Литература первых послевоенных лет.
учебно-методический материал по литературе (11 класс)

Литература первых послевоенных лет

Радость победы в Великой Отечественной войне соединялась с горьким осознанием перенесенных утрат и тяжелыми лишениями послевоенной поры. Восстановление разрушенных войной городов и сел, тяжкая участь вдов и сирот, трудности возвращения фронтовиков к мирной жизни и сломанные судьбы людей, испытавших тяготы тюрем и лагерей, не могли не повлиять на тематику литературы послевоенных лет.

Одним из первых значительных послевоенных произведений стала повесть Виктора Платоновича Некрасова (1911 – 1987) «В окопах Сталинграда». Участник Сталинградского сражения, писатель средствами художественного слова сумел вернуть к жизни молодых защитников города, подчас и не видевших взрослой жизни, но сумевших на войне возмужать и приобрести бесценный боевой опыт. События повести, в которой немало автобиографического, нарисованы от первого лица – от лица командира батальона, в недавнем прошлом молодого архитектора Керженцева. Рассказ главного героя с присущей ему подчеркнутой сдержанностью по своей форме близок к фронтовым запискам, проникновенной исповеди человека на войне. Описание картины боя писатель сознательно связывает с естественным для каждого человека чувством самосохранения: «Мыслей нет. Мозг выключился. Остается инстинкт – животное желание жизни и ожидание. Даже не ожидание, а что-то, не объяснимое словами...» И все же писатель не только верит в способность человека вести долгий неравный бой с противником, но и во многих эпизодах повести психологически тонко показывает примеры непоказного героизма и стойкости рядовых бойцов. Благодаря достоверности и точности деталей, свойственных прозе писателя, читатель надолго запоминает героев повести: бесшабашно смелого разведчика Чумака, бесконечно далекого от жизни аспиранта математического факультета Фарбера, исполнительного бойца Валегу. Их отличает отвага, душевная щедрость, взаимопомощь, требовательность к себе. В повести «В окопах Сталинграда» Некрасов впервые поднимает сложные вопросы нравственной ответственности командира, посылающего бойцов на опасное боевое задание.

Повесть начали публиковать в августе 1946 года, когда появились известные партийные постановления о литературе и искусстве. Некрасова ругали за «приземленность», отсутствие масштабности в изображении войны, которую автор произведения увидел всего лишь «из окопа». Но Сталин отметил некрасовскую повесть, и в 1947 году писатель был удостоен Сталинской премии. Присуждение премии благотворно отразилось на судьбе Некрасова, который на некоторое время был освобожден от назидательного руководства партийных деятелей и преследования властей.

Повесть «В окопах Сталинграда» стала этапным произведением литературы о войне. Ее автор положил начало так называемой лейтенантской прозе.

Повесть Некрасова стала прямой предтечей романа Василия Семеновича Гроссмана (1905 – 1964) «Жизнь и судьба», который полностью был опубликован лишь спустя многие годы после его написания. Роман был задуман писателем как повествование о Сталинградской битве, очевидцем которой он был с первого до последнего дня. В 1949 году Гроссман завершил первую часть дилогии «Жизнь и судьба» – роман «За правое дело», который ждал публикации три года, а отдельным изданием с цензурными купюрами вышел только после смерти Сталина. В центре повествования – оборона дома «шесть дробь один», которая потребовала от людей высокого героизма: от полков оставалось лишь по сотне человек и резко возрастала значимость каждой отдельной личности. Но и в таких условиях небольшой островок сопротивления врагу, оборона дома под командованием Грекова, вызывает беспокойство командования по причине отрыва его от «Большой земли»: защитники дома неоправданно подозреваются в партизанщине. К Грекову с партийной ревизией направляется батальонный комиссар Крымов, которого настораживают «неверные политические высказывания» командира и его бойцов. В конце концов Греков гибнет, смертью своей избежав угрозы быть арестованным по доносу Крымова.

