"У войны не женское лицо" (по стихам Ю. Друниной и одноимённой повести С.Алексиевич
методическая разработка по литературе (10 класс) по теме

Литературно – музыкальная композиция « У войны не женское лицо».

     По повести С. Алексиевич и стихам Ю.Друниной.

Оформление:

В центре сцены плакат с изображением  книги и надписью: « Светлана  Алексиевич. У войны не женское лицо.» Здесь же рисунок: в языках пламени три женских профиля – в каске, в пилотке, в косынке медсестры. Под рисунком  - гвоздики. По краям сцены – портреты  Ю. Друниной, С. Алексиевич.

      Задник изображает стену с обвалившейся, потрескавшейся штукатуркой, на ней надписи, как на стенах рейхстага: « не женская это доля – убивать», «Я пришла в Берлин, чтобы убить войну».

      Ведущий: Так уж случилось, что наша память о войне и все наши представления о войне – мужские. Это и понятно: ведь воевали в основном мужчины. Но с годами мы все больше и больше  постигаем бессмертный подвиг женщины на войне, ее величайшую жертву, принесенную на алтарь  Победы.

     Низкий наш поклон женщине, державшей  на своих плечах тыл, сохранившей детишек и защищавшей страну наравне с мужчинами!

Ведущий: Перед нами  пройдут со своими воспоминаниями не герои войны, знаменитые саперы или прославленные партизанки, а обыкновенные  девушки, рядовые труженицы войны, которые увидели войну  своими женскими глазами. «Когда смотришь на войну нашими, бабьими глазами, так она страшнее страшного»,- сказала одна из участниц войны.

   Ведущий: Перед нами предстанут судьбы, жизни, искореженные войной, потерей близких, утратой здоровья, женским одиночеством, невыносимой памятью военных лет.

   Ведущий: мы с вами посмотрим  на войну женскими глазами. И не будет нас интересовать ни количество подорванных эшелонов и подбитых танков  и самолетов, а будут  интересовать подробности человеческой жизни на войне, военного быта с его мелочами, не ускользающего от женского взгляда. Мы увидим войну в крови и страданиях, в смерти.

        (Звучит 1 куплет и припев  песни «Священная война»)

    Чтец: Все, что мы знаем о женщине, лучше всего вмещается в слово «милосердие».Есть и другие слова - сестра, жена, друг и самое высокое –мать. Но  милосердие  их суть и смысл. Женщина дает жизнь, женщина оберегает жизнь, женщина и жизнь  - синонимы.

    Чтец: На самой страшной войне 20 века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала  раненых, но и  стреляла из   «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала « языка».        Женщина убивала. Она убивала  врага, обрушившегося на  ее землю, не ее дом, на ее детей.

     Я ушла из детства в грязную теплушку,

     В эшелон пехоты, в санитарный взвод,

     Дальние разрывы слушал и не слушал

     Ко всему привычный сорок первый год.

     Я ушла из школы в блиндажи сырые,

     От Прекрасной  Дамы в «мать» и «перемать»,

     Потому что имя ближе, чем « Россия»,

     Не могла сыскать.

   Чтец: « Не женская это доля – убивать»,- скажет одна из участниц  войны. Другая распишется  на стенах поверженного рейхстага: « Я, Софья Кунцевич, пришла в Берлин, чтобы убить войну».

 Чтец: Среди женщин - фронтовичек были медики, связистки, саперы, летчицы, снайперы, стрелки, зенитчицы, политработники, кавалеристы, танкисты, десантницы, матросы, регулировщицы, шоферы, рядовые банно – прачечных  отрядов, повара, пекари, партизанки и подпольщицы.

  Чтец: Были среди   девушек и комсорги танкового батальона, и  механики, водители тяжелых танков, а в пехоте – командиры пулеметной роты, автоматчики, хотя в Языке нашем у слова «танкист», « пехотинец»,  «автоматчик» нет  женского рода, потому что эту работу еще  никогда не делала женщина.

 Качается рожь несжатая,

Шагают бойцы по ней.

Шагаем и мы – девчата,

Похожие на парней,

Нет, это горят не хаты –

То юность моя в огне,

Идут по войне девчата,

Похожие на парней.

Чтец . Всего за годы войны в различных родах войск на фронте служило  свыше 800 тысяч женщин. Никогда еще на протяжении всей истории человечества столько женщин не участвовало в войне

Чтец.

