Спектакль

«Я словно бабочка к огню…»

(по мотивам

пьесы А. Н. Островского «Бесприданница»,

рассказа И.А. Бунина  «Лёгкое дыхание»,

 повести А. Лиханова

«Солнечное затмение»)

Автор сценария

учитель русского языка и литературы - Теняева Л. Н.

Действующие лица: автор, писатель

«Бесприданница»: слуга в кафе, Кнуров Мокий Пармёныч, Вожеватов Василий Данилыч, Сергей Сергеич Паратов, Карандышев Юлий Капитоныч, Лариса Дмитриевна Огудалова

«Лёгкое дыхание»: 3 гимназистки, Оля Мещерская, начальница гимназии, офицер

«Солнечное затмение»:  Лена, Фёдор, папа, мама, Вера Ильинична, учительница Лены

Актёры - учащиеся 10 класса, 2 педагога в роли автора

и начальницы гимназии

Оборудование: мультимедийный экран и проектор, 2 ноутбука для воспроизведения музыки, слайдовой презентации и видеороликов

Пролог

 (Музыка, Слайд 1)

 Автор выходит на сцену: 

  Жизнь-это бесценный дар, который мы получаем свыше. В детстве никто из нас не задумывается над тем, как распорядиться этим даром.  Мир кажется таким простым  и ясным, красочным и беспечным. Но, взрослея, люди всё чаще задумываются о том, что жизнь быстротечна,  мир не совсем так прост, как казалось раньше, а соткан из сплошных противоречий. Любовь и ненависть, добро и зло, хитрость и простота…Так где же та черта, которую нельзя переступить?

  Порой мне кажется, что мы балансируем над пропастью законов бытия, выбирая свой путь. Как не оступиться? Как прожить отпущенный тебе срок правильно? Как верно оценить людей, которые рядом с тобой? Именно эти проблемы волнуют всех здравомыслящих людей, в том числе и писателей.

(Выходит Писатель):

Писатель: Да. Вы правы

Автор: А вы, собственно, кто?

Писатель: Я? Писатель. Вы правы в том, что время, к сожалению, быстротечно, и люди не бессмертны, но вот книги живут веками, храня на своих страницах вечные вопросы бытия. Вы правы и в том, что жизнь - бесценный дар, только люди по-разному пользуются им, да и цену определяют каждый - свою. Кто-то идёт по жизни, сметая всё на своём пути, приспосабливается, ищет выгоду, а чья-то жизнь подобна лёгкому полёту бабочки. Эти люди душевны и прямодушны,  красивы в своём порыве к возвышенному и недоступному остальным.

( Музыка)

Автор:   Я ,словно бабочка, к огню

Стремлюсь и крылья раскрываю…

Что есть огонь? Иль не знаю?

Всё ж обжигаюсь и лечу…

Как сказка, свет его манит,

Лечу на  свет, к теплу и  счастью…

Но пламя злобно, безучастно…

И всё кругом горит, горит…

Крылом взмахнуть и вдруг упасть,

Но жизнь почувствовать - ведь это  наслажденье

Сгораю я в огне без сожаленья,

Иного не могу желать…

Беспечность это иль стезя?

Не знаю…

 Я живу, порхаю,

Над суматохой дня взлетаю,

По краю вечности скользя,

Из лёгких крыльев я сплетаю

Смешной узорчик бытия…

(Слайд 2 с названием спектакля)

  Автор: Эту композицию мы решили посвятить героиням, красивым и необыкновенным,  но таким  ранимым и хрупким, стремящимся к  яркому свету и теплу, они живут эмоциями и сердцем, не умея притворяться и примерять маски. (уходит со цены)

Писатель: У писателей есть огромное преимущество, они могут путешествовать во времени и пространстве, представлять себя людьми разных эпох. Такой уж у нас дар!

Действие первое

(на сцене –имитация уличного кафе: дачная лавочка, стол, накрытый скатертью, стулья)

 Писатель: Представим, и мы с вами очутились в середине 19 века, где-то году в 1878…Допустим, что я – А. Н. Островский.( Слайд 3 с Островским) Представили? Ну да, я не очень похож, но я же сказал: «Допустим…»

 Как-то  из газет я узнал историю о молодом человеке, который убил из ревности свою невесту, это событие не давало мне покоя, и я решил поехать в волжский городок, где всё это произошло. Бряхимов, кажется….(слайд 4- город)

 (на сцене появляется слуга трактира, протирает посуду)

( Писатель походит к столу, садится, к нему походит слуга, кланяется)

Писатель: Скажи-ка, уважаемый, что это никого народу-то нет на бульваре? (слайд 5-кафе)

 Слуга: Да у нас в городе  по праздникам всегда так. По старине живем: от поздней  обедни все к пирогу да ко щам, а потом, после хлеба-соли, семь часов отдых.  ААА вон Мокий Парменыч Кнуров проминает себя.

(Издалека появляется Кнуров с газетой в руке  и медленно приближается к  сцене)

Писатель: Отчего это он все молчит? Ни с кем не разговаривает?

 Слуга: "Молчит"! Чудак вы! Как же вы хотите,  чтоб  он  разговаривал,

коли у него миллионы! С кем  ему  разговаривать?  Есть  человека  два-три  в

городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и  молчит.  

А разговаривать он ездит  в  Москву,  в  Петербург  да  за  границу,  там  ему

просторнее.

(Кнуров подходит, кивает головой в знак приветствия Писателю, садится на дальнюю лавочку и вынимает  из кармана французскую газету и читает.)

Писатель: А вот Василий Данилыч Вожеватов из-под горы идет. Вот тоже богатый человек, а разговорчив.

Слуга:  Василий Данилыч еще молод; малодушеством занимается; еще  мало

себя понимает; а в лета войдет, такой же идол будет.

Писатель: Я,пожалуй, отойду, со стороны понаблюдаю, любопытно послушать (уходит на задний план сцены)

  ( входит Вожеватов и идёт по направлению к Кнурову)

 Вожеватов:  (почтительно кланяясь)  Мокий Парменыч, честь имею кланяться!

 Кнуров:  А! Василий Данилыч! (Подает руку.) Откуда?

 Вожеватов: С пристани. .

(к ним подходит слуга и кланяется почтительно)

Слуга: Чего изволите, господа?

Вожеватов:  Ты нам чаю налей, ну ты знаешь, по моему рецепту… (подмигивает)

Слуга: Как изволите-с.  Прошу к столу (уходит)

Кнуров и Вожеватов садятся за стол)

Кнуров:  Встречали кого-нибудь?

Вожеватов: Встречал,  да  не  встретил.  Я  вчера  от  Сергея  Сергеича Паратова телеграмму получил. Я у него пароход покупаю.

Кнуров:  Не "Ласточку" ли, Василий Данилыч?

Вожеватов: Да, "Ласточку".

(входит слуга, ставит чашки, разливает чай)

 Кнуров: С шиком живет Паратов.

 Вожеватов:  Уж чего другого, а шику довольно. Слышали новость, Мокий Парменыч? Лариса Дмитриевна замуж выходит.

 Кнуров:  Как замуж? Что вы! За кого?

 Вожеватов: За Карандышева.

