Литературная гостиная "Всегда любил он рисовать войну..." (По творчеству К.Симонова)
материал по литературе (6, 7, 8, 9 класс) по теме

Литературная гостиная «Всегда любил он рисовать войну…»

Сегодня, 28 ноября 2015 г., исполняется 100 лет со дня рождения Константина Михайловича Симонова – поэта, писателя, драматурга и публициста.  Поэтому наш сегодняшний урок литературы я предлагаю посвятить творчеству этого удивительного поэта-фронтовика, большинство произведений которого написано о войне: лирические стихотворения, пьесы «Так и будет» и «Русские люди», трилогия «Живые и мёртвые».

 Такой выбор тематики не был случайным. По окончании Литературного института в 1939 г. Симонов был направлен на Халхин-Гол (вооружённый конфликт между Советским Союзом и Монголией с одной стороны и Японской империей с другой) в качестве корреспондента. Поэтому к тому моменту, как Германия напала на Советский Союз, поэт уже имел представление о фронтовых буднях и не понаслышке знал, что очень скоро тысячи семей начнут получать похоронки. Именно тогда, в 1939 году, было написано стихотворение, ставшее пророческим:

Всю жизнь любил он рисовать войну.

Беззвездной ночью наскочив на мину,

Он вместе с кораблем пошел ко дну,

Не дописав последнюю картину.

Всю жизнь лечиться люди шли к нему,

Всю жизнь он смерть преследовал жестоко

И умер, сам привив себе чуму,

Последний опыт кончив раньше срока.

Всю жизнь привык он пробовать сердца.

Начав еще мальчишкою с "ньюпора",

Он в сорок лет разбился, до конца

Не испытав последнего мотора.

Никак не можем помириться с тем,

Что люди умирают не в постели,

Что гибнут вдруг, не дописав поэм,

Не долечив, не долетев до цели.

Как будто есть последние дела,

Как будто можно, кончив все заботы,

В кругу семьи усесться у стола

И отдыхать под старость от работы...

Многим поэтам военного времени была уготована участь стать фронтовыми корреспондентами. «С «Лейкой» и блокнотом» прошел от Халхин-Гола до Германии и Константин Симонов, которому суждено было стать не только прекрасным публицистом, но и поэтом:

КУКЛА

Мы сняли куклу со штабной машины.

Спасая жизнь, ссылаясь на войну,

Три офицера - храбрые мужчины -

Ее в машине бросили одну.

Привязанная ниточкой за шею,

Она, бежать отчаявшись давно,

Смотрела на разбитые траншеи,

Дрожа в своем холодном кимоно.

Земли и бревен взорванные глыбы;

Кто не был мертв, тот был у нас в плену.

В тот день они и женщину могли бы,

Как эту куклу, бросить здесь одну...

Когда я вспоминаю пораженье,

Всю горечь их отчаянья и страх,

Я вижу не воронки в три сажени,

Не трупы на дымящихся кострах,-

Я вижу глаз ее косые щелки,

Пучок волос, затянутый узлом,

Я вижу куклу, на крученом шелке

Висящую за выбитым стеклом.

1939

Осенью 1941 г. военкор газеты «Красная Звезда» К. Симонов на лесовозе «Спартак» возвращался с Карельского фронта. Судно застряло во льдах в 35-ти км от берега. В ожидании спасительного ледокола было написано стихотворение, посвящённое Алексею Суркову, другу поэта, автору знаменитой «Землянки» («Бьётся в тесной печурке огонь…»):

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.

«Мы вас подождем!» — говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

1941

 Переполненный впечатлениями от встреч с военными моряками на полуостровах Рыбачьем и Среднем пишет балладу «Сын артиллериста», начинающуюся известными всем словами:

Был у майора Деева

Товарищ – майор Петров,

Дружили еще с гражданской,

Еще с двадцатых годов.

Вместе рубали белых

Шашками на скаку,

Вместе потом служили

В артиллерийском полку.

В основу произведения легла подлинная история дружбы двух фронтовых офицеров, которые вместе прошли Гражданскую войну и решили связать свою жизнь с армией. У одного из боевых товарищей подрастал сын, который справедливо считал, что у него не один, а целых два отца. Судьба разбросала боевых друзей по разным гарнизонам, и Великую Отечественную войну они встречали за тысячу километров друг от друга. Вскоре один из боевых товарищей погиб, а его другу повезло встретить его сына Леньку, который из сорванца превратился в бравого солдата. И именно его опытный офицер послал на верную смерть, так как жизнью названного сына он мог рисковать, а вот жизнью любого другого солдата – нет.

Задание, которое было поручено Леньке, оказалось довольно сложным, и всю ночь «шагая, как маятник, глаз майор не смыкал». Однако даже у бравого вояки не выдержали нервы, когда его названный сын вызвал огонь на себя. «Никто нас в жизни не может вышибить из седла», — повторял майор свою любимую поговорку, не подозревая, что очень скоро услышит эти же слова от своего подопечного. Ленька выжил, хотя и изменился до неузнаваемости: «Все те же глаза мальчишки, но только… совсем седой».

Какое нечеловеческое напряжение испытал герой, вызывая огонь на себя! Чего ему это стоило! Как не вяжутся седые волосы с юным мальчишеским лицом! Сразу вспоминается ещё одно симоновское стихотворение – «Майор привез мальчишку на лафете…»:

Майор привез мальчишку на лафете.

