"Доктор Живаго"

Жизнь  есть страдание.

Гаутама.

Двадцатый век миновал. Поблагодарим за это историю. Ведь эпоха была ужасной и великой. Ужасной, ведь никогда ранее человечество с таким необъяснимым желанием не издевалось над собой, люди не оставили для себя укромного уголка для счастья, любви, добра. Везде мела холодная, остужающая огонь человечности метель. Раньше покой и добродетель гнездились если не в грязной суете городов, то в деревне – "мирке", защищённом самой природой. Не случайно русская провинция, поместье – излюбленное пространство для русских писателей XIX века. Прибежищем добра в мире зла мог стать незаметный хлев, где под защитой Бога-отца родился Сын Человеческий. Теперь укромных уголков не осталось. Но в этом величие эпохи: люди сохранили себя для будущего, несмотря ни на что.

Мы, люди молодые, интуитивно понимаем, что в нас заложено многое именно прошлым веком, он в наших генах, чувствах, подсознании - нет его лишь в нашей памяти. Поэтому столь велико желание проникнуть в его тайну с помощью произведения, впитавшего в себя не события (о них можно прочитать в учебнике истории), а переживания, эмоции ушедшего времени. Для меня бесспорной "библией эпохи" стал роман Бориса Леонидовича Пастернака "Доктор Живаго". Не могу отделаться от мысли, что он в каком-то смысле "состарил" меня, наполнил эмоциональным и духовным опытом. Автору удалось "отравить" читателя ужасом времени, описанных им ситуаций и отношений, но тут же дать "противоядие" - надежду, примирить с мирозданием. Признаюсь, что подобное чувство сопричастности и обретения духовного опыта было мне не знакомо при чтении произведений писателей XIX века, быть может, потому, что они говорили о другой, интересной, но уже ушедшей от нас навсегда жизни, о "незнакомых" нам людях, общественных проблемах и ситуациях. Позволю себе назвать их произведения "старой классикой". К "новой" же классике в первую очередь относятся романы Б.Л.Пастернака, М.А.Булгакова, А.И.Солженицына, поскольку в них "героем нашего времени" становится само время, это позволяет пропустить через душу не столько частную судьбу одного героя, а целую эпоху.

Автор "Доктора Живаго" заставляет размышлять над целым комплексом тем: страдания страны и человека, война, революция, любовь, природа, поиск пути к истине.

Думаю, что главной для автора стала тема человеческого страдания. Он с каким-то "садистским" педантизмом ставит своих героев в ситуацию горя и анализирует их поступки. Хотя нет, садист здесь не автор, а само время, писатель же подобен "естествоиспытателю", ставящему опыты над любимыми персонажами. Автор как доктор, ищущий ответы на два вопроса: где предел человеческому духовному терпению и физической выносливости, что помогает продолжать жить после тяжёлых ударов?

Обратим внимание на социальный аспект темы страдания. Для русской литературы он не  отнюдь не нов. Авторы XIX века великолепно изучили проблему "физического страдания" простого народа (крепостных крестьян, "маленьких людей" города) и "духовного страдания" русской интеллигенции. Пастернак же впервые поставил своего героя врача (знакомого нам по рассказам А.П.Чехова) в ситуацию двойного горя: физического и духовного. Этот "мегаужас", постигший интеллигенцию XX века, в страшном сне не видели его предшественники. Но именно это страдание интеллигента (русского и еврейского особенно) прошло красной нитью через всё столетие.

Юрий Живаго испил полную чашу горя: самоубийство отца, смерть матери, взросление в доброй, но чужой семье Громеко, фронт, революция, бегство, плен, бродяжничество, социальная деградация. Почему автор щедро "наградил" героя всем этим? Полагаю, чтобы проверить: выдержит ли он? Пастернак избрал своим героем, во-первых, высочайше образованного интеллигента, а во-вторых, врача. Это не лучшее сочетание свойств, которыми может обладать человек, живущий в "эпоху Зверя". Ведь интеллигент с удовольствием и упоением переносит, точнее купается, в душевных муках, но он абсолютно не готов к физическим лишениям, а врач морально готов и умеет облегчить чужие телесные страдания (что великолепно демонстрировал прекрасный диагност и лекарь Живаго), но не готов встретить собственные душевные терзания, так как врачам, особенно много и успешно практикующим, обычно не свойственны духовные самоистязания, поиски смысла жизни и страсть к распутыванию "гордиевых узлов" собственных чувств. Врачи – натуры цельные и спокойные: в этом требование профессии. Таким образом, Юрий Андреевич не готов к физическим лишениям (как благополучный интеллигент) и к душевным терзаниям (как врач-профессионал).