Объектом художественного исследования Гроссмана являются не только защитники города, но и его коренные жители. Добиваясь широты и многоплановости повествования, писатель показывает варварское разрушение города глазами семьи Шапошниковых, рабочего Андреева, хирурга Софьи Осиповны, детей, увидевших руины с борта катера. Велика в романе и роль философско-публицистических отступлений, в которых поднимаются вопросы взаимодействия фронта и тыла, военного искусства, судеб России и мира. Через весь роман проходит мысль о народе, выносящем на плечах всю тяжесть защиты родной земли: «Почти все верили, что добро победит в войне и честные люди, не жалевшие своей крови, смогут строить хорошую, справедливую жизнь». Но этой вере не суждено было сбыться. После разгрома немцев жизнь в Сталинграде возвращается «на старые рельсы», к «всеобщей принудиловке», восстанавливаются прежние довоенные порядки.

В октябре 1960 года была закончена вторая часть дилогии «Жизнь и судьба», панорамный роман, в котором показана судьба многих людей, живущих и умирающих в разных концах света. Книга была отвергнута «как вещь политически враждебная». Писатель выступает в романе бесстрашным обличителем тоталитарного коммунистического строя. Гуманистическая позиция писателя, показавшего жестокую правду войны, Холокост, сталинскую репрессивную систему, проявляется в том, что он не делит зло на «свое» и «чужое» и во многом обнаруживает сходство двух тоталитарных противоборствующих систем. Вторая часть дилогии была опубликована лишь с наступлением перестройки, после смерти писателя.

Масштабным повествованием о войне явилась трилогия Константина Михайловича Симонова (1915 – 1979) «Живые и мертвые», которая включила в себя три романа — «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето». В первой части трилогии воссозданы картины отступления на восток и бои на подступах к Москве, которые явили собой высокий пример нравственной стойкости бойцов, их готовности к самопожертвованию. Действие романа «Солдатами не рождаются» развертывается на берегу Волги, в битве за Сталинград, которая стала драматической кульминацией войны. Наконец, роман «Последнее лето» переносит читателя в 1944 год, когда готовилась и проводилась операция «Багратион», в результате которой была освобождена Белоруссия и Красная Армия вышла к государственной границе. Начало трилогии пространственно соотносится с ее окончанием: герои возвращаются именно в те места, откуда начиналось отступление на восток.

Пафосом романов Симонова является становление солдата. Слово солдат у писателя равно применимо и к рядовому бойцу, и к командиру. Таким солдатом является один из главных героев трилогии армейский журналист Синцов. В произведении шаг за шагом прослеживается возмужание героя, в котором «незаметно рождается командир». Таков и генерал Серпилин, начинавший войну командиром полка, а летом 1944 года ставший уже командующим армией. Он мужественно пережил и несправедливый арест, и отречение от него неродного сына. И даже после тяжкого испытания, гибели семьи, генерал казался несокрушимым «среди обступившего его со всех сторон горя». Образ Серпилина, по признанию автора, воплощает его «представление о положительном герое этой войны, этого общества, в эту эпоху...». На страницах трилогии Серпилин предстает суровым и человечным. Он увлечен гуманистической идеей воевать малой кровью («О нем говорят, что он умеет беречь людей»). И командующий всегда стремится не подвергать солдат «бессмысленной опасности, без колебаний бросая навстречу опасности необходимой». И мера такой «необходимости», о которой задумывался и Некрасов в повести «В окопах Сталинграда», всегда лежит на плечах командира. В трилогии «Живые и мертвые» Симонов не ограничивается лишь изображением войны, он стремится передать и чувства сражающегося человека, который предвидит долгожданную победу. Не случайно незадолго до гибели Серпилин произносит простые и очень важные слова: «Надо и после войны жить по чести. На войне при всех ее недостатках все же честно живем. Надо и после войны не хуже жить».

Истинно новаторскими произведениями о Великой Отечественной войне стали повести Юрия Васильевича Бондарева (1924 – 2020) «Батальоны просят огня» и «Последние залпы». В них нашел отражение и боевой опыт писателя, который в годы войны командовал артиллерийским орудием. Картины военной действительности, воссозданные в этих повестях, привлекают точным видением жизни, глубокой правдивостью. Художник слова остро ставит вопросы о добре и зле, о подлинном смысле жизни и чувстве ответственности за людей. В повести «Батальоны просят огня», эпиграфом которой являются слова А. Т. Твардовского: «Смертный бой не ради славы, / Ради жизни на земле», — командир полка поставлен перед решением сложнейшей нравственной проблемы: или спасти свои батальоны, или выиграть крупную военную операцию. Повести «Последние залпы» созвучны слова ее эпиграфа, взятые из стихотворения А. Т. Твардовского «Я убит подо Ржевом...». Командир батареи капитан Новиков понимает, что последние залпы требуют жертв и что могут погибнуть, не дожив до победы, те его боевые соратники, которых судьба хранила целых четыре года войны.