 Мы знакомим вас с героинями повести Светланы Алексиевич « У войны не женское лицо» и лирической героиней стихов Юлии Друниной.

Чтец. Юлия Владимировна Друнина родилась в Москве в 1924 году. Сразу же после окончания школы, в первые дни войны  Друнина ушла добровольцем в действующую армию и до конца 1944 года служила санинструктором  в стрелковом, а потом в  артиллерийском полку. Награждена орденом Красной Звезды и медалью « За отвагу». В боях была ранена и контужена. Демобилизована из армии по ранению.

   Чтец. Перед вами предстанут не вымышленные герои, а настоящие участники Великой и страшной Войны.

Тот же двор,

Та же дверь,

Те же стены.

Так же дети бегут гуртом.

Та же самая тетя Лена

Суетится возле пальто.

В класс вошла,

За ту парту села,

Где училась я  десять лет.

На  доске написала мелом:

Х + У = Z

Школьным вечером,

Хмурым летом,

Бросив книги и карандаш,

Встала девочка с парты этой

И шагнула в сырой блиндаж».

Уходили на войну ничего не знающие о ней девочки. Уходили добровольцами. Как было не пойти? Все шли… Только на фронт. Другой мысли не было. Так уж они были воспитаны, что Родина и они – это одно целое. И когда Родина оказалась в опасности, не было и не могло быть  другой судьбы: только встать на ее защиту.

Из воспоминаний  Евгении Сергеевны Сапроновой, гвардии сержанта, авиамеханика. Тот день прощальный запомнился ей на всю жизнь: « Я просила маму: только не надо плакать. Это было не ночью, но было темно, и стоял сплошной вой. Они не плакали наши матери, они выли.  Но моя мама не плакала, она стояла,  как каменная. Она держалась, она боялась, чтобы я не заревела. Я же была  маменькина дочка, меня  дома баловали. А тут подстригли под мальчика, только маленький чубчик оставили. Они с отцом меня не пускали, а я только одним жила: на фронт, на фронт, на фронт! Я решила, что здесь, в тылу, могут остаться женщины постарше, а я  все- таки должна пойти на  фронт.»

В      первые дни войны не было у людей  у людей другого желания как встать на защиту своей Родины. « И выбор между жизнью и смертью для многих из них оказался простым, как дыхание,- в этих словах Светланы Алексиевич заключена великая правда того времени.

С песнями, с чемоданами конфет, с любимыми вещами  ехали они на войну и думали, что едут ненадолго. Трудно представить себе девушек, почти            наших ровесниц, как они грузятся в прокуренные солдатами теплушки, одетые в одинаковую форму, неуклюжие, Поют песни, смеются и ничего не знают о тех испытаниях, которые готовит им война, смешные,  нелепые в толстых солдатских шинелях, которые так не идут к их юным лицам.          

Музыка «Ах, война, что ты подлая сделала».Булата Окуджавы.

Из воспоминаний Ксении Сергеевны Осадчевой «Девятого июня сорок первого года мне исполнилось  восемнадцать лет. В сорок втором году добровольно пошла служить в  эвакосортировочный госпиталь, это был очень большой  фронтовой госпиталь. Бои шли очень жестокие, раненых было много. Меня поставили на раздачу питания, должность эта круглосуточная. Через несколько месяцев ранило в ногу, скакала на одной ноге, но работала, подменить было некем. Во время массированного налета  была контужена и ранена, Перевязали голову, левую руку выше локтя и я пошла получать ужин. В глазах темнело, пот катился градом, стала раздавать ужин, упала. Привели в сознание и только слышится : « Скорей!.. Быстрей!..» Я еще давала тяжелораненным  кровь.

        Двадцать месяцев никто не подменял, не сменял меня. Левая нога, опухшая до колена, забинтована. Руку прооперировали, тоже перебинтована,  голова забинтована. В школьные годы я сдавала нормы БГТО и ГТО, но нет еще спортсмена в мире,  который бы в таком состоянии проскакал двадцать месяцев круглосуточно. Я проскакала и перенесла все.