Пастернак исследует поведение доктора в ситуациях только физических лишений при этом с относительной душевной гармонией: работа в полевом госпитале, мучительная железнодорожная эвакуация семьи в Варыкино и выживание там, пеший путь от партизан в Юрятин к Ларе, полуголодное существование с Ларой в Варыкино. Всё это герой выдержал, более того, ему свойственны определённый оптимизм и тяга к творчеству, ведь именно в Варыкино были созданы его произведения.

Автор помещает героя в обстановку относительного материального достатка, но при этом лишает душевного покоя: первое и второе пребывание в Юрятине с Ларой, когда Юрий Андреевич разрывается между любовью к ней и Тоне. И в этой ситуации доктор держится, он предсказуем и по-мещански спокоен, не чужд интриганства: в обоих случаях пытается жить на две семьи, точнее, больше с Ларой, но с уверенностью в безопасном существовании Тони (в первом случае в Варыкино, а во втором – в Москве).

Но воля автора наносит сокрушительные удары доктору, обрекая на одновременные физические и душевные муки: голодная зимовка у партизан и страшная неизвестность о судьбе Лары и Тони. Как пытает Юрий Ливерия, обладающего секретной информацией партизанского командира, о судьбе жителей Варыкино, но тщетно. Затем одинокое существование в Варыкино после отъезда Лары с Комаровским в ДВР и получения известия о высылке семьи Громеко за границу. Этого, мне кажется, герой не выдерживает - он становится непредсказуемым, а точнее – саморазрушительным. В первом случае бежит от партизан в Юрятин, чем сломал своё здоровье, а во втором – начинает пить (что не было ему свойственно, хотя врач имел возможности для использования "традиционно русских" способов борьбы с бедами) и пешком идёт в Москву. Юрий Живаго "сломался". Думаю, что его жизнь с Мариной – это лишь ритуал, который воспитанный человек должен исполнять до самой смерти, это пустое исполнение каких-то обязанностей, лишённое духовной наполненности; это падение. Душа героя задыхалась (вспомним его постоянное желание проветрить комнату, распахнуть форточку) и в конце концов в душном трамвае разбила сердце и тело доктора, обретя свободу. Можно ли упрекать Юрия Живаго в слабости, отсутствии мужества и стойкости? На первый взгляд, да: почему не искал Лару, не добился выезда или высылки к Тоне, почему, наконец, не посвятил жизнь последним дочерям? Я считаю, что читатель не имеет на это права, ведь автор недвусмысленно подчеркнул, что страдания, обрушившиеся на доктора, посланы ему не конкретными людьми, а самим временем. Противиться им выше человеческих сил, и нет позора в принятии своей судьбы, ведь даже Иисус не мог отвратить смерть свою, посланную Богом-отцом:

Но книга жизни подошла к странице,

Которая дороже всех святынь.

Сейчас должно написанное сбыться,

Пускай же сбудется оно. Аминь.

Мне кажется, что нет позора в том, чтобы сдаться под ударами времени, сопротивляться можно только подлости людской, но не воле высших сил. Это не фатализм, это лишь урок, преподанный XX-м веком.