 Кнуров: Что за вздор такой! Вот фантазия! Ну что такое  Карандышев!  Не

пара ведь он ей, Василий Данилыч.

  Вожеватов: Какая уж пара! Да что ж  делать-то,  где  взять  женихов-то? Ведь она бесприданница.

  Кнуров: Огудаловы все-таки фамилия порядочная;  и вдруг за какого-то Карандышева... Ведь у них всегда  полон  дом холостых!..

  Вожеватов: Ездить-то к ней все ездят, потому что весело очень:  барышня

хорошенькая, играет на разных инструментах, поет, обращение свободное, оно и

тянет. Ну, а жениться-то надо подумавши.

  Кнуров: Я  все  удивляюсь,  неужели   у   Ларисы   Дмитриевны,   кроме Карандышева, совсем женихов не было ?

 Вожеватов: Были, да ведь она простовата.

 Кнуров: Как простовата? То есть глупа?

 Вожеватов: Не глупа, а хитрости нет, не в матушку. У той  все  хитрость

да лесть, а эта вдруг, ни с того ни с сего, и скажет, что не надо.

 Кнуров: То есть правду?

 Вожеватов: Да, правду; а бесприданницам так нельзя. К кому расположена,

нисколько этого не скрывает. Вот Сергей  Сергеич  Паратов  в  прошлом  году,

появился, наглядеться на него не могла; а он  месяца  два  поездил,  женихов

всех отбил, да и след его простыл, исчез, неизвестно куда.

Кнуров:  Что ж с ним сделалось?

Вожеватов:  Кто его знает; ведь он мудреный какой-то. А уж как  она  его

любила, чуть не умерла с горя. Какая чувствительная! (Смеется.) Бросилась за

ним догонять, уж мать со второй станции воротила.

Кнуров: Однако положение ее незавидное. А  откуда взялся этот Карандышев?

Вожеватов. Он давно у них в доме вертится, года три. Гнать не гнали,  а

и почету большого не было.

 Кнуров:  Жаль бедную Ларису Дмитриевну! Жаль.

 Вожеватов: Что вы очень жалостливы стали?

 Кнуров:  Да разве вы не видите, что эта  женщина  создана  для  роскоши? Дорогой бриллиант дорогой и оправы требует.

 Вожеватов. И хорошего ювелира.

 Кнуров:  Совершенную правду вы сказали. Ювелир - не простой  мастеровой:

он должен быть художником. В нищенской обстановке, да еще за дураком  мужем,

она или погибнет, или опошлится. 

(гудок парохода, слайд 6 –«Ласточка»)

(Входит Паратов, слуга кидается обметать ему пиджак, сапоги)

 Паратов (слуге): Да что ты! Я с воды, на Волге-то не пыльно.

Слуга: Все-таки, сударь, нельзя же... порядок требует. Целый год-то  вас не видали, да чтобы... с приездом, сударь.

 Паратов. Ну, хорошо, спасибо! На! (Дает ему рублевую бумажку.)

 Слуга: Покорнейше благодарим-с. (Отходит.)

Паратов: Моё почтение, господа! (здоровается) Мокий Пармёныч! Василий Данилыч! 'Так вы меня, Василий Данилыч, с "Самолетом" ждали?

 Вожеватов: Да ведь я не знал, что вы на своей "Ласточке"  прилетите;  я думал, что она с баржами идет.

 Паратов:  Нет, я баржи продал.

 Кнуров: Как это вам, Сергей Сергеич, не жаль "Ласточку" продавать?

 Паратов: Что такое "жаль", этого я не знаю.  У  меня,  Мокий  Парменыч,

ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что  угодно.  А  теперь,

господа, у меня другие дела и другие расчеты;  Я  женюсь  на  девушке  очень

богатой, беру в приданое золотые прииски.

 Вожеватов:  Приданое хорошее.

 Паратов: Но достается оно мне не дешево: я  должен  проститься  с  моей

свободой,  с  моей  веселой  жизнью.

Вожеватов: Сергей Сергеич, а вы слышали, Лариса Дмитриевна выходит  замуж?    Паратов:  Лариса выходит замуж! (Задумывается.) Что ж... Бог с ней!  Это

даже лучше... Я немножко виноват перед ней, то  есть  так  виноват,  что  не

должен бы и носу к ним показывать; ну, а теперь она выходит  замуж,  значит,

старые счеты покончены. Ведь я было чуть не женился на Ларисе, - вот бы людей-то насмешил! Да, разыграл было  дурака.

Замуж выходит... Это очень мило с  ее  стороны;  все-таки  на  душе  у  меня

немного полегче... и дай ей бог здоровья и всякого благополучия!

( с другой стороны появляются Лариса и Карандышев, разговаривают)

(слайд 7-берег реки)

 Карандышев и Лариса (идут, не поднимаясь на сцену, разговаривают на фоне слайда) 

 Лариса: Я сейчас все за Волгу смотрела: как там хорошо, на той стороне!

Поедемте поскорей в деревню!

 Карандышев:  Вы за Волгу смотрели? А что с вами Вожеватов говорил?

 Лариса: Ничего, так, - пустяки какие-то. Меня так и манит за  Волгу,  в

лес... (Задумчиво.) Уедемте, уедемте отсюда!

 Карандышев:  Однако это странно! Об чем он мог с вами разговаривать?

 Лариса: Ах, да об чем бы он ни говорил, - что вам за дело!

  Карандышев:  Называете  его  Васей.  Что  за  фамильярность  с  молодым

человеком!

  Лариса:  Мы с малолетства знакомы; еще маленькие играли вместе - ну, я и

привыкла.

  Карандышев: Вам надо старые  привычки  бросить.  Что  за  короткость  с

пустым, глупым мальчиком! Нельзя же терпеть того, что у вас до сих пор было.

 Лариса (обидясь): У нас ничего дурного не было.

 Карандышев: Был цыганский табор-с - вот что было.( Лариса вытирает слезы)   Чем же вы обиделись, помилуйте!

 Лариса: Что ж, может быть, и цыганский табор; только  в  нем  было,  по

крайней мере, весело. Сумеете ли вы дать мне что-нибудь лучше этого табора?

 Карандышев: Уж конечно.

 Лариса: Зачем вы постоянно попрекаете  меня  этим  табором?  Разве  мне

самой такая жизнь нравилась?

Если б я не искала тишины, уединения, не захотела бежать от людей - разве бы я  пошла

за вас?  Так  умейте  это  понять  и  не  приписывайте  моего  выбора  своим

достоинствам, я их еще не вижу. Я еще только хочу полюбить вас;  меня  манит

скромная семейная жизнь, она мне кажется каким-то раем. Вы видите, я стою на

распутье; поддержите меня, мне нужно ободрение,  сочувствие;  отнеситесь  ко

мне нежно, с лаской! Ловите эти минуты, не пропустите их!

 Карандышев: Лариса Дмитриевна, я совсем не хотел  вас  обидеть,  это  я

сказал так...

Лариса: Что значит "так"? То есть не подумавши? Вы не понимаете, что  в

ваших словах обида, так, что ли?

Карандышев:  Конечно, я без умыслу.

Лариса: Так это еще хуже. Надо  думать,  о  чем  говоришь.  