Классикой военной прозы стал роман Бондарева «Горячий снег», действие которого охватывает всего лишь одни сутки.

События романа развертываются под Сталинградом в тот момент, когда нашей армии необходимо было противостоять удару танковой дивизии Манштейна, который стремился пробить коридор для того, чтобы вывести из окружения 6-ю армию генерала Паулюса. От успеха этой операции во многом зависел исход битвы на Волге. Масштабность изображения войны обеспечивается взаимодействием двух взглядов на события – из штаба армии генерала Бессонова и с передовой, занимаемой артиллерийской батареей лейтенанта Дроздовского. Солдаты «не знали и не могли знать о том, где начинается бой, не знали, что многие из них совершают перед боями последний марш в своей жизни. Бессонов же ясно и трезво определял меру приближающейся опасности. Ему известно было, что на котельниковом направлении фронт едва держится, что немецкие танки за трое суток продвинулись на сорок километров в направлении Сталинграда...».

Детально показывая героическое противостояние батареи Дроздовского фашистским танкам, Бондарев с большим мастерством рисует батальные сцены, которые пронизаны единой трагедийно-эпической интонацией. Действие романа сосредоточено вокруг небольшого количества персонажей, что позволяет писателю глубоко проникнуть в психологию героев, наделенных в романе внутренними предысториями, которые во многом усиливают драматизм повествования. Характеры лейтенантов Дроздовского и Кузнецова, старшего сержанта Уханова, ездового Рубина, наводчика Евстигнеева, санинструктора Елагиной раскрыты в живых человеческих связях, симпатиях и антипатиях. Большое место на страницах романа занимает конфликт между Кузнецовым и Дроздовским. Человек высокой нравственности, Кузнецов «в ожидании еще неизведанного скорого боя» испытывал чувство всеобщей объединенности «десятков, сотен, тысяч людей». А во время боя он сражается рядом с солдатами, проявляя завидное хладнокровие и отвагу. Кузнецов не приемлет резкого, командного тона Дроздовского, его подчеркнуто служебных отношений с подчиненными. Холодность и бездушие Дроздовского становятся косвенной причиной бессмысленной гибели Сергуненкова, смертельного ранения Зои Елагиной. Может быть, Дроздовский и почувствовал свою вину, когда в сцене награждения уцелевших артиллеристов он, обычно подтянутый и собранный, отошел в сторону вялой походкой с согнутыми плечами.

Подвиг батареи сюжетно соединяется с драматической историей генерала Бессонова. Когда на передовой появляются фашистские листовки, сообщающие о том, что сын генерала находится в плену, то одна из них попадает в контрразведку фронта к полковнику Осинову. Возникает реальная угроза будущей военной службе Бессонова. Но мужественный генерал, понимающий свою роль в исходе сражения, продолжает управлять операцией и добивается крупного военного успеха. Когда в финале романа Бессонов вручает боевые награды со словами: «Все, что могу!», у него, потрясенного стойкостью и самопожертвованием бойцов, выступают «слезы восторга, скорби и благодарности». Самоотверженная оборона крошечного пятачка земли замерзшими, обессилевшими и оглохшими от беспрерывной артиллерийской канонады бойцами меняет представления о человеческих возможностях. В их воинском подвиге проявилась могучая духовная сила, «нравственность на грани быть или не быть».

Действие романа-воспоминания «Берег» развертывается в 1945 году, когда наши войска с освободительной миссией вступили на территорию Германии, и тридцать лет спустя. Это позволяет писателю «вовлечь в орбиту романа все радости, все драмы и трагедии расколотого мира». По мнению писателя, «образ берега — это вечное движение к чему-то, к идеальной цели, к истине, к высотам духа...».