  …Все у нас сейчас восстановлено, все утопает в цветах, а я изнываю от болей, у меня и сейчас не женское лицо. Я не могу улыбаться, я ежедневно в стоне. За войну я так изменилась, что когда приехала домой, мама меня не узнала…»

Рассказывает  Мария Петровна Смирнова, награжденная высшим знаком Международного Красного Креста. « Родилась и выросла я  в Одесской области. В сорок первом году окончила  десятый класс… Когда началась война, в первые же дни побежала в военкомат, отправили домой, Еще дважды ходила туда и дважды получала отказ. Ушла на фронт с отступающими частями.

       Когда впервые увидела раненого, упала в обморок. Потом прошло. Когда первый раз полезла под пули за бойцом, кричала так, что, казалось, перекрывала грохот боя. Потом привыкла… Через десять дней меня ранило, осколок вытащила сама, перевязалась сама.

      Двадцать пятого декабря сорок второго года наша дивизия заняла высоту на подступах к Сталинграду. Немцы решили ее во что бы то ни стало вернуть. Завязался бой. На нас пошли немецкие танки, но их остановила артиллерия. Немцы откатились назад, на ничейной земле остался  раненый лейтенант, артиллерист Костя Худов. Санитаров, которые пытались вынести его, убило. Поползли две овчарки – санитарки( я их там увидела впервые), но их тоже убило. И тогда я, сняв ушанку, стала во весь рост, сначала тихо, а потом все громче запела нашу любимую довоенную песен»Я на подвиг тебя провожала». Умолкло все с обеих сторон  - и с нашей, и с немецкой. Подошла я  к Косте, нагнулась, положила на санки – волокуши и повезла к нашим. Иду, а сама думаю: « Только бы не в спину, пусть лучше в голову стреляют». Но не раздалось ни одного выстрела, пока не дошла до наших…

      Всего из – под огня я вынесла четыреста восемьдесят одного  раненого. Кто- то из журналистов подсчитал: целый стрелковый батальон…»

Да, девушки были готовы к подвигам, но не были готовы к армии. И армия, в свою очередь не была готова к ним. На них не рассчитывали, даже не ждали. Не легко  и не  сразу давалась  девушкам солдатская наука. Потребовалось обуть кирзовые сапоги сорокового размера, надеть шинель, обрезать косу, которая стала символом прощания с прошлой девичьей жизнью и началом  солдатской. Нужно было научиться  различать звания, ползать по – пластунски, в считанные секунды надевать противогаз, копать окопы. И многое еще требовала военная жизнь.

     Но как ни страшна война, были и на фронте  курьезные случаи. И о них по происшествии многих лет вспоминают женщины.

     Ну. И вот прибыли мы на фронт… Под Оршу…В шестьдесят вторую стрелковую дивизию…Командир, как сейчас помню, полковник Бородин, он увидел нас, рассердился: девчонок мне навязали. Но потом пригласил к себе, угостил обедом. И, слышим, спрашивает у своего адъютанта: « Нет ли у нас  чего сладкого к чаю?» Мы обиделись: за кого он нас принимает? Мы воевать приехали… А он нас принимал не как солдат, а как девчонок. По возрасту мы ему были дочери. « Что ж я с вами делать буду, милые вы мои?» - вот как он к нам относился, как он нас встретил. А мы же воображали, что уже вояки…

Назавтра заставил показать, как умеем стрелять, маскироваться на местности. Отстрелялись хорошо, даже лучше мужчин – снайперов, которых отозвали  с передовой, на двухдневные курсы. А затем маскировка на местности… Полковник пришел, ходит, Осматривает поляну, потом стал на одну кочку – ничего не видно. И тут» кочка» под ним взмолилась: « Ой,  товарищ полковник, не могу больше, тяжело». Ну и смеху было! Он поверить не мог, что так хорошо можно  замаскироваться.» Теперь,- говорит, - свои слова насчет девчонок беру обратно».

       «…Мы пришли необученные, кто в каком звании- не понимали, и старшина нас все время учил, что мы теперь настоящие солдаты, должны приветствовать каждого выше нас по званию, ходить подтянутыми, шинель на застежках.

   Но солдаты, глядя, что мы такие молодые девчонки, любили подшутить над нами, Послали меня однажды за чаем. Я прихожу к повару. Он на меня смотрит:

- Чего пришла?

Я говорю:

-За ча-ем…

-Чай еще не готов.