Погибла мать. Сын не простился с ней.

За десять лет на том и этом свете

Ему зачтутся эти десять дней.

Его везли из крепости, из Бреста.

Был исцарапан пулями лафет.

Отцу казалось, что надежней места

Отныне в мире для ребенка нет.

Отец был ранен, и разбита пушка.

Привязанный к щиту, чтоб не упал,

Прижав к груди заснувшую игрушку,

Седой мальчишка на лафете спал.

Мы шли ему навстречу из России.

Проснувшись, он махал войскам рукой...

Ты говоришь, что есть еще другие,

Что я там был и мне пора домой...

Ты это горе знаешь понаслышке,

А нам оно оборвало сердца.

Кто раз увидел этого мальчишку,

Домой прийти не сможет до конца.

Я должен видеть теми же глазами,

Которыми я плакал там, в пыли,

Как тот мальчишка возвратится с нами

И поцелует горсть своей земли.

За все, чем мы с тобою дорожили,

Призвал нас к бою воинский закон.

Теперь мой дом не там, где прежде жили,

А там, где отнят у мальчишки он.

1941

Вся военная лирика Константина Симонова пронизана чувством кровного родства со временем, в котором он жил и творил, единения с поколением, к которому принадлежал. Поэт не боялся ощущать себя не исключительным, а равным среди равных.

Лирический герой Симонова – натура бескомпромиссная и цельная:

АТАКА

Когда ты по свистку, по знаку,

Встав на растоптанном снегу,

Готовясь броситься в атаку,

Винтовку вскинул на бегу,

Какой уютной показалась

Тебе холодная земля,

Как все на ней запоминалось:

Примерзший стебель ковыля,

Едва заметные пригорки,

Разрывов дымные следы,

Щепоть рассыпанной махорки

И льдинки пролитой воды.

Казалось, чтобы оторваться,

Рук мало — надо два крыла.

Казалось, если лечь, остаться —

Земля бы крепостью была.

Пусть снег метет, пусть ветер гонит,

Пускай лежать здесь много дней.

Земля. На ней никто не тронет.

Лишь крепче прижимайся к ней.

Ты этим мыслям жадно верил

Секунду с четвертью, пока

Ты сам длину им не отмерил

Длиною ротного свистка.

Когда осекся звук короткий,

Ты в тот неуловимый миг

Уже тяжелою походкой

Бежал по снегу напрямик.

Осталась только сила ветра,

И грузный шаг по целине,

И те последних тридцать метров,

Где жизнь со смертью наравне!

1942

Лирический герой Симонова наделен особой любовью – любовью к Родине. И любовь эта выстрадана им в бою:

РОДИНА

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке

И в краткий миг припомнить разом надо

Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину - такую,

Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,

Далекую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть... Но эти три березы

При жизни никому нельзя отдать.

1941

Удивительная особенность симоновской поэзии в том, что самым всеобщим, всенародным стало самое личное, частное.

Незадолго до повторной демобилизации, летом 1941 года, Симонов на несколько дней приехал в Москву и остановился на даче своего друга, писателя Льва Кассиля в Переделкино. Именно там было написано одно из самых известных стихотворений поэта «Жди меня, и я вернусь», которое вскоре облетело всю линию фронта, став для солдат одновременно и гимном, и молитвой. Солдаты вырезали его из газет, переписывали, сидя в окопах, заучивали наизусть и посылали в письмах женам и невестам. Его находили в нагрудных карманах раненых и убитых… 

Это произведение посвящено актрисе Валентине Серовой, жене поэта.

Уходя на фронт, Константин Симонов не был уверен ни в победе советской армии, ни в том, что ему удастся увернуться живым. Тем не менее, его согревала мысль, что где-то далеко, в солнечной Фергане, куда был эвакуирован театр Валентины Серовой, его ждет любимая женщина. И именно это давало поэту силы и веру, вселяло надежду, что рано или поздно война закончится, и он сможет быть счастливо со своей избранницей. Поэтому, обращаясь в стихотворении к Валентине Серовой, он просит ее лишь об одном: «Жди меня!».

* * *

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души...

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: - Повезло.

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой,-

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

1941

Константин Михайлович Симонов ушел из жизни, «не дописав последнюю картину», в разгаре вдохновенной работы над художественной историей войны в 1979 году.

Согласно завещанию, прах поэта развеяли под Могилевом над Буйническим полем – там, где в июле 1941 года военкор Симонов впервые увидел воочию, как наши бойцы сожгли 49 немецких танков и бронетранспортеров, и где теперь высится валун со строго высеченной надписью «К.С.».

 Вот уже тридцать шесть лет нет Константина Симонова, а стихи его живут. Вместе с нами и «седой мальчишка на лафете», и «сын артиллериста», и безымянный солдат, заклинавший: «Жди меня, и я вернусь…», и другие герои стихов. Значит, жив поэт!

Рожденные в окопах и землянках, прошедшие фронтовыми дорогами и опаленные огнём сражений, поэтические строки Константина Симонова могут составить своеобразную летопись Великой Отечественной. Мелодичные и лирические, они покоряют сердца, учат стойкости, мужеству и верности. Военная лирика Симонова – живое свидетельство огненных лет, народного подвига, память о котором навсегда сохранится в наших сердцах.