Одним из выдающихся мастеров военной прозы является Василь Быков (настоящее имя – Василий Владимирович Быков) (1924 – 2003). Он вошел в литературу рассказами «Смерть человека» и «Обозник», опубликованными в 1957 году. Но излюбленным его жанром становится повесть, которая характеризуется непродолжительностью изображенных событий и небольшим количеством действующих лиц. Писатель подчеркивал, что его интересуют «не масштабы сражений, а масштабы человеческого духа». В центре всех его военных повестей писателя лежит трагическая коллизия. Герои Быкова всегда находятся в «пограничных» ситуациях, когда им приходится выбирать между жизнью и смертью, и этот выбор, который связан с решением острейших нравственных проблем, чаще всего заканчивается смертью героя.

Ценой своей жизни спасает любимую молодой русский солдат Иван, герой единственной романтической повести писателя «Альпийская баллада». Судьба свела его с итальянкой Джулией после совместного побега из плена всего на три дня, когда ад концлагеря вытеснили пышные альпийские луга, живописные снежные вершины и бездонное голубое небо. Эти три дня стали днями нежданного и бесконечного счастья героев, которые озарили жизнь Джулии и ее сына на всю жизнь. Подвиг, совершенный Иваном, находит пронзительный отклик в концовке повести – послевоенном письме героини, органически дополняющем и завершающем сюжетную часть повествования.

Большинство кратких и суровых повестей Быкова по своей форме близки притче: отличаясь яркостью и напряженностью содержания, они убедительно и наглядно доносят до читателя авторскую позицию, придавая ей высший и всеобщий смысл. Каждого своего героя автор доводит «до предельной точки в выборе собственной судьбы». Его интересует личность, которая умеет сохранить человечность в минуту смертельной опасности. Конфликт большинства повестей Быкова определяется противостоянием характеров-антиподов. Во «Фронтовой странице» (другое название – «Измена») история возмужания солдата-артиллериста Тимошкина дана в его противостоянии с подлецом и предателем сержантом. Герой повести «Дожить до рассвета» лейтенант Ивановский, тяжело раненный, истекающий кровью, оказывается способным на последний шаг — убить гитлеровского солдата.

В повести «Сотников» наиболее рельефно нарисованы Рыбак и Сотников. Автор воссоздает прошлое своих героев. Рыбак был старшиной в стрелковой роте. После ранения вылечился в глухой деревеньке Корчевке, и узнав, что «немец после летних успехов неожиданно застрял под Москвой», ушел в лес. Сотников, до войны окончивший педагогический институт, а потом призванный в армию, познал горечь поражения уже в первом бою, когда его батарея была разгромлена фашистами под Слонимом. После этого ему пришлось пережить и окружение, и плен в немецком штатлаге, откуда после первой неудачной попытки все же удалось совершить побег.

Рыбаку и Сотникову было дано поручение: добыть в ближайшем хуторе продовольствие для терпящего бедствие партизанского отряда. «За неделю боев и беготни по лесам люди измотались, отощали на одной картошке, без хлеба, к тому же четверо было ранено, двоих несли на носилках. А тут полицаи и жандармерия обложили так, что, пожалуй, нигде не высунуться». Не миновали полицаев и Рыбак с Сотниковым, который во время перестрелки был ранен. Героям удается уйти от преследования и скрыться в избе Демчихи, где через какое-то время они вновь были обнаружены. Именно здесь, перед лицом врага и неминуемой смерти, для одного начинается дорога позора и низости, а для другого — восхождение к нравственной высоте. Рыбак, выгораживая себя, предает своего напарника. Он боится смерти, в его темной душе «жила только тяга к жизни во что бы то ни стало». Это «навечно и необратимо» приводит его к предательству. Выбору Рыбака противостоит величие духа, бескомпромиссность, мужество и терпение Сотникова. Ценой собственной жизни он стремится уберечь от жандармской расправы других.