Важнейшей проблемой романа является тема революции. Конечно, Пастернак избрал нестандартный аспект в исследовании этой традиционной для его времени темы. Современники Бориса Леонидовича показывали революцию глазами её участников: партизан в "Разгроме" Фадеева, казаков в "Тихом Доне" Шолохова, офицеров в "Белой гвардии" Булгакова, конармейцев в "Конармии" Бабеля, то же можно сказать о Серафимовиче, Фурманове. Пастернак же взглянул на революционную эпоху глазами доктора, который в принципе не может быть участником, творцом революции, ведь он давал клятву Гиппократа помогать всем нуждающимся, естественно, независимо от их классовой принадлежности. Поэтому он должен быть "посторонним" для борющихся сил. Легко ли удержать такую позицию? Это главный вопрос для автора. Очевидно, что переждать революцию невозможно, потому что она вокруг, вертит человеком, как вьюга в городе: куда ни отвернись, всё равно в лицо бьёт. Большинство людей в жизни и мире романа действуют двумя способами: либо занимают чью-то сторону и гибнут при поражении её, либо служат всем сторонам одновременно и гибнут при победе любой из них. Доктор Живаго не пошёл этими путями не потому, что не хотел, а потому, что не успел встать на чью-либо сторону. Этому способствовали два обстоятельства: во-первых, после возвращения с фронта он занялся врачебной практикой (а это единственная оставшаяся деполитизированной сфера жизни общества), а во-вторых, погрузился в семейные проблемы, отправился в эвакуацию с женой, тестем и сыном. То есть первоначальный водоворот, требовавший "самоопределения", не засосал его - Юрий Андреевич смог остаться "частным лицом". Пленение партизанами можно считать спасением для доктора, ведь он избежал тем самым  красной или белой мобилизации в Юрятине и насильственного вовлечения в битву на чьей-то стороне. Партизаны же тем и отличались, что сражались не столько за красных или за белых, сколько за себя, свою жизнь, свои дома и семьи, находившиеся рядом. Именно среди них "бесцветному" доктору оказалось максимально комфортно. Кроме того, от него не требовалось "политической подкованности и классовой определённости", его работа была далека от идей и целей революции, но жизненно важна для партизан. Ни разу Юрий Живаго не проявил брезгливости или нежелания помогать раненым красным партизанам, он делал это по принуждению не Ливерия, а совести и врачебной клятвы. Врач-профессионал смог остаться "посторонним" в ходе Гражданской войны, а самое удивительное – после её окончания. В это время его спасла уже не профессия, а осознанное выпадение из социальной системы: доктор стал бродягой, нищим, а подобные люди на Руси при всех царях и режимах имели большие шансы на выживание, ведь им нечего терять, а значит, не за что и умирать. В последние годы жизни Юрий Живаго пилил дрова, не старался, подобно друзьям детства Гордону и Дудорову, стать своим для новой власти. Доктор избрал лучший способ самосохранения, а жизнь ему была важна для возможной встречи с кем-то из любимых людей. Таким образом, Живаго смог остаться "нейтральным" в эпоху революции, что само по себе и удивительно, и поучительно.

Доктор не раз задумывался о причинах и механизмах революционной бури. Ведь он философ, а жизнь толкала к серьёзным размышлениям о мире. Кстати, не случайно автор часто именовал героя просто "доктор", возможно, намекая этим на учёную степень - "доктор философии". Живаго понял, что причина революции не в людях, а в неподвластных человеку стихийных силах, распоряжающихся историей. Люди всего лишь игрушки в их руках. Как зло сыграла эпоха с Памфилом Палых, сначала толкнув на убийство из смеха паренька-агитатора, а затем доведя до безумного ужаса и убийства собственной семьи. Это не были его воля и вина - это вина эпохи.

В этой связи интересна судьба Павла Антипова-Стрельникова. Он осознанно включился в борьбу за справедливость, желая отомстить миру развращённых богачей, подлецов Комаровских за надругательство над женой-Ларой. Человек чести, он не понял, что подлость и низость не выйдут на бой с ним, как вышел дракон в одном из стихов Живаго, а его удар возмездия придётся на случайных людей. Антипов стал Стрельниковым - обычным палачом, которые после победы уже не нужны никому. Революция прежде всего уничтожает чистых и честных, что и произошло. Стрельников застрелился, понимая собственную ненужность людям, Ларе и самому себе.

Замечателен путь в революции Комаровского. Он, человек без совести и принципов, смог служить всем, но неподолгу. Вовремя меняя хозяев, он растворился где-то в глубинах Азии. Он предал и бросил всех, даже Лару, которую клялся спасти. Для таких "слуг Сатаны", подобных Коровьеву и Азазелло, революция – это поле для развлечений и удовольствий.

Автору хотелось бы надеяться, что люди более не повторят ужас революции, но он уверен, что сие не в человеческой власти и не в людских силах.

Главной героиней романа является война, точнее, мы становимся свидетелями "романа" доктора с войной. Они как бы обручены уже тем, что Юрий Живаго избрал профессию врача и тем связал себя с войной. Именно для врача пребывание на войне естественно. Доктор, как ни странно, обручился не с жизнью, а со смертью. Это подчёркивает автор. Пастернаку, по-моему, наиболее удавались сцены смерти: ужасы фронтового госпиталя, расстрел партизанами заговорщиков, выжженные деревни и умершие квартиры Юрятина и Москвы, наконец, смерть и похороны Живаго.

