «Лебединый стан»)

Статья подготовлена учителем русского языка и литературы

 МОУ «СОШ№21» г.Магнитогорска

Сулейменовой И.В.

        Сколько бы ни было лет Москве, она никогда не перестанет завораживать и волновать своей красотой величайшие умы России: поэтов и художников, актёров и музыкантов, композиторов и писателей. Она по-прежнему будет олицетворять собой Великую Россию-матушку.

« Москва, Москва!...Люблю тебя как сын,

Как русский,-сильно, пламенно и нежно!

Люблю священный блеск твоих седин

И этот Кремль, зубчатый, безмятежный».

        -Если так в первой половине XIXстолетия писал о Москве великий русский сын М.Ю.Лермонтов, то чем же была Москва для великой русской дочери,жившей почти столетие спустя,- для Марины Ивановны Цветаевой?- Родиной: она родилась в Москве, в Москве же жила она до десяти лет, в старом доме в Трёхпрудном переулке, где познала радость общения с произведениями Пушкина, Державина, Лермонтова, Некрасова, Лескова, Аксакова, Гейне, Гёте. Здесь зародилась в ней и осталась на всю жизнь неизбывная любовь к родным, к русской народной речи, понятие своего родного корня. Именно здесь, в Москве, 6-летняя Марина написала своё первое стихотворение.

        Так уж получилось, но «новая» Москва, в которую пришла индустрия, не пришлась по нраву Марине  Ивановне. Новые здания и сооружения, которые так быстро возникали, были для Цветаевой олицетворением уродства:

Домики с знаком породы,

С видом её сторожей,

 Вас заменили уроды,-

Грузные, в шесть этажей.

        Эти «уроды» заслоняли собой любовь Марины Ивановны, ту любовь, в которой она признаётся с щемящей душу печалью, в стихотворении «Домики старой Москвы»:

Слава прабабушек томных,

Домики старой Москвы,

Из переулочков скромных,

Всё исчезаете вы

Точно дворцы ледяные

По мановенью жезла.

        Цветаева словно проводит читателя по комнатам «домиков старой Москвы» для того, чтобы он услышал и «клавесина аккорды», и увидел «великолепные морды на вековых воротах», и «кудри, склоненные к пяльцам» , и «взгляды портретов в упор»… И , конечно же, «странно постукивать пальцем о деревянный забор», ведь все равно исчезают они «томных прабабушек слава, домики старой Москвы».

        Когда характер и чувство мира только формировались, жизнь Марины Цветаевой проходила в Москве, а летом- на даче в Тарусе. -Эти два места, для Цветаевой особенно родные, олицетворяли для нее  Родину, Россию.

        И отъезд ее в 1922 году за границу  трудно расценивать всего лишь как поездку  вслед за ранее эмигрировавшим мужем. Это, бесспорно, был акт политического выбора, гражданской воли. А ещё и жест отчаяния- ведь Цветаева глубоко любила свою Родину. И не было у неё , как у многих эмигрантов, слепой ненависти к покинутой Советской России.

        Да, не было ненависти к России, но была по ней безумная тоска- тоска, о которой она напишет в 1909 году в         Париже:

Я здесь одна. К стволу каштана

Прильнуть так сладко голове!

И в сердце плачет стих Ростана,

Как там в покинутой Москве?

………………………………..

В большом и радостном Париже

Мне снятся травы, облака,

И дальше смех, и тени ближе,

И боль, как прежде, глубока.-

Тема одиночества и ностальгии чётко заявлена в стихотворении: в городе, где «везде всё пары, пары, дрожанье губ и дерзость глаз»,- лирическая героиня ощущает одиночество и безумную тоску по родине- по родине, которая отвергла её, забросила далеко на чужбину. Быть может так и глубока боль («…И боль, как прежде, глубока..»), что у себя дома, на родине, среди своих, она оказалась ЧУЖОЙ!!!

        Бесспорно и то, что пространство в стихотворении не только московское, но оно гораздо шире: за московским- и «грусть фиалок», и «травы», и «облака»- единство, дающее представление о бескрайних просторах России, ведь для Цветаевой Москва была олицетворением всей России.