Незадолго до гибели обессилевший Сотников размышляет о том, что «физические способности человека ограничены в своих возможностях», но их превосходят «возможности его духа», «бесстрашие и твердость перед лицом врага». В сцене казни внимание Сотникова привлек мальчишка в старой буденовке «с широко раскрытыми на бледном лице глазами». В его взгляде было «столько безутешного горя и столько сочувствия», что Сотников «не удержался и одними глазами улыбнулся мальчику». Заключительная сцена повести приобретает символический характер. Она подчеркивает, что на смену погибающим в бою или на виселице придут другие, для которых нравственный выбор Сотникова станет высшей правдой на свете.

Военная тема в художественной прозе второй половины XX века связана с именами многих писателей, она становится лейтмотивом большого количества рассказов, повестей, романов и, по сути дела, являет собой целый литературный материк. Наряду с М. А. Шолоховым, В. П. Некрасовым, К. М. Симоновым, В. С. Гроссманом, Ю. В. Бондаревым, В. Быковым к военной тематике обращаются такие мастера прозы, как В. П. Астафьев, К. Д. Воробьев, Э. Г. Казакевич, А. А. Ананьев, Б. Л. Васильев, В. О. Богомолов, Г. Я. Бакланов, В. Л. Кондратьев и др. В их произведениях получают художественное осмысление большие и малые события войны, партизанский эпос, борьба на тайном фронте, подвиг тыла.

Остротой проблематики отличается роман Григория Яковлевича Бакланова (1923 – 2009) «Июль 41 года».

Автор увидел причину наших неудач в первые дни войны в безжалостном уничтожении Сталиным офицерского корпуса Красной Армии. Вышедший отдельной книгой, роман был запрещен, но на IV съезде советских писателей был признан одним из лучших произведений о Великой Отечественной войне. Государственной премией была отмечена и повесть Бакланова «Навеки — девятнадцати летние». Героями повести являются «честные, чистые мальчики», только что ставшие лейтенантами. Они обостренно чувствуют мгновения мирной жизни, оставшейся в прошлом, и жизни фронтовой, являющейся суровой реальностью. «Лейтенантская проза» Бакланова полна высокого трагизма, который подчеркивается не только заглавием повести, но и находит воплощение в беспощадно жестокой повседневности войны, которая приводит героев к гибели.

Мастером военной прозы, которая жжет, как открытая рана, зарекомендовал себя Константин Дмитриевич Воробьев (1919 – 1975), чья жизнь и писательская судьба оказались нелегкими. Он прошел через немецкий плен, лагеря для военнопленных, тюрьмы. После побега из плена он командовал партизанским отрядом. Его рукописи, по свидетельству писателя В. П. Астафьева, «громили московские рецензенты в журналах и издательствах, громили беспощадно, изничтожающе...». Прорывом к свету стала публикация в 1963 году небольшой повести «Убиты под Москвой». Она была напечатана в «Новом мире», когда редакцию журнала возглавлял А. Т. Твардовский. Повесть открывается словами: «Учебная рота кремлевских курсантов шла на фронт». Вооруженные всего лишь учебными самозарядными винтовками, гранатами и бутылками с бензином, курсанты на передовой вошли в подчинение пехотного полка, состоявшего из московских ополченцев и разбросанного «на невероятно широком пространстве». Проблемы воинского долга и чести остро встают перед командиром взвода лейтенантом Алексеем Ястребовым, который в тяжелой боевой обстановке не покидает занятых его взводом передовых позиций. На глазах курсантов «рассеянно, мелкими кучками и поодиночке» выходят из окружения побывавшие в боях красноармейцы. Через расположение ястребовской роты бежит и снявший с себя знаки различия генерал- майор Переверзев, который, по его словам, «воевал не винтовкой, а дивизией». В душе Алексея «не находилось места, куда улеглась бы невероятная явь войны»: давно внушалось, что будем бить врага на его территории, а вот уже пятый месяц, как «немцы безудержно продвигались вперед, к Москве». Курсанты, побывавшие под ураганным артиллерийским обстрелом противника, оказываются в окружении. Но командующий кремлевцами капитан Рюмин, потерявший под обстрелами боевых товарищей, отказывается выполнять устный приказ неизвестного майора немедленно отступать. Чувство мести, которое «само растет из сердца, как первая любовь у не знавших ее», заставляет капитана принять другое решение — разгромить мотомехбатальон противника и только после этого выйти в район Клина на соединение с полком. После выполнения боевой операции в роте еще оставалось сто шестьдесят три курсанта, три лейтенанта и капитан. Но после страшной атаки «юнкерсов» и наступления немецкой пехоты, поддержанной танками, в живых осталось только шесть человек. А из последнего боя живым вышел только Алексей Ястребов...