Разве  вы  не видите, что положение мое очень  серьезно!  Каждое  слово,  которое  я  сама

говорю  и  которое  я  слышу,  я  чувствую.  Я  сделалась  очень   чутка   и впечатлительна. Карандышев: В таком случае я прошу извинить меня.

Лариса:  Да бог с вами, только вперед  будьте  осторожнее!  (Задумчиво.)

Цыганский табор... Да, это, пожалуй, правда...  но  в  этом  таборе  были  и

хорошие, и благородные люди.

 Карандышев: Кто же эти  благородные  люди?  Уж  не  Сергей  ли  Сергеич Паратов?

Лариса:  Нет, я прошу вас, вы не говорите о нем!

 Карандышев: Да почему же-с?

 Лариса: Вы его не знаете, да хоть бы и знали, так... извините, не вам о

нем судить.Сергей Сергеич... это идеал мужчины.

(Поворачивается и видит Паратова, который уже идёт ей навстречу)

Лариса: Ах, Сергей Сергеич!

(звучит музыка и начинается танец, Лариса сначала танцует с Паратовым, он уходит, потом с Вожеватовым, он уходит, потом с Кнуровым, он уходит, все бросают её, и она остаётся с Карандышевым)

Лариса (поднимая голову): Как вы мне противны, кабы вы знали! Зачем  вы здесь?

 Карандышев: Где же быть мне?

Лариса: Не знаю. Где хотите, только не там, где я.

 Карандышев. Вы  ошибаетесь,  я  всегда  должен  быть  при  вас,  чтобы оберегать вас. И теперь я здесь, чтобы отметить за ваше оскорбление.

 Лариса: Для меня самое тяжкое оскорбление - это  ваше  покровительство.

 Карандышев: Уж вы слишком  невзыскательны.  Кнуров  и  Вожеватов  мечут жребий, кому вы достанетесь, играют в  орлянку  -  и  это  не  оскорбление?

Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на  вас,  как  на

женщину, как на человека, -  человек  сам  располагает  своей  судьбой;  они

смотрят на вас, как на вещь. Ну, если вы вещь,  -  это  другое  дело.  Вещь,

конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может.

Лариса: (глубоко оскорбленная):  Вещь... да, вещь! Они правы, я  вещь,  а

не человек. Я сейчас  убедилась  в  том,  я  испытала  себя...  я  вещь!  (С горячностью.) Наконец слово для меня найдено, вы нашли его.  . Я любви искала и не нашла. На меня смотрели  и  смотрят, как на забаву. Никогда никто не старался заглянуть ко мне в душу ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного  слова.  А  ведь  так

жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла... ее нет на свете... нечего и искать.

Карандышев:  Вы должны быть моей.

Лариса: Чьей ни быть, но не вашей.

 Карандышев (запальчиво):  Не моей?

 Лариса:  Никогда!

 Карандышев:  Так  не  доставайся  ж  ты  никому!  (Стреляет  в  нее  из пистолета.)

(выстрел из пистолета)

 Лариса (хватаясь за грудь): Ах! Благодарю вас! (медленно опускается на лавочку)

 Карандышев: Что я, что я... ах, безумный! (Роняет пистолет, падает перед ней на колени))

Лариса (нежно): Милый мой,  какое  благодеяние  вы  для  меня  сделали!

Пистолет сюда, сюда, на стол! Это я сама... сама. Ах,  какое  благодеяние...

(Вбегают Паратов, Кнуров, Вожеватов)

Вожеватов: Что  случилось?

 Лариса: Это я сама... Никто не виноват, никто... Это я сама.  (постепенно  слабеющим  голосом).  Я не хочу мешать никому! Живите, живите  все!  Вам надо жить, а мне надо... умереть... Я ни на кого не жалуюсь, ни на  кого  не обижаюсь... вы все хорошие люди...  я  вас  всех...  всех  люблю.  

(Паратов склоняется над ней, плачет, начинается ролик, снятый по мотивам фильма «Жестокий романс» с исполнением песни «Я словно бабочка к огню…», чуть позже Паратов поднимает Ларису  на руки и уносит)

Выходит Писатель: Да, жестокие нравы в этом городе, жестокие…В этом беспощадном мире, где всё продаётся и покупается, где люди во всём ищут выгоду, нет места Ларисе с её чистой душой и стремлением к любви. Терзалась её одинокая душа на земле, не найдя понимания и сочувствия , тепла и радости, а теперь она  превратилась в  свободную чайку и парит над гладью пустынного моря… (крики чайки)

Да…грустно…

Выходит Лариса  ( с белым прозрачным шарфом на голове, словно Ангел)

читает стихотворение)-музыка

Слайд 8-комната

Настанет день - исчезну я, 
       А в этой комнате пустой
       Все то же будет: стол, скамья
       Да образ, древний и простой.

       Слайд 9-бабочка

И так же будет залетать
       Цветная бабочка в шелку, 
       Порхать, шуршать и трепетать
       По голубому потолку.
       Слайд 10-море и чайка

И так же будет неба дно
       Смотреть в открытое окно, 
       И море ровной синевой
       Манить в простор пустынный свой (Лариса уходит)

Действие второе

(стол в центре сцены покрывается зелёным сукном, на нём стоит чернильница с пером и лежит стопка книг)

Писатель: Но вы не забывайте, что я всё-таки могу перемещаться во времени и пространстве. Итак век 20…Времена изменились, Россия стала совсем другой, да и героини стали другими, более свободными, раскрепощёнными, неизменным осталось их стремление к любви.

Давайте представим, что я -  Иван Алексеевич Бунин. (слайд 11-Бунин)  Опять скажете, что не похож? (смотрит на слайд)

 А вот так? (встаёт так же, как Бунин, изображённый на фото   слайда) Ну согласитесь, что-то есть? Что ж, начнём…

 Когда я был  на Капри, во время прогулки увидел на небольшом кладбище надгробие с медальоном. На нем была изображена совсем еще молодая и необыкновенно красивая девушка со счастливым выражением лица. Трагизм этой страшной противоречивости настолько поразил меня, что через некоторое время у моих читателей появилась возможность познакомиться с этой необыкновенной героиней. Она славится своей красотой, милой непосредственностью, очаровательной естественностью и ясным блеском глаз.Давайте представим, что мы находимся в одной из гимназий России начала 20 века…

 (слайд 12- гимназия)

(на сцене появляется Оля Мещерская)

  (Оля сидит и читает книгу, потом выходят 2 девочки гимназистки)

Слайд: гимназистки

1 гимназистка: Это Оля Мещерская?

2 гимназистка: Да, она самая красивая девочка в нашей гимназии, но шаловливая и беспечная.

1: Ты знаешь, она всегда очаровательна и ничего не боится— ни чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни растрепанных волос.

2: Никто не танцует так на балах, как Оля Мещерская, никто не бегает так на коньках, как она, ни за кем на балах не ухаживают столько, сколько за ней, и почему-то никого не любят так младшие классы, как ее.

 1: А правда про неё говорят, что она  необыкновенно ветрена и не может жить без поклонников?

2: Я слышала, что в нее безумно влюблен гимназист Шеншин, что будто бы и она его любит, но так изменчива в обращении с ним

1: Я слышала, что он покушался на самоубийство из-за любви к ней?