-А почему? – Повара в котлах моются. Сейчас помоются.  Будем чай кипятить…

  Я приняла это вполне серьезно, взяла свои ведра, иду обратно. Встречаю врача.

-А чего ты пустая идешь?

 Я отвечаю:

- Да повара в котлах моются. Чай еще не готов.

Он за голову схватился:

- Какие еще повара в котлах моются?..

  Вернул меня, выдал хорошенько этому повару, налили мне два ведра чаю. Несу чай, а навстречу мне идут начальник  политотдела и командир бригады. Я тут же вспомнила, как нас учили приветствовать каждого, потому что мы рядовые бойцы. А они идут двое. Как же я их двоих буду приветствовать? Иду и соображаю. Поравнялись, я ставлю ведра, обе руки к  козырьку и кланяюсь одному и второму. Они шли, меня не замечали, а тут остолбенели от изумления:

 -Кто тебя  так учил честь отдавать?

-старшина учил, он говорит, что каждого надо приветствовать. А вы идете двое и вместе…»

Воспоминание  Нины Яковлевны Вишневской:

Дали нам всем  вещевые мешки, чтобы мы вещи свои туда убрали. А вещмешки новенькие. Я лямочки отрезала, донышко распорола и надела на себя, Получилась военная юбка… Нашла где-то гимнастерку не очень рваную, подпоясалась ремнем и решила похвастаться девчонкам. И только я перед ними покружилась, как в нашу землянку заходит старшина, а за ним  идет командир части.

   Старшина:

 - Смир – но!

Заходит  полковник, старшина к нему:

-Товарищ полковник, разрешите обратиться. С девчатами чепе. Я им вещмешки выдал, чтоб они вещи свои уложили, а они сами туда залезли.»

 Ведущий: Многое отняла у них война: счастливую юность, близких друзей, разорила и сожгла их дома, но даже война  не сумела заставить их перестать радоваться жизни, любить, мечтать о счастье. Ведь человек не может жить только войной, страхом смерти, Ни тяжесть физических и душевных

Перегрузок, обрушившихся на них, ни опасность, которой они подвергались ежедневно, не смогли убить у них  желания  оставаться  и на войне  женщинами. Война требовала солдат, а им хотелось быть красивыми.

         Только что пришла с передовой

          Мокрая, замерзшая и злая,

          А в землянке нету никого,

          И, конечно, печка затухает.

Так устала  -  руки не поднять,

Не до дров – согреюсь под шинелью.

Прилегла, но слышу, что опять

По окопам нашим бьют шрапнелью.

Из землянки выбегаю в ночь,

А навстречу мне  рванулось пламя,

Мне навстречу – те, кому помочь

Я должна спокойными руками.

  И за то, что снова до утра

  Смерть  ползти со мною будет рядом,

 Мимоходом: « Молодец, сестра!»-

Крикнут мне товарищи в награду,

    Да еще сияющий комбат

    Руки мне протянет после боя:

    «Старшина, родная! Как я рад,

      Что опять осталась ты живою!»

Звучит мелодия песни о советских медиках « На всю оставшуюся жизнь».

Чтецы:

1.Никому не поверю, если скажет,  что страшно не было. Вот немцы поднялись и идут, Еще пять, десять минут и атака, Тебя начинает трясти… Но это до первого выстрела. А как услышишь команду, уже ничего не помнишь, вместе со всеми поднимаешься и бежишь. И тебе не страшно, А вот на второй  день ты уже не спишь, тебе  уже страшно. Все вспоминаешь, все подробности, и до твоего сознания доходит, что тебя могли убить, и становится безумно страшно. Сразу после  атаки лучше не смотреть на лица, это какие – то совсем другие лица, не такие, как у людей. Я не могу выразить, что это такое, кажется, что  все немножко ненормальные. На них смотреть страшно… Страшно ли  было  умереть? Конечно, страшно. Но  мы и другое   понимали, что умереть в такое время – тоже история. Вот  у меня  такие чувства были. Я до сих пор не верю, что живая осталась. И раненая, и контуженая, но живая. Глаза закрою, все снова перед собой вижу. Снаряд попал в склад с боеприпасами, вспыхнул огонь. Солдат стоял рядом, охранял, его спалило. Уже это был не  человек, а черный кусок мяса…Он только подскакивает, а все  смотрят  из окопчиков,  и никто ничего, все растерялись. Схватила я простыню, побежала, накрыла этого солдата и сразу легла на него. Он вот так покидался, пока разорвалось сердце, и затих…

     Разнервничалась, в крови вся. Кто – то из старых солдат подошел, обнял, слышу, говорит:

«Кончится война, и если она останется жива, с нее человека все равно  уже не будет, ей теперь все.» Мол, что я в таком ужасе, пережить его, да еще в таком молодом возрасте. Меня так трясло, как в припадке, отвели под руки в землянку.