В 1943 году в шауляйском подполье за тридцать дней Воробьев написал автобиографическую повесть «Это мы, Господи!», которая не имеет себе равных в литературе о плене. Писатель-фронтовик В. Л. Кондратьев отмечал, что «повесть эта — не только явление литературы, она – явление силы человеческого духа, потому как писалась не для самоутверждения, писалась без всяких честолюбивых мечтаний, а писалась как исполнение священного долга солдата, бойца, обязанного рассказать о том, что знает, что вынес из кошмара плена...». Повесть «Это мы, Господи!» пролежала в архивах свыше сорока лет и была напечатана в журнале «Наш современник» лишь спустя одиннадцать лет после смерти писателя.

Приключенческой фабулой привлек внимание читателей роман Владимира Осиповича Богомолова (1926 – 2003) «В августе сорок четвертого...», который рассказывает о необычной профессии тех, кто обеспечивал в годы войны скрытность наших крупнейших стратегических операций. Художественной правды писатель достигает использованием достоверного фактического материала, заложенного в донесениях, сводках, служебных записках, радиоперехватах и других реальных документах времен войны. Документально-художественное воплощение событий, положенных в основу романа, открыло перед читателями «момент истины» в недавнем героическом прошлом.

Многоликой предстает стихия войны в повести Виктора Петровича Астафьева (1924 – 2001) «Пастух и пастушка». Война является вселенским варварством, подлинной трагедией простых, ни в чем не повинных людей, она несет безысходные страдания и смерть.

Лирико-трагическое начало лежит в основе произведений Бориса Львовича Васильева (1924 – 2013), большая часть которых посвящена военной теме. Широкую известность принесла писателю повесть «А зори здесь тихие...», которая была удостоена Государственной премии. Автор психологически проникновенно рассказал о жизни и гибели пяти девушек-зенитчиц. Благородство и бескорыстие, свойственные романтически идеализированным героиням Васильева, оказываются несовместимыми с суровой реальностью войны. Дарование писателя ярко проявилось и в романе «В списках не значился», главным действующим лицом которого является последний защитник Брестской крепости, взятый немцами только на десятый месяц войны. А героем повести «Завтра была война» является целый класс, «знаменитый 9 «Б». Эта повесть о прощании с детством, о вступлении во взрослую жизнь, об одноклассниках, которые погибли на фронтах войны, о свидании с юностью через сорок лет.

Литературу о Великой Отечественной войне трудно представить без повести Вячеслава Леонидовича Кондратьева (1920 – 1993) «Сашка», которая явилась первым опубликованным произведением писателя. Пережитое на войне спустя целых сорок лет вылилось в произведение, получившее широкое признание читателей. В «Сашке» развернуто повествование о человеке, который, по словам К. М. Симонова, оказался «в самое трудное время в самом трудном месте и на самой трудной должности — солдатской». Герой повести показан исполнительным, дисциплинированным, сметливым солдатом, настоящим «кадровым бойцом». Он понимает, что отбить атаку немцев легче и безопаснее не в самой «серёдке пятачка», а из укрытия. И поэтому, подхватывая команду раненого политрука: «Ни шагу! Назад ни шагу!», – он передает ее бойцам несколько иначе: «Приказ ротного – отойти за овраг!.. А оттуда ни шагу!» За оврагом битая-перебитая рота окажется в более выгодном положении, чем немцы, атакующие по открытому полю. Смелость и решительность проявляет Сашка, когда в отчаянной схватке, уже не имея патронов, берет немца в плен. Да и не мог он поступить иначе, потому что помнил, «скольких ребят из разведки положили, пока за «языком лазили». Эпизод с плененным немцем ставит Сашку перед проблемой серьезного нравственного выбора. Сколько говорил он фрицу о гуманности русских, а командир батальона, похоронивший любимую девушку, в сердцах приказал немца расстрелять. Но не мог Сашка выполнить такой приказ, потому что правда для него превыше всего. «Впервые за всю службу в армии, за месяцы фронта столкнулись у Сашки в отчаянном противоречии привычка подчиняться беспрекословно и страшное сомнение в справедливости и нужности того, что ему приказали». Мучительно переживал герой, но в конце концов случилось так, что своим отказом расстрелять немца он и комбата заставил изменить свое решение: «Немца отвести в штаб бригады. Я отменяю свое приказание». Сашкина судьба складывается, как и у многих рядовых бойцов — фронт, ранение, дорога в тыл, госпиталь... Все испытания, выпавшие на его долю, кажутся ему обычными и преодолимыми. Но одно «знал Сашка точно — не победить немцу!». Непоколебимая вера в победу является лейтмотивом всей повести.