2: Так говорят. Ты знаешь, Оля  так переменилась этой зимой, с ней что-то происходит, она словно сходит с ума от веселья, она не была такой.

(ПОДХОДЯТ К НЕЙ)

2; Что ты та такое интересное читаешь? прямо не оторвать        от книги (заглядывают в книгу)

Оля:  У папы в библиотеке взяла эту книгу, — у него много старинных, смешных книг, — Я прочла, какая красота должна быть у женщины... Тут, понимаете, столько насказано, что всего не упомнишь: ну, конечно, черные, кипящие смолой глаза, — ей-богу, так и написано: кипящие смолой! — черные, как ночь, ресницы, нежно играющий румянец, тонкий стан, длиннее обыкновенного руки, —понимаете  длиннее обыкновенного! я многое почти наизусть выучила, так все это верно! — но главное, знаете ли что? — Легкое дыхание! А ведь оно у меня есть, — вы послушайте,  как я вздыхаю, — ведь правда, есть?

3 гимназистка: Мадемуазель Мещерская, вас вызывают к начальнице гимназии (Слайд)

(Начальница сидит за столом, вяжет)

Начальница гимназии:  Здравствуйте, mademoiselle Мещерская, (фраза по-французски, не поднимая глаз от вязанья)  — Я, к сожалению, уже не первый раз принуждена призывать вас сюда, чтобы говорить с вами относительно вашего поведения.

Оля: Я слушаю, madame, (подходит к столу, глядя на нее ясно и живо, но без всякого выражения на лице, и делает книксен)

Начальница: Слушать вы меня будете плохо, я, к сожалению, убедилась в этом. Я не буду повторяться, не буду говорить пространно. Вы уже не маленькая девочка…

Оля: Да, madame (просто и весело)

Начальница: Но и не взрослая , что это за прическа? Это женская прическа!

Оля: Я не виновата, madame, что у меня хорошие волосы (чуть трогает обеими руками свою голову)

Начальница: Ах, вот как, вы не виноваты! Вы не виноваты в прическе, не виноваты в этих дорогих гребнях, не виноваты, что разоряете своих родителей на туфельки в двадцать рублей! Но, повторяю вам, вы совершенно упускаете из виду, что вы пока только гимназистка, а не взрослая женщина

Оля перебивает её: Простите, madame, вы ошибаетесь. И виноват в этом — знаете кто? Друг и сосед папы, а ваш брат Алексей Михайлович Малютин. Это случилось прошлым летом в деревне...

Начальница: Не выдумывайте, попрошу вас выйти из моего кабинета

Оля: Как вам будет угодно

 Слайд (Оля садится на скамью , пишет и читает, как бы вспоминая:)

«Это было прошлым летом в деревне…Папа, мама и Толя, все уехали в город, я осталась одна. Я была так счастлива, что одна! Я утром гуляла в саду, в поле, была в лесу, мне казалось, что я одна во всем мире, и я думала так хорошо, как никогда в жизни. Я и обедала одна, потом целый час играла, под музыку у меня было такое чувство, что я буду жить без конца и буду так счастлива, как никто. Потом заснула у папы в кабинете, а в четыре часа меня разбудила Катя, сказала, что приехал Алексей Михайлович. Я ему очень обрадовалась, мне было так приятно принять его и занимать, как настоящая хозяйка. Я не понимаю, как это могло случиться, я сошла с ума, я никогда не думала, что я такая! Теперь мне один выход... Я чувствую к нему такое отвращение, что не могу пережить этого!..»(уходит)

Слайды, вокзал, паровоз (звуки вокзала)

(выходит офицери нервно ходит по сцене, смотря на часы, вбегает Оля)

Офицер подбегает к ней, целует, берёт за руки): Так вы поедете со мной в Новочеркасск?

Оля: Нет, и не собиралась

Офицер: Но как же я без вас, вы же говорили, что любите меня, обещали быть моей женой
Оля: Я издевалась над вами, я вас никогда не любила (отталкивает его и отходит от него)

Офицер опять подходит к ней): Но как же так?

Оля: Я врала вам, я вас ненавижу….Я себя ненавижу…Я не могу так жить (отходит на край сцены)

Офицер; Это неправда

Оля: Правда… (отворачивается от него, уходит) (Он стреляет ей в спину)        - звук выстрела

Офицер уходит

(выходит Писатель) слайд-кладбище, грустная музыка

Писатель: На кладбище над свежей глиняной насыпью стоит новый крест из дуба, крепкий, тяжелый, гладкий. Апрель, дни серые; памятники кладбища, просторного, уездного, еще далеко видны сквозь голые деревья, и холодный ветер звенит и звенит фарфоровым венком у подножия креста.

В самый же крест вделан довольно большой, выпуклый фарфоровый медальон, а в медальоне — фотографический портрет гимназистки с радостными, поразительно живыми глазами. Это Оля Мещерская.

(появляется Оля в белом платье, как Ангел, читает стихотворение на фоне музыки)

Я девушкой, невестой умерла. 
Он говорил, что я была прекрасна, 
Но о любви я лишь мечтала страстно, — 
Я краткими надеждами жила.

В апрельский день я от людей ушла, 
Ушла навек покорно и безгласно — 
И все ж была я в жизни не напрасно: 
Я для его любви не умерла.

Здесь, в тишине кладбищенской аллеи, 
Где только ветер веет в полусне, 
Все говорит о счастье и весне.

Сонет любви на старом мавзолее 
Звучит бессмертной грустью обо мне, 
А небеса синеют вдоль аллеи.

(Оля исполняет танец на фоне видеоролика к песне Тони Ли «Я испарюсь, улечу, словно птица…», потом уходит)

Выходит Писатель

Слайд: бабочка, облака, листья деревьев. Музыка

Писатель: Оля порхала как мотылёк, прекрасная и невесомая, но чуждая этому жестокому миру.  Сущность героини в том, что она живет, а не просто исполняет роль в спектакле. В этом же и ее вина. Быть живым, не соблюдая при этом правил игры, - значит быть обреченным. Среда, в которой она существует, полностью лишена целостного, органического чувства прекрасного. Жизнь подчинена здесь строгим правилам, нарушение которых ведет к неизбежной расплате. Поэтому трагичной оказывается судьба Оли. Ее гибель закономерна. Однако  Её  легкое дыхание не ушло вместе с ней, а рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном ветре, шёпоте листьев  и ветра  

(Шум ветра)

Слайд –берёзы (Выходит Офицер)

                  Офицер:

                     Там, в полях, на погосте,

В роще старых берез,

Не могилы, не кости -

Царство радостных грез.

Летний ветер мотает

Зелень длинных, ветвей –

И ко мне долетает

Свет улыбки твоей.

Не плита, не распятье -

Предо мной до сих пор

Институтское платье

И сияющий взор.

Разве ты одинока?

Разве ты не со мной

В нашем прошлом, далеком,

Где и я был иной?

В мире круга земного,

Настоящего дня,

Молодого, былого

Нет давно и меня!