  А тут снова бой начался… Под Севском немцы атаковали нас по семь – восемь раз в день. И еще  я в этот день выносила раненых с оружием. К последнему подползла, а у него рука совсем перебитая. Ему ж нужно срочно отрезать руку и перевязать, иначе перевязку не сделаешь. А у меня нет ни ножа , ни ножниц. Сумка телепалась, телепалась у меня на боку, а они и выпали. Что делать? И я зубами грызла эту мякоть. Перегрызла, забинтовала… Бинтую, а раненый: « Скорей, сестра, Я еще повоюю…» Весь в горячке…

 Софья Константиновна Дубнякова, старший сержант, санинструктор: « Я до сих пор  помню своего первого раненого. Лицо помню… У него был открытый перелом средней трети бедра. Представляете, торчит кость, осколочное ранение, все вывернуто. Я знала теоретически, что делать, но когда я к нему подползла  и вот это увидела, мне стало плохо, меня затошнило. И вдруг слышу: « Сестричка, попей водички»…Это мне этот раненый говорит. Я эту картину помню, как сейчас.  Как он это сказал, я опомнилась: « Ах, думаю, - чертова тургеневская барышня! Раненый человек погибает, а ее, нежное создание, затошнило»… Я развернула индивидуальный пакет, закрыла им рану, и мне стало легче, и оказала, как надо , помощь.»

Четверть роты уже скосило…

Распростертая на снегу,

Плачет девочка от бессилья,

Задыхается: « Не могу!»

Тяжеленный попался малый,

Сил тащить его больше нет…

( Санитарочке той усталой

Восемнадцать сравнялось лет).

Отлежишься. Обдуется ветром,

Станет легче дышать чуть – чуть.

Сантиметр за сантиметром

Ты продолжишь свой крестный путь.

Между жизнью и смертью грани –

До чего же хрупки они…

Так приди же, солдат, в сознанье,

На  сестренку хоть раз взгляни.

Если вас не найдут снаряды,

Не добьет диверсанта нож,

Ты получишь ,сестра, награду-

Человека опять спасешь.

Он вернется из лазарета,

Снова смерть  ты обманешь смерть.

И одно лишь сознанье это

Всю – то жизнь тебя будет греть.

Я только раз видала рукопашный.

Раз – наяву и тысячу -  во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот  ничего не знает о войне.

Трудно вспоминать о пережитом на фронте. Светлана Александровна Алексиевич, готовя материалы для своей книги, встретилась с десятками женщин,  выслушала  и записала на магнитофон  их взволнованные рассказы. Она пишет: « Начинают  рассказывать тихо, а концу почти кричат. Потом сидят подавленные,  растерянные. И ты чувствуешь себя виноватой, знаешь, что уйдешь, а они будут глотать таблетки, пить успокоительное».

Клавдия Григорьевна Крохина, старший сержант, снайпер: « Мы залегли, и я наблюдаю. И вот я вижу: один немец приподнялся. Я щелкнула, и он упал. И вот знаете, меня всю затрясло, меня колотило всю. Я заплакала. Когда по мишеням стреляла – ничего, а тут: как это я убила человека?

    Потом прошло это. И вот как прошло. Мы шли, было это возле какого – то

небольшого поселка. И там, когда мы шли, около дороги  стоял барак или дом, не знаю, все это горело, сгорело уже, одни угли остались. И в этих углях человеческие кости, и среди них  звездочки обгоревшие, это наши раненые или  пленные сгорели. После этого сколько я ни убивала, мне не было жалко. Как увидела эти  горящие кости, не могла прийти в себя, только зло и мщение осталось.