Лирика поэтов фронтового поколения. «Жестокая память» о войне повлияла на становление художественного мира целой плеяды русских поэтов. Поэзия фронтового поколения связана с именами Б. А. Слуцкого, Б. Ш. Окуджавы, А. Л. Межирова, Ю. В. Друниной, М. А. Дудина, С. С. Наровчатова, Е. М. Винокурова, К. Я. Ваншенкина и других поэтов. Незаживающие раны войны, лишения и страдания, раздумья о подвиге мертвых и долге живых, светлая радость победы получили в стихах этих поэтов яркое воплощение, Борис Абрамович Слуцкий (1919 – 1986) закончил Великую Отечественную войну гвардии майором. Он участвовал в освобождении многих европейских стран. Об этом поэт напишет в стихотворении «Не винтиками были мы...».

Я роздал земли графские

крестьянам южной Венгрии.

Я казематы разбивал.

Голодных я кормил.

Величье цели вызывало

великую энергию.

Я был внутри энергии,

ее частицей был.

Война стала сквозной темой поэтического творчества Слуцкого. Его стихи, полные жестокой правды о жизни и войне, далеко не сразу получили признание. Первый сборник стихотворений поэта «Память» был опубликован лишь в 1957 году.

* * *

Когда мы вернулись с войны,

я понял, что мы не нужны.

Захлебываясь от ностальгии,

от несовершенной вины,

я понял: иные, другие,

совсем не такие нужны.

Героем его стихов явились «самые лучшие люди» – «солдаты простые». В горестном стихотворении «Последнею усталостью устав...» он создает монументальный и трагический образ убитого солдата:

Лежит солдат – в крови лежит, в большой,

а жаловаться ни на что не хочет.

Освободители родины с честью вынесли на своих плечах и тяготы войны («Таня»):

Но бедствий и сражений годы

согнуть и сгорбить не могли

ширококостную породу сынов

моей большой земли.

Поэзия Слуцкого, пронизанная мужественной грустью и выстраданной болью, стала предвестником так называемой речевой поэзии: в его стихах мало эпитетов, его поэтическая речь «прозаична», а ритмический строй сбивчив, рациональное начало преобладает над началом эмоциональным.

Участником Великой Отечественной войны был и Давид Самойлов (настоящее имя — Давид Самуилович Кауфман) (1920 – 1990), закончивший войну в Берлине. С именем поэта связано стихотворение «Сороковые», которое стало его художественным паролем:

Сороковые, роковые,

Свинцовые, пороховые...

Война гуляет по России,

А мы такие молодые!

Молодость, жизнелюбие лирического героя противостоят в этом стихотворении трагизму войны и смерти. Такое мировосприятие сохранится и в последующих стихах поэта, воссоздающих военные годы. Лучшие стихотворения о войне были созданы Самойловым спустя годы после победы – «Старик Державин», «Перебирая наши даты...» и др. «Я не из тех, кто пишет по первому впечатлению. Прожитое, — отмечал поэт, — «дозревает» иногда годами, иногда десятилетиями»:

И это все в меня запало

И лишь потом во мне очнулось!..

Поэт с тоской вспоминал о военном времени, когда человек свободен в выборе друзей, в поступках, в творчестве. В стихотворении «Если вычеркнуть войну...», которое ходило в списках и было опубликовано лишь после смерти поэта, он пишет:

Если вычеркнуть войну,

Что останется — не густо.