(уходит, появляется Писатель)

Действие 3

( с одной стороны сцены-имитация комнаты: опускается кисейная штора как имитация окна, лавочка покрывается пледом, а на столе-ваза с цветами, с другой стороны сцены-имитация голубятни: доска со стружками, рубанок)

Писатель: Всё-таки верны бунинские строки:

Разве ты одинока?

Разве ты не со мной?

В нашем прошлом, далёком,

Где и я был иной.

Да, время быстротечно, и всё происходившее когда-то, становится далёким прошлым. Если задуматься, весь 20 век – это целая эпоха. Представим себе середину этого века, например, конец 70-х. Конечно, тематика произведений изменилась, реальность стала другой, но авторов, как и прежде, интересуют героини, не похожие на других.  Давайте обратимся к творчеству Альберта Лиханова. Я даже не буду вас спрашивать, похож я на него  или нет. Это неважно, главное, он хороший писатель. И нам обязательно нужно познакомиться с его героями Леной и Федькой.

Автор:  В Федькиной жизни хватало  расстройств и огорчений, и пары он огребал букетами, и дрался, бывало, но все неприятности были в сравнении с пивнушкой  в которую каждый день заходил отец,  пустяком, мелочью. Вот чем были для Федьки все остальные неприятности. Потому как нет для человека ничего больнее стыда собственного отца. Федор привык один быть. Привык своей жизнью жить, от всех отдельной. (заходит на сцену Фёдор) Стучал молотком, рубанком стружку гнал, с голубями возился.

Вот и сейчас мурлычет под нос песенку.

Песенка у Федора забавная, из какой-то там старины, в кино услышал или по радио, теперь уж и не упомнит…

Федя: Не нужен мне берег турецкий,

И Африка мне не нужна…

Других слов я не помню, зато эти мне нравятся очень. Правда, на что мне берег турецкий? Или Африка, опять же? Мне  тут нормально. Тихо летом, тепло. Турманы урчат, зобы раздувают. Ну ничего, потерпите малость, доделает ваш Федька новую голубятню, всем голубятням голубятня. Хорошо же стружкой пахнет, ах, хорошо, и душа от запаха этого словно вычищается, ясней становится…Интересно,  есть ли у неба дно? Вот говорят, больше всего летчики небо любят, у них, мол, профессия такая, а я не согласен. Не летчики, голубятники небо больше всего любят. Летчику что, захотел – полетел. А тут стоит человек на земле или на крыше какой, свистит на голубей, а сам радуется, что голуби его в небе мелькают. И миг такой настает, когда чувствуешь, будто это и не голуби вовсе, а он сам там, в небе-то. И без всяких моторов-двигателей, а сам собой, и только трепещут, хлопают крылья его. Задираешь голову вверх, ныряешь с головой в небо, и полетел, полетел в глубину, аж защемит под ложечкой от страха…

Автор: Лена, неделю уже – с тех пор, как ее привезли, – наблюдала за мальчишкой. Знала, как его зовут. Голубятня, которую он достраивал, была почти вровень со вторым этажом, с их окнами, и каждое сказанное там слово – да что слово, шепот даже – слышала она в своей комнате. А он и не подозревал о ее существовании.

Лена (в инвалидной коляске): Утром, едва просыпаясь, я прислушивалась к улице. В голубятне ворковали птицы. Но когда появлялся Федор, все другое для меня исчезало– оставались шуршание рубанка о дерево, стук молотка, хлопанье голубиных крыльев и хрипловатый голос Федора, ни с того ни с сего вдруг выводивший песенку.

Я подкатывала коляску к окну, отодвигала занавески и разглядывала мальчишку, но едва он поднимал голову, испуганно отъезжала в глубину комнаты. Не хотела, чтобы Федор меня видел. Мне нравилось оставаться невидимой. Это меня забавляло. Впрочем, может, и не забавляло… Может, совсем другое…

Я странно чувствовала себя в эти дни. Дом, куда меня привезли после болезни, был родным, но я не привыкла к этому дому. Сколько помню себя, родным для меня был сад возле школы-интерната, общая комната на десять таких, как я, девчонок, нянечка Дуся. Мы вообще там не замечали своих бед. Жили просто – вот и все. Странно, восьмиклассницам не надо объяснять, что такое их беда, их уродство, но мы про себя никогда, кажется, и не думали. Болезни наши общие, полиомиелиты и параличи, даже как будто сближали нас в нечто единое.

А тут все было не так.

День проходил одиноко и пусто, а шумно становилось к вечеру, когда возвращались люди с работы, когда приходили мать и отец.

Днем только Федька развлекал меня. Пел, бормотал, разговаривал с голубями, шуршал стружкой. И не знал, что на него глядит из окна, сквозь щель в занавесках девочка, которая может передвигаться только на коляске.

Да, у нас там была необычная жизнь, в которой коляски и костыли, парализованные руки и ноги, уродство и красота не играют абсолютно никакой роли – ни вот на чуточку, и мера ценностей взвешивается на иных весах – на весах сердечности, любви и души, но вот тут…А тут я не хотела, чтобы этот мальчик увидел меня в этой безобразной, уродливой, стыдной коляске!

Автор: После очередной ссоры отца и матери, которая произошла здесь же, около голубятни, Федька  запер засов и спрыгнул на землю.. Нога у него подвернулась, он упал боком, взгляд его, цепкий в это мгновение, ухватил край голубятни, небо, прозрачное и легкое, и край окна, в котором было испуганное чье-то лицо. Он вскочил и, прихрамывая, побежал домой…Лена всё слышала

Автор: На следующее утро Федор отправился к своим голубям с большим опозданием.

Посыпал им крупы, покрошил хлеба, подлил в лоток свежей водички. Хлопнул запор, открылось голубям небо, они затрепетали, рванулись в вышину и пошли кругами. Федор свистнул им голова устала, опустил ее и заметил: занавеска в окне напротив голубятни дрогнула.

И он вспомнил. Вчера, когда побежал за родителями после того их разговора со слезами, он упал и увидел в окошке этом девчонку.

Первое, что он ощутил, – досада.

Федька :Значит, она все слышала, но в этом окошке никогда никаких девчонок не было, тут жили двое, муж и жена; Но девчонка?

(Федор легонько свистнул.)

Федька: Алё.  Э, девушка!  Девушка, я знаю, что вы смотрите на меня. Зачем?  Зачем сквозь штору? Можно ведь и так.  А я вот сейчас,  поднимусь по водосточке и увижу, есть вы или нет  (Она выглядывает из-за шторы)

– Ну вот,  я же говорил.        

Лена: Что говорил? 

– Федька:Что вы есть.

– Лена: Ну, есть. Дальше что?

(Он смущенно пожал плечами.)

–Федька: Не знаю. Есть – и все.– А чего вы смотрели на меня?

– Лена:Говори со мной на «ты», – сказала она неожиданно резко и добавила мягко: – Не терплю официальщины.

– Федька:Чего, чего? – не понял он. (Потом кивнул). – Ладно. Но ты не сказала.

– Лена: Так, – ответила она безразлично. – Смотрела – и все. Запрещается?

– Федька: Да ты бы вышла погуляла, – сказал он. – Голубей бы моих потрогала. Они у меня, видишь, какие.