Как же Юрий Живаго относится к смерти? Несмотря на символику своей фамилии, он не борется с неизбежным, доктор удивительно спокоен, во всех перечисленных сценах являясь лишь посторонним наблюдателем, который фиксирует события, но не сопереживает им. Это именно так, ведь иначе человек с его душой, поэтическим даром и философской сутью давно бы сошёл с ума. А каким спокойствием проникнуты строки из стихотворения доктора "Август":

1. В лесу казённой землемершею

Стояла смерть среди погоста,

Смотря в лицо моё умершее,

Чтоб вырыть яму мне по росту.

Думаю, что доктор заключил "союз" со смертью, он не бежал от неё, а шёл рядом, поэтому погибель не заметила его, во всяком случае, во время войн.

Тема войны развивается в романе, так же как поэтапно строятся отношения Живаго со смертью. Сюжет отталкивается от русско-японской войны, затем проходит через бои на Пресне, германский фронт, гражданскую войну и завершается на полях Отечественной. Знакомство героя со своей спутницей состоялось в детстве, когда он лишь услышал о сражениях с Японией и стал свидетелем восстания в Москве. Венчание Юрия выразилось в выборе профессии, а объяснение в любви состоялось с уходом на германский фронт. Период же Гражданской – это время супружества. Действительно, врач и война в одной упряжке, они неразрывны и вместе спокойно идут по жизни.

Меня не покидает вопрос: почему автор не дал доктору право участвовать и умереть в Отечественной войне? Ведь он особо подчёркивает чистый и справедливый её характер, в отличие от "грязных" войн предшествующего времени. Полагаю, что доктор сроднился с "грязной войной" и "тёмными армиями" и должен был остаться с их эпохой. И это не унизительно, ведь именно тогда подвигом было жить и оставаться человеком. Доктор его совершил.

Любовь. Вечная тема, позволившая автору связать воедино людей, события и времена. Любовь живёт в романе все сорок лет действия. Принято считать: человек не может жить без любви. А может ли с ней? Именно это волновало Пастернака. Описанная эпоха требовала сознательного отказа от любви. Так поступил Антипов-Стрельников, отложив её на потом. Живаго так не поступил. Возможно, он глупец, ведь именно любовь осложняла его жизнь, гоняла по железным дорогам Евразии, это она ослабила его тело и опустошила душу. Ведь в финале, в период жизни с Мариной, доктор всего лишь безжизненная оболочка. Юрий Живаго не просто заявил о праве на любовь, он смог любить одновременно двух женщин. Отношения с Ларой автор характеризует так: "О, какая это была любовь, вольная, небывалая, ни на что не похожая! Они думали, как другие напевают. Они любили друг друга не из неизбежности, не "опалённые страстью", как это ложно изображают". Не соглашусь с автором. Я считаю, что, отнимая у Лары и Юрия страсть, автор лишает их главного. Как же ещё назвать их отношения? Ведь именно сверхъестественная страсть, которой они не могли противиться, свела их , а потом сталкивала на фронте, дважды в Юрятине и, наконец, у гроба Юрия, а затем на небесах. Автор пишет: " Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом. … Их любовь нравилась окружающим ещё, может быть, больше, чем им самим". Да нет же! Они любили друг друга именно потому, что этого не хотели все вокруг, что все вокруг противились этому. Они утверждали свою любовь, как Адам и Ева, противясь воле Бога. Но то было в раю, Юрий  и Лара  сделали то же в аду, вопреки воле времени.

Уверена, что Живаго любил и Тоню. Ведь если бы их отношения строились лишь на формальном браке, долге и привычке, то он не вспоминал бы её всю жизнь, не рвался бы к ней. Возможно, его притягивали дети: Шурочка и незнакомая ему Маша. Но уверена, он хотел быть в семье. Тоня полагала, что Лариса Фёдоровна создана для усложнения и разрушения, а она сама для упрощения и созидания. Не права она. Обе женщины в романе созидают: Лара создаёт и поддерживает страсть доктора, а Тоня растит его детей. Разрушителями же стали само время и доктор, который не сделал, да и не мог сделать выбора, ведь он по-разному, но одинаково сильно любил обеих женщин. В итоге остался один! Марина не в счёт.