Небогатое искусство

Бередить свою вину.

Ведь из наших сорока

Было лишь четыре года,

Где прекрасная свобода

Нам, как смерть, была близка.

Поэзия Самойлова отличается «чистым звучанием стиха», легкостью языка и богатой интонационной палитрой.

Скромным тружеником войны был и Юрий Давыдович Левитанский (1922 – 1996). Он закончил войну в окрестностях Праги и после этого еще участвовал в разгроме Квантунской армии. Признание к поэту пришло лишь в 70-е годы, несмотря на то что его творческий путь был отмечен изданием сборников стихотворений, вышедших в 50 – 60-е годы. Война постоянно вызывала острые воспоминания поэта:

Снег меня будит ночами.

Войны мне снятся ночами.

Как я их скину со счета?

Две у меня за плечами.

Были ранения ранние.

Было призвание раннее.

Трудно давалось прозрение.

Поздно приходит признание.

В редком по трагической силе стихотворении «Ну что с того, что я там был...» поэт последовательно сопоставляет два временных пласта — день сегодняшний («Я был давно. Я все забыл...») и военное прошлое. Строфы, в которых воскрешаются мгновения войны, заключены в скобки, что подчеркивает их далекость в мареве воспоминаний и насыщает поэтический текст дополнительными интонациями. Левитанский пронзительно чутко олицетворяет себя с «неопознанным солдатом», с мигом «непрожитого дня», с пламенем Вечного огня... И забыть войну невозможно: «Я не участвую в войне –/ Она участвует во мне».

Поэзия Левитанского меланхолична и музыкальна. Его стихи «Диалог у новогодней елки» стали популярной песней:

– Что происходит на свете? – А просто зима.

– Просто зима, полагаете вы? – Полагаю.

Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю

В ваши уснувшие ранней порою дома...

Пережитое на войне стало главной темой лирики Юлии Владимировны Друниной (1924 – 1991). Автобиографичны ее полные внутреннего драматизма стихи из цикла «По войне».

В течение двух лет Друнина была санинструктором и демобилизовалась по ранению лишь в конце 1944 года. Ее поэзию сердечного утешения и высокой духовности можно назвать поэзией сестры милосердия. Чувство солдатской дружбы и невозвратимые утраты, пылкость фронтовой любви («минуту счастья делим на двоих») и сила сострадания составляют пафос многих лирических созданий поэтессы. В одном из своих стихотворений, коротком – всего в четыре строки, Друнина пишет:

Я только раз видала рукопашный.

Раз – наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Одним из лучших созданий Друниной является стихотворение «Зинка», в котором предстает трогательный образ «светлокосого солдата», девушки, погибшей на войне. Трепетно-горькая интонация звучит и в других стихах: «Московская грохочущая осень...», «Только что пришла с передовой...», «Не знаю, где я нежности училась...», «Я не привыкла, чтоб меня жалели...», «Пожилых не помню на войне...» и др. Имя Юлии Друниной присвоено малой планете № 3804.

К поэтам фронтового поколения принадлежит Булат Шалвович Окуджава (1924 – 1997). Он ушел на фронт в 1942 году прямо из девятого класса. Тема войны стала одной из главных в его стихотворениях, которые отличаются музыкальностью, мелодичностью. В своих стихах, где нет описания сражений и атак, Окуджава воспел безымянных участников войны: «Мы все войны шальные дети: / И генерал и рядовой». Война сопряжена в лирике поэта и с темой прощания («До свидания, мальчики! Мальчики, / постарайтесь вернуться назад!»), и с темой возвращения с фронта («Бери шинель – / пошли домой»). Лирический герой поэта постоянно находится «посередине между войной и тишиной»:

По Смоленской дороге – леса, леса, леса.

По Смоленской дороге – столбы, столбы, столбы.

Над Смоленской дорогою, как твои глаза, –

две вечерних звезды – голубых моих судьбы.



Интернет-источники:

https://scribble.su/school-literature/lit-11-kurdumova/7.html

www.literatura5.narod.ru/literatura-perioda-velikoj-o-v_uroki.html