(Он задрал голову вверх, свистнул пронзительно)

–Лена:  Голуби у тебя, Федя, что надо, – сказала девочка.

–Федя: А как тебя зовут?

–Лена:  Лена, – ответила она.

–Федя: Зря ты все это слушала, ну..я про нашу ссору, про папку

–Лена:  Ничего, – сказала она, – я и не такое знаю.

(Федор вздохнул, повернулся, чтобы уйти, сделал несколько шагов, побежал и крикнул:)

– Федя: Так ты приходи на голубятню.

(Лена не ответила. Федор обернулся.)

– Придешь? (Она кивнула издалека) (Федька уходит)

Федя:  У меня сжималось сердце: я еще не видел такой девчонки. Нигде не видел такой красивой – ни в школе, ни на улице.

Весь день я двигался как-то лихорадочно. Перед глазами стояла Лена.

Пшеничные косы вокруг головы и синие огромные глаза – как на иконе, в пол-лица.

«Кто же она?  Откуда взялась? Не с неба же спустилась?»

Во мне что-то путалось. Что-то ломалось. Лена стояла в глазах. Только она.

Лена:  Этот день показался  мне сумасшедшим. И смешным. И страшным.

Я то глупо хихикала, то отчаянно хохотала, как дурочка. Вот тебе и Федор. Не нужен, видите ли, ему берег турецкий! И Африка ему не нужна! Еще как нужна!.. Почти месяц пряталась. Таилась. И раз тебе – попалась. Боево-ой парнишка, ничего не скажешь. Сообразительный.

– Итак, – сказала она себе презрительно, – итак, Елена прекрасная, неужто ты, матушка-голубушка… Неужто ты – и влюбилась! А что же дальше?!?

(Входит отец)

Папа: Привет, дочка! Как ты тут целый день без нас?

– Лена: Пап! – сказала она резко, и глаза ее наполнились слезами. – Пап! – повторила она требовательно. – Ну ответь! Зачем я расту? Зачем мне это? Посмотри на ноги! Они ничего не могут. Просто плети.

– Папа: Перестань! – попросил отец.

– Лена: Подожди, папочка, – сказала она, смахивая слезы. – Потерпи. Еще немножко. Помоги мне. Ответь! Зачем я расту? Женщина рождается на свет, чтобы рожать сама! А я! А я никогда не смогу стать матерью! Не смогу полюбить! И меня никто не полюбит, ты понимаешь? Так зачем же все это? – Она замолчала и опустила голову

(отец сидел, опустив голову.)

– Папа: Дочка, – сказал он, взяв ее за руку. – Каждый миг из жизни уходят люди. И смерть порой становится избавлением от страданий. – Он помолчал. – Если бы я был верующим, я бы сказал тебе: помолимся. Но я говорю тебе: поверим. Поверим в себя, в свои силы. В то, что мы люди, и ты – человек, еще небольшой, но смелый, умный и мудрый человечек. Ты все сможешь, только помни всегда: не быть – проще, чем быть.

(Лена глядела на него широко раскрытыми глазами.)

– Лена: Папа, – произнесла она, – я верю тебе, я очень верю тебе, но мне ведь от этого не будет легче.

(Отец надолго замолчал. Он молчал, сидя на табурете, раскачиваясь из стороны в сторону, потом произнес:

–Папа:  Позор, если я стану тебе лгать. – Он помолчал снова. И прибавил: – Легче тебе не будет.

(звук дождя, Слайд-дождь)

Автор: Вечер был теплый и тихий, а наутро хлестал дождь. Лена растревожилась: Федор, наверное, не придет, не будет мурлыкать свою глупую песенку, и даже голубей не слышно – то ли шум дождя заглушил их воркованье, то ли притихли от непогоды.

(Лена открыла шторы и увидела лицо Федора.  Лена улыбнулась ему и распахнула окно)

Лена:  Голуби в дождь не летают? 

–Федя:  Нет

–Лена:  Где же логика? 

–Федя:  Какая?

–Лена:  Голуби не летают, а ты сидишь тут.

– Федя: Просто так.

–Лена: Если хочешь,   приходи ко мне, ведь промок весь… Второй этаж, первая дверь налево.

(ЗВОНОК, слайд-дверь квартиры).

Федя:  Ты что,  ногу сломала? Я в прошлом году тоже в гипсе все лето проходил. На руку свалился. Подпорки со всех сторон, как у крыла самолета, – знаешь, на Анах?

Лена: Нет, – сказала она, глядя ему в глаза. – Я без ног.

–Федя:  Как без ног?  Вон они, я же вижу.

– Лена: Они есть, и их нет,  Я не умею ходить. Не вздумай меня жалеть!

Федор смотрел на нее растерянно

–Федя:  Знаешь, а я, дурак, вчера вам позавидовал.

–Лена:  И завидуй. Завидуй! Ты что думаешь, и позавидовать нечему? А я никому не нужная инвалидка? Несчастная калека? Пода-айте копеечку!

–Федя:  Мне уйти?

Лена осеклась. Пронзительно оглядела Федора. Кивнула.

– Лена: Уйди.

Автор: Дождь все так же хлестал по земле, сек траву, вспенивал лужи, но Федор не бежал и не прятался. Он шел спокойно, как бы и не замечая ливня, и повторял про себя: «Это надо же! Это надо же…» А беспомощная девчонка в каталке стояла перед глазами.

Федор пришел домой, лег мокрый на кровать, но тут же вскочил, переоделся. Снова лег. За окном было серо и голо, и на душе у него точно так же. Ведь он шел в голубятню, чтобы увидеть ее, а теперь?.. Как дурак сегодня себя вел.

Федя: Виноват ведь я. Виноват. ( Он подошел к окну, прислонился горячим лбом к стеклу..) Надо пойти к ней.  Ведь это же глупо, глупо… Надо извиниться, надо что-то сказать и сделать…» Не разбирая дороги, Федор кинулся к дому Лены и вдруг словно споткнулся, зацепился ногой о кочку и шлепнулся на коленки. Это оказалась Лена, она сидит на краю сцены)

Федя:– Куда ты, сумасшедшая? – крикнул, стоя на четвереньках.

Лена: К тебе!  А ты?        

–Федя:  К тебе. ( поднявшись) .Что ты наделала?  Как ты сумела? По лестнице!

–Лена:  Федя, я гигантская дура! Просто-таки великолепная дура!

– Федя: И я! А я дурак еще великолепнее!  Держись за мою шею! Обеими руками.

– Лена: Да они грязные! (смеётся).

– Федя: Держись! ( приказным тоном,)

(она обхватила его за шею, шепнув )

– Лена: Слушаю и повинуюсь!

(Он улыбнулся, подхватил ее на руки и понес вверх.)

.–Федя:  Сумасшедшая, – повторял он, шагая по лестнице к сцене – Ну просто сумасшедшая… По лестнице, на коляске… В такой ливень…

(Он внес ее в комнату и положил на диван. Когда он отстранился, Лена лежала побледневшая, с закрытыми глазами.)

–Федя:  Сумасшедшая! – позвал он тихонько.

Лена не откликнулась. Федор испугался и окликнул ее погромче. Она молчала.

И вдруг она сказала, не открывая глаз:

–Лена: Поцелуй меня!