Герои не могли быть счастливы в этом мире, возможно, они найдут покой где-то ещё. Ведь смерть Павла Антипова, Юрия Живаго, исчезновение Лары и безвестная судьба Тони в оккупированной Франции – всё это попытки убежать из этого мира друг к другу.

Нельзя обойти вниманием тему природы, которая особым образом раскрыта в романе. Мне первоначально показалось, что Пастернак скуп в её описании. Это довольно странно, ведь он великолепный поэт. А сколько поводов изобразить её, ведь действие романа разворачивается от западной России до Дальнего Востока. Но затем стало очевидно, что автор не стремится к пространным описаниям природы, так как хочет показать обиду мироздания на людей, творящих зло на теле земли. Не получите вы картины распускающегося дуба и великого голубого неба, которыми одаривал читателей гений Толстого, вы получите дрожь и протест земли. Вы увидите грязь дорог, холод вьюги и голод тайги, занесённые снегом рельсы, а затем и целые поезда, ковёр из мышей на полях и их же в вашей одежде, крыс в ваших домах и кастрюлях. Природа "заботливо" предоставит вам живописные скалы и обрывы для расстрелов друг друга (сцена расправы над заговорщиками). Сама русская земля будет кормить мышей зерном, снегирей рябиной (в лагере партизан), а людей лишит пищи (голод партизан и москвичей) и крова (ужасные условия жизни Лары и Юрия в Юрятине и Варыкино). Думаю, что Пастернак надеялся не на суд божий, а на приговор Матери-земли своим неразумным детям. Увидьте же и оцените эти природные знамения - и судьба князя Игоря минует вас!

Герои романа ищут истину. Это естественно, ведь истина – это верное знание, а знание (сведения, информация) – это спасение для людей, живущих в такое время. Логично обращение к Богу, ведь он может дать ответы на вопросы, дать надежду, чего не дождёшься от людей. Автор настойчиво обращает героев и читателей к христианству, образу Иисуса, Марии Магдалины  в самом романе (вспомним идеи дяди Юрия), а с особой силой в стихах Юрия Живаго. Мне кажется, что автор на верном пути. Да, религия, но не христианство. Можно действовать в традициях иудаизма: "око за око, зуб за зуб". Обстановка соответствует, подтверждая эту истину. Но вспомним судьбу Стрельникова, месть убила его самого.

Нужна религия не потусторонних сил, не Бога, а человека. Ведь в такие эпохи не покидает ощущение, что Бога нет, Бог умер, как говорил Ницше. Действительно, нет божьей любви к людям, есть кара божья, а раз нет любви, то нет и Всевышнего. Но есть любовь людская. Поэтому нужна религия без Бога – религия, созданная человеком для людей, давшая бы уверенность каждому в своих собственных силах без упования на сверхъестественное. В этой связи рассуждения автора о христианстве кажутся инородными и неуместными. Вероятно, речь должна идти о буддизме. Ведь Гаутама (Будда), пройдя через море страданий, и не по воде, как Иисус, а хлебнув их горечь сполна, погрузившись в самую глубину их, открыл для людей "благородные истины", простые и важные для всего живого. "Жизнь есть страдание. Источник страдания – неосуществлённое желание", - так говорил Будда. Не подобный ли путь прошёл, и не те ли истины доказал своей жизнью Юрий Живаго? Но, к сожалению, уповая на Христа, он не понял и не выразил их. А ведь вся русская история, судьба каждой русской семьи, женщины просто кричат о правоте Будды. Не Индия, а Россия – страна буддизма, ставшая волей истории и одного князя христианской.

У Пастернака есть смутные догадки на этот счёт. Например, упоминание о Великой Монголии - буддистской страны. Да, они звучат из уст пьяного Комаровского, но они далеко не случайны, а сводный брат Юрия – Евграф Живаго - человек с азиатским лицом. Полагаю, что разгадка его тайны в том, что он не пытается достичь счастья в мире страданий, а принимает его таким, действует согласно этой истине. Итог – чин генерала.

Истина, по-моему, для таких людей и подобного времени – это вера, но не в далёкого Бога и не в человека вообще, а в любимого человека. Нельзя расставаться с любимым в мире страданий. В этом смысл  романа.