Ольгу Васильевну  Корж, санинструктора кавалерийского эскадрона, поразило то, что уже не поражало других – убитый человек. Семнадцатилетняя девочка запомнила его на всю жизнь: « Молодой такой, интересный парень. И лежит убитый. Я представила, что  будут хоронить с почестями, а его берут и тащат к орешнику. Вырыли могилу…Без гроба, без ничего зарывают в землю, прямо так и засыпали. Солнце такое светило, и на него тоже…

Лето. Не было  ни плащ – палатки , ничего, его положили в гимнастерке, галифе, как он был, и все это еще новое, он видно , недавно прибыл. И  вот так положили и зарыли. Ямка была очень неглубокая, только, чтоб он лег. И рана небольшая, она смертельная – в висок, но крови  мало, и человек лежит, как живой, только очень бледный.»

  (Звучит песня В. Высоцкого « Он не вернулся из боя».)

Рассказ  Тамары  Степановны Умнягиной: « Тащу я двух раненых. Одного протащу – оставлю. Потом другого…И так тащу их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это вам проще объяснить, вы же не медик, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. И вдруг, когда я от боя подальше отползаю, меньше дыма стало. Вдруг я обнаруживаю, что  тащу одного нашего танкиста и одного немца…Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца тащу… Что делать? Я протащила нашего раненого и думаю: « Возвращаться за немцем или нет?» А уже близко осталось тащить. И я знаю, что если я его оставлю, то он через несколько часов умрет. Он истечет кровью…И я поползла за ним, Я продолжала тащить обоих…»

Женщина на войне оставалась женщиной. И мы понимаем, какой ценой  им удавалось сохранить эти привычки, юные  милые странности. Не только справиться с опасностями, но и еще остаться красивыми, привлекательными. И тревога за то, как выглядишь, часто бывала сильнее чувства голода, усталости, желания сна, страха смерти.  

    Война  не уничтожила в них  способности любить и быть любимыми.

 Сколько силы

В обыденном слове» милый»

Как звучало оно на войне!

Не красавцев

Война нас любить научила-

Угловатых суровых парней.

Тех, которые, мало заботясь о славе,

Были первыми в каждом бою.

Знали мы-

Тот, кто  друга в беде не оставит,

Тот любовь не растопчет свою.

    Но самое главное на войне это то, что человек не хотел забывать в себе человека, Эта страшная война, казалась, не оставляла других чувств, кроме ненависти к тому, кто одет в немецкую форму. Но оказалось, что чувство милосердия сильнее смерти. И эта нравственная победа стала самой великой нашей победой в эту страшную войну.

Стихотворение Юлии Друниной « Знаешь, Зинка…»

( Звучит песня « Тишина»)

 Вот и заканчивается наш разговор о войне. Разговор этот состоялся  потому, что  нужно отдать дань павшим  на боевом посту и тем, кому удалось вернуться, пройдя нелегкими дорогами войны.

Светлана Алексиевич говорит: « Я тоже родилась после войны, когда позарастали  уже окопы, заплыли солдатские траншеи, разрушились блиндажи, стали  рыжими  брошенные в лесу солдатские каски. Но разве своим смертным дыханием она не коснулась и моей жизни? Мы все еще принадлежим к поколениям, у  каждого из которых свой счет к войне. Одиннадцать человек не  досчитался наш род…»

 У каждого из нас свой счет к войне.

( Звучит песня « Журавли» на слова Р.Гамзатова.)

Я порою себя ощущаю связной

Между теми, кто  жив

И кто отнят войной.

И хотя пятилетки бегут торопясь,

Все тесней эта связь,

Все прочней эта связь.

Я связная.

Пусть грохот сражения стих:

Донесеньем из боя

Остался мой стих –

Из котлов окружений,

Пропастей поражений

И с великих плацдармов

Победных сражений,

Я  - связная.

Бреду в партизанском лесу,

От живых

Донесенье погибшим несу:

« Нет, ничто не забыто,

Нет, никто не забыт.

Даже тот, кто в безвестной

Могиле зарыт».

Звучит песня («От героев  былых времен» из кинофильма «Офицеры», участники выходят на сцену.)

Ведущий: Мы благодарим вас за внимание к нашему слову и благодарную память о тех,   кто встал на защиту нашей Родины и одержал Великую Победу.

(Литературно – музыкальная композиция подготовлена и проведена учителем русского языка, литературы и МХК, классным руководителем 10 класса

Лазаренко О.Д. 05 мая 2006 года).