–Федя: Чего? 

(Он помолчал, встал на колени перед диваном и прикоснулся к губам.)

–Лена: От тебя пахнет стружками, 

– Федя: А от тебя дождем, – ответил он и поцеловал ее снова.

(Она обняла его за шею, они целуются, потом он отходит, задумывается )

– Лена! (шепнул Федор и снова приблизился к дивану)

– Что это с нами? ( спросила она, покачав головой) – Какое-то затмение…

– Завтра затмение, (ответил шепотом Федор) – Солнечное затмение. – (Он говорил, а она кивала в ответ после каждой фразы) – Я приду к тебе. Мы будем смотреть солнечное затмение.

(Он поцеловал ее снова, она не отстранилась, но, когда Федор приблизился вновь, Лена закрылась ладошкой. Федор схватил ее руку и прижал к своей щеке)

Выходит Автор

Автор: А на следующий день они отправились смотреть солнечное затмение

Лена: Как хорошо все-таки, Федя. Жить хорошо. Даже если у тебя нет ног.

Федор посмотрел на нее строго.

– Он: Зачем ты об этом?

(Она взяла его за руку. Сказала улыбаясь:)

– Лена: Ах, Феденька, все это глупости. Ты вчера ушел, а я, дурочка, размечталась. И потом подумала: ну хорошо, раз так получилось, пусть будет. Все-таки целоваться хоть грустно, но приятно.

– А почему грустно? – улыбнулся Федя.

–Лена:  Потому что бессмысленно. Это просто такие дни. Жизнь улыбается мне. А потом… ты встретишь нормальную девушку и забудешь про меня.

(Федор ничего не ответил)

– Ты слышишь меня? – спросила она осторожно.

– Я не думал об этом, – ответил Федор.

– Подумай, – посоветовала она.

– Не хочу, ( быстро сказал он.)– Держи, – протянул Федор закопченное стеклышко.

Она прищурила глаз. Федор взглянул на часы.

– Сейчас, – сказал он, – следи внимательно.

Автор: (говорит из-за кулис): Ветер стих, но Лену вдруг зазнобило. Федор удивленно смотрел на нее, а у девочки не попадал зуб на зуб. Он отложил стекло, взял ее за руку. Рука была как ледышка.

– Ты озябла? – спросил он тревожно. – Что с тобой? Что?

– Ничего! – сказала она. – Смотри! Пропустишь!– Федя! Мне страшно!

(И он снова взял ее за руку)

– Потерпи, – сказал он, – потерпи, сейчас кончится.

(Лена бросила стекляшку. Раздался звон, и она смотрела на яркое солнце. Она повернулась к Федору. Он разглядывал ее испуганно)

– Что с тобой было? – спросил Федя.

(Лена пожала плечами)

– Что-то было, – ответила она.

– Дурак, – сказал он, – зря я тебе его показал.

– Нет, – ответила Лена, – не зря. – ( облегченно вздохнула.) – Все-таки жить хорошо. На солнце смотреть. Но чтобы все понять, надо увидеть это пятно… Ты меня понимаешь?

– Все беды – это солнечные затмения,  а жизнь – само солнце

 Федя: Я  отвезу тебя домой, теперь родители уже беспокоятся.

(Федя уходит)

Мама: Ленусик,  ты, конечно, примешься ругаться, и папа со мной не согласится, но ты послушай… Может, не надо?

– Лена:Что?

– Мама: С мальчиком с этим, с Федей, дружить?

–Лена:  Почему?

– Мама: Он совсем на тебя не похожий, у него другая судьба, голубей вон гоняет…

– Лена: Хочешь сказать, я не могу голубей гонять? Допустим. Не могу. Что дальше?

–Мама:  У тебя же есть подруги,  Зиночка, например, девочки по комнате, наконец, в интернате мальчики есть…

(Лена протянула к мамуле руки, та охотно подалась вперед. Лена прижала к себе маму и погладила, как маленькую, по голове.)

–Лена:  Не бойся, – шепнула, – не бойся, я все знаю.

– Мама: Что знаешь? 

– Лена: Что меня ждет разочарование. Обида. Потеря.

–Мама:  Нет, нет!  Я имела в виду совсем другое.

– Лена: Что же? 

– Мама: Хорошо,  раз ты настаиваешь, хорошо. Он не поймет, что ты больная. Не поймет, что между вами нет равенства.

– Мама: Достаточно, мамочка, (злится)– Это все разные слова про одно и то же.

(звонок) (мама побежала открывать Но из прихожей послышались восклицания – и еще один женский голос)

Мама: Леночка, Вера Ильинична приехала из интерната, чтобы повидать тебя

– Мамочка! – крикнула Лена, срываясь с места.

(В комнату входит Вера Ильинична, с цветами в одной руке и коробкой торта в другой. Цветы и коробка полетели на диван, Лена повисла на шее учительницы, повизгивая от радости. Вера Ильинична уселась напротив Лены, и та разглядывала ее, приговаривая):

Лена:   Ну-ка дай на тебя поглядеть! Какая ты стала? Прическа шик-модерн, просидела в парикмахерской не меньше двух часов! А вот под глазами круги – сколько забот! Ну, как там девчонки? – Мамочка, – заскулила Лена, – я домой хочу, в интернат, ко всем! 

Вера И:  Неправда. Это раньше я многого в вас не понимала, а теперь понимаю все и по твоим глазам вижу, что у тебя много новостей!

Лена: Полный короб! 

Мама: – Я исчезаю.  Исчезаю, чтобы поставить цветы в вазу и чай на плиту, но перед тем хочу спросить, Лена, какая разница между мамулей и мамочкой? Почему ты Веру Ильиничну называешь мамочкой?

– Наклонись ко мне, мамуля! – сказала Лена, и в глазах ее показались слезы.

(Мама послушно наклонилась, и Лена прижалась к ней. Другой рукой она обняла Веру Ильиничну.)

–Лена:  Потому что я вас обеих люблю.  И еще потому, что я вас понимаю. И вы понимаете меня, мы все друг друга понимаем. (мама уходит)

–Лена:  Как Валя?

– В. И.:Вышила новый коврик.

– Лена: Молодчина! Как тетя Дуся?

–Вера И: Дремлет и причитает!

– Лена: Как директриса?

– Вера И Закатала на Новый год сто банок клубничного компота. Будет пир.

–Лена:  Зинуля моя как?

–Вера И:  Нормально.

– Лена: Стихи учит?

–Вера И:  Да.

(Лена удивленно взглянула на Веру Ильиничну: ее лицо странно напряглось. Но тут же стало прежним)

Вера И:  Как твоё  здоровье?

-Лена: Нормально

Вера: Какие книги  прочитала?

– О-о! – застонала Лена. – я прочла  Оскара Уайльда! «Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа». А сегодня было солнечное затмение. Ты знаешь?  Мне показывал его один мальчишка. По имени Федор. Мы смотрели на солнце сквозь закопченные стеклышки. И ты знаешь, – она крепко сжала руку учительницы, – мне вдруг стало холодно. Я просто вся окоченела.

– И ты? – испуганно воскликнула Вера Ильинична.

– Лена: Да. Ты тоже мерзла? –Вера Ильинична отодвинулась от Лены. Рассматривала ее с интересом. Потом прижалась к ней.

– Вера: Елена прекрасная, – шепнула она, – ты что, влюбилась?

(Лена замерла. Быстро закивала) – Да-да-да-да!

Вера: Ну что ж,  мне пора

( Выходит мама и идёт  провожать учительницу): – Знаете,  у меня порой такое впечатление, словно Лена старше меня.

– Вера : У меня тоже.  Может, так и есть? Знаете, я терялась с ними в интернате первое время. Совсем не похоже на обычную школу. В этом интернате – обостренное чувство правды.

– Ох, – вздохнула мама, – меня иногда так пугает эта честность.

– Пугаться нельзя, – ответила Вера Ильинична, – просто надо помнить: в школе больных детей начисто исключается ложь. Лена… Она могла бы быть Ульяной Громовой, Любовью Шевцовой, понимаете? Великолепный человеческий материал! Какая духовность! – Учительница помолчала. И воскликнула: – Где же справедливость? Почему лучшие больны, а худшим ничего не делается?

 (уходят со сцены, выходит Автор)

Автор: Через несколько дней Лена получила заказное письмо из интерната

 Лена читает письмо вслух: «Даже если ты очень больна,  тебе нет прощения. Мы знаем, Вера Ильинична поехала к тебе на другой же день, но ты не появилась. А Зина так любила тебя. Запомни день ее смерти – суббота, когда было солнечное затмение. Пусть этот день станет для тебя днем вечного укора».

(опускает письмо и говорит):

-Зина умерла! Это невозможно. Невероятно. Почему? Как? Зачем? Она и так страдала всю жизнь. Парализованы левая рука и нога. Но Вера Ильинична! Как смогла она? Ведь она же все прекрасно знала. Знала, что Зина и Лена подруги . И приехала, а смолчала…Зачем? Зачем такая жестокость? Ведь Валя написала, что Зина умерла в субботу, а потом пришла Вера Ильинична. Зачем же она пришла? Ведь Зину еще не схоронили! Сказать?.. Позвать на похороны?.. И промолчала! Бессовестная! Как она посмела?!

Автор говорит на фоне слайда, изображающего девочку в инвалидной коляске: Лена стала торопливо одеваться. Открыла дверь и выкатила коляску на лестницу. Ее транспорт не предназначался для езды по улице  Но Лена не задумывалась над этим, она погнала каталку, туда, где шумела оживленная улица. Она ничего не видела перед собой. Улица шла под уклон, но Лена не замечала этого…

Федя: Я увидел Лену и понял, что она  не заметила меня, и я сначала обиделся, пошел дальше, но остановился. Вид Лены встревожил меня: что-то случилось неладное, она была не в себе. Я побежал за ней и  увидел, как коляска  пошла под уклон, затем, неуправляемая, перекатилась навстречу троллейбусу, я слышал, как скрипели за ним тормоза машин, но уже не обращал ни на что внимания, выжимал из себя, предельную скорость. Я ухватил каталку за спинку в двух метрах от клепаного бока троллейбуса и откатил на тротуар.

Еще бы мгновение, две секунды…

Лена: Мне нужно на кладбище. К Зине…(Лена рыдает, закрыв глаза руками)

 (Федор обошел коляску, присел перед Леной и властно оторвал от лица ее руки.)

Федя:  Лена!  Лена! Ты вспомни! Ты же сама говорила! Про солнечное затмение. Все наши беды – это затмение, и без них тоже нельзя. Без них разучишься видеть солнце!

Лена:– А Зины нет!  И меня не будет.

Федя: Всех нас не будет! Так что теперь – ложиться и умирать?

Лена: Нет, Федя,  сытый голодного не разумеет. В нашем интернате у всех такая участь.

Федя:Да кто, кто тебе вдолбил эту чушь?! Ты же от себя отрекаешься! А ты сильная, я видел! Разве же мало здоровых людей, несчастных более вас! Да если все будут убиваться! – Сегодня солнечное затмение просто! Думай так: затмение, и все. Видишь: руки у тебя снова холодные, как тогда! Да проснись! Посмотри вокруг! Жизнь дается только раз! Жить же надо! Жить! …(уходят со сцены)

Автор: В сентябре Федя пошёл в школу, А Лена уехала в интернат. Всё изменилось. Что-то замкнулось в Федоре. Он молчал дома. Он даже ни о чем не думал. Пусто было в голове.

Тело его как будто потеряло способность ощущать, а душа – чувствовать. Старый микрорайон, где они жили снесли, голубятню нужно было убирать, а голубей продавать. Мир рушился.

Потом он вдруг очнулся и понял, что нужно делать, чтобы всё изменить.

 Фёдор: Голуби! Разве их можно бросать? Разве я имею такое право! Ведь я отвечаю за них. И еще.  Я отвечаю за Лену. Мне нужно срочно найти школу –интернат, где  она живёт. Я подарю их голубей  больным детям. (идёт на сцену)

   – Лена! – крикнул он вновь. – Лена! Лена! Лена!

Лена: Ты?– Ты? Зачем?  Зачем ты нашел меня?  Это ни к чему, понимаешь. Рано или поздно все кончится. Надо самим всё порвать. Самим легче!

– Знаю, – твердо сказал Федор. – Но ведь нельзя. Понимаешь, я согласен, так, наверное, и бывает, когда люди становятся взрослыми. Но мы же не взрослые. Мы не должны, пока мы не взрослые…У нас всё будет хорошо. Я знаю.  Верь мне…

Автор: Знаете, и мне хочется верить, что у них несмотря ни на что всё будет хорошо.

   А вам не хочется спросить у меня, что же объединяет и сближает этих трёх героинь? Они все искренни и открыты миру, стремятся к свету, счастью и любви.

  Но Лариса Огудалова и Оля Мещерская счастья не нашли, не оказалось рядом людей, способных их понять, оценить по достоинству, почувствовать их чистую душу, пожалеть, подарить им искренние чувства.

  А вот Лена встретила такого человека. Это Фёдор. Он понял её страх, душевные страдания  и одиночество среди людей, стал ей опорой и близким неравнодушным человеком. Но и она покорила его силой духа и умением ценить каждый миг. Вместе им легче будет справиться с жестоким миром взрослых.

  Что же мне хотелось сказать вам на прощанье? Да, жизнь многогранна и сложна, но её нужно ценить, несмотря на потери и неудачи, ведь она даётся только раз, её не перепишешь заново. Все трудности нужно принимать как солнечное затмение. Оно проходит, и вновь светит солнце, и жизнь продолжается.(все поднимаются на сцену)

УЧИТЕЛЬ:

Позвольте представить всех участников нашего спектакля……(выход всех участников спектакля)

  В заключение мне хотелось бы обратиться ко всем людям. Цените каждый миг жизни, находите минуты, чтобы задуматься о своём предназначении на Земле, ведь все мы здесь не случайно, у каждого своя миссия. Стремитесь к свету и добру. Цените и понимайте тех, кто рядом с вами. Поддерживайте друг друга и помогайте тем, кто нуждается в вас, не будьте жестокосердны, не дайте опалить крылья о жестокие реалии жизни. Счастья всем и взаимопонимания!